Тайный обожатель

Натали Лавру (2024)

После нападения пришельцев Оля понимает, что в её квартире кто-то поселился. Да не какой-нибудь домовёнок, а серый великан — уродливая серая громадина ростом до потолка. Как избавиться от него? И что делать, если он твёрдо решил, что Оля — его женщина?

Глава 10

После выздоровления Хастад перестал ходить за Олей по пятам. Он мог думать только о том, что хочет ее. В штанах становилось тесно, сердце гулкими мощными толчками колотилось в груди. Еда и занятия с книгами спасали ненадолго, вожделение возвращалось и нарастало с каждым днем.

Ее голос, ее непослушные вьющиеся локоны, ее тонкие, но очень-очень красивые розовые губы… Ох. Как на нее смотреть и оставаться спокойным? В мозгу переклинивает, и забываются даже слова из родного языка.

Но нельзя. Нельзя пугать Холу своим видом.

***

Сонный Хастад потянулся, упершись ногами в одну стену комнаты, а ладонями — в другую. Все-таки он был не по-человечески огромен. Сие действо сопровождалось похрустыванием косточек и сухожилий.

— Ну Хаста-а-ад… — пожаловалась Оля. — Твои потягушки и покойника разбудят.

Он где-то там, на полу, повернулся спиной к дивану и сделал вид, что все еще спит.

— Ой, да ладно, ты не умеешь притворяться.

Она хотела было подкрасться и прыгнуть на него сверху, но он успел выставить вперед руки и не дал Оле приблизиться.

— Нет, Хола! — едва ли не взмолился он и тут же исчез. Как оказалось, в ванную.

— И что это такое было? — крикнула вдогонку она.

Но ответа не последовало. Хотя и без слов было понятно, что дело в физиологии: молодому великану нужна женщина, и не какая-нибудь, а вполне конкретная.

Из ванной донеслось недовольное фырканье, видимо, Хастад ругал сам себя.

Оля переместилась на кухню и прождала великана полчаса. А тот вышел, сказал, что сегодня у него дела где-то там, далеко, оделся и испарился.

Оля расстроилась едва ли не до слез.

«Вот и лечи после этого неблагодарных!» — в сердцах подумала она. На самом деле было ясно, что все не так, что Хастад не в силах совладать с влечением к женщине, которую ему нельзя желать. Хастад был безмерно благодарен Оле за спасение, за заботу, и отвечал еще большей взаимностью.

Оля ревниво подумала, что Хастад отправился искать кого-то, чтобы утолить сексуальный голод, так сказать, снять напряжение. От этой мысли в ее душе поднялось такое возмущение, что она зарычала, совсем по-звериному, злобно, угрожающе. Она привыкла считать великана своим и ничьим больше.

Потом, здраво поразмыслив, Оля пришла к выводу, что великан — это не домашний питомец, а разумное существо, свободное, но не подходящее ей в качестве мужчины.

Ее вполне устраивало, что великан готовит еду и занимается прочими бытовыми делами. Она считала его довольно милым и уже не приходила в ужас при его появлении. С такой внешностью он легко мог стать безжалостным убийцей, а он… печет по вечерам на кухне пироги.

Жаль было бы отпускать его. Но если уж он решил отдалиться, то как тут удержишь?

О великаньей природе Оля ничего не знала, но ощущала, что с появлением иномирного жильца ее жизнь стала полнее.

***

— Ты будешь смотреть со мной фильм? — крикнула Оля. Она с утра не видела Хастада, но знала, что он прячется где-то неподалеку.

Хастад появился в комнате с планшетом в руках, чтобы Оля не подумала, что он нарочно избегает ее.

— Сядь рядом, — попросила она.

Он сел, но повернулся к ней спиной.

— В чем дело? Если не хочешь больше здесь жить, тебя никто не держит.

— Нет. Хастад не может быть близко.

— Это еще почему?

Он рыкнул, не желая отвечать или, может, не зная, как сформулировать четкий ответ.

Оля сама подобралась ближе и внимательно посмотрела на него. Хастад прикрыл планшетом область паха и весь напрягся.

— Ты совсем идиот? — побагровела от возмущения Оля, когда поняла, в чем дело. — Даже думать об этом не смей! Проваливай! Видеть тебя не хочу! — она вернулась на свое прежнее место и включила фильм.

Когда фильм начался, Хастад уже испарился.

***

Первые пятнадцать минут Оля негодовала про себя: «Это ж какая наглость — хотеть трахнуть меня!» Но вскоре поняла, что слово «наглость» здесь неуместно, да и Хастад вовсе не домогался ее. Великан сам стеснялся своих проявлений.

Оля не запомнила сюжета фильма, но по его окончании сильно жалела, что погорячилась. Она представила, что великан вдруг исчезнет навсегда, а ведь она успела привязаться к нему…

— Хастад? — окликнула она, но никто не отозвался.

«Зря я погорячилась…» — расстроилась она. В носу появилось противное щекотание — предвестник слез.

Оля чертыхнулась и уткнулась лицом в собственные колени. В ее голове роились мысли, что нельзя привязываться к существу, от которого можно ожидать чего угодно, что их общение не может вечно оставаться дружеским, и что влечение к ней Хастада опасно для нее. Ей казалось, что никогда в жизни она так не нервничала.

Засыпала она на мокрой от слез подушке, внутренне злорадствуя над собственной наивностью.

Хастад сидел на кухне и ждал, пока Оля уснет. По ее дыханию он слышал, что она чем-то расстроена, и думал, что это по его вине. Так он просидел, по меньшей мере, три часа, и только когда Олино дыхание выровнялось и стало медленным, тихонько устроился на полу рядом со спящей девушкой.

Он с волнением наблюдал, как Оля ворочается во сне, а когда из-под одеяла случайно показывалась ее голая нога или бедро, Хастад снова чувствовал, что его штаны вот-вот лопнут по швам.

Ночью Оля проснулась и обнаружила великана, спящего сидя возле дивана.

— Эй! — позвала она.

Хастад встрепенулся и исчез.

— Нет! Не уходи!

Он тут же появился снова.

— Хола больше не злится?

— Я не должна была злиться на тебя, — Оля взяла великана за руку. — Просто тебе нужна женщина.

— Хола — моя женщина, — нахмурил брови он.

— Хастад, я человек, а ты великан, — в который раз повторила она. — Я тебе не подхожу. Мы можем быть только друзьями.

— Мне не нужна другая женщина. Ты — моя женщина, — упрямо повторил он.

— С тобой просто бесполезно разговаривать! — снова разозлилась Оля. — Временами ты меня адски бесишь!

— Что такое «адски»?

— Это значит, очень сильно.

— Понятно.

— Почему ты спишь сидя?

— Я на тебя смотрел, — бесхитростно ответил он.

— Зачем?

— Я хочу на тебя смотреть.

Если бы он сказал, какая она красивая, Оля снова прогнала бы его. Ей не нравилось, когда о ней судили по внешности. Она сама не понимала эту странность: когда в юности ее обзывали каланчой, это воспринималось ею, как ерунда, но стоило кому-то восхититься ее красотой, кровь в жилах вскипала от негодования. Оля не считала себя красавицей, и комплименты казались ей неискренними.

Хастад же ни с кем ее не сравнивал.

«Вот был бы он человеком…» — пронеслось у нее в голове, и она сама устыдилась своих фантазий. Внизу живота появилось волнительное ощущение, по телу пробежали мурашки.

— Успеешь еще насмотреться. Постели себе на полу и спи, — ответила она после длительной паузы, а сама ушла в туалет.

***

Раньше сексуальные соблазны обходили Олю стороной. После того как ее пытались изнасиловать, она решила никогда не подпускать к себе мужчин.

Тогда все обошлось благополучно: на Олин крик о помощи прибежал дворник и успел оттащить малолетних негодяев, но к эрегированным мужским гениталиям у нее осталась острая неприязнь. За свою жизнь она ни разу не вступала в отношения и даже не держалась за руки.

Когда Хастад, еще будучи раненым, сжал ее ладонь, она не отдернула ее из жалости. Тогда у нее не возникло даже мысли о противном ей слиянии тел. Но теперь…

***

Следующий день тоже был у Оли выходным, но она, стесняясь своих мыслей, дважды убегала на улицу, — туда, где за ней не мог последовать скрывающийся от людей Хастад.

Она бродила по улицам, разглядывая мужчин и пытаясь понять, кто мог бы ей понравиться.

Без сомнения, никого уродливее Хастада в тот день ей не встретилось. В уродстве великана мог переплюнуть только красный толстосум-людоед.

«Нет, Хастад — это не вариант. Если уж я хочу попробовать секс, то с нормальным человеком», — подумала Оля.

***

Ночью ей приснился сон, в котором она занималась любовью со своим сожителем, причем без капли принуждения. Это было не просто приятно, ощущения заставили ее забыть, кто она и что происходит. Она даже проснулась оттого, что ее тело сотрясла приятная волнительная судорога.

«Ох, черт, ну и приснится же… — пронеслось у нее в голове. — В реальной жизни такого, конечно же, не бывает».

Хастада поблизости не было, но, судя по запахам с кухни, на плите жарилась яичница.

— Доброе утро, — сонным голосом пробормотала она, появившись в дверях кухни.

— Доброе утро.

— Тебе сегодня ничего не снилось?

— Только Хола, — ответил Хастад, не глядя в ее сторону.

— Хм. Ладно, не будем об этом, — она сменила тему. — Тебе не жарко сидеть у плиты в штанах?

— Хола не любит, когда Хастад голый, — ответил великан.

— Можно ходить в брюках из ткани.

— Ткань быстро рвется.

— Смотря какая.

— Ткань носит человек, а я великан.

— Тебе не хочется иметь много вещей?

— Если тебе нравится, Хастад наденет ткань.

— Ты можешь носить то, что тебе хочется.

— Даже повязку? И ты не будешь злая?

Оля махнула рукой в знак согласия.

— Чем хочешь заняться сегодня? — поинтересовалась она.

— Искать новые места.

— Зачем?

Могло показаться, что Хастад ищет для себя новое пристанище или исследует планету, имея какие-то собственные интересы.

— Чтобы знать, где скрыться, — честно ответил великан.

— От кого?

— От людей. Люди боятся великанов. Люди убивают все, чего боятся.

— То есть ты найдешь новое место и будешь жить там? — у Оли защемило в груди.

Она подпустила великана близко к себе, прикипела к нему, и вот, он ищет себе новое пристанище. И вроде бы правильно: они совсем разные, и надо бы прекращать это мучительное общение… Но почему-то больно.

— Я хочу защитить Холу, — последовал двусмысленный ответ.

Хастад еще сомневался, как поступить. С одной стороны, нарушить закон Холе пришлось из-за него, влезть в неприятности — тоже; с другой, а вдруг ей попадется еще кто-нибудь из пришельцев? Хастад должен обеспечить Холе безопасность любой ценой.