Ведьмин суд

Натали Герц (2024)

Захватывающая история взросления юной ведьмы Циссавилии Маривальди. Сможет ли девушка разобраться в своём запутанном прошлом? Ведьмы жаждут мести. Удастся ли Цисси, узнав всю правду, сохранить свои чувства, или реальность погубит её? Главным героям предстоит пройти длинный путь от взросления до совместного будущего. Поглотит ли их пламя мести либо же они вместе придут к наилучшему исходу? Юная ведьма, загадочный герцог и алчный король, ложь красной нитью оплетает их судьбы, какой же финал уготован героям судьбой? Книга является первой частью дилогии.

Глава 7

Пять лет назад Фарадин привёл в поместье Урсу и их новую дочь. Всё потому, что герцог сказал, что не позволит семье скитаться по деревням и окраинам. Родовое поместье Веллингтонов было для них после пережитого самым безопасным местом.

Фарадину требовалось восстановление после ранения, хотя Урса делала для его лечения всё возможное, это всё равно занимало время. Но всё же мужчина должен был полностью излечиться, несмотря на прогнозы врачей. Его жена и дочь тоже нуждались в безопасном и спокойном месте, семье ничего не оставалось, кроме как принять эту помощь. Хотя герцог и предложил им полную заботу, но муж с женой отказались от его безвозмездной помощи, они намеревались отрабатывать свой хлеб, живя в поместье.

Так, Урса взяла на себя некоторые обязанности экономки, она отвечала за закупку кухонных нужд, за ведение финансов, за выдачу зарплат и пособий персоналу, за проведение официальных мероприятий, а каждую осень она готовила поместье к зиме. Фарадин же занял вакантное место кузнеца, пусть он и был ранен, но кузнечное дело оставить не мог. За героический подвиг его представили к награде и пожаловали титул барона. Так жизнь семейства Маривальди понемногу налаживалась.

Только маленькая Цисси всё никак не приходила в норму. Пережитые события отразились крайне разрушительно на её детской неокрепшей психике. Днём она молчала, не улыбалась, слабо реагировала на окружение, чаще просто сидела и поглядывала на тех, кто был рядом. Ночью дела обстояли ещё хуже. Малышка не могла оставаться одна, если засыпала, то кричала во сне, либо же сидела под одеялом и плакала, только тихонько, чтобы никто не услышал.

Некоторое время Урса пыталась помочь дочке, оставалась с ней по ночам, баюкала и гладила, но ситуация не менялась, более того, недосып девочки ухудшался, она потеряла в весе, стала часто болеть. Дальше тянуть было нельзя, Урсе пришлось принять радикальные меры и заблокировать болезненные воспоминания. Это помогало, дочка постепенно поправлялась и возвращалась к жизни, кошмары стали являться Цисси реже, а если и мучили, то ведьма бережно стирала их из её памяти.

Малышка понемногу начинала интересоваться внешним миром, но всё ещё не решалась с ним взаимодействовать. Вместе с негативными воспоминаниями, казалось, пропали и эмоции. Урса вспоминала, что раньше девочка была жизнерадостным ребёнком, любознательным, правда до ужаса не усидчивым, маме всегда было сложно с ней сладить. Всё это сильно отличалось от происходящего.

Фарадин по началу старался не вмешиваться, но смотреть на то, как ребёнок живёт жизнью умирающего старика было совершенно невозможно. Сердце его дрожало от одной мысли о том, что пережила малышка. Он попытался заботой и лаской побудить её к действиям, но она не решалась открыться миру вновь. Его жена сильно переживала за их дочку, плакала, ведь она не знала, как вытаскивать её из этого состояния. В один день Фарадин решил, что девочке нужно разбить скорлупу, а ему помочь ей в этом. В тот день мужчина просто подошел к ней, закинул на плечо, не церемонясь ни капли, и понёс её в кузню. Там он усадил дочь на камень и молча пошёл работать.

В помещении было очень жарко, Цисси сидела и смотрела на пламя в печи, поначалу тепло от огня было даже приятным. Тело прогревалось, а вместе с ним согревалась и душа. Больше не было так холодно и одиноко. Но со временем жар становился всё более обжигающим, однако Цисси совсем не хотела куда-то вставать и идти. Она только осторожно озиралась по сторонам. Но в конце концов, ей пришлось пересесть в дальний угол, так как жар от печи, накатывающий на неё волной, стал нестерпимым.

Фарадин уже стучал молотом, Цисси с интересом наблюдала за его действиями. Тут он уронил кусок горячего железа прямо себе на ногу и закричал от боли:

— Воды, дочка, скорее принеси мне воды. Помоги мне!

Девочка замешкалась, но всё же заметалась в поисках жидкости. Она не могла оставаться спокойной, когда рядом страдал близкий ей человек.

— Беги, дочка, быстрее, за кузней во дворе стоит ведро, принеси мне его.

Девочка побежала на задний двор и увидела огромное ведро полное воды, она схватилась за ручку, но поднять ведро было очень тяжело, руки её сильно ослабли за последние месяцы. Тогда она поволокла ведро по земле прямо к кузнецу, попутно расплескав половину жидкости. Тащить ведро было очень трудно, но она даже не думала сдаваться, ведь сейчас кто-то ждал её, нуждался в ней. Эта мысль придавала сил, в душе Цисси зародился крохотный росток эмоций. Она почувствовала, что нужна, что рядом с ней есть живые близкие ей люди.

— Лей на ногу, быстрее! И неси ещё, чуть дальше есть ручей. — кричал Фарадин.

Девочка побежала за водой, а кузнец продолжил ковать железо, как ни в чём не бывало. Через четверть часа она приволокла новое ведро воды. Запыхавшись, Цисси плюхнулась на камень и обессиленно выдохнула. Кузнец поднял ведро, часть он выпил, а остальное вылил на себя. Девочка с жадностью посмотрела на воду, каплями стекающую с бороды мужчины. Уже некоторое время её мучила жажда.

— Хочешь пить? — изогнул бровь Фарадин, краем глаза выделяя дочь.

Она с готовностью закивала. В ней просыпались желания и потребность их удовлетворять.

— Неси ещё ведро. — вздохнул мужчина, будто ему сейчас предстояло тянуть от реки тяжкий груз.

Такое обращение было немного шокирующим для Цисси, но зарождало и другие чувства, более сложные, с другим эмоциональным окрасом. Она чувствовала, что это было несправедливо.

Каждый день Фарадин брал Цисси с собой работать и гонял по мелким поручениям, она носила ему еду с кухни, бежала за водой, собирала камни, ей даже дали метлу, чтобы она каждый день подметала двор и выметала из кузни грязь. Всё больше в Цисси зарождалось странных чувств.

«Быстрее, дочка! Беги, дочка! Принеси мне то, подай это», — вот, вредный дед, ворчала про себя Циссавилия, «Он же совсем меня загонял. Бросает меня на каждую мелочь. А ведь вначале показался добрым». В этот момент кузнец высыпал перед ней кучу разноцветных камней, с грохотом расспывшихся по полу.

— Хватит рассиживаться, перебери руду и отдели железную от медной, они различаются по цветам. Остатки выбрось. — безразлично выдал задание отец.

— Вот же вредный дед, — Цисси показалось, что она сказала это про себя, но на самом деле она произнесла это вслух.

— Что ты там бормочешь?, — с этими словами Фарадин высыпал перед ней еще один мешок камней. Глаза девочки полезли на лоб. Внутри уже разгорелось пламя. Её накрывало осознанием, что кузнец явно использовал её. Появился гнев, и не успев подумать, она выпалила.

— Не буду! С чего это я должна перебирать за тебя руду, разве не твоя это работа?

— Вот, паршивка, не будешь значит! Уходи тогда! Как будто можно просто сидеть, когда человек рядом работает. — горячо забасил мужчина.

— Ну и пойду! — с этими словами Цисси вышла из кузницы и пошла куда глаза глядят.

Кузнец же только улыбнулся, он и добивался именно такой реакции, чтобы Циссавилия разозлилась и начала уже делать что-то сама, а не просто выполнять поручения. Девочке нужно было вылететь из гнезда.

Цисси пошла из кузницы в противоположную сторону от дома, вскоре она подошла к лесу. Высокие темные деревья стеной вставали перед ней.

— Ну и что, — подумала она, — Разве я боюсь? Сказала же, что уйду.

С этим словами она бесстрашно вошла в лес. Цисси шла по тропинке, но все её мысли занимал отец. “Почему он был так жесток, неужели он меня не любит, может я мешаю им с Урсой?” — в этот момент девочка осознала, как хочет и дальше оставаться в этой семье, быть любимой и нужной.

Вскоре, она заметила, что тропинка стала разветвляться на еле заметные дорожки, которые терялись между деревьев, петляли по неровной местности и вовсе пропадали. Тогда Циссавилия поняла, что с тропинки она сошла, земля была рыхлой и влажной. На девочке были светлые туфельки и лёгкое платье, ноги с каждым шагом всё больше утопали во мхе, идти было очень трудно.

Нужно было возвращаться, но это было непросто. Тропинки, расходившиеся в разные стороны, путали ее, с какой она пришла и где повернула, она разобрать не могла. Просто идти прямо и дальше было невозможно. Мох был слишком густым и влажным, коряги царапали ноги. В какой-то момент девочка просто села и заплакала, она потерялась.

Она сидела так почти час, сильно жалея, что ушла. Вдруг издалека она услышала какое-то фырчанье. Шорохи приближались, и вскоре Цисси заметила среди деревьев дикого кабана. Он рыл землю и обнюхивал мох. Кабану ничуть не мешал ни заросший лес, ни влажный мох, он был в своей среде обитания. Заметив незваную гостью, зверь замер напротив, вредно похрюкивая. Он фыркнул и помчался прямо на девочку.

Цисси вжалась в дерево и закрыла лицо руками, ей хотелось закричать, но горло сковало ужасом, и она не могла выдавить из себя ни звука. У самого лица гостьи кабан замер и стал ее обнюхивать. Тыкаясь влажным рылом ей в руки, он одобрительно похрюкивал. Девочка приоткрыла глаза и осторожно посмотрела на зверя. Похоже кабан не собирался причинять ей вред. Удивительно, ведь сначала он так помчался к ней, будто хотел напасть. Но зверь больше совсем не выглядел агрессивным, наоборот, он вел себя так, будто Цисси его приручила.

У девочки все еще катились по щекам слёзы, животное перестало ее обнюхивать и просто прилегло у ее ног, ожидая, когда та придёт в себя. Так они и сидели, пока девочка не задумалась о том, что надо бы возвращаться. Через некоторое время Цисси, окончательно успокоившись, попыталась встать, но ноги ее не слушались, тогда кабан стал подталкивать ее в спину рылом и помог ей подняться, а после пригнулся будто бы приглашая сесть к нему на спину.

Делать было нечего, дальше идти Цисси не могла, она взобралась на спину дикого зверя и схватилась за холку. Кабан, не спеша, понес девочку мимо деревьев прямо к выходу из леса. И как только дорога стала прямой и ровной, а в дали завиднелось поместье, зверь вновь опустился. Девочка слезла, а ее дикий друг, еще раз фыркнув ей на прощание, развернулся и побежал в чащу. Чудесным образом Цисси выбралась из леса, совсем не пострадав.

Вариантов было немного, пришлось возвращаться к Фарадину. Появляться в доме в таком виде сейчас, в разгар дня, да ещё и одной Цисси не хотелось. Не дойдя до кузни с десяток метров, она услышала:

— Вернулась? Как прошла прогулка? — бодро голосил бас.

Девочка ничего не ответила и прошагала мимо кузнеца, но она всё же была рада, что снова вернулась в тёплое место, где её с улыбкой встретил отец. Хоть её и несколько раздражало, что руду всё же придётся перебрать. Примостившись в углу, она принялась перебирать руду. “Вот же вредный дед” — вновь подумала Цисси, но на этот раз на её лице читалась не злость, а улыбка.

Фарадин вновь и вновь заставлял выполнять дочку странные поручения. Иногда она даже вновь сбегала, но неизменно возвращалась. Уйдя однажды, она пыталась перейти реку вброд, а в процессе так вымокла и продрогла, что идти куда-то уже не было смысла, поэтому она вернулась и грелась у печи, полируя инструменты кузнеца. В другой раз, возвращаясь, Циссавилия, не дойдя до кузницы пару метров, услышала жестокое:

— Принеси воды, а потом уже заходи! — высунувшись из-за двери и улыбнувшись, Фарадин помахал рукой, а затем кинул в сторону Цисси ведро, которое с дребезгом ударилось о землю.

Цисси и отец со стороны напоминали дикого зверька и укротителя. Девочка не заметила, как вновь зажила полной жизнью, помогая Фарадину. Она привела и физическое состояние в норму. Мышцы окрепли, выносливость увеличилась. Отец совсем не возился с ней, он нагружал её по полной и заставлял учиться новому.

Цисси очень часто вела себя строптиво. Но называя Фарадина вредным дедом, она не переставала его уважать и всё равно выполняла все его просьбы. Иногда сбегая, она исследовала окружающий мир, гуляла в лесу, изучала тропинки, знакомилась с новыми зверюшками, которых так и тянуло к Цисси. Она лазала по деревьям, рвала дикие ягоды, травы, цветы и наслаждалась миром природы, который с добром принимал её.

Время шло, раны затягивались. Вместе с теи у Цисси появлялось всё больше увлечений. Цисси попросила Фарадина научить её искусству боя, насмотревшись на рыцарей. Ей тоже захотелось стать сильнее. Мужчина, конечно, не видел в этом ничего, кроме плюсов, хотя его жена отнеслась к этой идее с явным неудовольствием.

На всех тренировках Фарадин совсем не щадил дочку. Хохоча и коварно сверкая глазами, мужчина из любого сражения выходил победителем. Маленькая и слабая по сравнению со взрослым мужчиной, она не имела ни шанса, но это ничуть не убавляло её решимости. Словно дикая кошка, Цисси зачастую давала ему серьёзный отпор, вновь и вновь бросаясь в бой.

— И это всё, что ты можешь показать? — с насмешкой басил мужчина.

Девочка в очередной раз попалась в ловушку. Фарадин схватил Цисси за руки и закрутил их за спину. “Вредный, старый дед!” — думала девочка. В такие моменты в её глазах учитель обрастал злобной аурой. Сама Цисси таяла на глазах, а Фарадин становился подобен великану, возвышаясь над ученицей. В её фантазиях он всегда смеялся, как истинный злодей, издевающийся над главной героиней какой-нибудь сказки. Планы его были коварны, а козни жестоки. Хотя к реальности это, конечно, не имело никакого отношения.

Цисси росла и крепла. На самом деле, она была благодарна отцу за то, что тот всегда поддерживал её во всех начинаниях. Он не сюсюкался, а подобно прочному фундаменту, помогал ей расти и преодолевать все землетрясения. Молодую девушку могло бросать из стороны в сторону, горячий нрав был словно взрывчатка для вулкана, но отец всегда был рядом, стоя на одном месте и терпеливо дожидаясь её. Подкалывая и иронизируя, нагружая хлопотами и тренируя захваты, он не переставал о ней заботиться.

Однако девушка не ожидала, что даже спустя время, будучи уже почти взрослой, она снова столкнётся с непреодолимой преградой противостояния учительской методе. С тремя преградами. На этот раз над ней нависли учителя демоны. Три тёмные тени, вселяющие ужас, возвышались над уменьшающейся Цисси, а главный из них надменно смотрел на неё своими красными глазами. В тишине её кошмара раздавался коварный смех.