Еретик. Книга 2

Наталия Московских, 2020

Продолжение истории "Еретик" и погружение в прошлое главных героев. История, рассказанная при свечах в доме лесной ведьмы, раскрывает тайну графства Кантелё, в котором нашел убежище еретик Ансель де Кутт. Молодой граф Гийом де’Кантелё, волею случая проявивший интерес сразу к двум запретным еретическим учениям, старается найти истину среди пронизывающих его жизнь противоречий, сохранив свои изыскания в секрете от инквизиции, а свои сомнения ─ в тайне от всего мира. Но ни он, ни доносчики Святого Официума не подозревают, где и как на самом деле хранятся самые опасные секреты.

‡ 1350 ‡

Кантелё, Франция

Год 1350 от Рождества Христова

Звучное пение музыкальных инструментов лилось рекой, отражаясь от каменных стен и сводов залы. И хотя музыканты находились далеко, их приятная мелодия была здесь отчетливо слышна — даже несмотря на беспорядочный гомон голосов, смеха и стука посуды по длинному столу. В просторном помещении царило веселье, люди наслаждались пиром — все, включая слуг, периодически получавших подачки от захмелевших господ. Пересекаясь по пути, служки и служанки с подносами понимающе переглядывались и молчаливо хвастались своей добычей. Воистину, сегодня пир был у всех.

Казалось, одна лишь Элиза не могла почувствовать себя здесь уютно. Присев на край скамьи в самом углу, она хотела вжаться в стену так, чтобы буквально слиться с висящим на ней гобеленом и пропасть из всеобщего поля зрения. Разумеется, ей это не удавалось. Время от времени гости бросали недоуменные взгляды на девочку в простом платье, напоминавшем одежды местных служанок. Элизе даже казалось, что вот-вот кто-то подойдет к ней и всучит поднос или кувшин с вином, укоризненно взглянув на нее и немо возмутившись тому, что она «сидит без дела».

«Что уставились?! Я не служанка!» — с внезапным приступом обиды и злости подумала Элиза, вспомнив о Гийоме де’Кантелё, из-за которого она и оказалась здесь. Она поискала его глазами, но он, как назло, затерялся среди пирующих. Элиза недовольно надула губки, пережидая волну обиды. Мысли ее обратились к Гийому так, будто он и впрямь мог услышать их: «Я тебе — не служанка! Зачем ты притащил меня сюда? Мне здесь не нравится!»

Ее так и подмывало вскочить, во что бы то ни стало отыскать зазнавшегося мальчишку и высказать ему все это в лицо. В своих мечтах она сделала это уже множество раз, но наяву прекрасно понимала, что не поступит так. Воспоминания против воли воскрешали слова, которыми ему удалось зазвать ее сюда:

— Не трусь, приходи! Посидишь, послушаешь музыку, поешь вкусно — часто ли такое бывает? Посмотришь, как у нас все устроено.

— Я вовсе не боюсь, — ответила тогда Элиза, с вызовом вздернув подбородок. — Просто не понимаю, зачем мне туда идти.

Гийом пожал плечами.

— Ну, как хочешь, — сказал он, и в голосе его не было ни намека на расстройство. Это безразличие заставило Элизу не на шутку рассердиться. А злость — вынудила пойти против самой себя и все же явиться на это торжество. Элиза готова была поклясться, что, если б не разозлилась, ни за что бы не пошла у Гийома на поводу.

«Ну зачем, зачем я согласилась?» — внутренне ругала она себя, изнывая от желания оказаться как можно дальше отсюда. Несколько раз за вечер она поймала на себе взгляды графа и графини, и под их надзором почувствовала себя здесь совершенно неуместной. Она знала, что графская чета не одобряет дружбу сына с ней, но одно дело знать, а совсем другое — видеть это собственными глазами. Недовольство таких могущественных людей вызывало в Элизе опасение, и она не знала, как с этим быть.

— Скука смертная! — прозвучало рядом с ней. Элиза обернулась, едва не ахнув. Гийом, возникший из толпы, устало опустился на скамью, сложил руки на груди и откинул голову назад, привалившись к стене.

— Вот уж не подумала бы, что тебе, — она надавила на последнее слово особенно ядовито, — тут скучно.

— А вот представь себе! — фыркнул он. — Да и вообще, радоваться тут нечему. Обычный званый вечер, от которого лично у меня — одни проблемы. — Он тоскливо вздохнул, поправив неровно сидящую на голове шляпу, украшенную черно-белыми соколиными перьями.

— Проблемы? У тебя? — Элиза фыркнула. — Что-то непохоже. Лично я вообще не понимаю, зачем я здесь.

Гийом снова картинно вздохнул.

— Ах, Элиза, — снисходительно протянул он, взглянув на нее. — Ты хоть знаешь, зачем этот пир вообще устроили? Затем, чтобы созвать представителей нормандской знати и выбрать, к кому я отправлюсь вскоре служить оруженосцем, представляешь?

Элиза невольно напряглась всем телом, глядя на него. Недавняя злость уступила место страху.

— Отправишься? То есть, ты… куда-то уедешь?

— Они все думают, что да. — Он пожал плечами. — Но я против. Так что этого не будет. Никуда я отсюда не денусь, не переживай! — Он снова хитро взглянул на нее, и Элиза устыдилась своего испуга.

— И как же ты устроишь все так, чтобы этого не случилось?

— Это не проблема, — отмахнулся он. — Сделать так, чтобы никто из них не хотел меня себе в услужение? Это легко.

— Так как же?

— Для начала, пойдем-ка отсюда, — заговорщицки произнес он.

— Что?

— Идем-идем!

Схватив ничего не понимающую девочку за руку, Гийом потянул ее прочь из залы, нимало не стыдясь того, как им вслед смотрят люди.

***

Гийом имел привычку напоминать Элизе, что его дом не так уж и велик. То ли он специально рисовался, то ли прибеднялся, чтобы уменьшить неловкость — трудно было сказать наверняка. Так или иначе, Элизе, привыкшей к своему скромному деревенскому домику с двумя комнатами и маленьким погребком, эта каменная громада с ее темными коридорами, тяжелыми стенами, красивыми сводчатыми потолками, вытянутыми окнами и гобеленами казалась удивительно необъятной.

Гийом провел гостью по лестнице и нескольким коридорам, а затем остановился в конце одного из них перед массивными деревянными дверьми. Не оборачиваясь, он распахнул их, зашел в помещение и развернулся, раскинув руки в стороны, будто бы приглашая поглядеть на богатства, которые скрывала в себе эта комната.

Элиза робко вошла внутрь, оглядываясь по сторонам. В комнате было очень большое окно, и свет из него падал на полки, которыми были заполнены все стены. На полках стояли какие-то предметы, напоминающие по форме кирпичи в стенах зданий. И пахло — этот запах Элизе был знаком — пергаментом.

— Что это? — Она подошла к столу, который стоял посреди комнаты, и стала разглядывать лежащую на нем вещь — стопка пергаментных листов, скрепленных с одной из сторон.

— Книги, — важным тоном проговорил Гийом.

— Книги… — Элиза медленно прошлась мимо полок и снова вернулась к столу. — И это тоже… книга?

— Конечно книга, Элиза! — Кажется, ее невежество все-таки вызвало у Гийома легкое раздражение.

— А что это значит? — Элиза обратила внимание на то, что листы книги изрисованы какими-то значками. Она уже видела такое — у некоторых рыночных торговцев на пергаментах было нарисовано что-то похожее.

— Это слова. Буквы, а из них составлены слова. Так можно записывать речь. Ты же понимаешь речь, когда с тобой кто-то разговаривает? Вот тут то же самое, только написано.

— И ты можешь это понимать? — Элиза восхищенно на него посмотрела.

— Читать. Да, я умею. Правда, достопочтенные матушка и отец думают, что у меня с этим все еще туго. Специально не даю им понять, сколько времени провожу за книгами, пусть слегка недооценивают мои знания. — Гийом самодовольно ухмыльнулся.

— А тебя этому кто-то учил, да? Читать.

— Да. Один монах. Останавливался у нас. Поначалу мне было интересно, но, когда я понял, что основы усвоил, сделал так, чтобы он отправился восвояси. Он был, — мальчик пожал плечами, — скучный. И часто цитировал Священное Писание, а оно тоже скучное, да простит меня Господь. — Гийом перекрестился — будто бы лениво — и взглянул на потолок. Элиза поискала глазами, на что он там смотрел, но не нашла.

— А как ты сделал, чтобы он отправился восвояси?

— А, это было несложно! — Улыбка юного графа вдруг стала очень злорадной. — Достаточно было честно поговорить с этим болваном. Он, видимо, надеялся, что я решу служить Господу, когда стану старше, и возлагал на это большие надежды. А я сказал, что Священное Писание я точно учить не стану, потому что меня куда больше интересуют романы и стихи, о подвигах и… куртуазные. И начал цитировать один из таких. А когда он начал креститься и просить меня остановиться, я сказал, что такие тексты меня вдохновляют, и поблагодарил его за данное мне знание. После этого ему расхотелось меня учить.

— Кутуру… какие романы? — переспросила Элиза, пытаясь вникнуть в смысл странного слова.

— Не понимаешь, о чем я? — Он сочувственно сдвинул брови и похлопал ее по плечу, направляясь к выходу из комнат. — Ничего, потом поймешь.

— Объясни! — обиженно воскликнула девочка.

— Нет уж, Элиза, не буду. Не доросла ты еще.

— Но… — Ловя его вкрадчивый снисходительный взгляд, она кое-как совладала с любопытством, и вздохнула: — Ладно. А ты не научишь меня… читать?

— Не знаю, — лениво пожал плечами Гийом. — Может быть, позже. Сейчас мне, уж прости, не до этого. — Он подождал, пока она выйдет из библиотеки, и закрыл за ними дверь.

После этого он провел Элизу в еще одно помещение. Похоже, у него было ощущение, что новая комната поразит его гостью еще больше. Что ж, в какой-то мере он не ошибся. Здесь на стенах зала висело оружие в искусно отделанных ножнах, перемежаясь с особенно дорогими гобеленами. На подставках лежали книги в переплетах с серебром и золотом и украшения, инкрустированные драгоценностями. Но кое-что по-настоящему заставило Элизу обомлеть и отшатнуться, после чего она невольно наткнулась на идущего за ней Гийома, чуть не споткнувшись об его длинноносые ботинки. Тот поймал ее за плечи, не дав упасть, и снисходительно усмехнулся.

— Ну чего ты? — спросил он.

— Что это? — пролепетала Элиза, округлив глаза от ужаса, когда взглянула на висящую на стене голову оленя. Здесь были и другие головы животных, а стены «украшали» рога в специальных рамках.

— Охотничьи трофеи. Скоро у меня будет возможность иметь собственные. Вот научусь получше стрелять из арбалета и упрошу матушку и отца дать мне собственную свору гончих и лошадей. Впрочем, неважно. Смотри вокруг, чего замерла! Я тебя сюда не затем привел, чтобы ты дрожала, как маленькая. — Несмотря на это заявление, голос графа звучал удовлетворенно, словно на деле он упивался ее страхом и не стремился этого скрывать.

Элиза не на шутку разозлилась.

— Я не боюсь! Я просто не понимаю, зачем! Зачем так делать с животными?!

— Не ной, любительница лесных тварей, — небрежно отмахнулся Гийом. Отвечать на ее возмущение он счел лишним. — Лучше смотри сюда.

Элиза подошла к нему и стала разглядывать драгоценные ножи и кинжалы, лежащие на подставках. Это зрелище показалось ей куда более привлекательным.

— Красиво. — Она невольно потянула руку к кинжалу в изящных ножнах, изрезанных тонкой гравировкой, изображающей растительные узоры и мифических животных.

— Нравится? Забирай. — Гийом опередил Элизу, взяв в руку кинжал и протянув его ей.

— Что?

— Подарок тебе, глупенькая. Пользуйся.

— А… так можно? Тебя не накажут? Это же вещь твоей семьи.

— У моей семьи, как видишь, много вещей, — фыркнул он. — Накажут? Пусть попробуют. Бери-бери, не стесняйся.

— Спасибо. — Она осторожно взяла подарок и принялась разглядывать его.

— Вот и славно. А теперь, думаю, тебе пора домой. А мне самое время вернуться в залу и сообщить всем, что я делал в свое отсутствие… что я… гм… показывал деревенской девушке библиотеку. — Гийом расплылся в улыбке, которая странным образом напомнила оскал волчьей головы, висящей сбоку от него на стене.

Элиза внимательно всмотрелась в его лицо. Она не поняла, почему он внезапно захотел прогнать ее и почему теперь выглядит так, будто задумал что-то коварное, а она тому невольно поспособствовала. Элиза хотела задать ему эти вопросы, но Гийом взял ее за плечи и, пока она не успела опомниться, вывел из зала и указал в сторону выхода.

— До конца по коридору и по лестнице вниз. Там увидишь выход. Доброй ночи.

Не успела она опомниться, как Гийом уже развернулся и широкими шагами ушел в другую сторону, оставив ее в одиночестве сжимать в руках подаренный кинжал и недоумевать.