Альфа-женщина

Наталья Андреева, 2012

Нелегко быть альфа-женщиной, коварной соблазнительницей, расчетливой стервой и хитроумной интриганкой… Но с этой ролью Георгина Георгиевна Листопадова отлично справляется. Завоевать понравившегося мужчину, построить сногсшибательную карьеру, устранить врагов и недоброжелателей – все это ей по силам. Теперь же она метит еще на один лакомый кусочек – пост ректора гуманитарного университета. Прежний ректор Курбатов был найден мертвым в своем собственном доме. Следствие подозревает в убийстве опасную красотку Георгину, ведь на месте преступления найден ее пистолет. Как он там очутился, она объяснить не может или не хочет. Вместо этого она соблазняет симпатичного следователя Глебова и пытается с его помощью уйти от правосудия. Но вдруг объявляется новая свидетельница, такая же альфа-женщина, как она сама, у той есть неопровержимые улики против Листопадовой. Неизвестно, чем закончится схватка двух хищниц…

Загонщики

Начнем по алфавиту.

А. Антилопа. Жена ББ. Она и в самом деле смахивает на это грациозное животное. Породиста и трепетна, ездит на голубом «Бентли» и предпочитает одежду от Шанель. Ее солнцезащитные очки с крупными жемчужинами на дужках меня впечатлили. Мы раньше не виделись, и вот она — выплывает из «Бентли» в этих шикарных очках, высоченная, еще бы, на двенадцатисантиметровых каблуках! И такая тонкая, что я испугалась. Ветер сильный, она вот-вот переломится, и на роковые ступени рухнут осколки счастья ББ.

Надо ей позвонить. Она будет рада посплетничать. Ей очень скучно, а теперь в особенности. Надо все начинать сначала. ББ придется искать, кому всучить взятку. Сейчас я наберу номер…

Но я не успела этого сделать. Зазвонил мой собственный телефон. Я, конечно, ожидала, что это случится, но чтобы так быстро…

— Георгина Георгиевна, могу я вас видеть?

Ах, ты, мой мальчик. Мой очаровательный львенок.

— Хорошо, я приеду.

— Нет, нет! Ко мне на работу приезжать не надо! Давайте встретимся где-нибудь в кафе.

— Я согласна.

К моему удивлению, он назвал вполне достойное заведение на Тверской, а не какую-нибудь чебуречную. И это был не последний сюрприз, который меня ждал.

Он приехал первым, я для приличия опоздала на пятнадцать минут. Он заметно нервничал. В вазе на столе стоял букет цветов, такой же милый и полный шарма, как это кафе.

— То, что между нами произошло,  — он потянулся к стакану с минеральной водой. — Извините.

— Все в порядке, продолжай.

Он глотнул воды и прокашлялся, сказав еще раз свое очаровательное «извините». Потом наконец решился:

— Я превысил служебные полномочия.

— Да, было такое. Но мне понравилось.

— Это грозит мне увольнением.

— Не так сразу.

— Да, работать некому, но вы должны понимать: я подставился. Теперь я вынужден вам помогать.

— Если тебе не трудно. — Я потянулась к чашке с отличным кофе. Его запах сводил меня с ума, как и сидевший напротив мужчина. И пирожные здесь вкусные.

— Но выход есть. Меня простят, если все будет в рамках закона. То есть я на вполне законных основаниях попрошу отстранить меня от расследования. Я на вас женюсь.

Я чуть со стула не упала! А я-то воображала, что знаю мужчин! Но они не перестают преподносить мне сюрпризы!

— Слава, сколько тебе лет? Я думаю, двадцать пять.

— Двадцать шесть, — сказал он, порозовев. Вопрос был с подвохом.

— А как ты думаешь, сколько лет мне?

— Ну, лет тридцать, — он слегка замялся и, видя, что я улыбаюсь, поправился: — Тридцать пять.

— Я выгляжу на тридцать пять. И тщательно прячу паспорт, чтобы мужчины, с которыми я встречаюсь, не узнали правду. Но сегодня он случайно у меня с собой. Вот, взгляни, — я протянула ему документ. — Обрати внимание на дату рождения. Это подлинник.

— Господи! — ахнул он.

— Теперь ты понимаешь, что это невозможно. Наша свадьба.

— Я, конечно, предполагал… Но… так много, — жалобно сказал он. — Нет, это ошибка.

— Ты же заполнял протокол.

— Я думал, вы пошутили. Что вы меня доводите. Прикидываетесь дряхлой старухой. Господи, как? Как вам это удается?!

— Выглядеть на тридцать пять? У меня хорошая генетика, — я глотнула кофе.   — Ураганный обмен веществ. Высокий уровень прогестерона. А вообще, это тяжкий труд. Если бы ты был женщиной, я бы тебе объяснила в подробностях. У меня нет детей, поэтому достаточно времени заниматься собой.

— У вас это… Ну, за ушами, — он потрогал пальцами свои очаровательные ушки, ушки львенка.

— Шрамы от подтяжек? — Я чуть не расхохоталась. — Нет, до этого пока не дошло.

— Я вам не верю, — решительно сказал он. — Вы все время врете.

— Хорошо, я расскажу. Я встаю в шесть утра. Долго и тщательно привожу в порядок лицо. Потом еду в бассейн. После сорока минут интенсивного плавания мажу все тело кремом со спермой. Где я ее беру — отдельная история. Ее я тебе тоже расскажу, — я нежно посмотрела на его губы.   — Днем делаю специальную гимнастику. У меня растяжка — горизонтальный шпагат. Каждый день — упражнения с гантелями. Я не курю, пью красное вино в рекомендуемых врачами дозах и регулярно посещаю косметолога. Еще я дважды в год делаю уколы красоты. Месячный курс.

— Ботокс, что ли? — поежился он.

— Ботокс — это вчерашний день. Слишком заметно. Есть гораздо более современные средства. Приходится, конечно, потерпеть. Процедура чрезвычайно болезненная. В общем, моя жизнь кошмар, который длится с восхода до заката. Жесткая диета, самодисциплина, — сказала я, с аппетитом откусив пирожное.

— А зачем такие сложности?

— Чтобы двадцатилетние мальчики делали мне предложение. Кстати, цветы красивые.

Он задумался. Видимо, производил подсчеты. Двадцать лет разницы в возрасте — это существенно. Он вполне мог быть моим сыном.

— Значит, вы еще можете иметь детей?

Я чуть не поперхнулась, но ответила бодро:

— Вполне!

— Мама, конечно, будет в шоке, ну да ладно. Родим ребенка, она обрадуется и все забудет.

— А чем тебя не устраивает роль моего любовника?

— Ну, как вы не понимаете! Я же хочу по закону! Я следователь, понимаете?

— Это да.

— Женитьба, конечно, не входила в мои планы, но раз уж так случилось…

Я давилась от смеха и, чтобы он этого не заметил, отчаянно пила кофе.

— Знаете, Георгина Георгиевна, вы мне сразу понравились.

— Да так, что ты решил засадить меня в тюрьму, — с улыбкой напомнила я.

— Это от страха.

— Ты меня боишься?

— Да. То есть теперь уже нет.

Господи, да у него веснушки! Когда он краснеет, они становятся рыжими! У меня внутри все оборвалось.

Я положила ладонь на его руку:

— Поедем ко мне?

— Зачем?

— Узаконим наши отношения. Ведь один раз не считается?

— А вы одна живете?

— Да.

— Тогда ладно.

Я и в самом деле живу одна. Мужчины приходят и уходят, и мы с зеркалом остаемся один на один. И каждый раз я мучительно думаю: сколько мне еще осталось? Моя красота истончается, губы вянут, волосы тускнеют, глаза западают. Разумеется, есть средства. Одно из них — молодые любовники.

На этот раз все еще лучше, чем у него в кабинете, наспех. Даже лучше, чем с Сашей. Я не показываю львенку сразу весь арсенал. Иначе он сойдет с ума. Это все равно что без подготовки швырнуть дикаря в открытый космос. Он-то считал, что Земля плоская и покоится на трех китах. Открытия надо делать постепенно.

У львенка еще не было женщины. Были девочки, жадные в погоне за своими удовольствиями. Девочки, которые еще не выучили нужные слова и не в состоянии понять, почему вдруг первое свидание оказывается и последним. А вот я их знаю, эти слова. Он потрясен внезапно открывшимся талантом любовника. И позабыл, кем он был раньше. Кажется, следователем? Ох, что будет!

Мы проводим в постели два часа. Он постепенно накачивает меня спермой, а я его алкоголем. Ему надо хорошенько забыть все, что сегодня здесь произошло. Когда он поедет домой, его голова будет в тумане, он еще какое-то время будет безумно и бездумно счастлив.

— Я тебя люблю…

А вот это лишнее. Я пока ничего такого не сделала. Два часа исключительно на страсти, не на технике. Я использовала лишь новизну ощущений.

— Какой у тебя животик… — он трогает пальцем мой стальной пресс. — И талия… — Оглаживает меня, словно пытаясь запомнить формы моего тела, напоминающего гитару. Она прекрасно звучит, потому что я часто зову настройщика.

Но мне надо прервать серенаду в свою честь, чтобы получить важнейшую информацию. Нужно выбирать момент…

— Ты тоже красивый.

Ему бы подкачаться. Они что, не занимаются физической подготовкой в своем Следственном комитете? Он хотя бы стрелять умеет? Для меня это важно, кто знает, как жизнь сложится? Вдруг нам придется уходить от погони?

— Зачем ты только его убила?! Хотя… если бы ты его не убила, мы бы не встретились.

Вот он, момент!

— Милый… Этот Курбатов… Он был очень плохим человеком.

— Да, — короткий вздох, — все так говорят.

— А что они говорят?

— Гад, сволочь, самодур. Откатывали ему. Закон нарушал. Вот, к примеру, Гаврилкова…

Гаврилкова — это Антилопа. Жена ББ. Поэтому я вся превращаюсь в слух.

— Она же не работала в универе. Вообще, похоже, нигде не работала. Как она умудрилась защититься, не понимаю. Но все положенные документы в Ученый совет представила.

А как нас это удивило! Нас, это Ученый совет, в который вхожу и я. И я в университете вот уже четверть века, да прибавьте сюда годы учебы. Я прошла весь путь от аспирантки до декана факультета, на котором училась. Занималась научной работой, писала статьи и монографии в толстые скучные журналы, издавала учебники, по которым сейчас учатся студенты. У меня правую руку судорогой сводило от всей этой писанины. Потом от мыши, потому что на смену печатной машинке пришли компьютеры, затем ноуты и под конец айфоны. И та же правая рука — владыка. Я все сделала сама, хотя тоже могла бы использовать мужчин. Но у меня железные принципы. Я не продаюсь. Я никогда не беру у мужчин деньги.

И тут приезжает какая-то фифа в очках от Шанель… И у нее университетский диплом, докторская степень, куча монографий, где она числится в соавторах, и всем понятно, что это куплено. Она палец о палец не ударила, все сделали деньги ее ошеломляюще богатого супруга, который не горбом своим их заработал, просто оказался в нужном месте в нужное время. За такой короткий срок миллиардерами становятся только воры. А я все заработала сама. Потом и кровью. И ее шансы на должность ректора — вы только подумайте! — на порядок выше, чем у меня! Она бы уже им стала, если бы не встрял другой папик со своей бабой!

Должна быть справедливость. Во имя нашей науки, которую и так уже развалили. Которую точит ржа коррупции и куда талантам скоро просто не дадут хода. Если так дело пойдет дальше, это будет наука для богатых, докторская степень только для тех, кто сможет за нее заплатить. А как же талантливые самородки? Как же энтузиасты, проводящие испытания двигателя нового типа у себя в гараже? Делающие гениальные открытия, которые не замечают лишь потому, что авторы не члены прикормленного сообщества? Наука это не бизнес, то есть нельзя делать из нее бизнес. Хватит уже. Приплыли. Пора оттолкнуться от мертвого берега и отправиться открывать новые континенты.

Нельзя пускать на ключевые посты животных, таких как эта Гаврилкова. Потому что у нее мозги антилопы. Львы и гиены будут гонять ее по условно вверенной ей территории, резать ее сородичей, как овец, устанавливать свои порядки. В конце концов, на этом жирном куске подмосковной земли построят еще один микрорайон, а университет вообще перестанет существовать. Многоэтажки облепят бывшие жители горных аулов или бывшие собиратели хлопка, а еще хуже, африканцы, которые в легкую здесь натурализуются, и вы сами прекрасно знаете, что будет дальше. Наркотики, проституция, педофилия. Раковая опухоль стремительно начнет разрастаться. В конце концов на месте бывшего храма науки разверзнется клоака.

Но я не отступлю.

— Алина Евгеньевна — женщина редкой красоты, — говорю я с улыбкой. — Немного глупа, но этот недостаток у красивой женщины превращается в достоинство.

— Тебе очень идет быть умной, — горячится он.

Слава богу, мы перешли на ты. Я зову его Славой, он меня пока никак не зовет. Хорошо, что не мамой. Надо будет заглянуть в его мобильник: под каким именем я там прохожу?

— Какими бы сомнительными ни были достижения Гаврилковой в науке, ее почти уже утвердили, — забрасываю я пробный шар.

— Я понимаю, почему ты его застрелила. Ты об этом знала, потому и взяла с собой пистолет?

— Знала о чем?

— Что он решил поддержать кандидатуру Гаврилковой.

Вот оно как. Победила все-таки жадность.

— Это она тебе сказала?

— Да. Хотя то же самое о себе говорит Людмила Ивановна.

Людмила Ивановна — это жена БЧ. Она-то как раз училась в нашем институте, но в аспирантуру поступила поздно, был большой перерыв, на время которого она представила справку, что работала по специальности. Подозреваю, что справка липовая. Когда у мужа начала складываться карьера, Людмилу Ивановну пристроили в аспирантуру, прикрепив к научному руководителю, соратнику по партии. Бывшей, нынешней, неважно, главное, ведущей и направляющей. И понеслось! Аспирантура с отличием, кандидатский минимум, одна диссертация, другая… Научный руководитель пахал как слон. Социология — это наука бывших партийных боссов, куда широко открыта дорога боссам нынешним. Дворняжек там не привечают, да и дорого это, быть доктором социологических наук. Надо иметь, во-первых, связи, во-вторых, средства. Ценные подарки, деньги в конвертах — все это не только приветствуется, а обязательно. Готовя к защите Людмилу Ивановну, соратники по партии очень старались: встречались, совещались, разумеется, под хорошую закуску.

Сама Людмила Ивановна в это время вела за собой университетский профком, общественная работа поглощала все ее личное время, поэтому лекций студентам она не читала. Даже по бумажке. Ее научная степень тоже чистая липа, но защита прошла на ура. И докторская диссертация была блестящей, хотя все знали, что не жена БЧ ее написала. Но защиту обставили грамотно, оппонировали свои же, которым написали «рыбу», что и как говорить, дабы не испугать персону. Самой персоне, то бишь Людмиле Ивановне, тоже все написали, от первого до последнего слова, которые почти без запинки она прочитала по бумажке. Создалась видимость дискуссии, и как итог — единогласное одобрение. Людмила Ивановна и так была «своя», докторская степень стала лишь подтверждением принадлежности дамы к привилегированной касте. Наука социология прекрасно это объясняет. Как раз стратификация была надежным ленточным фундаментом этой блестящей докторской.

— Благодарю моего научного руководителя за чуткое руководство, благодарю моих оппонентов за то, что взяли на себя труд ознакомиться с моей работой, благодарю ректорат, диссертационный совет, его председателя, всех коллег, принимавших участие в дискуссии… — оттарабанила Людмила Ивановна без запинки в заключительном слове, проголосовали — и пошли пить. Аллилуйя!

Поддержи Курбатов именно Людмилу Ивановну, все поморщились бы, но проглотили. Понятно, что дура дурой, от науки далека, как Сатурн от Солнца, даже зачатки разума там невозможны, поскольку невозможна сама жизнь. Но ректор и не должен быть блестящим ученым, это отвлекает. Предпочтительнее хороший хозяйственник. Господи, что деньги с людьми делают!

С другой стороны…

— Значит, обе они говорят, что ректор выбрал их?

— Точно.

— Но это означает, что одна из них врет.

Львенок всерьез задумался.

— Ты не придал этому значения, потому что сразу было понятно, кто убийца. Так?

— У тебя железная логика! — с восхищением сказал он.

— Если ты не хочешь, чтобы я села в тюрьму, нам надо найти кого-нибудь другого.

— Посадить Гаврилкову?! — Он аж в лице изменился.

— Хотя бы подставить. Ее муж замнет дело, не сомневайся. Славик, милый, надо всех запутать.

— Это сложно, — покачал головой он. — Алина Евгеньевна приехала первой. И когда выходила от Курбатова, столкнулась с Людмилой Ивановной. Та может подтвердить, что ректор был жив. Не клеится.

— Да, не клеится, — согласилась я. По крайней мере, теперь мне понятна последовательность событий.

Сначала приехала жена ББ, потом жена БЧ. Означает ли это, что Курбатов выбрал первую и деньги ее супруга, а не связи большого чиновника?

— Ты должен повторно вызвать на допрос обеих. И выяснить, кто из них врет.

— Но… Как можно обвинять невиновного человека? — жалобно сказал львенок. — Ведь это же… неправильно. Некрасиво.

— Ты уже переступил черту, когда занимался со мной сексом на рабочем месте. Это и ужасно, и неправильно. Не скажу некрасиво. Коллегам твоим понравилось?

— Да, я хотел извиниться…

— Не стоит. Ведь ты на мне женишься, — с насмешкой протянула я. — Секс с невестой простителен, даже на рабочем столе. Дело молодое. Слава, я даю тебе задание, — произнесла я серьезно. — Тряси их как хочешь, но пусть они скажут правду. От этого зависит моя свобода. Нам нужен идеальный кандидат, понимаешь? Человек, который совершил наибольшее количество ошибок, следовательно, является самым уязвимым. Найди мне его.

Он чуть не заплакал:

— Может, лучше, я буду ездить к тебе на зону? Мы станем встречаться… Я договорюсь…

Я знала, чем осушить его слезы. Своими губами. Я в который раз убедила его в том, что он потрясающий любовник, поэтому я никак не могу встречаться с ним раз в месяц, или даже в год, в убогой комнате, где приник к глазку любопытный конвойный. Нет, только здесь, на шелковых простынях, в мягком свете бра, золотящем его львиную гриву и мою загорелую кожу. В облаке духов, в тумане, которым окутал наше сознание элитный виски. Только здесь. В крайнем случае в номере пятизвездочного отеля, на берегу синего-синего моря, где мы бы отчаянно целовались, а потом нежились в шезлонгах на огромной веранде, мешая осевшую на губах соль с текилой. Любовь бывает долгая, как концерт симфонической музыки, а бывает короткая, как песня. От этого зависит антураж, которым ее надо обставить. Концерт — вещь правильная и утомительная, в несколько отделений, зато он, безусловно, обогащает внутренний мир. Его и помнят дольше. Надо же, сколько часов высидел! А песня… Она и есть песня. Было в жизни что-то прекрасное, короткое, легкое, сладкое на слух: лю-бо-вь… Было и прошло. Отзвенело. Теперь в шкафу пылится запись, которую иной раз неплохо бы достать, прослушать, оценить качество и чистоту звучания. Комната для свиданий на зоне? Бр-р-р… Нет, тюремный романс не по мне. Я так не хочу.

— Я так не хочу, Слава,  — заявила я ему.  — Я не буду сидеть сложа руки. Звони, — я протянула ему телефон.

— Как? Сейчас?

— Еще не поздно. Уверяю тебя, дамы не спят.

— Что я должен сказать? — сломался он.

— Назначь им свидание. Обеим.

— Свидание?

— Допрос. У себя в кабинете. Скажи, что открылись новые обстоятельства.

— А… какие?

— Мы их придумаем. Чуть позже. — Я нежно посмотрела на него. — Главное, сделай так, чтобы они приехали. Они должны столкнуться в дверях твоего кабинета. Одна вошла, другая вышла. Повторно смоделируем ситуацию. Посмотрим, кто из них врет.

Он стал набирать номер. Первой, как ни странно, мой Слава позвонил Людмиле Ивановне. Я забеспокоилась. Алина Евгеньевна и в самом деле очень красивая женщина. И гораздо моложе меня. Вот ей действительно тридцать пять. По паспорту. Не проморгала ли я появившуюся в моей стае альфа-самку? А я-то ее: Антилопа!

— Людмила Ивановна? Это Глебов. Совершенно верно, следователь. Я не поздно звоню? Вот и замечательно! — Львенок глянул на меня и приободрился.  — Вы не могли бы ко мне приехать? Как можно раньше. Хоть завтра. Завтра не можете… Тогда послезавтра. Вот и отлично! Часиков в… Во сколько вы можете? Хорошо, в пять. Я вас жду, Людмила Ивановна. В деле открылись новые обстоятельства.

Он дал отбой и коротко вздохнул.

— Ты с ума сошел! — возмутилась я. — Ты вообще кто?! Хвостиком виляешь, будто пес в ее конуре. Она тебе не хозяйка. Ты — должностное лицо. Расследующее, между прочим, убийство. Удивляюсь, как тебе вообще это поручили?

— Дело-то очевидное, — вздохнул мой мальчик.

— Теперь понятно. Работа не пыльная, с ней и юнец справится. Давай, звони Гаврилковой. Только не таким тоном с ней говори. Жестко.

Он кивнул и стал тыкать пальцем в кнопки.

— Алло, это Алина Евгеньевна? Глебов звонит, — поскольку я гневно на него смотрела, его голос был отрывистым и сухим. — В деле Курбатова открылись новые обстоятельства, поэтому мне необходимо еще раз вас допросить. Я жду вас послезавтра в шесть часов вечера в своем кабинете. Что значит, не можете? Надо отложить все дела и приехать. Это в ваших же интересах. Я жду. До свидания, — сказал он и дал отбой.

— Молодец,  — похвалила я.

— Она не приедет. Сказала, что не может.

— Это уже не твоя забота.

Я получила от него все что хотела, по крайней мере на сегодня, поэтому мне не терпелось выпроводить его из дома. Мне сейчас надо сделать два важных звонка. Сплести интригу. Я хочу убедиться, что завтра и Алина Евгеньевна и Людмила Ивановна побывают в кабинете у моего львенка. Мне необходимо знать, у кого из них острый приступ лживости. Нападать нужно на больное животное и приканчивать его, отбив от стада.

— Мама не будет волноваться? — намекнула я.

— Ты хочешь, чтобы я уехал? — слегка обиделся Слава.

— Милый, у меня еще есть работа на сегодня, — притворно вздохнула я.

— Ты что, будешь работать пьяной?

— Я и выпила-то чуть-чуть. А вот ты да. Напился. Давай я вызову тебе такси?

— Я что, не могу сам такси вызвать?

— А как у тебя с деньгами?

— Ты меня обидела, — он вскочил и стал одеваться. Цель достигнута. — Да, я не беру взяток, но зарплата у меня вполне достойная.

Я не стала спрашивать какая, просто тайком сунула ему в карман деньги. Пока он приводил себя в порядок, нацарапала записку: «Ты лучший. Твоя Г.». И сунула туда же, в карман. Сначала он вытащит записку, потом найдет купюру. И уже станет не так обидно. Маленький скандальчик (если он будет) мы переживем. Мы — это я и зеркало. Которое сказало мне, что я прекрасно выгляжу. Еще бы! Слава потратил столько усилий, чтобы моя кожа сияла!

— Позвони мне, как только освободишься, — сказала я ему, имея в виду завтрашний день. — А лучше приезжай.

— Хорошо, — бросил он, все еще дуясь.

Хлопнула дверь. Но у меня остались подаренные им цветы. «Он очень милый мальчик», — подумала я, понюхав букет. Потом собралась с мыслями и, прихватив мобильный телефон, отправилась в ванную. Самые умные мысли приходят мне в голову, когда льется вода. Там, в ванной, в горе душистой пены я чувствую себя комфортно.

Начать я решила с жены ББ. Ведь это она приехала к Курбатову первой. И насчет нее нет полной уверенности, что придет завтра к Славе. У нее шикарная жизнь, немного скучная, правда. Ведь она вынуждена хранить верность ББ, а его природа щедро одарила чутьем бизнесмена, хитростью, коварством, но совсем не одарила мужской харизмой. Он маленький, лысый и толстый. Да что там! Жирный. Я прекрасно знаю, какие проблемы в постели у людей такой комплекции. Если им вообще до секса. Жена ББ, конечно, стройняшка, и, обладая определенными навыками и пониманием ситуации, можно решить половые проблемы и с ББ. Но не уверена, что она этого хочет и знает, как это делается. Чисто технически. Поэтому у нее есть все, кроме полноценного секса. Она говорит раздраженно, легко заводится, и тогда розовые ноздри ее идеального носика трепещут, а верхняя губа немного дрожит. Я это заметила.

Чудо, что она сейчас в Москве. Эта тяжба за должность ректора ее, должно быть, уже бесит. И она решила укатить в Ниццу. А мне надо, чтобы она осталась…

— Алиночка Евгеньевна, добрый вечер. Это Листопадова из Ученого совета. Я знаю, что вы поздно ложитесь…

Только о ней, ни слова о себе.

— Вообще-то уже собиралась.

Мы едва знакомы, я, по сути, никто, и голос у нее ледяной.

— Я случайно узнала от Людмилы Ивановны, что ее назначение на должность ректора уже дело решенное. Вы ведь знаете, что у меня в министерстве работает ученик, да потом, и сама она этого не скрывает.

— Вот как? — Потеплело. Ей любопытно, уже хорошо.

— Если бы не роковое стечение обстоятельств…

— Если бы этот козел не сдох, ректором уже была бы я! — сказала она раздраженно.

— Я понимаю, что все подозревают меня. Но сами подумайте: мне-то это зачем?

— Он ведь вам отказал. В покровительстве,  — с усмешкой добавила Гаврилкова.

— Если бы за это убивали… — Я притворно вздохнула. — Алина Евгеньевна, я всегда знала свое место. Меня выдвинули исключительно для массовости. Для видимости выбора, понимаете? В списке должно быть кандидатур пять, не меньше. Ну, что взять с массовки? Даже теперь, когда Курбатов умер, я все равно ничего не выигрываю.

— Звучит убедительно. — Гаврилкова задумалась. — Интересно, зачем она врет?

— А она врет?

— Я же вам говорю, что в тот вечер Курбатов мне ясно сказал, что вопрос можно считать решенным.

— А вы все правильно поняли? Решенным в вашу пользу?

— Я правильно все поняла! Он сказал, что новый учебный год я начну в должности и. о. ректора!

У мужа нахваталась. Властный тон, тон хозяйки жизни. А я прислуга. Мне завтра в Ниццу не лететь.

— Боюсь, вас ввели в заблуждение.

— Что-о?!

— Все это было обставлено таким образом, чтобы под подозрение попала я. Но, может быть, это месть? Я не подозреваю Людмилу Ивановну, упаси боже! Чтобы она сама, своими руками…

— Но ведь на месте убийства нашли ваш пистолет.

— То-то и оно. — Я притворно вздохнула. — Подставили грамотно, что и говорить.

— Ах, вас подставили… — В ее голосе прозвучало сомнение, мало того, я услышала шум льющейся воды. Неужели она тоже нежится в ванне?! Я проморгала альфа-самку. Грызня будет жестокой.

— Людмила Ивановна послезавтра идет к следователю.

— Вот как? — в трубке стало тихо. Она даже воду выключила.

— Она, кажется, хочет уличить вас во лжи.

— Меня?!

— Она сказала следователю, будто вы рассердились, что предпочли ее.

— Ах, она хочет перевести стрелки на меня!

— Но ведь вопрос остается открытым. Голосование пройдет уже без Курбатова. И те, кто принимал его сторону, остались без хозяина. Понимаете? Ученый совет остался без хозяина.

— Но ведь вы в нем тоже состоите?

Слава тебе! Сообразила!

— Именно так.

— И по слухам, которые до меня дошли, имеете там влияние. Плюс ваш ученик из министерства, — по тому, каким тоном она сказала «ученик», я поняла: знает. Ах, Саша, Саша!

— Алиночка Евгеньевна, — мой голос стал заискивающим. — Я с удовольствием поддержу вашу кандидатуру. Но Людмила Ивановна… Она против вас интригует. Она даст показания.

— Против меня?!

— Именно.

— Хочет меня утопить, стерва!

— Она и свидетелей найдет, не сомневайтесь.

— Ну, это у нее не выйдет. Я посоветуюсь с мужем. Меня, кстати, тоже приглашали. Следователь, и тоже на послезавтра. Теперь я понимаю, почему. Я не хотела идти, но обязательно пойду. Хочу разоблачить эту наглую врушку. А с вами мы, я думаю, договоримся.

— Конечно-конечно. Я на вашей стороне.

— Я вам еще позвоню.

— Спасибо огромное.

Она дала отбой. Я перевела дух. Вряд ли Гаврилкова будет звонить сопернице. Ей позвоню я.

— Добрый вечер, многоуважаемая Людмила Ивановна. Извините, что так поздно.

— Ах, это вы, Георгина.  — Она со мной на короткой ноге. То есть без отчества. А я ее «безмерно уважаю», как руководителя профкома и жену БЧ и соблюдаю субординацию.

— Меня вызывали к следователю, Людмила Ивановна.

— Я в курсе.

— Идет какая-то игра, смысла которой я не понимаю. В тот вечер я приехала к Курбатову и увидела его труп. Кто-то приехал до меня и убил его из моего пистолета. К счастью, нашлись свидетели, которые подтвердили, что это не я.

— Свидетели? — Она несказанно удивилась.

— Видите ли, я была не первой, кто увидел труп, — вдохновенно врала я. — Мужчина, который приехал до меня, тоже оказался под подозрением. Но потом выяснилось, что и он не первый.

— Постойте-постойте… Я что-то не понимаю.

— А тут и понимать нечего, уважаемая Людмила Ивановна. Ваше назначение на должность ректора — дело решенное. Вы ведь знаете, мой ученик работает в министерстве. И кое-кому это не нравится. У вас есть соперница. Я, понятное дело, поддерживаю вашу кандидатуру, потому что вы окончили наш университет, блестяще защитили диссертацию. О! Я получила истинное наслаждение! Как грамотно и как тонко написано! Со знанием дела. Виден глубокий ум. Способность к дальнейшим научным изысканиям. Ваше место в Академии наук! Во главе ее! Не радей вы так о нас в своем профкоме, давно бы уже стали светочем отечественной социологии!

— Я польщена. Значит, эта стерва против меня интригует.

— Мало того, она вас подставляет. Вы же знаете, сколько денег у ее мужа.

— Ну, мой муж тоже не лыком шит.

— Именно так, Людмила Ивановна, именно так. Мы, профессура университета, всегда поддерживаем своих. Нас деньгами не купишь.

— Меня на послезавтра вызвал следователь. Сказал, что открылись новые обстоятельства. Теперь я понимаю какие. Я не хотела идти и даже запаслась справкой о болезни, но обязательно пойду… Значит, она хочет обвинить меня в убийстве. Ловко! И свидетелей, вы говорите, нашла?

— Купила, Людмила Ивановна, купила.

— Она у меня сама сядет. Ах, да! Я же ее видела! Мы столкнулись в дверях, когда она выходила от Курбатова. Как вы сказали? Двое мужчин, которые приехали следом за мной, говорят, что видели уже труп? Но это невозможно! Когда я уезжала, он был жив!

— У вас есть свидетели?

— Свидетели, свидетели… Господи, было поздно.

— Расскажите мужу. Вам срочно надо кого-нибудь найти. И вы как следует подумайте.

— Спасибо, что вы мне позвонили, Георгина. По крайней мере, я теперь знаю, о чем пойдет речь. Я поговорю с мужем.

— Обязательно это сделайте, Людмила Ивановна.

— Вы слывете неглупой женщиной. Все говорят, что это вы убили Курбатова…

— Да зачем мне это, Людмила Ивановна?! — искренне возмутилась я.

— Да, вы-то уж точно ничего не выигрываете. Разве что месть.

— Месть? У меня хороший оклад, доплата за степень, гранты. Рискнуть всем этим из мести?

— Да, глупо.

— Глупее ничего и быть не может, — горячо сказала я. — Мне очень неплохо в Ученом совете. Я никогда и не пыталась прыгнуть выше головы. Да я и не умею руководить. Вот вы… С вашим бесценным опытом работы в профкоме…

— Да, быть ректором — это мое. У меня есть целая программа.

— Мы в Ученом совете с ней ознакомились. Блестящая программа!

— И в министерстве ее поддержат. У моего мужа большие связи. Он готов договориться, если я стану ректором.

— Все правильно. Что такое деньги? А вот связи… Связи — это все.

— Значит, нам надо как-то избавиться от Алины.

— Перевести стрелки на нее.

— Но как? Она ведь приехала первой и уехала первой! И Курбатов был жив, я сама это видела!

— А если она вернулась? — осторожно предположила я.

— Вернулась, чтобы… Алина? Нет, это невозможно!

— А если не сама?

— Наняла кого-нибудь? — Людмила Ивановна задумалась.  — Мне в любом случае надо посоветоваться с мужем.

— Если хотите, потом можете поговорить со мной.

— Я вам позвоню.

— Спокойной ночи, Людмила Ивановна.

— И вам, Георгина.

— Мужу привет передавайте. Я его безмерно уважаю.

— Спасибо. До свидания.

Ну, вот и все. Гон начался. Интрига закрутилась. Теперь, мой мальчик, не подведи!