В тени твоих ресниц

Наталья Аверкиева, 2008

Что делать, когда за твое сердце сражаются двое – тот, кого ты любишь, и тот, кто считает себя более достойным, и ни один из них не собирается уступать? И вроде бы выбор очевиден – нужно следовать за своим сердцем. Но не все так просто. Ложь и шантаж способны разрушить сразу две жизни, оборвать две успешные карьеры, уничтожить любые отношения. Способна ли ты пожертвовать всем ради счастья и будущего любимого и отступить, оставшись с нелюбимым мужчиной? Способен ли он принять твой выбор и даст ли тебе уйти?

Глава 2

— Машка! Машка! Как я по тебе соскучился! Сто лет тебя не видел! Машка! Любовь моя!

Родриго, небрежно швырнув огромный букет на стол, подлетел ко мне, обхватил за талию и принялся кружить.

Три матерных слова…

Он потянулся, чтобы поцеловать, но я резко дернула головой, и Родриго промахнулся, попав губами куда-то в висок.

Тиль! Мат! Много мата! Тиль! Тиль!

— Отпусти меня! — взвизгнула я на русском срывающимся фальцетом. И отчаянно задергалась в его крепких руках. Не тут-то было! Родриго, лишь посильнее сжал объятия и наконец-то достал мой рот, ворвался туда языком, засосал губы.

Мат! Мат! Тиль! Мат! Мат! Очень много мата!

Я глупо замычала…

Тиль!

…и не придумала ничего лучше, чем укусить его за язык.

Родриго вскрикнул и ослабил хватку.

— Да ты охренел?! — возмущенно сорвалась в крик, чувствуя, что еще немного и вцеплюсь в его рожу когтями. Если освобожусь. — Какого хрена ты засасываешь меня при моем молодом человеке?! Руки убери… — Голос сиплый, последние слова я громко прошипела.

Гнев сейчас взорвет изнутри.

Я зло его отпихнула и растерянно уставилась на серого, как холст, Тиля — глаза огромные, рот приоткрыт, лицо такое, будто его ударили ни за что.

— Кто это? — Голос звенел, словно перетянутая струна, вот-вот лопнет. И я поняла, что поползу за ним на коленях до самой Германии, лишь бы умолить не уходить.

Рада бы ответить, да не могу — язык не слушается. В голове всего три слова. Три матерных слова. У меня натуральный столбняк с полной парализацией всего организма и мозговой деятельности в частности. Стою между ними и ничего с собой не могу поделать — ни с места сдвинуться, ни слово произнести, лишь с ужасом смотрю на Тиля. Тело начинает бить мелкая дрожь.

— Милая моя девочка. — Родриго сделал шаг ко мне и приобнял за плечи. — Ну же познакомь меня со своей… своим… с этим… эээ… С этим милым созданием!

Услышала тщательно скрытую издевку в интонациях. Родриго говорил по-русски. Голос — сладчайший мед. Тиль видел, что он давно наблюдал. Значит, не заметить наши отношения не мог. Следовательно… Черт! Откуда он свалился на мою голову!

Скинула его руку.

Мозг вообще не работает. Лишь к трем матерным словам добавилась одна идиотская мысль, стучащая в висках великим колоколом, — что делать?

— Кто это? — прозвучало одновременно глумливо по-русски и ошарашено по-немецки.

— Это мой бывший парень. Я рассказывала… — выдавила по-немецки, не сводя с Тиля глаз. Голос едва слышен, дрожит, местами вообще пропадает или срывается в какой-то писк. — Клянусь, я понятия не имею, что он тут делает.

— А он в курсе, что он бывший? — Струна с жалобным визгом лопнула, больно поранив мою душу.

Торопливо кивнула. Потом еще раз и еще. Дерьмо какое! Я просто сейчас рухну перед ним на колени и вцеплюсь в ноги.

— Да, — с шумом выдыхнула. Господи, только поверь мне! Только поверь! Жизнь за тебя отдам! Только поверь!

— Ефремова, ты, блин, меня представишь своему… — Вижу, что Родриго едва сдерживается, чтобы не захохотать. Внимательно рассматривает парня. — Он только по-немецки понимает? Do you speak english, детка? — Сел перед ним на стул и облокотился на стол, сильно поддавшись вперед к отпрянувшему Тилю. — Ты, мать, как я погляжу, педофилией страдаешь. Ему хотя бы пятнадцать исполнилось? Ты паспорт проверяла?

Он говорил очень нежно и ласково. Идеальный вариант замаскировать грубость перед человеком, который не знает языка.

Я вспыхнула и презрительно поморщилась. Гнев рвется наружу, но я не позволила ему взять вверх. Зашла Тилю за спину. Положила руки на плечи. Пальцы сами собой пробежались по шее, по скулам. Нежно его поцеловала в щеку и гордо сказала по-английски (твою мать, хочешь знать, кто это, — узнаешь!):

— Родриго, познакомься, это мой… — запнулась. Бойфренд звучит пошло. Как? — Это мой любимый мужчина.

— Твой любовник? — уточнил Родриго по-русски.

— Нет, — упрямо отозвалась по-английски. — Это мой любимый молодой человек. Это мой мужчина. Которого я люблю. Его зовут Тиль. Прошу тебя не хамить ему и относиться с уважением.

Губы Родриго скривились в усмешке. Я гладила Тиля по плечам, одновременно успокаивая себя, что, если ему сейчас придет в голову сорваться с места и сбежать, я не позволю. Вновь нежно поцеловала в щеку — надо расставить приоритеты с самого начала. Тиль никак не реагировал на все мои действия, застыл. Только я лица его не вижу. Не знаю, что с ним происходит.

— Тиль, это Родриго. Мой хороший друг и бывший любовник. Я тебе рассказывала про него в Москве, помнишь? — тоже по-английски, теперь чтобы понял Родриго.

— Значит я любовник, а он любимый? — улыбается сеньор Гарсия-Пуговкин, ласково уставившись на меня. — Вот этот вот?

— Родриго, уважай мой выбор, — отвечаю твердо на английском. Хочу, чтобы они оба понимали, о чем я говорю.

Неожиданно Родриго вскочил. Несчастный стул в очередной раз с грохотом отлетел в сторону. Я не заметила, как от страха впилась ногтями в плечи Тиля. Его рука мягко накрыла мою, аккуратно разжал пальцы. Он легко коснулся губами запястья. От сердца отлегло. По крайней мере, если бы он сейчас мечтал послать меня далеко и надолго, то не стал бы целовать руку.

— Уважать твой выбор?! — орет Родриго по-английски. — Уважать?! Я хорошо помню, как ты простонала его имя в постели! А еще я хорошо помню, как мне звонил твой крестный и просил привести тебя в чувства, потому что ты невменяемая из-за какого-то козла! И я отлично помню, что возился с тобой полтора месяца, пытаясь хоть как-то вывести из депрессии! Все развлечения были к твоим услугам! Лучший ресторан? Пожалуйста, Маша! Хороший секс? Пожалуйста, Маша! Хочешь дорогую цацку? Ни вопрос, Маша! А какие ты истерики закатывала?! И из-за кого? Из-за какого-то сопляка?! Вот из-за этого ублюдка ты полезла щекотать себе нервы в гетто? Вот из-за него ты едва не погибла в Венесуэле? Это из-за него ты чуть не сдохла в горячке в Москве, когда тебя еле откачали?! Ефремова! Ты сумасшедшая! — В запале переходит на русский: — Я-то думал, там мужик, настоящий, здоровый! Вот с таким хреном! А что я вижу? Вот это ты называешь мужчиной? У этой инфантильной телки член-то есть? Или вы искусственным пользуетесь? Ради кого все это? Ради вот этого чмошника, который даже на мужчину не похож?!

Я счастливо улыбнулась, прижавшись животом к плечам Тиля. Потрепала его волосы. И, довольная, сморщила носик, чмокая в макушку.

— Да, Родриго, это все ради него.

— Ты спятила? — искренне недоумевал он.

— Да, я спятила.

— Машка…

— Родя… Я люблю его.

Тиль отодвинул поднос с мусором и поднялся. Я напряглась. На всякий случай засунула палец в шлевку на его джинсах, чтобы хоть как-то удержать. Оказалось, что они одного роста. Только Родриго, двадцати восьми лет от роду, активно занимающийся самбо, дзюдо и бодибилдингом, гораздо шире в плечах. И Тиль, восемнадцати лет от роду, ничем не занимающийся, кроме пения и танцев, рядом с ним смотрелся мелко и как-то хрупко.

— Мария мне рассказывала о вас. Приятно было познакомиться лично, — выдал он на английском. Потом обнял меня и поцеловал в шею. — Извините, у нас планы на вечер.

— Сядь, мальчик, — процедил Родриго. — У меня тоже были планы на вечер. И ты в мои планы ну никак не входил. Ефремова, ты про работу не забывай. У нас завтра мероприятие. Мне плевать, как ты от этого идиота будешь избавляться, но завтра в четыре утра я жду тебя в отеле у ресепшен. Мы едем в буш на праздник рождения новой луны. Тебе должен был позвонить Петрович и все рассказать про экстремальный туризм.

— Стой, так это ты организуешь эту поездку?

— Ну да. И завтра мы едем в буш.

— Когда ты прилетел?

— Сегодня в три часа дня.

До меня дошло, про кого говорил крестный… Я же не рассказывала никому про Тиля, кроме подружки Полинки, которая и втравила меня в эту авантюру с немецкой группой. И с какого перепугу я решила, что Петрович расспрашивал меня про Тиля? Идиотка! Как я сразу не догадалась…

— В каком отеле ты остановился?

— В том же, где и ты. Только на десятом этаже. Номер 1011.

— Ладно, я поняла. Извини, Родриго, у нас на самом деле с Тилем дела. Увидимся.

И я дернула Тиля к выходу.

Мы молча возвращались в отель. Тиль впереди, я за ним. Неловкость во всем. В том, как он медленно бредет по улице, почти не смотря по сторонам и не улыбаясь. В том, как я молчу — мне есть, что ему сказать, но как-то не хочется начинать первой. В голове проносятся тысячи мыслей. Я уже знаю, что и как объясню. Если спросит. Он не спрашивает. Молчит. Под ногами землетрясение. Мой мир пошатнулся. Все труднее и труднее удерживать равновесие. Главное, не паниковать! Что мы имеем? Родриго, который свалился как снег на голову в Сахаре в разгар лета. Ну, бывают и такие катаклизмы. Конечно же, теперь ни о какой поездке и речи быть не может. Это даже не обсуждается. Я не сведу их вместе с Тилем. И дело не в том, что я не уверена в себе и боюсь, что Родька вернет меня, завоюет заново. Дело в том, что, если Родриго втемяшилось в голову, что меня надо вернуть, он сделает все, чтобы разрушить наши с Тилем отношения. Отношения, которыми я дорожу, которые начали только-только налаживаться, которые мы только начали строить. Я неожиданно поняла, что безумно боюсь его потерять. Когда чувства еще не сформировались, когда было еще не понятно что и как, было не так страшно за него, за себя, за нас. А теперь… Я стала зависимой от него, от его мнения, от его слов. Если он уйдет, мой мир разрушится. Я не хочу, чтобы он рушился! Тиля надо удержать. Он ревнивый и вспыльчивый. Он не простит мне измены, а я не смогу доказать, что никакой измены не было, что я целиком и полностью принадлежу ему. Он верил мне раньше… Сейчас Родриго сделает все, чтобы доказать ему обратное. И если Тиль поверит Родриго, а не мне… Нет, я не могу поехать в буш, зная, что Родриго будет постоянно провоцировать конфликт. Я никуда не поеду.

В номере Тиль уселся в кресло с ногами, сжался в комок и обхватил голову руками. Я хотела погладить его по спине, но рука так и замерла в миллиметре. Не решилась…

Черт, надо что-то делать! Что?

Родриго наговорил много лишнего и ненужного. Но, сам того не зная, ляпнул и еще много того, что было полезным для ушей Тиля. Главное, он подтвердил, что даже с ним я постоянно думала о Тиле. Другое дело, сам Тиль плохо понимает английский, и не факт, что пламенное выступление Родриго дошло до его сознания в полном объеме и с неискаженным смыслом. Не могла же я, право слово, синхронным переводом опять заниматься…

Что же делать?

Ладно, начнем оправдываться первыми.

— Тиль, я… — и заткнулась. Не получается у меня сегодня говорить — скулы сводит.

Тиль резко встал и вышел из номера.

— Всё, — пробормотала я, когда за ним закрылась дверь. И не литературно выругалась матом.