Искусство в крови

Наталья Бард, 2023

Алиса хотела лишь услышать реакцию на свое искусство, но из-за двери пустой аудитории ей постучались в ответ. А потом за ней стали смотреть черные глаза, истекающие кровью. Она должна писать рассказы для них. Для своих ночных кошмаров, которые стучатся с изнанки.

Алиса ещё плохо ориентировалась в корпусах института. Бесчисленные узкие коридоры с бесчисленными темными дверями, сейчас на их лакировке бегали последние солнечные зайчики. Алиса до боли в глазах смотрела на оранжевые всполохи, растворялась в тишине пустых аудиторий. Нужно было прийти немного позже — она ненавидела оставаться одна в больших помещениях.

Часы на телефоне отсчитывали несколько оставшихся минут до начала собрания. Ключ холодил ладонь. Опершись спиной о шершавую стену, она задрала голову и еще раз прочла, шевеля сухими губами:

— Триста тринадцатая.

В руках Алиса сминала сложенный втрое лист с рассказом. Это — её первое чтение себя на публике. Пальцы с короткостриженными ногтями стучали по двери — ей было скучно, не тревожно — уверенность, пришедшая от сотни неудач и десятка побед, въелась под кожу.

Скучно было ждать…

…в тишине коридора послышался ответный стук из-за двери.

Алиса нахмурилась. Постучала ещё раз. И ей ещё раз ответили. Глухое металлическое с той стороны:

— Эй, — она прижалась ухом к дереву, — есть там кто?

Но за дверью было оглушительно пусто: Алиса чувствовала это в похолодевшем нутре. Она ненавидела оставаться одна в больших помещениях — все детские страшилки выползали из тёмных уголков, замотавшись в паутину, и тянули к ней свои когти. Алиса лишь цепенела, пока в голове стоял белый шум.

Наушников с собой не было, а телефон требовал зарядки — отвлечь воспаленный мозг нечем.

Но любопытство взяло верх — она ведь взрослая, уже в это и не верит. Так, моментами накрывает волной, но ведь можно выплыть, хватая ртом воздух. Едва слышно Алиса постучала ещё раз — кончиками пальцев, и сжалась, ловя малейшие звуки.

Было тихо. Алиса выдохнула и прокрутила в замочной скважине ключ, щелчок вошел в мозг оглушительной иголкой. В закатных лучах, опершись спиной о книжные полки, сидела девушка. Аккуратные длинные ногти без лака крутили русую прядь. Она смотрела на неё в упор, и Алиса не могла понять, почему по спине бегут мурашки, а живот скручивается тугим узлом.

— Ты уже открыла? Класс!

В глубине коридора послышались шаги и голоса. Липкое ожидание чего-то с иголочками пробежалось по ногам и скрылось в зазорах дверей. Ей навстречу шла небольшая толпа из старшекурсников, среди которых затерялась и Катя — одногруппница.

Алиса улыбнулась и хотела что-то спросить, но, повернув голову к кабинету, застыла. Девушки там не было. Она шагнула за порог, стремясь увидеть, куда делась незнакомка. Полукругом выставленные парты образовали подобие сцены, а закатное солнце заменяло софиты. Несколько книжных полок в метре от стены образовывали маленькую комнату-зал, укрытый со всех сторон. Оставалось пожать плечами, скорее всего, она не хотела ни с кем пересекаться и скрылась за полками.

Голос из горла лился будто мёдом — Алисе было легко читать то, что вышло из-под пальцев. Но это встретили молчанием. Тишина окружила её, плотным воздухом закрутилась вокруг. Алиса встретилась с тёмными глазами девушки, спрятавшейся среди книжных полок: та смотрела в упор, неподвижно сидя, скрестив руки на груди, оценивала, настолько неприкрыто, что по телу пробежалась та цена, которую ей поставили. Алиса перевела взгляд на ту, которая председательствовала в писательском клубе института. Ксюша молчала, уткнувшись подбородком в ладони.

Все шесть человек, что сидели перед ней, молчали. Алиса сложила лист втрое, провела по нему пальцем:

— Что скажете?

Алиса пришла сюда не за молчанием, а совсем наоборот — услышать кого-то, кому не нужно прилизывать текст, кому всё равно и даже очень весело найти ошибки в стилистике.

Ксюша медленно подняла голову и захлопала, остальные подхватили, и Алису волной оваций прибило к месту. Теперь девушка была оглушена. Но, сев на место, она думала лишь о девушке; оборачивалась, пытаясь поймать чёрный взгляд. Спина горела, но сумерки скрывали от неё незнакомку, давая разглядеть лишь очертания стульев и маленького столика. Чёрной кожанки, накинутой поверх белой рубашки, там не было.

— Я не люблю прозу на такую тему, — Ксюша положила ладонь ей на плечо и несильно сжала, — но тут у меня нет слов, правда. Где ты этому научилась?

Алиса вздрогнула. За попытками безмолвных гляделок она пропустила, как все выступили с рассказами, и как их оценивали:

— Без преувеличения, годы упорства.

Хотела бы она сказать, что научиться этому нельзя, но сотни часов, которые она корпела над лекциями критиков и собственными, порванными на три части рассказами, говорили за неё. Они горели в глазах.

— Посоветуешь мне что-нибудь?

Алиса покачала головой и вышла из аудитории, встав возле двери: подождать Катю, пойти в кофейню и обратно в комнату, где будет ждать пустой лист. Нестройная компания вышла вслед за ней, и Ксюша, звеня ключом, закрыла дверь.

Конец ознакомительного фрагмента.