Катюша

Настасья Астровская, 2021

История непростых отношений удивительной девушки Катюши и ее кавалера в четырех эпизодах.

Эпизод первый.

Катюша.

Так и стояла Катюша — с ночником, посреди спальни, взволнованная.

Бабка ее — та-то да, была та еще ведьма. Прабабка ворожила целыми днями. А она, Катюша — нет, ничего такого за собой не знала. Обделили ее бог и дьявол такими талантами. Однако внутри нее что-то жгло, и трепетало, и подсказывало: непременно он придет. Непременнее и быть не может.

Так и стояла Катюша.

И руки ее — тонкие веточки, мягкие пальцы, мертвою хваткой сжавшие ночник, и одежды-то на ней всего: тонкая сорочка, все кружево — дырочки да ниточки, а поверх паутинка-шаль — ниточки да дырочки.

«И вот придет он, — твердила она себе, — и придет. А я ему скажу: Иван Николаич! Голубчик!.. Постой-ка, или… Николай Иваныч? Ой, дурная голова! Не путай меня! Ну, да, Иван Николаич, Иван Че… Ба,как просится Че Гевара! Ой, не говори, молчи, окаянная, чтоб тебя медведь задрал!»

От мысли о медведе руки Катюшины дрогнули. Прочь, прочь! Месяц за окном светил, как сумасшедший. Что за ночь, что за ночь-проказница…

Так и стояла Катюша, а маленькое ее сердечко так гулко и страшно стукало о ребра, так отдавалось в черепе — бум! бум! бум! — что сама она удивлялась.

«Так что ж ему ответить? — размышляла Катюша. — Должно быть: да, Иван Николаич. Или так: нет, Иван Николаич. А если и так, и так худо? Ну, стало быть: возможно, Иван Николаич!»

Тут месяц совсем уж взбесился, выплеснулся, брызнул светом на Катюшину шаль, на ночник, на бледное ее лицо. Сердце ее еще страшнее заколотилось, будто и вовсе сейчас поломает всю грудь, выпадет и станет лежать на полу, дрожа от холода. «Но-но,» — пригрозила она сердцу, придержав его левой рукой, а правой продолжая судорожно сжимать ночник.

Стрелка часов в очередной раз дернулась, жутко зашевелилась занавеска. Катюша перекрестилась левой рукой.

Он вошел весь в костюме, с красным цветком, красивый. Он был весь — Иван Николаич. С головы до пят.

Иван Николаич конфузился. Конфузилась и Катюша. Он не знал, куда деть цветок. Она не знала, куда деть ночник. В конце концов, решили оставить все, как есть.

— Катюша… Здравствуйте, — застенчиво сказал Иван Николаич.

— Здравствуйте, — тихо отвечала Катюша. Она смекнула, что он собирается вести светскую беседу. Ей было грустно.

— Ах, какой месяц, — воодушевленно проговорил Иван Николаич, — какой месяц!

— Февраль, — машинально ответила Катюша.

Иван Николаич смутился.

— Я, в общем, не сомневаюсь… — пробормотал он

— И не сомневайтесь, не надо, — сказала Катюша. — Я это очень хорошо понимаю. Мне ли февраля не знать?

— А зачем вам его знать? — осторожно спросил Иван Николаич. — Милейшая вы девушка, тонкая, а тут — февраль… Ладно бы еще май…

— Полно вам, Иван Николаич, — раскраснелась Катюша. Голос ее подскочил и зазвенел, стал застенчив и завлекателен. — Ровно в феврале же матушка моя отца топором зарубила.

Изо рта Ивана Николаича вылетело было невольное «А!», но он и этой буквой смог поперхнуться и закашлял, выражая свои глубочайшие соболезнования.

— Да это было пятнадцать лет назад, — успокоила его Катюша. — Не кашляйте, Иван Николаич. Отец тоже кашлял…

— Отчего же? — спросил Иван Николаич, боясь услышать ответ.

— Туберкулез, — ответила Катюша, пожимая плечами. — Первичный. Милиарный.

— Ах, милиарный… — рассеянно кивнул Иван Николаич, не представляя, что это значит.

— Мучился он, — вздохнула Катюша. — Не спал и другим не давал. Есть, пить забывал — все кашлял. Ну, матушка ему судьбу и облегчила… У Роди, соседа, топорик одолжила — и все.

— А, эвтаназия, — понимающе сказал Иван Николаич.

— Иван Николаич, вы что-то хотели мне сказать? — не выдержала Катюша.

— Ай, Катюша, Катюша! — отчаянно забормотал он. — Ну, гляньте на себя — что за глаза,что за волосы, как руки ваши фарфорны! Но ведь я — я при вас никто и ничто, королева моя, повелительница!

— Иван Николаич! — с досадой воскликнула Катюша. — Что это? Что с вами? Я тут стою перед вами в одном… — и сообразила вдруг, в чем стоит, и плюнула: — Фу, срам! Вы мне отвечайте: вы на мне жениться будете или нет?

— Я… сегодня… если только после обеда… — замямлил Иван Николаич, дико глядя по сторонам.

— Да ну вас! — расстроилась Катюша, и в сердцах треснула его ночником по темечку.

Иван Николаич удивленно пошатнулся, изящно взмахнул уже подвявшим цветком и упал, зацепив рукою стул и тем самым опрокинув его на себя.

— Ай-ай-ай, Иван Николаич! — укоризненно сказала Катюша. — Ну зачем же стулья ронять… И ладно бы тут был замешан Македонский, а так…

А Иван Николаич вдруг дернулся, повел носом, а потом раскатисто захрапел. Так и спал, улыбаясь, как мальчик, и изредка бормоча во сне «ах, Катюша, Катюша!..»

А Катюша вдруг, напротив, проснулась.

Проснулась, стоя посреди комнаты с ночником.

Так и стояла Катюша — с ночником. Посреди спальни. Взволнованная…