Осколки. Истории, которые ранят

Наталья Александровна Берязева

Новая книга Натальи Берязевой. Совсем не сказки, которые так полюбили наши читательницы. Это истории про нас. Осколки нашей жизни. Которые все еще ранят.

Старый приемник

Я просыпаюсь под звуки моего любимого романса.

«Динь-динь-динь — колокольчик звенит…»

Ангельский голос уплывает к небесам, мне хочется заплакать, я прижимаю к себе плюшевого медвежонка, который остался после выросшей дочери.

Динь-динь-динь…

Я уже плачу. Меня переполняет любовь, нежность. Но рядом никого. Только старый плюшевый медвежонок, который помнит руки моей маленькой дочери.

Странно. В доме тишина. Откуда же взялся звук? Я же только что слышала песню в исполнении Евгении Смольяниновой «В лунном сиянье»!

Я выхожу в прихожую. Здесь стоит старый приемник. Он точь-в-точь такой же, какой я подарила когда-то сыну на день рождения.

Когда это было?..

Четыре подружки. Презентация книги. Ирка, журналист, как и я, написала хорошую женскую повесть. Про любовь. Про иллюзии и разочарования. Про жизнь. Мы наглые и самоуверенные. Всё еще впереди.

Тогда приемник украли. Прямо на Иркиной презентации. Он стоил более ста долларов — большие деньги по тем временам.

Ирка вернула мне их с обидой:

— Украли, а я что, виновата? Это вечно пьяный поэт виноват.

Может, и правда, поэт, наш общий знакомый, был виноват: подарил кому-нибудь от широкого сердца. Не свое — не жалко. А может, и нет. Разве в той суматохе, что была на презентации, концы найдешь? Как бы там ни было, давала я приемник лично Ирке.

Первая трещина в отношениях.

Затем обиды, что не признают ее, не ценят. Она же писательница. А я должна повлиять-подействовать на своего мужа: он ведь руководит писательской организацией. Ирка хотела, чтобы ее приняли. Какой-никакой, а статус.

Но мужчины терпеть не могут дамские романы. Что тут поделаешь?

Потом заболела Наташка. Первая из нас. Надорвалась над своими диссертациями. Тоже что-то все пыталась доказать. Кандидатская, потом докторская.

Затем другая Ирка, цветочница, покончила с собой. Тоже не хватило любви. И признания. Выбросилась с десятого этажа гостиницы.

Нас осталось с Иркой-писательницей двое.

Поймала себя на мысли, что стою, прижавшись к косяку двери, и смотрю на старый приемник. А он продолжает что-то мурлыкать.

Странно, я его точно не включала.

Вот и все.

Вот и кончились все наши беды.

Посижу

Помолчу перед тихим окном,

Пересказаны сказки

И песни пропеты,

Но идет ко мне девочка —

Маленький гном… —

это мои мысли в такт мелодии.

А старый приемник ворчит дальше:

Милая моя,

Солнышко лесное,

Где, в каких краях

Встретимся с тобою…

Жизнь замыкает круг.

Эх, милый мой приемник! Если бы я слышала, точнее, слушала твои песни раньше!

Спешила, торопилась, сердилась, нервничала, обижала, не ценила, не понимала, высокомерничала, гордилась, задирала нос, врала.

Да, да, верно, приемник, гнала я на красный свет на немыслимой бешеной скорости.

Амбиции. Амбиции. На пустом месте.

Отцвела черемуха, зацвела сирень,

У тебя душа поет, у меня ж мигрень.

Распустилась по весне и увяла вновь

Белая черемуха, первая любовь…

«Хорошо там, где есть „Радио Дача“», — говорит приемник.

Да, приемник, хорошо, если есть дача. Туда можно убежать, уехать…

Осенью, как всегда, небо с проседью.

Ты грустишь и глазами печальными провожаешь…

Ну что мне делать, как его забыть?

Я научусь тебя любить…

Ты грустишь. Я грущу…

Сыграна эта партия.

Полчаса до полуночи…

Ну что мне сделать,

как помочь его забыть?

Шумит осенний дождь…

Не оставляй меня одну…

………………………..

Но идет ко мне девочка —

Маленький гном

В колпачке и пижаме,

Заберется на плечи

(Наши стены окажутся нам не тесны)

И расскажет мне сказку,

И станет мне легче,

Оттого что на свете

Существуют птенцы…

И опять приемник. И опять песня:

Мы будем вместе, я знаю,

Таких, как я — не бывает,

Таких, как ты — не теряют,

Мы будем вместе, я знаю…

Ничего я не знаю, приемник. Да, я стала мудрее, спокойнее, терпимей. Научилась радоваться мелочам. Но еще не научилась забывать. Людей, что были рядом. Тех, кого когда-то обидела. У кого не попросила прощения.

Мне еще очень многому надо учиться.

Теперь уже в новой роли. Которая, надеюсь, тоже не последняя…

«Мне бы стать бы синей-синей птицей…» — поет Владимир Маркин из моего старого приемника. Который все еще нужен. Который все еще служит верой и правдой.

У нас еще много работы.

И приемник мигает мне своими синими глазами…