Колодец. Сборник рассказов

Наталья Адлер, 2018

"В русской литературе испокон века в соседстве сосуществовали такие жанры, как проза и поэзия. Наталья Адлер – известный российский поэт, утончённый, психологически глубокий лирик, живописующий природу и чувства. Сегодня она является пред миром в жанре евангельском и осиянном пушкинском – прозаическом. Её слог прост, как дыхание подснежника, и сложен, как тайное мерцанье звёзд. По естественной сути это всё едино, как наши тернии, борения во Вселенском значении за жизнь земную".Виктор Ростокин, член Союза писателей России.

Пути

Море семейной жизни сильнее и сильнее раскачивало утлое судёнышко — всё, что осталось от былого благополучия, согласия и любви… Причём, у Алексея сердце пылало всё тем же юношеским огнём, когда он смотрел на жену, чувствовал её присутствие рядом, обнимал. А она отталкивала, строя недовольную гримасу.

— Что ты всё тискаешь меня? Отстань, прилип, как банный лист…

Двое маленьких сыновей любили маму, а в отце просто души не чаяли.

— Санёк, Вовчик, одевайтесь потеплее, пойдём в снежки играть и бабу снежную лепить, — звал Алексей.

Радостные мальчишки бежали на улицу и кричали маме:

— И ты с нами!

— Идите с отцом, мне некогда, — а сама усаживалась к зеркалу «наводить красоту», как называли нанесение макияжа сыновья и муж.

Почти каждый выходной Катя навещала подруг. По крайней мере так она говорила мужу. Алексей давно догадывался, что у жены есть любовник, но молчал и думал, как же вернуть их прежние отношения. Ведь женились они по любви, всё у них было: первое свидание, трепетные поцелуи, нежность во взглядах и сердцах. Казалось, это будет продолжаться вечно. После свадьбы прошло пять лет и что-то изменилось. Катюша стала другой.

— Не так уж сильно любила я его, оказывается, — доверилась молодая женщина своей близкой подруге, — поняла это, когда встретила Николая и буквально утонула в вихре страсти. Я с ним всё на свете забываю.

— Как женщина я тебе завидую, но ведь так можно и о детях забыть. Смотри, подруга, не ошибись.

Однажды Алексей уехал на КАМАЗе в командировку, вернулся раньше времени, как в том банальном анекдоте, открыл своим ключом дверь, чтобы жену не тревожить. Дети сладко спали в спальне. Алексей прошёл через зал, открыл следующую дверь и…замер на пороге: его Катюша крепко спала в объятьях мужчины на их супружеской постели. Алексей еле сдержал крик, застрявший в горле и превратившийся в давящий ком.

На кухне он написал записку: «Будь счастлива — Алексей» и положил её на фужер с шампанским. Вышел на улицу, сел за руль, решил ехать на работу в гараж. Колотила внутренняя дрожь, руки тряслись, он на ходу стал прикуривать, не попадая спичкой в сигарету, нагнулся и… Дальше ничего не помнит.

В реанимационном отделении сказали, что шансов на жизнь — 10 процентов из 100: глубокая черепно-мозговая травма, большая потеря крови, очень слабое сердцебиение, одним словом — жизнь еле теплилась в беспомощном теле. «Дышал» за него аппарат. Через 18 часов у Алексея начались конвульсии, его тело содрогалось, но в палате в эти секунды никого не было. И вдруг будто какая-то неведомая сила подвела к постели медсестру. Она увидела, что умирающий не просто содрогается, но и машет руками. Лицо его было покрыто бинтами. Сестра выдернула изо рта трубку аппарата, Алексей вдруг сделал глубокий вздох и сказал:

— Вы что, задушить меня хотите?

Оказывается, он пришёл в себя, но ничего не видел, а трубка и бинт во рту, чтобы язык не западал, мешали говорить. Трубка забилась и Алексей стал задыхаться. Тут-то и задёргался в конвульсиях, чтобы обратить на себя внимание.

Жизнь вливалась в него бурным потоком, каждый день навещала жена, ухаживала за ним. Он просил сесть её рядом и держал за руку, находя блаженный покой.

— Знаешь, Катюша, а я теперь не боюсь смерти, там очень хорошо — трава зелёная, свет и такое блаженство — не опишешь, что за чувство. Благодать. Ещё я видел сверху, как надо мной что-то делали два мужчины и женщина в белых халатах, лицо у меня красное было, будто краской залито.

— Это кровь твоя, — говорит Катя.

— А ещё я не хотел, чтобы меня трогали, потому что очень хорошо было. Опустился сверху, хватаю их за руки, прошу оставить меня в покое, но они не слышат меня. Потом мне больно стало.

— Видно, душа твоя летала. А над тобой действительно два доктора стояли и медсестра.

— Катенька, у меня какое-то странное чувство, будто я оттуда не совсем вернулся, как за барьером — и не в этой жизни, и не в той… Что-то важное должен сделать, а что — не знаю…

Перед самой выпиской из больницы Катерина сказала, что будет жить с Николаем

— Прости, это сильнее меня.

Единственное, что её беспокоило — случались у нового избранника запои.

Алексей ещё находился на больничном. Бродил, как потерянный. Тосковал по жене и детям.

Однажды ноги принесли его к церковной ограде. Он зашёл в храм и остановился у иконостаса. Вдруг от одной из икон в его сердце будто свет пролился, и Алексей вновь испытал то блаженное чувство. Он обратился к священнику, рассказав свою историю.

— Благодать на тебя снизошла, сын мой, если хочешь — учись на священника.

— Хочу, — радостно ответил Алексей.

На работу он больше не вышел, рассчитался и поступил в семинарию. Учился и просил Бога вернуть жену и детей. Дал себе зарок: «Либо они вернутся, либо постригусь в монахи, уйду от мирской жизни».

Проходит год, другой. Тем временем Катерина устала от запоев Николая, дети страдали, просили:

— Мама, отвези нас к папочке!

Да и Катя уже не могла отыскать на донышке сердца былую любовь к Николаю, остались только боль и обида. Во время очередного запоя он избил её и ушёл.

Санёк и Вовчик ухаживали за мамой, подносили воду и еду, которую готовила бабушка. Она приехала, когда узнала о беде. Синяки уже почти прошли, только рёбра ныли, не давая покоя какой-то тупой болью. Катя сидела на постели, а рядом примостились сынишки, читали маме вслух сказку.

Конец ознакомительного фрагмента.