Сын рыбы

Наталья Барабошкина

Антонио в депрессии отсиживается дома, пока на пороге не появляется странный парень, который пишет об убийствах. Антонио совершает в поисках преступника путешествие, которое даёт ответ на вопрос, что с ним не так.

— Антонио —

Антонио переоделся во все черное и спустился вниз, бегло отстукивая ступеньки лестницы. В его руках были ключи от машины. Все трое вышли из дома, дверь автоматически закрылась, напрасно Максим придерживал ее от хлопка. Антонио развернулся к ним на ходу.

— Сейчас поедем в одно место, но для начала хочу поговорить с нашим охранником. Он был на войне. Правда, он скрытный. Знаете, посидите тут. Я позову, если он захочет говорить, — Антонио надел солнечные очки и, не дожидаясь ответа, направился к воротам.

Виктор насторожился, рассматривая идущего к нему Антонио. Мелькнуло воспоминание о том, как он маленьким бегал по этим дорожкам, и мать учила его плавать. Тереза выходила к бассейну в открытом купальнике, брала его под руки, он махал ногами и пищал от радости. Брызги летели повсюду. Затем она опускала его глубже, болтать ногами становилось трудно, брызг не было, Антонио злился. Тереза погружала сына под воду, он плыл, размахивая руками, а когда она поднимала его высоко, тер глаза и широко открывал рот для вдоха. Виктор сначала подумал, что Тереза топит ребенка в бассейне, он сорвался с места у ворот дома, опрокинув горшки с саженцами для сада, а Тереза кричала:

— Нет, Виктор, так надо, так учат на плавании, — она смеялась, приподнимая Антонио, но Виктор не мог успокоиться и все протягивал им свою руку.

Ничего не было лучше хорошей погоды, конфет и домашнего праздника. Конечно, так не могло оставаться вечно. Антонио вырос, испортился. Самое печальное, что так думал про себя и сам мальчик. Ему все еще хотелось быть забавным и радовать всех просто тем, что он проходит мимо или что-то сказал. Однако, ожидания возросли, а что именно от него ждали он никак не мог добиться. Поэтому он решил переиграть и начать заново. Антонио хотел быть нужным, необходимым. Отец, на новость о том, что он решил сделать перерыв в учебе и отказался уехать путешествовать, чтобы «проветрить мозги», сказал «хорошо, мы желаем тебе добра». И что это значит? Тереза всеми силами пыталась помочь и настроиться на состояние сына. Она одновременно предлагала ему проводить больше времени вместе, и наоборот, отстать и дать больше свободы. Однажды, сказала, что если он хочет покурить травки, то она не против составить ему компанию. Также было предложено приводить в дом друзей, построить отдельный вход в дом, веранду для вечеринок или вообще съехать на отдельную квартиру.

Все эти уступки просто убивали Антонио. Это означало только, что с ним все совсем плохо, и срочно нужно действовать, чтобы исправить ситуацию. Исправить его. Антонио сделал пять татуировок. Это были отдельные буквы, разбросанные по всему телу. Как сказала младшая сестра Элена — алфавит. Он показывал ей такие вещи, потому что она училась в школе и эмоционально была на одной волне с отстающим Антонио. Элена никогда не осуждала брата, и сама рассказывала ему свои подростковые драмы.

После прочтения Божественной комедии, Антонио сказал всем, что будет читать еще восемнадцать раз. Эта внезапная усидчивость вдохновила его начать сочинять музыку. Каждый день Антонио смотрел видео уроки по курсу элементарной теории, но это оказалось так трудно и скучно, что он передумал и злился, что поспешил всем рассказать об этом. «В поиске» ничего не получалось.

Антонио обнаружил, что совсем не боится боли. Он вычитал что, когда женщина кормит грудью, новорожденный причиняет ей боль, правда к которой со временем привыкаешь. Это очень впечатлило Антонио. Несколько дней он не мог избавиться от фантазий на тему ощущения добровольной боли. Он обложился анатомическими книгами и изучал процесс рождения. За завтраком, когда Тереза уже разливала чай и слишком низко к нему наклонилась, он отодвинулся от нее, выбежал из столовой в свою комнату и закрылся в ванной, где его вытошнило только что съеденным завтраком.

Еще через два дня к Элене приходила подруга со школы. Они заставляли его рисовать карты по географии, а сами красили ногти. Антонио неохотно сидел с ними, раскачиваясь в кресле, и искал повод уйти, пока не заметил во рту одноклассницы пирсинг. Она высунула язык и показала титановую булавку. «Он смотрит мне в рот, твой брат — это что значит?» — спросила подруга, когда Антонио вышел. Он запрыгнул в машину и поехал через весь город в салон, где недавно ему сделали татуировки.

Был вечер, салон закрывали, растягивая на окнах роллеты, и никого уже не ждали. Это оказалось больно, особенно во второй раз, когда уже накручиваешь себя, и вовсю болит первый прокол. Девушка с искусственными ямочками из-за пирсинга в щеках привычным движением распаковала длинную иглу. Он старался думать о ней, пускал в голову разные мысли. Только вот это она входила в него, а не он в нее. Антонио вспоминал нарисованных женщин из анатомической книги. Они встали перед глазами, он изо всех сил гнал эти картинки, и сознательно думать о них не хотел. Девушка с ямочками надела на лицо тканевую маску, взяла пальцами в тонких перчатках кусок кожи в складку вокруг соска. Антонио зажмурился, сделал вдох и почувствовал, как кожа сильно натянулась и с отвратительным звуком, будто просаживают иглу через толстую ткань, порвалась с другой стороны. «Как же все-таки это больно», — подумал Антонио и в глазах его потемнело. Он ехал обратно, расстегнув стягивающую рубашку и стараясь не шевелиться. Даже ехать за рулем было больно. Однако, он не жалел, будто присмирел и стал тихим, скромным и застенчивым за один последний час.

Иногда утром он радовался любым стабильным эмоциям. Например, он нежно любил очки из последней коллекции tom ford. Он увидел их в магазине и купил к ним самую обыкновенную черную майку в секонд-хенд через дорогу. Дома он достал золотые часы, разрезал на коленях черные джинсы и рассмотрел себя в зеркало со всех сторон. Затем пошел в ванную, взял ножницы, подрезал воротник майки так, чтобы он был потрепан и изношен. Будто это его любимые вещи. Антонио подрезал волосы, чтобы они падали на глаза. Старыми вещами ярких цветов из прошлой жизни он набил пакеты для строительного мусора. В то утро он прошел в последний раз к машине с Терезой под руку. Она не удивлялась причудам сына, во всем принимала его.

— Надо зашить вот здесь, — сказала она, поглаживая Антонио по колену, когда они ехали уже со службы домой.

— Нет, мам…

— Я знаю, я пошутила, — улыбнулась она.

В окне промелькнули однокурсники Антонио из прошлой жизни, которые были с ним в одном гольф клубе.

— Ты не пойдешь? — спросила Тереза. — Ну, как хочешь, клубная карта на целый год, — она улыбнулась.

Антонио тут же полез в карман разорванных джинсов и достал карту из кошелька.

— Нет, ну пожалуйста, не надо, — просила Тереза, не давая ему открыть форточку.

Через неделю, карту вернули с длинным письмом о счастливом случае и радостной находке. Тереза положила это письмо на стол у кровати сына. Антонио прочитал внимательно, выражение его лица было сходным с тем, когда он читал тетрадь, в которой ловко и жестоко описываются убийства.

— Мама, меня это убивает, — сказал Антонио. — Меня это убивает, мама.

Тереза смотрела, как он плачет, хотя недавно еще так мирно спал, радовался тому, что поступил на международное право, что родилась Элена, что выпал первый зуб, что он научился плавать и даже нырять под воду.

— Антонио, что с тобой, Антонио…

Антонио с загадочной улыбкой подошел к Виктору. Он знал, что Виктор из многодетной семьи, поэтому спрашивал обычно «как семья», имея в виду всех сразу, и не вдавался в подробности. Виктор так и не женился. Отец Антонио называл его «старым волком». Антонио решил зайти издалека.

— Мы тут с однокурсниками пишем доклад про Афганистан, — начал Антонио, — вот, там обстановочка, сам понимаешь, требует изучения. Вот, и мы не помню, как дошли до этого, в общем, было бы круто вписать пару частных историй. Что скажешь? Это я предложил. Может, ты расскажешь? Я знаю, ты крутой парень, не любишь трепаться о таком. Это война, но мы же должны изучать опыт предыдущих поколений, чтобы не совершать ошибки, — закончил Антонио.

Виктор посмотрел, как он крутит в руках ключи от машины, затем на двух парней на лужайке. Один, длинный, снова натянул капюшон на голову, будто он мерз, из-под которого торчали провода из волос. Второй, в длинной майке и прической, будто на дворе шестидесятые. Хороший мальчик, подумал Виктор. Явно не из этой компании.

— А сейчас вы как раз собираетесь в библиотеку? — хладнокровно спросил Виктор.

Антонио вздохнул. Он засунул руки в карманы, ему сразу захотелось уйти и прилечь в своей комнате, оставить всех, только бы ничего не объяснять.

— Что тебе нужно, Антонио?

— Вик, — Антон подошел ближе, загораживая своих новых приятелей.

— Я просил так не называть меня, — Виктор строго посмотрел на Антонио, но уткнулся лишь в свое отражение в его очках, и отвел глаза.

— Ну, я помню. Вик, мне очень нужно кое-что спросить у тебя, только честно. Можешь сказать хотя бы «нет» или «да», хорошо? — заискивал Антонио.

Виктор кивнул.

— Ты убивал на войне?

Виктор повернул голову на бок и стал рассматривать Антонио под углом, как-то с другой стороны и его приятелей, и вообще мысли побежали самые разные. От долга и чувства вины, до того, как не стать свидетелем какой-нибудь трагедии в этой семье. Виктор даже подумал, как будет искать другую работу. Вспомнил номер телефона своего армейского друга, который устроился в исправительное учреждение и жаловался на депрессию от того, что видел там, хотя и гордился, что участвует в перевоспитании, стараясь не быть грубым с осужденными, благо режим в колонии был общий и сидели воры, наркоманы и мошенники.

— Виктор, это нужно для моего друга, он писатель, — Антон показал пальцем в сторону приятелей.

Виктор стал гадать, кто из них мог быть писателем, снова вспоминая рассказы сослуживца о колонии, где сидели, в том числе, совсем молодые парни, поломавшие себе жизнь по глупости или ради момента.

— Я не убивал, — наконец ответил Виктор, — слава богу, — добавил он.

— А-а, но ты видел убийства?

— Видел, конечно, но не убивал. Я был водителем, отсиделся в машине, как про меня говорят, — вздохнул Виктор. — Могу рассказать вам страшилок, если это так нужно для учебы.

— Нет, спасибо, нам нужен тот, кто убивал, — расстроился Антонио.

— Зачем вам это?

— Написать об этом, — ответил Антонио и стал уходить.

— Антонио, — крикнул вслед Виктор, — а зачем?

Антонио развернулся, пожал плечами и пошел по дорожке обратно. Виктор вспомнил, что у его остались таблетки от сильного стресса, которые он принимал, когда возвращался к мирной жизни. «Может приму», — думал Виктор, открывая ворота для машины. Парень из семидесятых посмотрел на него через стекло и помахал рукой. Виктор по привычке проговорил про себя описание. Кто в чем был одет, особые приметы, номер машины и посмотрел на часы. Закрылись ворота. Цветок, из разросшейся клумбы, забился между завесами, сломался и повис, бутонами вниз. Виктор нервно отщипывал мелкие розовые лепестки, обсыпая ими ботинки, и смотрел, как уезжает машина, а вдалеке собирается дождь.