Осколки. Истории, которые ранят

Наталья Александровна Берязева

Новая книга Натальи Берязевой. Совсем не сказки, которые так полюбили наши читательницы. Это истории про нас. Осколки нашей жизни. Которые все еще ранят.

О чем молчит старая мебель

Старый-старый шкаф. И комод, у которого уже плохо открываются ящики.

Они стояли на открытой веранде и ежились от холода. Они так долго жили в городской хрущевке, где было тесно, пыльно, где пахло старостью, что совсем забыли, какой запах у свежего воздуха, как поют птицы по утрам, как дышит ветер в кронах деревьев.

Их полное затворничество в крохотной провинциальной квартирке длилось много-много лет. И вдруг неожиданно они оказались в чужом и незнакомом доме. А перед этим долго тряслись в закрытом кузове машины.

Комод-то загрузили легко. Что там переносить? Ящики вынули, а без них он — как перышко. А вот массивный шкаф пришлось выносить втроем. С ним было трудно на узких лестницах хрущевки, потому мужчины то и дело кричали: «Поверни так! Нет, давай так! Поддерживай тут! Тяни! Подтолкни! Еще разок! Понесли!»

В итоге один раз шкаф больно царапнули, от этого даже осталась глубокая вмятина на дверце. Тем не менее минут через тридцать он все-таки лежал в машине. Тут же были четыре тяжеленных стула, таких же старых и добротных. Их тоже сделал деда Саша. Это имя постоянно звучало при погрузке, потому шкаф, комод, тумбочка и стулья сразу его вспомнили.

Да, это тот самый мастер, который однажды их сотворил. То есть дал им жизнь. Это он нежно гладил доски, строгал их, собирал мебель по частям, а затем покрывал лаком.

Они все жили рядом с ним долгое-долгое время. Только вот последние годы они его не видели. Осталась только баба Таня, которая подслеповато шаркала в одиночку по квартире. А потом поселилась тишина. Какая-то тревожная и тоскливая.

И вот — открытая веранда дома в лесу. Так тихо, морозно, даже немножко страшно. Точнее непривычно. Ведь столько лет провели они на одном месте. А тут такое потрясение. Дорога, новое место жительства, неизвестность.

— Что будет? Что будет? — перешептывались стулья. — Зачем нас сюда привезли?

Ведь уже несколько лет никто не открывал дверцы мебели, никто не сидел на стульях. Они жили в дремоте, время от времени переходящей в сон.

— Ах, какие вы красавцы! Ах, какие вы славные! Настоящие! Деревянные! — Вокруг мебели хлопотала симпатичная моложавая женщина. — Какие вы все добротные, в хорошем состоянии. Ни на кого не похожие. Ну, здравствуйте, здравствуйте! Да, да, вы будете жить еще долго и счастливо. Не сомневайтесь! Многие годы вами будут любоваться люди. Потому что в вас есть душа. Нужно только ее разбудить. Этим я и займусь.

Раскрасневшаяся от утренней свежести женщина радостно потирала руки. Потому что смыслом ее жизни и было как раз возвращение души старым комодам, буфетам, полкам, трюмо, этажеркам. Тем, которые помнили не фабричные станки, а руки настоящих мастеров-краснодеревщиков. В наши дни такие встречи не часты, потому так пела ее душа.

Она оттягивала момент, когда ее руки прикоснутся к старой мебели. Ей хотелось растянуть это предвкушение от встречи с сутью вещей. Первые поглаживания, первые касания, первое узнавание.

Ширк-ширк. И мир вокруг растворился. Началось священнодействие. Когда душа поет, когда наступает время гармонии.

Сколько лет она шла к этому пониманию себя? К видению души предметов?

Эх, к сожалению, много-много лет. Как старая мебель грустила в квартире, так и ее собственная душа тосковала в клетке навязанных представлений и идеалов.

Об этом думала женщина, начищая старую мебель.

Жизнь так странно устроена. В молодости кажется, что весь мир у твоих ног и это будет продолжаться вечно. И страницы юности в книге жизни все еще впереди. А потом оказывается, что книга уже подходит к концу, а непрочитанных страниц осталось совсем мало. И появляется страх, что ничего-то ты не успел и мечтам уже не суждено сбыться.

Но судьба все-таки существует. И предназначенье есть у каждого человека. В детстве, если рядом мудрый наставник, это легче понять. Если не повезло, то плутать можно долго. И уйти в мир иной несчастным человеком.

Когда она стала об этом задумываться? Когда эти мысли не стали давать ей покоя?

Когда разрушилась жизнь? Ушел любимый человек?

Или позже, когда, оглушенная и отупевшая от горя, она сидела одна в пустом и огромном доме?

Когда?

Когда это началось, она не помнит. Но зато прекрасно помнит тот миг, в который осознала, чего же на самом деле хочет ее душа. Которая по-прежнему была живой. Несмотря на все испытания.

А, может быть, испытания потому и выпали ей на долю, что пришло время вернуться к себе настоящей. Она ведь заблудилась. Совсем заблудилась в жизни. Но ее душа никогда не умирала, она робко, но настойчиво всегда звала ее куда-то.

Теперь она знает куда.

Она прекрасно помнит, как замерла перед старым стулом, который выглядел беспомощным калекой. Он лежал на помойке. Он был стар, жалок, он был никому не нужен. Но она увидела его другим. В блеске его былой красоты. Это был старый венский стул, изготовленный руками настоящего мастера. Этот стул был живой. У него была душа. Не задумываясь, она вытащила его из груды мусора и понесла в свой большой и красивый дом. Именно тогда она сама начала просыпаться, то есть возвращаться к себе.

Этот старый стул давно украшает ее комнату.

Потом были тумбочки, комоды, сундуки.

Вместе с ними возвращалось счастье. Благодарность. Радость жизни.

Почему так поздно?

Потому что раньше она спешила, торопилась, жила так, «как надо», а не так, как ей хотелось. Но вот жизнь сама все расставила по местам.

А ведь этого могло и не произойти.

Но произошло.

Значит, она нужна. Значит, она и была рождена именно для этого.

Женщина думает, а руки продолжают свою работу.

Ширк-ширк. Ширк-ширк.

Старый комод кряхтит, ежится, но подставляет бока. Он понимает: начинается новая жизнь.

И с благодарностью смотрят на женщину стулья, старый платяной шкаф и тумбочка. Они ждут своей очереди. Они счастливы, что попали туда, где понимают их душу.

Счастье — оно ведь у всех одинаковое. Когда тебя понимают.