Семь-я. Седьмая книга. Сага «Исповедь»

Натали Бизанс

Отзыв: «Привлёк необычный, неизбитый сюжет и тема, включающая несколько уровней. Любовная лирика, на мой взгляд, лишь канва к повествованию, главное вырисовывается ненавязчиво, но зримо в процессе развития сюжета. Здесь много можно говорить, неоспоримо одно – ты коснулась важной стороны жизни, сумев сделать это по философски мудро и деликатно. Произведение заставляет задуматься о многих вопросах бытия и приглашает заглянуть в себя, чтобы лучше понять, разобраться в своей душе». Светлана Климова

ЧАСТЬ 1. ГЛАВА 12

Аббатская церковь встретила нас прохладой, приглушёнными голосами туристов. Кто-то, задрав головы, разглядывал уносящиеся в поднебесье готические своды, кто-то больше внимания уделял реликвиям и алтарям. Была выставлена копия Туринской плащаницы, в которой погребённый Спаситель воскрес. По мнению некоторых учёных световое излучение, равное по силе ядерному, отразило на ткани нерукотворный образ Христа и его ран во весь человеческий рост. Сколько бы не спорили люди о подлинности данного полотна, несомненным остаётся одно: воссоздать нечто подобное не способна современная наука при всём её нынешнем развитии; почитание святыни продолжается по сей день.

К одной из колонн мне захотелось прикоснуться, и в голове зазвучала музыка, множество мужских голосов в едином порыве на латыни славили Господа: «Gloria in excelsis Deo"*, звук, очень похожий на хлопанье крыльев, прозвучал над головой. Я открыл глаза и увидел голубя, вполне настоящего, который ощущал себя в храме как дома и настолько уже привык к посетителям, что совсем не боялся их, подлетая совсем близко. А так хотелось, чтобы это были ангелы!..

Поискав Даню глазами, нашёл его присевшим на скамеечку возле скульптуры Богородицы, держащей на руках убиенного Сына. Тихо подошёл, устроился рядом, не прерывая молитву моего мальчика. «Кем он станет, куда пойдёт? Какая миссия предстоит ему в этот раз? Мы пока не знаем, и это хорошо. Дал бы только Господь достаточно сил и благодати смиренно и достойно исполнять Его волю!»

— Отсюда не хочется уходить!

— Ты прав, спешка здесь ни к чему. Мы и не торопимся. Места, подобные этому, нужно прочувствовать сердцем.

Глаза Даниила внезапно стали влажными.

— Я люблю тебя, папа!

— И я тебя, сынок. — Даня преклонил голову к моему плечу и запах его родных волос овеял отцовским счастьем. Мы сидели молча, но душа его уже раскрывала лепестки сердца, подобно бутону благоухающей розы, согретой солнечными лучами.

Я не торопил его, пусть ребёнок заговорит сам, он ведь знает, что именно тревожит меня, но не случилось и на этот раз. Немного посидев возле Скорбящей Богородицы, мы отправились дальше разглядывать сокровищницу благодатного острова.

Прошли во внутреннюю монастырскую галерею, соединяющую различные помещения, она использовалась для прогулок, молитв и медитаций, а так же для крестного хода и торжественных процессий в праздничные церковные дни. Это самая верхняя часть комплекса, называемая La Merveille, что в переводе на русский означает «Чудо». В центре её расположен маленький уголок живой природы, сад под открытым небом. Ажурная колоннада вокруг него создаёт постоянно меняющуюся при движении художественную перспективу, поистине завораживающую глаза. Три арочных застеклённых проёма, открывающие вид на море с западной стороны, были созданы для входа в здание капитула, но эти планы так и не осуществились. Тем самым несколько нарушалась традиция, что во время процессии монахи должны видеть только небо.

Далее мы проследовали в трапезную: впечатляющее удлинённое помещение с высокими сводами, с обеих сторон которого в выступах за декоративными колоннами встроены ряды узких длинных окон, создающие таинственную игру света, при этом они совершенно невидимы со входа. Здесь при полном молчании монахи вкушали свою скромную пищу и внимали святому писанию, которое, благодаря прекрасной акустике, было слышно повсюду. Рядом с трапезной размещалась кухня. Этажом ниже расположен зал, где принимались высокопоставленные гости: короли, вельможи и дворянская знать, за ним крипта больших колонн, созданная для поддержания монастырского двора, находящегося прямо над ней, и крипта Святого Мартина в виде свода с пролетом в десяток метров. Отсюда по проходу можно попасть к огромному колесу, с его помощью наверх поднимались различные грузы, вращалось оно лошадью, фактически жившей внутри.

Небольшая часовня Святого Этьена расположена между местом врачевания, рухнувшим два века назад, и хранилищем останков. Она служила часовней для усопших.

По лестнице, расположенной под западной террасой, можно подняться на северную часть строений в крытую галерею для прогулок, созданную в виде длинного зала с двойным нефом, новшество по тем временам: своды зала покоятся на сводовых пересечениях, — ничего подобного я ещё не встречал.

Отсюда мы вновь проследовали в Чудо-сооружение и перешли в рыцарский зал (в своё время крепость охраняли более сотни военных). Хорошо освещённый и отапливаемый большими каминами он использовался не только для отдыха, но и для ручной работы, переписывания и составления книг. Некоторые манускрипты аббатства удалось сохранить от уничтожения при разграблении монастыря в революционное время, теперь эти исторические сокровища хранятся в городе Аранш, где покоятся и мощи святого Обера, основателя первой часовни.

Уровнем ниже находятся подвальные помещения и богадельня, где принимали и обслуживали паломников низших сословий.

— Сейчас здесь больше нет монахов? — Даня слушал с большим интересом мои рассказы, прерываясь только для фотографирования понравившихся ему мест.

— Существует немногочисленная община бенедиктинцев, всего несколько человек, поселившаяся здесь лишь во второй половине 20 века. Они возродили в Сен-Мишеле духовный центр и проводят ежедневные службы, в которых могут участвовать все желающие. Днём они ведут уединённый образ жизни в помещениях, куда вход для туристов закрыт. Через двести лет в эти места вернулся свет.

— А что было до этого?

— После революции монастырь опустел, здесь разместилась тюрьма, саркастически Мон-Сен-Мишель стали называть в народе «Островом Свободы». Узники томились здесь в жутких условиях. В конце восемнадцатого века в камерах монастыря было заточено около трёхсот священников, не присягнувших новой власти, а так же политические заключённые и отъявленные преступники. Излюбленной пыткой было здесь заточение в клетке, подвешенной на цепях, специально устроенной так, чтобы человек не мог встать во весь рост и просто вытянуться. От малейшего движения клетка раскачивалась, и несчастный в короткий срок начинал сходить с ума, ни днём ни ночью не находя покоя. Его крики содрогали эти стены, некогда дарившие людям надежду и благословение.

— Ужас какой. Папа, где ты всего этого начитался?

— Хм, места надо знать!

— Двести лет ада… — моего мальчика передёрнуло. — Ты и сейчас можешь почувствовать эту энергетику?

— Думаю, что по ночам здесь бродит, звеня цепями, ни одно приведение, но об этом лучше спросить у монахов.

— Но ты же у нас особенный, всё видишь и знаешь, не хуже Агнешки.

— Нет на Земле человека, способного всё воспринимать, Даниил. Никто бы попросту этого не выдержал. Нам даётся ровно столько, сколько мы в силах вынести, и не более того. Мои видения чаще всего связаны с теми ситуациями и людьми, которым я в состоянии помочь.

— А если ночью к тебе явится фантом, что ты будешь делать?

— Помолюсь за страдальца, чья душа не находит приюта, и тебя разбужу! — я пощекотал его в бок, отчего Даня взвизгнул и расхохотался, а когда успокоился, задал риторический вопрос:

— Папа, почему столько зла на Земле?

— Тёмные силы тоже не дремлют, сын, добро никому не навязывается, а вот зло находит лазейки и порабощает человека, и тогда руками людскими творятся страшные вещи…

— Почему же тогда силы света не вмешаются?

— Кто тебе это сказал? Если бы не было противостояния, мир давно бы прекратил своё существование.

Мы остановились в открытом месте с видом на залив. Вода уже фактически покрыла пески и только дорога соединяла остров с берегом. Закатные лучи играли на волнах золотой дорожкой.

— Рассказывают ещё одну легенду о паломнице, отправившейся на последнем месяце беременности в аббатство за благословением. Добравшись до берега бухты, она увидела впереди манящий силуэт острова и, поддавшись иллюзии, пошла через пески, но не рассчитала по времени расстояние. Начался прилив, поднялся ветер, вода коснулась ног бедняжки и женщина поняла, что вот-вот погибнет, она встала на колени и вознесла отчаянную молитву к небесам, взывая спасти её младенца. Море поднималось всё выше, пока не сомкнулось над её головой. Вокруг роженицы образовался воздушный купол, в котором она провела всю ночь, благополучно разрешившись сыном. Когда с рассветом море схлынуло, рыбаки обнаружили её с младенцем на руках, целую и невредимую. В память об этом чуде прямо на середине её пути установили громадный крест, простоявший несколько веков посреди песка и волн, пока море не разрушило и не поглотило его.

— Слава Богу! А как мальчика назвали?

— Не знаю. А ты как думаешь?

— Наверное, Михаилом, — Даня заулыбался, окидывая взором здешние красоты. — Богат остров историей, и плохой, и хорошей, чего больше в нём, даже и не знаю…

— Давай думать, что добро всегда сильнее, и ни разу не покорённый Мон-Сен-Мишель останется путеводной звездой Архангела-Победителя!..

* (лат.) Слава в вышних Богу.