Про женщин, тараканов и цветы

Наталия Годжаева (2023)

Я родилась в 1983 году и поняла, что одной жизни для человека недостаточно и надо как-то выкручиваться. Сначала я окончила институт по специальности «Бухгалтерский учёт. Аудит» и, проведя аудит в своей голове, осознала, что бухгалтером я не буду никогда. Потом была предпринимателем, открыв в 19 лет магазин женской одежды, потом сделала карьеру в айти-компании. Работала я много и долго, пока не поняла, что счастье не спрятано в должностных обязанностях генерального директора и даже не встроено в стены новой квартиры. Оставив свои прошлые роли, я собрала чемодан и отправилась жить в Париж. Друзья крутили пальцем у виска: «В Париже айти не развито. Что там делать? Книги писать? Ты что, писательница, чтобы в Париже жить?» В Париже я начала писать посты в социальные сети, вести колонки в женских журналах и в итоге собрала всёв книгу. Оказывается, роль писательницы я тоже могу на себя примерить. Мне бы очень хотелось, чтобы эта книга лежала у вас на столе, в сумке или на прикроватной тумбочке. Чтобы она помогала вам делать паузы, отдыхать, смеяться и даже вспомнить про ваши детские мечты. В жизни нам всегда чего-то не хватает. И чаще всего нам не хватает настоящих нас. На это осознание стоит потратить пару часов, хотя иногда на него уходит целая жизнь.

Болтать и радостно прыгать

В детстве я всей своей неокрепшей душой ненавидела детский сад. Там были правила, сон по расписанию и запах макаронной запеканки.

Как можно готовить запеканку из макарон? Тогда мне казалось, что такой незамысловатый рецепт могли сочинить исключительно взрослые — те, у кого нет фантазий; те, кто не любит рисковать; те, кто не привык что-то менять в своей жизни. Вот тебе макароны, вот масло, ешь, что дают, и помалкивай, а то мы всё расскажем родителям. Родителей расстраивать я не хотела, поэтому запеканку прятала в заранее заготовленный пакет, чтобы выбросить его втихаря от скучных взрослых. Впрочем, скоро меня раскусили.

Ещё меня всегда удивляло, почему детский сад называется детским, если всё в нем создано не для детей, а для удовлетворения хотелок взрослых. Дети сданы, спят и едят по часам и живут своей мелко-взрослой жизнью, готовясь к бесконечному расписанию в гугл-календаре. Как же мне там не нравилось.

Ежедневные походы в детский сад были пыткой. Исключения составляли те редкие дни, когда в сад меня вёл папа.

Ну как в сад? Никогда… ни одного раза папа за ворота сада меня не заводил. Я молча шла, держала его за руку и на все вопросы отвечала грустно и однотипно: «Надо подумать».

Отец останавливался у ворот сада и каждый раз говорил: «А пойдём со мной на работу?»

Именно в эту секунду казалось, что меня вдруг спасли, что жизнь изменилась внезапно в лучшую сторону, что впереди целый день и он вечный, а завтра… завтра по дороге в детский сад жизнь снова может взять и по щелчку поменяться. Спустя много лет я поняла, что именно в такие моменты я проживала детство.

Я держала отца крепко за руку, болтала без остановки о чём-то взрослом и меняла унылую ходьбу на прыжки.

Вечерами мама смотрела на отца и говорила, что это не очень правильно, а отец? Отец улыбался и однажды тихо сказал: «Не смогу я её в детский сад завести никогда. Потому что туда она грустно и молча плетётся, а когда мы меняем маршрут, то сразу начинает со мной обо всём болтать и радостно прыгать».

Завтра будет месяц, как папы не стало. Я сижу у открытого окна своей съёмной квартиры в Париже, дышу, проживаю и думаю…

Думаю, что за свою жизнь я научилась останавливаться у ворот и не ходить туда, где мне некомфортно, я научилась менять маршруты иногда обдуманно, а иногда слишком резко.

А ещё я научилась обо всем вспоминать с теплотой. Наша память — большая сокровищница, и если в неё заглянуть, то можно забрать из детства во взрослую жизнь очень важный посыл: «Иногда стóит изменить направление, хотя бы ради того, чтобы снова начать болтать и радостно прыгать».