Семь-я. Седьмая книга. Сага «Исповедь»

Натали Бизанс

Отзыв: «Привлёк необычный, неизбитый сюжет и тема, включающая несколько уровней. Любовная лирика, на мой взгляд, лишь канва к повествованию, главное вырисовывается ненавязчиво, но зримо в процессе развития сюжета. Здесь много можно говорить, неоспоримо одно – ты коснулась важной стороны жизни, сумев сделать это по философски мудро и деликатно. Произведение заставляет задуматься о многих вопросах бытия и приглашает заглянуть в себя, чтобы лучше понять, разобраться в своей душе». Светлана Климова

ЧАСТЬ 2. ГЛАВА 2

— Пока ещё рано что-то прогнозировать, эта ночь покажет, можем ли мы надеяться.

— Всё так плохо?

— Хирургическое вмешательство в данном случае невозможно. Остаётся только надеяться на чудо. Организм молодой, парень — спортсмен, должен бороться…

— Пустите меня к нему!

— Извините, но допускаются только ближайшие родственники.

— Я — священник, молитва бывает действеннее в такие моменты, чем всё остальное.

— Отношусь с уважением к Вашему вероисповеданию, мсьё, но у нас есть чёткие предписания на этот счёт. Это отделение интенсивной терапии, здесь свои законы.

— Прошу вас!

Врач был непреклонен.

— Ждите. Если его родители сочтут необходимым Вас пригласить, тогда, может быть…

Я вернулся к детям. Даня обнимал зарёванную сестру.

— Не нужно слёз! Скоро появится Агнешка, а для неё не существует преград и запретов, — я присел рядом, взял дочь за руку. Сила утешения потекла ручейком.

— Ведь это он меня собой заслонил, папа!..

— Мы должны верить.

Она шла по коридору подобно зажжённой лампе, облачённая в тяжёлый костюм для мотопрогулок, в руках каска, не спутаешь ни с кем. Улыбка невольно скользнула по моим губам.

— А вот и ты! С какой скоростью летела, Агнешка?

Волосы рассыпаны по плечам, вручив мне каску, она сверкнула белоснежными зубами.

— Что для таких, как я, расстояние, братец? Невидима и свободна! — процитировала она классика.

Эрика бросилась в объятия любимой тёти.

— Отставить слёзы! Здесь, детка, другие лекарства нужны. Жив ещё?

Эрика закивала головой.

— Значит, не отпустим! Когда вернусь, не знаю. Эрик, задержи всех желающих его увидеть, если таковые появятся.

— К нему и так никого не пускают.

— Сердцем чую, родители уже где-то рядом, нужно торопиться. Успокой девочку!

Перед дверьми она на мгновение задержалась, прежде чем нажать кнопку вызова. И откуда на ней взялся белый халат? Какой-же я глупец, это же Агнешка! Её сила внушения и до нас дошла. Но в данной ситуации нет другого способа…

«Позволь мне присоединиться, мы удвоим наши силы!»

«Оставь! Ты нужен здесь.»

С ней не поспоришь, отрубила как топором. Мы встретились с Даниилом взглядом, так много было в нём всего, что и слов не подобрать: сострадание, смятение, ревность… Я только сейчас понял, что сын ревнует меня к Агнешке, к нашему с нею духовному слиянию. Он хотел бы занять её место в моей душе, не понимает, что душа безмерна и умещает любовь ко всем.

— Больше нет пострадавших?

— Ещё один мальчик сломал руку, — Эрика уже не плакала, — у другого парня сотрясение. Все остальные на тренировке, будут участвовать в соревнованиях, решили, что за Жу будут биться до победного.

— Похвально, здесь бы они вряд ли смогли быть полезными.

— Папа, я видела его глаза за мгновение до столкновения. Он как будто знал и подставил спину. — слёзы вновь застелили её небесно-голубые глаза.

— Не плачь, родная! Ты не знаешь, на что способна Агнешка! Если она захочет, то и с того света достанет, уж поверь мне, никто кроме неё не справится лучше.

— Опять ты в моих руках… Сколько же будет это повторяться?! Сердце нежное пульсирует на ладони, однажды я его спалила дотла, но ты, упрямый мальчишка, вновь и вновь преследуешь меня! Ведь знаешь, что любовь ко мне несёт тебе погибель… Искушение велико, можно закончить всё здесь и сейчас. Но с каждым разом ты становишься всё дороже! Как там тебя зовут теперь? — Агнешка взглянула на лицо под кислородными трубками. — Жюлиан, Жак, а может Юлиан-Марк-Антоний?

Шкала сердцебиения взлетела до верхней отметки, и давление подскочило, но аппараты не успели подать тревожный сигнал.

— Не нервничай так. Никому не скажу. Что проку в забытых победах? — она обследовала тыльную часть его черепа, ту самую, что приняла на себя основной удар, и снова рёбра, опять позвоночник… — Это какое-то «дежа вю», даже не смешно! Небо, ты смеёшься над нами?! — Агнешка полыхала огнём, температура в комнате накалялась.

Взялась за самое главное, где особенно слабо теплится жизненная энергия.

— Вот спасу тебя, и что дальше? Сколько будет продолжаться эта кармическая карусель? Теперь со мною рядом ОН! Да, пусть не мой, согласна, но мы РЯДОМ! — она говорила вслух, как будто сама с собою, но это было не так. Дух его, пылающий в вечном пламени её любви, был не менее реален, чем вся эта палата, утыканная электрическими приборами, которые тоже приходилось теперь контролировать. Она даже заблокировала дверь, чтобы никто не мешал и не отвлёк их от главного.

— Не вызывай во мне желание устроить тебе амнезию. Это возможно, не спорь, и так было бы лучше для всех!.. Не забывай, ты всё ещё в моей власти!.. — она закатила к потолку глаза, работа с нервами всегда особенно сложна. Пальцы на руках Агнешки двигались, словно порхая, создавали мелодию, подобно игре на невидимом фортепьяно.

Сколько бы обличий они ни меняли, но частицы бессмертных душ вечно стремятся друг к другу, не в силах преодолеть вселенское притяжение.

— И всё-таки, лучше было бы тебя отпустить! Только как сделать это? Если бы знала, уже давно освободилась бы от НЕГО, — она тяжело вздохнула, силы были на исходе.

Жюлиан открыл глаза и увидел свою Царицу. Лицо Агнешки, покрытое каплями пота, казалось, он знал всегда. Разве его забудешь?

— Спасибо, что спас мою племянницу! — её ладонь обдала его мертвенно-бледную кожу жаром.

Он не мог ничего сказать, только хлопал глазами, как сломанная кукла. Агнешка прекрасно слышала, о чём он молит, и лишь слегка прикоснулась кончиками пальцев к его векам.

— Засыпай, мальчик!.. Пусть боль уходит, всё будет так, как судьбе угодно.

Он пытался пошевелить рукой, чтобы дотронуться до неё, но тело не слушалось его.

«Ты придёшь?! — молила его душа. — Только скажи, что придёшь, ещё хотя бы раз! И тогда я приму всё, как есть…»

Каре-зелёные глаза ему чуть заметно подмигнули, а дальше пустота. Тёмная, глухая, беспросветная, рыхлая, как земля, под которой он должен был быть погребён через три дня, если бы так страстно не стремился жить, чтобы вновь увидеть ту, которая из века в век спасала его и несла погибель.