Девушки из Блумсбери

Натали Дженнер, 2022

«Книги Блумсбери» – знаковый английский магазин, который в действительности существовал и сопротивлялся переменам в течение ста лет. Все это время им управляли мужчины, строго соблюдавшие свод правил генерального директора. Но в 1950 году мир меняется, в том числе мир книг и издательского дела. Книжный магазин объединяет трех героинь, каждая из которых хочет изменить свою жизнь, они находятся на перепутье, разрываясь между долгом и своими мечтами. Достаточно ли сильны их амбиции, смогут ли они обрести свой голос? В сюжете романа читателю встретятся реальные культурные и литературные деятели, представители богемы того времени: Дафна дю Морье, Эллен Даблдей, Соня Блэр (вдова Джорджа Оруэлла), Сэмюэль Беккет, Пегги Гуггенхайм. Если вы хотите погрузиться в мир литературной жизни 1950-х или представить себя героем фильма «Полночь в Париже» – эта книга для вас!

Глава шестая

Правило № 13

Сотрудники должны приходить на работу в строго отмеченное время

Лэмбс-Кондюит-стрит — улица Ягнячьего водовода — была так названа не в честь очаровательной картинки, которую представляли туристы, но по имени торговца тканью и елизаветинской дамбы. Четыреста лет назад богач Уильям Лэмб оплатил строительство реального водовода, не так давно разобранного, чтобы подводить к городу воду из источников и луговых рек. Будучи известным филантропом, Лэмб также раздал сто бадей бедным женщинам, чтобы те могли собирать и продавать воду — безотрадная работа, которую Вивьен часто саркастично сравнивала со своей и Грейс.

У начала улицы, в доме номер 40, располагались «Книги Блумсбери». Когда Вивьен с опозданием прибыла на работу утром после приступа мистера Даттона, она с удивлением обнаружила, что наружная и внутренняя двери вестибюля все еще закрыты. Покупатели не должны были появиться до половины десятого, когда магазин официально открывался. Но мистер Даттон всегда просил, чтобы персонал начинал день ровно в 9 утра, хотя Вивьен частенько захватывала лишку от этого времени. Зайдя и оглядевшись, она поняла, что на работе еще нет никого, кто требовал бы чая, подглядывал с лестниц или возился с древними электрощитками. Весь основной этаж магазина был пугающе тихим.

Вивьен спрятала сумочку из черной лаковой кожи под кассовой стойкой. Она позволила кассовому аппарату полностью открыться вместо того, чтобы придержать его бедром. И по-прежнему не было никакого отклика, даже подтверждающего кашля, которым мистер Даттон приветствовал первое открытие кассы каждое утро, не покидая кабинета.

Вивьен заглянула под стойку, вешая ключи от передней двери на маленький металлический крючок. Портфель Алека (из настоящей телячьей кожи и с золотой монограммой — подарок от обожающих родителей) не был спрятан в углу, где он всегда его держал.

Внимательные глаза Вивьен распахнулись от этого открытия, а в голове завихрились мысли.

Алек никогда не опаздывал — разве что когда ему приходилось накануне развлекать приглашенных авторов с разрешения и поощрения намного менее социального мистера Даттона. Даже больше, чаще всего Алек первым прибывал в магазин и нередко последним уходил в конце дня, а по понедельникам работал сверхурочно. Вивьен была уверена, что так он получал какое-то преимущество над всеми остальными на всю оставшуюся неделю.

Она мысленно вернулась к вчерашней суматохе. Как маленькая, странная Эвелин Стоун покинула офис мистера Даттона, едва попрощавшись, а Вивьен и Грейс вскоре последовали за ней. Чаще всего Эшвин Рамасвами уходил следом за женщинами, и никто не тратил время на то, чтобы узнавать, куда именно. Затем обычно уходил мастер-мореход Скотт — в один из двух пабов, что веками были частью Лэмбс-Кондюит: «Солнце» в доме номер 63, рядом с поворотом на Грейт-Ормонд-стрит, или «Ягненок» в 94-м, где, по слухам, часто выпивал Чарльз Диккенс, что делало его особо популярным среди мужчин «Книг Блумсбери».

Последними в разных комбинациях каждый вечер уходили Герберт Даттон, Фрэнк Аллен и Алек МакДоноу. Если Фрэнк не был в отъезде на распродаже имущества, он всегда дожидался Герберта, чтобы они могли завершить день в беседах о магазинных делах. Алек задерживался даже дольше, якобы ради подготовки к очередному вечернему мероприятию, но также чтобы заполучить ценное время наедине с одновременно Даттоном и Алленом, к вящему раздражению и огорчению Вивьен.

Но вчера день был необычный. Вивьен была ошарашена собственным уровнем паники и беспокойством за мистера Даттона, когда он бился в конвульсиях на ковре, а никто из них не знал, что делать. Никто, кроме Эви Стоун.

В этот момент из задней части магазина до Вивьен донесся какой-то звук. Мистер Даттон все-таки был на месте, как всегда бодрый и ранний. Она направилась прямиком к его кабинету, дивясь странному и новому желанию проверить, как он. Достигнув открытого проема, она замерла на месте.

Там, за заваленным стопками документов и счетов огромным столом, сидел Алек МакДоноу.

— Боже, Алек, тело еще даже не остыло. Выметайся, — выплюнула она, затем заметила объемную стопку бумаг в его руках. — Что у тебя там? — с подозрением спросила она.

— Записи с инструкциями. От мистера Даттона. — Алек веером разложил бумаги поверх промокательной бумаги. — Четырнадцать страниц.

— Зачем, бога ради?

— Кажется… кажется, ему придется уйти в длительный отпуск. Доктор велел.

— Не может быть! Это был всего лишь приступ — судя по всему, не первый.

Алек покачал головой.

— Думаю, дела у мистера Даттона намного серьезнее, чем он когда-либо показывал.

Вивьен уставилась на него.

— И все же, мистер Аллен отлично справится с этой должностью.

Алек обеими руками похлопал бумаги, будто ставя точку.

— Кажется, мистер Даттон предпочел бы исполняющего обязанности главного управляющего, который всегда доступен в зале.

Вивьен стояла там, молча прожигая Алека взглядом и в кои-то веки наслаждаясь тем, что возвышается над его шестью с чем-то футами, пока до нее не дошло.

— Ты не…

Алек едва заметно, но уверенно пожал плечами.

— Что ж, я не…

— Это твоя прерогатива.

Они уставились друг на друга.

— Отлично. Мне придется уволиться.

— Ты в этом уверена? — наконец произнес Алек.

Вивьен всмотрелась в него. Он не все рассказал. Четырнадцать страниц — это немало, даже для мистера Даттона. Не говоря уже о том, что это было не самое положительное заключение о способностях его персонала.

— Что еще в этих записях? Дай посмотреть.

Алек поерзал в большом директорском кресле, но ничего не сделал в ответ.

— Он адресовал их мне. Как исполняющему обязанности главного управляющего.

Вивьен вздохнула, признавая поражение, и села напротив него.

— В первую очередь, Эвелин Стоун принята на работу.

— Надо надеяться.

— Еще назначен новый руководитель Художественной литературы. — Алек замолк. — Вообще-то, это ты.

Он, в свою очередь, очень внимательно следил за ее реакцией. Она заметила, как что-то нарочитое высвобождается из-под обычно бесстрастной манеры и оживает в его взгляде.

— Я отзываю заявление об уходе, — быстро ответила Вивьен.

— Так можно?

— Да. Да, думаю, что можно. — Она встала и вышла из кабинета до того, как он успел вставить хоть слово. Она практически столкнулась с Грейс, с опозданием летящей с улицы все еще в пальто и шляпе. Вивьен подняла глаза на Грейс, когда они разошлись в коридоре, зная, что Алеку все слышно через открытую дверь, и прошла прямо в зал магазина, излить накопленное ожидание столам и полкам.

Она почти сразу же направилась к шкафу, помеченному буквой «О», и достала двухтомник «Маленьких женщин» и толстую антологию о Джейн Остен, которые стояли, на удивление забытые, на нижней полке. Перво-наперво она соберет стол классических писательниц, который всегда хотела сделать. Энн Бронте займет принадлежащее ей по праву место рядом с сестрами, Кэтрин Мэнсфилд присоединится к своей давней подруге по переписке Вирджинии Вулф, а Элизабет Гаскелл выйдет из викторианской тени Диккенса, Теккерея и Троллопа.

Стук в дверь вывел Вивьен из задумчивости. Она кинула взгляд на свои «Картье», подарок от покойного жениха, — «Танк», одну из первых моделей часов, созданных французским дизайнером. Грейс спросила однажды, не являются ли часы с бриллиантами из 18-каратного золота слишком болезненным напоминанием, особенно учитывая, что в основе их дизайна — танки с полей сражений предыдущей войны. Но Вивьен нравился острый эмоциональный укол каждый раз, когда она видела часы и была вынуждена вспоминать. Это странным образом заставляло ее чувствовать себя живой, когда мало что другое помогало.

На часах было ровно 9:30 — время открываться. Все еще держа в руках антологию Остен, Вивьен прошла в маленький вестибюль, который предварял вход в магазин. Она кратко поприветствовала первого мужчину в очереди, затем вернулась к кассе, где в ожидании стояла Грейс.

— Ты не уволилась? — спросила она приглушенным тоном.

Вивьен покачала головой и кинула взгляд в коридор.

— Тиран все тебе рассказал?

Грейс кивнула.

— Бедный мистер Даттон, наверное, задержался вчера на многие часы, чтобы все записать.

— Я уверена, что у него в ящике давно лежал готовый черновик. На всякий случай.

— Значит, ты теперь главная. — Грейс опустила глаза на книгу Остен, игриво прижатую Вивьен к груди. — Не опьяней от власти.

Они улыбнулись друг другу, и Грейс кратко, дружелюбно похлопала Вивьен по плечу, прежде чем вернуться к своему столу.

Прошел час. За этот час — в кои-то веки — Алека МакДоноу нигде не было видно. Вивьен могла бы заплакать от свободы. Она стояла там и мысленно составляла списки всех писательниц, которых теперь будет продавать: Гертруду Стайн и других постмодернисток, американских реалисток, включая Сару Орн Джуитт, вышедших из моды викторианских романисток вроде Мэри Элизабет Брэддон и Эллен Вуд.

— Мисс?

Вивьен подняла глаза, услышав американский акцент. Перед ней стояла юная девушка в очках в толстой оправе и с беретом на голове.

— Могу ли я вам чем-то помочь?

— Уверена, что нет, но вдруг у вас есть «Эпоха невинности» Эдит Уортон?

— Нет, боюсь, нет.

— Она получила Пулитцеровскую премию.

— Да, я знаю. Мне ужасно жаль.

Девушка понимающе улыбнулась и вернулась к дальнему ряду Отдела художественной литературы. Вивьен проследила, как она изучает полки, отмеченные «У», зная, что найдет она там в лучшем случае Вирджинию Вулф, единственную женщину, которой, по мнению сотрудников-мужчин, позволено было занимать драгоценное место на полках.

Вивьен потеряла счет случаям, когда молодые студентки и сотрудницы ближайших университетов и музеев заходили в магазин в поисках конкретных писательниц, только чтобы столкнуться с неожиданным провалом. На полках всегда можно было найти только Агату Кристи, Нэнси Митфорд и Дафну Дюморье, в основном потому, что они продолжали писать и продаваться и их было сложнее игнорировать.

«Сложно игнорировать» — казалось, вот лучшее, что можно было бы ожидать от магазина, когда дело доходило до писательниц. Вивьен всегда хотела это изменить. И теперь вдруг у нее появилась возможность. Если на что-то можно было полагаться в «Книгах Блумсбери», так это на иерархию. Мистер Даттон все запечатлел на бумаге и тем самым высвободил амбиции Вивьен, дабы обезопасить свои. Более того, исполняя обязанности главного управляющего, Алек мог лишь до определенной степени давить на решения Вивьен: она могла использовать в качестве оружия его собственные достижения как главы отдела.

Вивьен вдруг почувствовала не только свободу — смелость. Она могла взять структуру и ограничения, пятьдесят одно правило в рамке, многочисленные страницы записей, с которыми Алек уже с готовностью управлял, и повернуть их себе на пользу. Она задумалась, понимали ли мужчины в полной мере, что натворили, стремясь возвысить Алека.

Этому суждено было стать их существенным просчетом.