Змея в облике бабочки

Натали Брю (2025)

В детстве мне часто говорили, что я непослушная, озлобленная и подвожу семью. Вот только скажите мне, как можно быть хорошим и добрым человеком в семье, которая чуть-ли не с рождения подвергает тебя мучительным нагрузкам, заставляет с детства убивать демонов и во всем подчиняться семье и клану?! Ответ, — никак! Я злая, — хорошо, но это их вина и она их погубила. Но от этого мне к сожалению не легче. На мою шею свалился демон. Точнее владыка демонов. Он рушил мою новую жизнь, как карточный домик, — без усилий. Я поняла, что совершила ошибку, моя великая оплошность, но именно это и спасло мою жизнь в итоге. Даже иронично. Орда демонов, предательство родного человека, кровь и крики, все это стало будничным после уничтожения клана охотников на демонов и моей семьи. И с этим дерьмом мне предстоит разбираться. Мой друг Коул еще та заноза в заднице, он блаженно верит, что я всех спасу. Только вот загвоздка, — я не хочу!

Глава 2. Иди тропою предначертанной

Глава 2

Иди тропою предначертанной

Мы стояли в моей квартире, посреди гостиной, и в одно мгновение я уже почувствовала запах хвои и холода. Вокруг нас троих заклубился дым с прожилками синего цвета. Он был мягким точно одеяло и окутывал все тело с ног до головы. Лица коснулся легкий теплый ветерок и Элис перенесла нас в Морфил. В место, от которого меня тут же пробила дрожь. Коул почувствовал это и прижал ближе к себе. Я невольно вдохнула его столь знакомый и родной запах, он пах нашим детством, лесом и свежестью. Я прижалась к нему, не желая видеть, что нас окружает. Я и так наизусть знаю эти места, и мне уже хватает того, что сейчас я представляю это себе мысленно.

— Не нервничай так малышка, — обратился ко мне Коул, так как называл в детстве. — Тебя никто не обидит. И я всегда рядом.

Я услышала недовольное мычание Элис, где-то за спиной. Он еще крепче прижал меня, а после ослабил хватку.

Мне была приятна его поддержка. Мне хотелось так, и остаться в его объятиях уткнувшись лицом в его грудь, но от реальности, увы, не сбежишь, она всегда настигает тебя. Остается либо смиренно принять и осознать ее или вести себя как дурочка. Только вот второй вариант точно не по мне. Я без желания отстранилась от теплого тела своего друга и с готовностью смотрела на всю ту же местность. Ничего не изменилось, к сожалению, и от этого сдавило грудь. Слишком много воспоминаний на меня нахлынуло разом. Многие из них были просто ужасны.

Мы стояли напротив леса деревья которого скрывали и без того маленькое солнце, которое не могло прорваться сквозь непроглядные тучи. Грозит дождь. От леса пахло жухлой травой и хвоей. Помню, как в детстве боялась его. Мой старший брат Ганс пугал меня тем, что в лесу бродят души погибших охотников и озлобленные тени павших демонов. Когда всходит полная луна, они начинают выть, моля о прекращении их страданий. Как-то раз в полнолуние, он спрятался в лесу и, дождавшись, когда я буду возвращаться с тренировок домой, начал выть, да выл так, что и взрослый бы вмиг кинулся прочь. Мне тогда было лет шесть, если не меньше и после этого случая я еще долго обходила этот лес стороной, и не только в полнолуние.

Слева от нас располагались дома старших охотников — главенствующих семей. Их было семь. Семь семей, семь домов и самый крайний был дом моей семьи, дом главы охотников. Шесть домов стояли идентичные, покатые крыши с черной черепицей, два жилых этажа стены которых были сделаны из черного дерева и в окнах которых горел желтый свет, двухметровые красные откатные двери, которые запирались крайне редко. Различие их было только в том, что флаги на столбах, что подпирали крыши террас, были разных цветов. Последний дом — архивариусы, розовый флаг. Второй дом — охотники-добытчики, желтый флаг. Третий дом — охотники-мудрецы, голубой флаг. Четвертый дом — охотники-разведчики, синий флаг. Пятый дом — охотники-шпионы, фиолетовый флаг. Шестой дом — охотники-целители, зеленый флаг. Седьмой дом — дом главы клана. Он имеет отличие от прочих в наличии третьего этажа и площадь его обширнее прочих. Дом охотников-воинов, красный флаг. Это мой дом.

Я резко отвернулась от главенствующих домов, от них жуткие воспоминания, и посмотрела в жилую часть напротив. Здесь жили другие охотники (не из главных семей) и просто те, кто по своему желанию решили помогать им. Здесь живут повара, уборщицы, доставщики и многие другие. Жилой комплекс насчитывал всего двадцать одноэтажных домов, простой постройки, но с такими же покатыми крышами, как и у главенствующих домов. Здесь кипела жизнь. Дети бегали вокруг домов, беззаботно смеясь, не ведая о предстоящей угрозе. Женщины, сидя на скамейках что-то с интригой обсуждали. В этом месте прошли лучшие моменты в моей жизни. Люди здесь живут более добродушные и открытые, чем на другой, противоположной стороне. В этом месте я нашла добрых друзей. У них сейчас уже есть собственные дети. Один мой хороший друг Бернард, он тоже стал охотником-воином, наверняка сидит сейчас в местной забегаловке, что располагается за жилым комплексом, в окружении таких же охотников, как и он. Мы часто собирались в выходные там, много пили, болтали и веселились. Бернард мне понравился тогда тем, что его шутки такие дурацкие и порой излишне пошлые, но до коликов смешные. Сейчас я нашла дополнительную цель своего сражения. Я помогу охотникам не только ради Коула, но и ради тех людей, что живут в этом комплексе. Благодаря им мое прошлое не полностью покрыто мраком.

— И долго будешь глазеть? Ты не на экскурсии, — заворчала Элис и первой пошла в сторону моего бывшего дома. Ее взгляд был острым как меч, а язык и того хуже.

Я недовольно посмотрела на Коула, а он лишь с ухмылкой на лице пожал плечами и пошел следом за ней.

Я почувствовала, что ноги стали до неприличия замерзать. Морфил располагался посреди леса и климат здесь суровый, северный. Взглянув на свои ноги, я нашла тому логичное объяснение. Каменная дорожка, ведущая к домам, была покрыта инеем и даже похрустовала при ходьбе.

— Черт! Я же в домашних тапках!

— И в пижаме, — весело подхватил Коул, идя впереди меня и даже не оборачиваясь.

— Ну, да и это тоже. Надеюсь, мои родители не выбросили мои вещи, — ехидно выговорила я, чуть ли не стуча зубами. Ну и холодина.

— Сомневаюсь.

Мы достигли дома главы, прошагав метров двести, и я тут же остановилась. Меня заморозил не только холод, но и страх, а также желание убраться от сюда, покамест меня никто не заметил. Для кого как, а для меня отчий дом пыточная.

Коул остановился, заметив, что я медлю. Он с сочувствием взглянул на меня и остался у входной двери покорно ждать, пока я решусь войти. Он знал, какие эмоции я сейчас испытываю. Он помнил ту девчонку, которая почти каждый день ходила с заплаканными глазами и мечтала сжечь этот дом дотла. Он помнил, как родители избивали меня в наказание или же в урок, а порой и просто так. Мой отец твердил мне: «Боль делает тебя сильнее. Прекрати бояться ее!». Как же сильнее, ага. Я думала, что просто не выживу. А все прочие главенствующие семьи клана видели и молчали. Они знали, как я страдаю и страдал мой старший брат, но закрывали на это глаза. Отец Коула мне как-то сказал: «Не серчай на родителей своих дитя. Они готовят тебя стать непобедимой, а брата твоего достойным главой. Смирись с этим и не таи злобы на них. Они любят вас, но по-своему». Дурацкие слова старого дурака, вот как я восприняла его слова и тогда и сейчас так же думаю.

— Собрание будет в большой гостиной через полчаса, — отчеканила Элис и раздраженная моей заминкой, вошла в дом. Она всем видом показывала, что презирает меня. Я думаю, она была бы счастлива, если бы меня убили в грядущей стычке с демонами, ведь тогда Коула бы не что не останавливало быть с ней.

— Идем, — махнул мне рукой друг. — Тебе должно хватить времени, чтобы найти вещи и переодеться.

— Нет. Сначала к Виктории я не была у нее на похоронах.

Виктория моя младшая сестра, ей было всего семь, когда ее не стало. Как я узнала от Коула, она нашла строки призыва демона и не справилась с ним. Я думаю это полная чушь. Как такая кроха могла вообще его призвать? И где она нашла столь старые и охраняемые писания о призыве? Родители что-то скрывают, ее смерть не просто стечение глупых обстоятельств, призыв — сложный магический процесс, требующий концентрации и большого магического потенциала. А ей всего семь было. Семь!

— Эм…

— Что еще? — нахмурившись, спросила я, ожидая подвоха в этом его: «Эм»

— Нам для этого нужно зайти в дом, — неуверенно и со страхом в глазах говорил Коул, а я его откровенно совсем не понимала.

Я сделала несколько твердых шагов к нему и свирепо посмотрела в до боли родные зеленые глаза, в которых таилась недосказанность.

— Они что похоронили ее за домом? Если так, то я не удивлена этой странности. Больно они ее любили.

— Нет.

— Как нет? А что тогда? Говори уже!

Закричала я на него, и тот тут же «выложил все карты на стол» и недосказанность с его глаз вмиг испарилась. Появился страх и волнение. Он знает, чем обернется эта правда.

— Какого черта, Коул!? В смысле в самом доме? Они что ее мумифицировали?

Рассвирепела я и, оттолкнув друга в сторону, бросилась к двери. Меня не редко переполняет гнев, но сейчас особенно сильно. Мою сестренку, мою крошку… Как они блять могли?

— Нет, не мумифицировал ее никто. Смотрю, ты родителей считаешь кончеными психами.

Я остановилась и обернулась на друга. Я прожигала его глазами, будто хотела высосать его душу. Тот хихикнул и тут же стал серьезным.

— А кто они, по-твоему? — более спокойно спросила я. Этот смешок Коула меня остудил. — Я хочу увидеть могилу своей сестры, а тут целый квест. И устроил его ты.

Он лишь повел плечами и повлек меня за собой. Идя за ним, я очень боялась того, что могу увидеть. Думаю, не каждый хоррор может изобразить фантазию моих родителей. Тем временем в моей голове роились точно осы, не прошеные мысли. Мне представлялось, что Виктория и вовсе не была погребена, как полагается. Возможно, ее останки хранят как память, может ее тело залили какой-нибудь субстанцией, которая не дает ей разлагаться. Я гнала прочь эти безумные домыслы, боролась с ними как могла.

Идя по дому, я почти не обращала внимания на окружающее меня. Я знала этот дом наизусть, и куда вел меня Коул, тоже осознавала. Мы направлялись в комнату Виктории, которая находилась на втором этаже в левой его части. Только скрип деревянных ступенек лестницы ведущей наверх и ненавязчивый запах благовоний мог ненадолго вернуть меня в реальность. Я шла как зомби, смотря вниз перед собой и воображая жуткие сцены. Так было до тех пор, пока друг не открыл со скрипом дверь комнаты моей младшей сестры. Стоял мрак. Я неуверенно вошла в комнату, подметив, что все осталось как прежде. Маленькая кроватка, стоящая в правом дальнем углу и заправлена, судя по аромату порошка свежим постельным бельем розового цвета с пегасами. Она любила это постельное и пегасов. На прикроватной тумбочке стояла одиноко небольшая орхидея, в стеклянной вазе, воскрешая атмосферу этой комнаты. В левой части комнаты я с трудом могла разглядеть разбросанные игрушки, видимо не стали их даже собирать, убеждая себя наивно в том, что она просто ненадолго вышла из комнаты. Освещения от окна почти не было, тучи так и не позволяли пробиться свету. Скоро наступит ночь, и густая темнота полностью спрячет очертания этой комнатушки, будто та уйдет лишь в воспоминания о прошлом.

Я не могу даже представить себе, что этой озорной девчушки больше нет. По лицу покатились слезы. Они обжигали замерзшее лицо своим теплом, и я начала плакать еще отчаяннее. Я не хотела выпускать из мыслей образ сестренки, что когда-то играла в эти игрушки, смеялась и задавала мне уйму вопросов об охотниках и о нашем сбежавшем брате, которого она не застала. Она любила розовый цвет, которым были выкрашены ее стены, но сейчас этого не видно. Она любила пегасов, и у нее было полно игрушек и наклеек пегасов. Я помню все, как вчера. А особенно момент, когда Виктория попросила почитать ей перед сном…

— Пожалуйста, прочти мне историю появления охотников, — просила она, лежа в постели укрывшись до самого подбородка воздушным и теплым одеялом.

Ее темные волнистые волосы были разбросаны по подушке как паутина, а сияющие озорством большие синие глаза, в точь как у матери, игриво поглядывали на меня. Она любила меня безумно и также я любила ее, а может и больше.

–Ты знаешь ее наизусть, — со вздохом ответила я ей и села на край ее кровати. Улыбка не сходила с моего лица. Я любовалась ей. — Может рассказать тебе о нашей прабабушке, которая была одной из сильнейших охотников в нашем роду?

— Анике?

— Да о ней. Я уверена, знаешь ты далеко не все.

Она поерзала в постели, принимая удобное положение, и затем одобряюще кивнула с улыбкой на своем милом кукольном личике.

— Ну, слушай. Наша прабабушка была не только отличным воином, но и мастером призыва демонов. Говорят, что однажды она смогла призвать владыку демонов и заточить его в меч из красной стали. Зачем подумала ты? Так вот, она могла черпать из него силы для сражений, а сил у него немерено. Он как вечный рудник с неисчерпаемыми ресурсами. Имени его никто не знал кроме Аники, она присвоила демона своей семье и только, но вот беда, перед смертью она не успела сказать его ни одному из членов семьи. Однако позже, от демона так и не смогли избавиться, сила Аники продолжала держать его в заточении. Собственно поэтому меч хранят в тайном месте и поддерживают печати на нем как могут. Я слышала, что сила Аники почти исчерпала себя и демон может в любой момент вырваться.

Коул подошел ко мне сзади и приобняв за плечи, шепотом произнес на ухо…

— Мне жаль. Она была отличной девчушкой, и я тоже скорблю вместе с тобой. Помню, как она любила меня доставать, ровняясь на тебя. Даже словечки были у нее один в один как твои.

Я развернулась к нему и, уткнувшись в его грудь начала тихо плакать. Только с ним я могу позволить себе быть слабой, разбитой и скорбящей. Он видел меня разную и разную принимал. Он ценит такие моменты, как и я, он знает, что в этом моменте я ему полностью доверяю и открываюсь.

Спустя пару минут я вернула себе сомнительное спокойствие и отстранилась от друга.

— Показывай, где Виктория.

Коул обошел меня и направился к постели сестры. Мое сердце екнуло от жуткого предвкушения. Друг сел на колени и потянул руки под кровать. Я на мгновения поняла, что не дышу. Он вынул из-под кровати урну, разглядеть ее было не просто в сгущающейся темноте, и я бросилась к выключателю на стене, чтобы включить свет. Но он не включился.

— Они отрезали в этой комнате электричество, — тихо произнес Коул, держа урну у себя на коленях.

Я ватными ногами направилась к нему и так же сев на колени неуверенно потянула к урне трясущиеся руки. Друг медленно передал ее мне, и мы просто молчали. Я смотрела на небольшой горшочек, в руках оглаживая его большим пальцем руки. Нащупала гравировку и витиеваты узоры на нем. Понять, что написано было невозможным, но я и так догадывалась. Пришло осознание моих действий и всего произошедшего, и внутри меня горячим жаром поднялся гнев и обида. Как они могли так поступить с ней? Затолкали ее под кровать как забытую вещь! Она не заслужила такого упокоения! Не заслужила.

Оделась я довольно быстро, так сказать в то, что первым «выпало» из шкафа — черные штаны и вязанная бежевая кофта с воротником, на ноги ботинки на шнуровке. Вещи мои никто не тронул, они были так же сложены, как я и оставила. В комнату ко мне, судя по всему никто, не заходил. Все было покрыто пылью.

Мы с Коулом спустились вниз, на первый этаж, и подошли к гостиной, из которой доносились разговоры. Я открыла двери со всей силы, и они с грохотом ударились о стены. Я была в не себе от злости и будет лучше для них, если говорить они будут со мной не как прежде, но это маловероятно.

Все уставились на нас с Коулом. На собрании были все главы семей кроме архивариусов и охотников-добытчиков. Стратегия их не касалась. Мои родители сидели отдельно от прочих присутствующих, как главы кланы. Отец выглядел как покойник, весь белый, губы сухие и по лбу сбегает пот. Коул говорил, его сильно ранили и он, навряд-ли выживет. Но вот его взгляд карих глаз все еще мог буравить меня призрением. Мать сидела вся красная от гнева. Она осматривала меня с ног до головы, словно я дикий голодный зверь, заблудившийся по дороге. Отец Коула, седовласый мужчина шестидесяти лет с ухоженной бородкой, смотрел холодно и без ненависти, но я знаю, что это лишь маска, все присутствующие ненавидят меня за побег. Я предательница, трусиха и своенравная дура. Но они нуждаются во мне, как в кислороде, вот только признать это никогда не смогут. Все остальные скривили свои рожи, но клянусь я уловила момент, когда они облегченно выдохнули. Я им нужна.

Я прошла вглубь гостиной. Свет был тусклым, желтым, словно здесь проходит не собрание, а чей-то романтический вечер. Четыре кожаных черных дивана обступили со всех сторон длинный деревянный столик, на котором стояли чашки с травяным чаем. Гостиная пропахла ромашкой. Все сидели как шпроты в банке, только мои родители вдвоем наслаждались пространством вместительного дивана. Коул сел рядом со своим отцом, едва вместившись, а я села на дальний край дивана, на котором сидели мои родители. Могла бы сесть еще дальше, непременно бы села. Я уставилась на всех присутствующих и среди них заметила Элис, которая исподлобья смотрела на меня.

— Здравствуй дочь, — сказал хрипящий отец, сделав заметный акцент на слове «дочь».

Я кивнула. Мать сидела молча и почти не смотрела в мою сторону, скрывшись за грудью отца.

— Ну, говорите, что от меня нужно!?

Мать в ответ вытянулась вперед, и просверлила меня уничтожительным взглядом синих безумных глаз. Эта женщина всегда всем недовольна, особенно мной. Порой мне кажется, что рожать меня, ее заставили под пытками.

— Ты знаешь, Кетара. Нам нужна твоя сила в грядущей битве. Демоны, судя по их скорости передвижения, завтра ночью будут уже в Морфиле, — тихим писклявым голоском ответила мать Элис, держа дочь за руку. Элис вылетая мать, от отца у нее только губы и надменность.

— Да вы правы, я знала, это. Но конкретно план действий, каков?

Я сидела ледяной глыбой отражающей свою неприязнь и холодную злобу.

— Два года! — проигнорировав мой вопрос, запричитала мать. — Ты бросила свою семью и свои обязанности на два года!

— Я больше скажу, я и после этой бойни покину вас с радостью, — хладнокровно парировала я ее обвинения.

— Сомневаюсь, — с кровожадной улыбкой сказала она, смотря мне в глаза. — Ой, как сомневаюсь.

Она двусмысленно посмотрела на моего друга, словно между ними есть секрет. Я тем временем вопросительно вздернула брови, а Коул нахмурившись, о чем-то явно задумался. Хотелось бы верить, что он не предал меня.

— Коул? Ты мне не все рассказал?

Я ожидала его ответа и внутри вся тряслась от страха быть преданной. Мне не хотелось думать, что он способен на это, но что-то подсказывало мне, что все способны на предательство. Семья, близкие — все способны предать тебя. Остается лишь держать удар и не ломаться.

— Перед боем, — медленно начал Коул с раскаянием в глазах. — С тобой проведут обряд посвящения.

Я застыла с глазами полными боли и отчаяния. Предал. Все-таки предал. Сбилась уже со счету, какой по численности этот нож в моей спине. Мир на время утратил все краски. Перестали существовать все кроме меня и Коула смотрящего со стыдом мне в глаза. Неужели ты это сделал? — спросила я одним взглядом у друга, но он не ответил.

Мне пришлось вновь собирать всю силу внутри себя, чтобы не сломиться на глазах у этик грифов, что заклюют мое тело, как только почуют слабость. Мне пришлось надеть маску безразличия и защищаться.

— Нет, — твердо ответила я, отведя взгляд от друга.

— Он должен был пройти еще тогда, когда тебе исполнилось двадцать пять, — настаивал Коул.

Именно в двадцать пять лет я и сбежала, чтобы не случилось непоправимого. Этот ритуал бы перечеркнул все, чего я отчаянно хотела всю свою жизнь.

— Нет! Не заставите, — закричала я и вскочила на трясущиеся ноги. К лицу прилила кровь и от злости горели щеки.

Коул был удивлен моей реакцией и замолк, нервно сглотнув.

— Демонов много. Чем ты сильнее, тем лучше, — спокойно разъяснял отец Коула, подкурив сигарету. — Мы не желаем твоей смерти. Помни, ты должна быть сильной.

— Да что вы? Смерти не желаете? А пытки, пожалуйста, как завтраки принимай!

— Кетара! — собрав силы, строго прокричал отец и закашлялся. Но на меня это не возымело никакого эффекта.

— Обряд это не пытки — это возможность стать сильнее, — пытался успокоить меня Коул, произнеся эти слова с нежностью, но я только рассвирепела еще больше.

Хренов предатель, этот Коул! Сам ничего не знает, еще и комментирует. Дурак.

— Возможность стать сильнее посредством вживления в меня магических камней, которые позволят мне пользоваться магией, так как я родилась без нее. Так вот незадача Коул, эти камни будут насыщаться только в том месте, где их вживили. И если я ненадолго покину его, они меня блять убьют! Знал ли ты это друг? А знал ли ты, что боль от вживления камней будет невыносимой?

Я буровила его взглядом, пока он медленно оседал, осознавая свою ошибку. Ему эти нюансы никто не рассказал. Конечно нас же всегда считали глупыми детьми.

— Отец? Это правда?

Друг был шокирован раскрывшейся правдой и с болью смотрел на своего отца, который в свое время докурил сигарету и тушил ее о дно мраморной пепельницы. Он был спокоен, словно ничего не произошло, и сын не раскрыл его недосказанность.

— Да Коул, это правда, — опередила я его отца и наконец, села обратно на диван. — Это одна из причин, почему я сбежала. Видишь ли, я как сломанная игрушка, которую всю жизнь пытаются починить. Как так в главенствующей семье родился ребенок без магии? Да, черт побери, я без магии, — обращалась я уже не к Коулу, а ко всем присутствующим здесь. — Но мои физические способности превосходят все ваши, и лучше не злите меня.

Это была прямая угроза и все это поняли. Никто и вида не подал, что он испуган, но все дружно молчали, зная, что я сильнее их.

— Угомонись! — пригрозила мне мать и принялась платком вытирать пот со лба отца. Он явно был уставшим от этих разговоров, и ему заметно становилось хуже.

–А вы бы еще прах Виктории додумались в туалет поставить. Идиоты.

Родители опешили и округлили глаза, впрочем, как и все здесь. Они смотрели на меня с осуждением и отвращением, точно я помойная крыса.

Я уже начинала терять контроль над эмоциями. То прах Виктории, то этот обряд, я совершенно не выдерживала натиск своих негативных чувств и если так пойдет и дальше, я могу и в драку кинуться, несмотря на их численность.

— Мое снаряжение на прежнем месте?

— Да, возьми его… и будь завтра готова, — с трудом произнес отец.

— Обсуждайте стратегию и прочую ерунду, я завтра буду действовать по ситуации, не больше не меньше, — я поднялась со своего места и, сделав пару шагов, вдруг остановилась, обернувшись к собравшимся. — А камни эти можете себе в задницы затолкать, может от вас самих хоть толк появится.

Я больше не смотрела на них и, выйдя из гостиной в назидание, хлопнула дверью, да так что стены посыпались.

Коул не пошел за мной.