Фея и Тот Самый Один

Наталия Романова, 2023

Лишь один-единственный человек может вылечить моего сына, но он живёт за тысячи километров от нашего нового дома. И я сделаю всё возможное и невозможное, чтобы попасть к нему на приём.

Глава 6

Последнюю неделю я чувствовала себя белкой в колесе, ужаленной в мягкое место. Всегда себя так ощущала с тех пор, как случилось то, что случилось, но последняя неделя оказалась каким-то адом.

В понедельник учительница сына, от которой он был в восторге, вызвала меня в школу. Запинаясь, она сказала, что с этого дня у детей физкультура на улице, на стадионе в парке. И всё бы ничего, но проехать туда ребёнку-колясочнику сложно из-за весенней грязи — парк не просох, значит, кто-то должен помогать Мише. Кто-то — это я, кто же ещё.

Школа самая обыкновенная, младшие классы находились на первом этаже, тьюторы не предусмотрены. Одна учительница на тридцать с лишним человек, а она хоть и любимица всего класса, не волшебница.

Первое время я сидела под дверью класса, в рекреации, готовая в любой момент прийти на помощь сынишке, но длилось это недолго. Быстро стало понятно, что Миша отлично вписался в коллектив, никто его не дразнил, не задавал обидных вопросов, коляска вызывала интерес и даже некоторый ажиотаж среди малышни. В который раз вознесла хвалу богу, что жила именно в этом районе.

Помимо элитных комплексов здесь стояли дома бизнес-класса, большинство детей из нашей школы были именно оттуда, и вопреки ожиданиям и стереотипам, детки подобрались неагрессивные, по-хорошему любопытные, мотивированные на учёбу. С ужасом я вспоминала своё детство, в котором мои друзья-приятели были обделены не столько финансовыми благами, сколько вниманием, любовью, теплом, что и вываливали на окружающих отвратительным поведением, злостью, драками. Бедность чувствовалась остро, но вкупе с чувством брошенности, ненужности, выливалась в гремучий коктейль злости ко всем и вся.

Почти сразу учительница сказала, что моё присутствие не обязательно, сейчас же оказалось — три раза в неделю нужно присутствовать на уроках физкультуры.

— Это временно, — извиняясь, говорила учительница, я соглашалась.

Пришлось идти на поклон к Антону Семёновичу, смотреть в лицо бывшего мужа, раболепно улыбаться, заламывать руки и просить, просить, просить.

— Никаких проблем, Дорофея, — сладко улыбнулся Антон, вызывая неприятную дрожь во всём организме, от затылка до пяток, включая внутренние органы. — Лично позвоню Андрею, — назвал он имя моего непосредственного руководителя.

— Спасибо! — горячо закивала я, смотря преданно в глаза, помня, что я — мальтийская болонка, никаких клыков и рычания. Алабая придержим для Роди.

— Не за что, помни, если что, мы с Верочкой…

— Да, конечно, спасибо, Антон Семёнович! — пропела я, уже просачиваясь в дверь.

Верочка, меня трясло только от упоминания имени «Вера», даже если речь шла не о жене Антона. Тот факт, что она подруга Виталины, меня нисколько не волновал, теперь уже не волновал, будет сказать правильней, а вот последняя встреча с Верой по сей день стояла перед глазами.

В один далеко не прекрасный день я поняла, что у меня нет денег. Просто — нет. Совсем. Миша лежал в больнице, ему постоянно что-то требовалось, начиная с влажных салфеток и памперсов, заканчивая лекарствами, которые порой стоили, как крыло самолёта.

Родион, конечно, выделял от щедрот, только этого катастрофически не хватало. Я честно пыталась экономить на себе, чаще на еде, от остального пришлось отказаться раньше. Дошло до того, что я начала потихонечку продавать вещи через сайты объявлений, чтобы покупать Мише самое необходимо, подкармливали же меня соседки по палате, такие же несчастные матери, как я. У них были родители, некоторых даже не бросили мужья, что было редкостью.

Я решила, что нужно что-то делать, искать работу, совместимую с болезнью сына, почасовую, ночную, какую угодно. Должность нашлась скоро — курьер. А на что я могла рассчитывать с образованием «колледж и коридор», забыв, как держать ножницы?

Не гордая, решила я. Ноги, руки есть — курьер из меня выйдет отличный. Работала не целый день, в это время за Мишей присматривали санитарки и сердобольные соседки по палате, хорошо, что проблем он не создавал. Мой крошечный малыш понимал, в какое положение мы попали, поэтому изо всех силёнок терпел боль, неудобства, не хныкал, не плакал, не капризничал, просил о помощи в самых безвыходных для него ситуациях, например, проблемы с туалетом у нас решились далеко не сразу.

Получив очередной заказ, ничего не заподозрила. Бизнес центр, комната номер такой-то, ничего неожиданного. Вот только дверь мне открыла Вера, сначала хмуро посмотрела на меня, в глазах мелькнуло узнавание, а после на её лице расползлась самая гадкая, ехидная улыбочка, какая только может существовать в природе.

— Ты ли это, Дорофея? — пропела эта дрянь, поправляя рыжую прядь волос, которую вырвать бы с корнем и скормить псам.

— Я, — спокойно ответила, задрав нос. — Моему сыну надо что-то есть, представь себе, так что, да, это — я.

— Наконец-то ты на своём месте, отребье, — процедила Вера. — Именно там, где и должна быть.

— Заказ забирать будете?

— На чаевые не надейся, — прошипела та в ответ. — Нужно было думать, когда рожала, теперь носи свою сумку и не ной, что «ребёнку нужно что-то есть».

Вера сунула мне в руки деньги, демонстративно отсчитав мелочь до самой последней копейки, причём эту мелочь собирали всем офисом, не водится у подобных людей монеты жменями, посмеиваясь, а то и откровенно гогоча. Попробуй не поддержи Веру — уволит сразу.

Последнее, что я слышала, уходя по коридору, это визг бывшей родственницы:

— Антон, ты не поверишь, что сейчас произошло! Расскажу, обоссышься от смеха!

И гомерический смех мне в спину, по-настоящему издевательский.

Не знаю, обоссался ли Антон, но на следующий день он появился в больнице, приволок пакет фруктов и сладостей Мише, немного поговорил с племянником, который заметно не хотел общаться с дядей, и вытащил меня в коридор.

— Дорофея, Фея, Фея, — растянул он губы в слащавой улыбке, традиционно посмотрев на меня сверху вниз. — Почему ты не сказала, что у тебя всё настолько плохо?

— А как у меня должно быть? — уставилась я на Антона, внутренне содрогаясь от того, насколько же он похож на Родиона. — Ты видел, в каком состоянии Миша? То, что даёт его папаша, не хватает и на половину расходов! В нашей стране, оказывается, медицина бесплатная, а всё, что требуется инвалиду, предоставляет государство! — повторила я слова Родиона, за которые едва не убила его.

На полном серьёзе, если бы в тот момент рядом со мной находилось какое-нибудь потенциальное орудие убийства, что угодно, я бы пополнила криминальную статистику.

— Не кипятись, — остановил меня Антон. — Я с деловым предложением.

Естественно, я послала его далеко и надолго с этим самым предложением. Во-первых, от одной мысли зависеть хотя бы от одного человека этой семейки становилось тошно, во-вторых, какой из меня маркетолог, я с трудом представляла, что это слово значит.

— Не горячись, надумаешь — звони.

Через день я надумала, позвонила, с тех пор изображала мальтийскую болонку в присутствии Антона, а что делать? Что?

Ещё на этой неделе мы с Мишей начали проходить МСЭ^[1], а для этого, как известно, нужно обладать недюжинным здоровьем, стальной нервной системой и морем свободного времени.

Поэтому я носилась как ошпаренная, пытаясь успеть одновременно везде, даже почувствовала благодарность к Антону, который закрывал глаза на совершенно бесполезного работника в моём лице. Действительно, несправедливо, что к единственному человеку, который реально помогал, я относилась с неприязнью. Но он был членом своей семьи, обладал одинаковой внешностью с Родей, а только один этот факт тянуло на расстрельную статью.

Примчавшись в положенное время, едва не опоздав, я глянула на себя в зеркало в холле дома. Что ж, недурно. Волосы уложены, макияж нанесён, духи чувствуются. Очень часто я хотела выйти из дома растрёпанной, иногда не хотелось даже чистить зубы, не то что вспоминать каждое утро про скульптурирование лица, но позволить себе не могла.

Внешность мамы — часть мира моего сына. Он не видел меня другой, я всегда наряжалась и сияла, как фейерверк, ведь мир — отличное место для жизни.

Поймала в зеркале заинтересованный взгляд соседа с четвёртого этажа, ответила самой милой улыбкой, на которую только была способна. Мужчина, правда, был глубоко и многодетно женат и прямо сейчас вёл выгуливать пекинеса, который задорно похрюкивал, но разве это причина не улыбнуться в ответ. Переходить к флирту ни он, ни тем более я, не собирались.

Я не хотела ставить крест на женской судьбе, но понимала, что иначе не получится, пока Миша настолько нуждается во мне. Попросту не могла впустить в наш тесный мирок постороннего мужчину. В то, что гипотетический некто станет относиться к моему особенному ребёнку как к родному, я поверить не могла.

На моей памяти не случалось ничего подобного. В детском доме каждый первый ребёнок был брошен отцом, матери появлялись время от времени, некоторые даже забирали детей, но случаев, чтобы отцы интересовались судьбой чада, припомнить я не могла.

Усыновители? Да, были, только у меня были серьёзные сомнения, что дети были им нужны, скорее шли навстречу жёнам. О чём вообще говорить, если родные отцы бросают?

Оставались случайные связи… только, помилуйте, даже на самую случайную, пятиминутную связь нужно время, а это самый ценный ресурс. Времени у меня не было. Совсем.

Да и не хотела я ничего случайного, просто понимала, что другого не дано. Например, новый сосед, художник… Разве можно согласиться на что-то временное, поверхностное с таким мужчиной?

Я не знала, может быть у него отвратительный характер, он зануда или неряха, но внешне он выглядел, как огромный, шикарный приз для любой женщины. Этот торс… с ума сойти, я не видела ничего подобного. Накачанный, но без жутковатой скульптурности сумасшедших бодибилдеров, когда кажется, что от прикосновения мужик или сдуется, или из него потечёт глицерин, с растительностью, которая убегала блудливой дорожкой от груди к резинке пижамных штанов, а там… там… в общем, тонкий трикотаж отлично демонстрировал то, что на дворе утро, придавленное трусами.

И вот такой экземпляр, художник, что для меня звучало по-особенному волшебно, почему-то я всегда восхищалась людьми искусства, наверное, потому, что сама родилась совершенно бесталанной во всех областях, пригласил меня на свидание, а я взяла и отказала.

Вынуждено. У меня уроки физкультуры, комиссия для комиссии и ещё три комиссии сверху, но отказала же. Сама!

Видимо, провальная личная жизнь у женщин нашего рода в крови. Записано в родовой программе, карма. Не помнила ни одной счастливой женщины у нас. Бабушка развелась, мама родила меня без мужа, без вести пропала, тётке тоже не повезло. Скажу больше, за всю свою жизнь я не встречала ни одной счастливой женщины. Ни одной!

В благочестивом семействе Родиона по шкафам были спрятаны такие скелеты, что моя тётя со всей неустроенностью казалась счастливицей. В больнице, где провела много времени и по сей день поддерживала общение с некоторыми мамочками, я видела загнанных, усталых женщин, большинство из которых бросили мужья, когда узнавали, что болезнь ребёнка не на неделю, месяц или год, а надолго, иногда навсегда.

Год назад я считалась любимицей фортуны, выхватившей выигрышный лотерейный билет. Я и сама в это верила несколько лет после свадьбы, пока не узнала, что никакого, самого завалящего билета у меня нет, еду зайцем, а всё счастье доставалось любовнице мужа — Виталине. Со всех сторон подходящей партии для Роди.

Какое-то время Родя, как честный муж и порядочный человек, скрывал от меня эту порочащую связь, потом пытался скрыть от семейства, дабы сохранить честь возлюбленной, не мою, естественно, когда же семья всё-таки узнала, невозможно преувеличить их счастье от понимания, что сын, внук и брат одумался.

Ещё несколько лет я жила на правах приживалки, отчаянно пытаясь сохранить то, что кто-то неосторожно назвал семьёй, и только сейчас начала принимать, что ничего похожего на семью мне попросту не дождаться. Карма рода, что поделаешь.

Услышала шаги за спиной, кто-то встал рядом, покосилась. Сосед. Лёва. Интересно, Лёва — это от полного имени Лев?

Лёва остановился не один в ожидании лифта. Рядом стояла девушка, молодая и очень хорошенькая, несмотря на мешковатый спортивный костюм и поясную сумку. Подростковый наряд, минимум неуместный для свидания. Хотя… мне ли рассуждать, с моей-то родовой программой, в чём ходят на свидания.

Наверняка под этим плотным трикотажем надето шикарное нижнее бельё, потому что прийти к такому мужчине в скромненьком трикотаже откровенно грешно.

Лифт приехал, мы зашли втроём, я нажала на кнопку, изучая неимоверно интересный орнамент на полу. Сплошной серый, загляденье.

— Добрый вечер, Фея, — произнёс сосед, художник и Лев.

— Добрый, — кивнула я, лучезарно улыбнувшись.

Для грусти причин не было, а если и была, стояла рядом в спортивном костюме, поправляя длинные русые волосы, не тронутые краской, то это совершенно не должно мне мешать сиять, как самый огромный фейерверк. И не мешало, к слову.

— Добрый вечер, — спутница Льва решила быть вежливой.

— Добрый, — ответила я, улыбаясь ещё шире.

Примечания

1

МСЭ (медико-социальная экспертиза) — определение в установленном порядке потребностей освидетельствуемого лица в мерах социальной защиты