Орхидея с каплей крови

Наталия Антонова, 2022

Детектив с любимыми героями и неожиданными поворотами в расследовании! Наталия Антонова представляет новый уютный детектив «Орхидея с каплей крови». Даже накануне Дня Всех Влюбленных случаются преступления, и парочке Мирославе и Морису придется заняться расследованием… Инна шла в гости к своей подруге, как вдруг увидела, что дверь приоткрыта. Оказалось, кто-то проник в квартиру Жанны и убил ее! Следов взлома не обнаружено, дверь открывали родным ключом. А их было всего два: у Жанны и ее возлюбленного Влада. Точнее, три: еще один имелся у домработницы, но женщину убили три с половиной месяца назад. Следователь Наполеонов уверен, что преступник – Влад, так как на его рукаве обнаружили следы крови, только вот частный детектив Мирослава Волгина считает, что настоящего убийцу еще нужно поискать. Уютные детективы о мире богатых, интеллигентных людей, жизнь которых перечеркивают преступления, за которые берется талантливый частный детектив Мирослава и ее неотразимый помощник Морис. Теплое, милое оформление, напоминающее о провинциальной жизни с теплым котиком на коленках, привлечет мечтательных женщин в возрасте, уставших от телевизора.

Глава 2

Прибыв на место, Наполеонов вытащил удостоверение и собрался сунуть его под нос полицейскому в оцеплении, но его узнали.

— Здрасьте, Александр Романович! Проходите. Вас уже заждались.

— И вам не хворать, — буркнул в ответ следователь и поспешил зайти в подъезд.

— Чего это он? — спросил один полицейский другого.

— Здоровья нам пожелал, — хмыкнул тот в ответ.

— А… я думал, что он не в духе.

— Не без этого, — отозвался первый.

— И то верно, чему тут радоваться. Собачья работа.

— Так шёл бы в офис штаны просиживать. Теперь вон, куда ни кинь, везде одни менеджеры и бизнесмены.

— Ага, Виталь, — засмеялся его напарник, — умеешь ты рассмешить человека.

— Чего смешного-то я сказал? — не понял первый.

— Просто я представил себя менеджером, а тебя бизнесменом. И ржу — не могу.

Первый тоже невольно улыбнулся.

Войдя в квартиру, Наполеонов поздоровался со всеми сразу. Ему ответили, правда, не хором, а вразнобой.

— Опаздываешь, Александр Романович, — пробасил эксперт Незовибатько.

— Начальство не опаздывает, а задерживается, Афанасий Гаврилович, — попытался отшутиться Наполеонов.

Полицейский фотограф Валерьян Легкоступов, не переставая щёлкать фотоаппаратом, фыркнул, за что был награждён негодующим взглядом следователя. Но с Легкоступова всё как с гуся вода.

— Знамо дело, — пропыхтел криминалист.

— А вот ей, бедняжке, и спешить теперь незачем, — кивнув на раскинувшуюся на полу фигуру, проговорил медэксперт Шахназаров.

— Какова причина смерти, Руслан Каримович? — спросил следователь.

— Предварительно скончалась она от полученных ран, не совместимых с жизнью. Подробности — сам знаешь когда, — отозвался Шахназаров.

— Она, сердешная, кровью истекла, — с тихой горечью произнёс Незовибатько, — молодая, красивая. — Он вздохнул.

— Насчёт молодости не уверен, — не выдержал кто-то из полицейских, — но то, что она не была бедной, видно и по ней, и по квартире.

— Завидуй молча, — посоветовал Легкоступов.

— Чему завидовать-то, — невольно вырвалось у полицейского.

— Это точно, — согласился Валерьян и встал на колени, выискивая наиболее удачный ракурс так близко от убитой, что Наполеонов не выдержал:

— Ты сейчас в кровь вляпаешься!

— Не вляпаюсь. — Легкоступов легко вскочил на свои длинные стройные ноги — мечту не одной женщины.

А следователь только головой покачал. Сколько раз он уже говорил Валерьяну, чтобы тот шёл работать в какое-нибудь модельное агентство или куда-нибудь ещё подальше. От его художественных изысков у следователей и оперов волосы на голове иной раз дыбом становятся. И всё-таки Наполеонов не мог не признать, что несколько раз именно пристальный взгляд фотографа, запечатлевший, казалось бы, не относящиеся к убийствам мелочи, помог в раскрытии преступлений. «Так что пусть себе скачет, как упомянутый в сотнях приколов муж стрекозы», — подумал следователь о фотографе.

Однако, не утерпев, Наполеонов и сам подошёл почти вплотную, он хотел узнать, что же привлекло внимание фотографа на этот раз. Ему показалось, что это был горшок со сломанной орхидеей, лепестки которой теперь были запачканы кровью. Создавалось такое впечатление, что убийца перед тем, как расправиться с жертвой, вручил ей этот цветок. «По идее, там должны остаться отпечатки пальцев, — промелькнула мысль, — если их не смыла кровь. Только бы не маньяк», — подумал следователь. Не секрет, что серийные убийцы любят оставлять возле жертв всевозможные знаки.

Вздохнув, Наполеонов спросил:

— Жертва, насколько я понимаю, опознана?

— Да, — ответили ему, — это Жанна Савельевна Гурьянова.

— Кто обнаружил убитую?

— Дамочка, — ответил присутствующий здесь участковый.

— Какая ещё дамочка? — сердито спросил следователь. Но особо выговаривать не стал, так как участковый был в годах и старше его лет на тридцать. «Бедняге давно на пенсию пора, — подумал Наполеонов, — а он всё лямку тянет».

— Жертву обнаружила Инна Сергеевна Соболева. Подруга убитой, — отчеканил вынырнувший из-за спины участкового старший лейтенант Аветик Григорян.

— Где она?

— Мы её на кухню увели. Там с ней Любава беседует.

— Под протокол?

— Нет. Мы вас ждали.

— Ладно, веди, — распорядился следователь.

Старший лейтенант Любава Залеская сидела напротив худощавой крашеной блондинки и что-то тихо ей говорила. Та то кивала головой, то прикладывала к глазам тонкий шёлковый платочек, то просто вздыхала часто и глубоко, точно ей не хватало воздуха. Залеская, увидев следователя, сразу вскочила со стула.

— Сиди, сиди, — проговорил Наполеонов.

И она опустилась обратно, но потом снова поднялась:

— Вам, Александр Романович, лучше со свидетельницей наедине поговорить, а мы пока там подождём, — она махнула рукой куда-то, то ли в сторону прихожей, то ли в направлении комнаты, где обнаружили убитую. Подхватив под руку слегка растерявшегося Аветика, она потащила его за собой.

Григорян обернулся, бросил на следователя вопрошающий взгляд, но тот только рукой махнул, иди, мол.

Присев на стул, с которого только что поднялась Залеская, Наполеонов представился:

— Я следователь, Александр Романович Наполеонов. Мне поручено вести это дело.

— Дело? — как-то странно повторила женщина дрогнувшим голосом и выронила из рук платок. Наполеонов проследил за ним взглядом, но поднимать не стал.

Вместо этого проговорил поспешно:

— Тише-тише, — схватил стоявший на столе стакан и налил в него из кувшина воду, — вот, выпейте.

— Не хочу, — покачала головой женщина, — я уже половину этого кувшина выпила, не могла отказать вашей сотруднице, — горькая усмешка искривила её полные губы. Поймав озабоченный взгляд следователя, она добавила: — Вы не бойтесь, истерики не будет.

— Я и не боюсь, — солгал он, хотя всегда боялся неуёмного плача свидетелей и родственников. Попросил тихо: — Представьтесь, пожалуйста.

— Я уже говорила вашим людям, — вздёрнула подбородок женщина, — что я Инна Сергеевна Соболева.

Наполеонову не понравилось ни выражение «вашим людям», ни тон, которым оно было произнесено, точно дамочка, как верно назвал её участковый, говорила о крепостных некоего барина. Они, конечно, люди служивые и где-то даже подневольные, но не крепостные же. Однако следователь умело скрыл своё недовольство и спросил сухо:

— У вас паспорт при себе?

— Зачем?

— Вы важный свидетель, и мне нужно опросить вас под протокол.

— Какой же я свидетель? — тихо вскрикнула она. — Я же ничего не видела! Иначе бы он и меня убил!

— Кто он?

— Откуда мне знать!

— Так паспорт у вас при себе? — напомнил следователь.

Она достала из сумочки, лежавшей здесь же на столе, паспорт и протянула ему.

— Спасибо, — ответил он и стал заполнять шапку протокола.

Она молча теребила свои холёные пальцы с ногтями, окрашенными в зелёный цвет.

Наполеонов старался не смотреть на них, его экстатически чуткая душа не принимала всех этих ультрасовременных оттенков. А с его впечатлительностью, с которой он боролся чуть ли не с самого детства, ему вполне могла ночью присниться кикимора, высовывающая руки с зелёными ногтями из болота. А над всей этой утопией для полноты картины блуждающие огоньки. Короче, ужас! Наполеонов поёжился и вернулся к реальности.

— Инна Сергеевна! Кем вы приходитесь Жанне Савельевне Гурьяновой?

— Подругой. Близкой подругой, — добавила она с нажимом в голосе.

— Давно вы с ней дружите?

— С института.

— Там и познакомились?

— Да! Где же ещё?!

«Мало ли имеется мест для знакомства», — подумал следователь и задал следующий вопрос:

— У Гурьяновой была семья?

Соболева посмотрела на него пустым взглядом и ничего не ответила.

— Жанна Савельевна жила одна? — решил подойти он с другого конца.

Женщина закусила губу, посмотрела куда-то мимо следователя, потом ответила, как бы через силу:

— Нет.

— С кем же она жила?

— С Владом.

— У Влада есть фамилия?

— Есть. Влад Анатольевич Шафардин.

— Шафардин был любимым человеком вашей подруги? — предположил Наполеонов.

— Можно сказать и так, — отозвалась она отстранённо.

— Они постоянно жили вместе?

— Чаще всего да.

— То есть?

— У Влада есть своя квартира. Иногда он ночевал там.

— Они часто ссорились?

— С чего вы взяли, что они вообще ссорились?! — искренне удивилась женщина.

— Тогда почему Шафардин уходил ночевать в свою квартиру?

— Это случалось очень редко!

— Ссоры?

— Да нет же! Ночёвки Влада у себя. Только когда кто-то из них был занят допоздна.

— А чем занимается Шафардин?

— Влад стриптизёр.

Наполеонов присвистнул про себя. Вслух он сказал:

— Всё понятно.

При этом он невольно вспомнил свою подругу Мирославу Волгину и подумал, что она-то уж точно обозвала бы его ханжой. А он не ханжа! А просто, как говорили раньше, «облико морале».

— Да ничего вам не понятно! — рассердилась Инна Сергеевна. — Влад танцует в приличном клубе.

— Ну да, — кивнул Наполеонов без особого энтузиазма.

— И там не происходит то, о чём вы думаете! — выкрикнула Соболева.

— Вы умеете читать мысли? — холодно поинтересовался он.

— К своим тридцати пяти годам я научилась это делать! — вырвалось у неё.

— Так чего же не происходит в клубе, в котором танцует Влад?

— Артисты этого клуба не оказывают горизонтальных услуг.

— А как же тогда Влад и ваша подруга?

— У них любовь.

«Я так и думал, что это так теперь называется», — подумал про себя Наполеонов, а вслух спросил:

— Познакомились они в клубе?

— Да! Но я ещё раз повторяю вам, что это ничего не значит!

— Не надо повторять, я понятливый, всё улавливаю с первого раза, — не без иронии проговорил он.

Она презрительно фыркнула.

— Как называется клуб?

— «Ромео».

— Без Джульетты?

— Просто Ромео!

— Хорошо, пусть будет просто Ромео. — Неожиданно для Инны Сергеевны следователь переменил тему: — Как ваша подруга относилась к орхидеям?

Глаза Соболевой округлились от удивления, но она ответила:

— Жанна их обожала!

— Влад Шафардин часто ей их дарил?

— Да. Но почему вы об этом спрашиваете?

Следователь догадался, что Инна Сергеевна не видела, вернее, не заметила поломанной орхидеи возле трупа своей подруги, поэтому он ответил уклончиво:

— Просто пытаюсь понять…

— Что понять?

— Какой была ваша подруга. Что она любила и что не любила.

— Зачем это вам? — подозрительно спросила женщина.

— Для того чтобы вычислить убийцу, нужно изучить характер жертвы. Прописная истина, — пожал плечами следователь.

— По-моему, вы занимаетесь ерундой, — раздражённо проговорила Соболева.

Наполеонов не стал спорить. Вместо этого он спросил:

— Сегодня Влад должен был ночевать у вашей подруги?

— Я так предполагала. Хотя доподлинно мне это неизвестно.

— Но зато, как я думаю, адрес Шафардина вам доподлинно известен. Продиктуйте мне его, пожалуйста.

Уловив скрытую иронию в голосе следователя, Соболева передёрнула плечами. «Не нравлюсь я этому мальчику-с-пальчик. Ну и чёрт с ним», — подумала она. Смысла в том, чтобы скрывать адрес Влада, Соболева не видела, поэтому назвала его, не заставляя следователя ждать.

— Спасибо, Инна Сергеевна. И ещё один вопрос.

— Какой? — спросила Инна Сергеевна без особого интереса.

Наполеонов догадался, что женщина не верит в то, что полиция найдёт убийцу её подруги, и вообще относится к полиции предвзято. Поэтому он осторожно дотронулся до её руки и проговорил успокаивающим тоном:

— Мы найдём того, кто это сделал.

Она посмотрела ему в глаза, и Наполеонов заметил, что в её серых глазах плавают золотистые искорки. «Инна Сергеевна красивая женщина», — невольно подумал он.

Руки своей Соболева не отдёрнула, просто попросила устало:

— Задавайте поскорее свой вопрос и, ради бога, отпустите меня отсюда. У меня уже больше сил нет, — призналась она.

— Вы заранее договорились встретиться с Жанной Савельевной или нагрянули по наитию?

— По наитию? — удивилась она. — Это как?

— Например, вы случайно оказались в этом районе и решили зайти к подруге.

— Без звонка? — Изогнутые дугой брови женщины поползли вверх.

Наполеонов пожал плечами:

— Вы могли позвонить ей, но она не отозвалась.

— Нет. — Соболева так сильно помотала головой, что её волосы, до этого спокойно лежавшие на плечах, разлетелись во все стороны, в том числе упали и на лицо. Она поправила их нетерпеливым жестом. — Конечно, мы договорились с Жанной заранее. И я постаралась прийти к точно назначенному сроку. — Потом женщина посмотрела на следователя с некоторым сомнением и произнесла:

— У вас точно больше нет вопросов?

— Пока нет. Подпишите, пожалуйста, протокол.

— Но вы не спросили, зачем я пришла к Жанне!

Он промолчал, задумчиво глядя на её кольцо, усыпанное двумя параллельными рядами небольших бриллиантов. На вид оно выглядело как серебряное, но следователь был уверен почти на сто процентов, что это платина.

Она перехватила его взгляд, облизала пересохшие губы и проговорила лишённым всякого выражения голосом:

— Мы собирались сегодня в салон за моим свадебным платьем. — Её глаза наполнились слезами. — Вообще-то я собираюсь замуж, вернее, собиралась, — поправилась она и вытерла слёзы тыльной стороной ладони.

Наполеонов вспомнил о её валявшемся где-то на полу тонком носовом платочке. «Надо было поднять, — запоздало укорил он себя и тут же подумал: — А ведь в сумочке у неё наверняка есть бумажные платки». И это размазывание по лицу слёз рукой, казалось бы, такая мелочь, больше всех слов убедило следователя в том, что Инна Сергеевна по-настоящему сокрушается о своей подруге.

Он ещё не успел открыть рот, как она воскликнула:

— Мой Игорь не стриптизёр!

— Игорь?

— Мой жених! И не смейте так думать о нём!

— Помилуйте, Инна Сергеевна, у меня ничего такого и в мыслях не было!

Судя по взгляду женщины, следователь понял, что Соболева ему не верит.

— И фамилия его Иванов! — произнесла она с вызовом.

— Очень хорошая фамилия, — выдохнул следователь, — Русью пахнет.

— Только не надо ёрничать! Да! Он Иванов! Не Сидоров! И не Петров!

— Инна Сергеевна, успокойтесь, пожалуйста. — Наполеонов всё-таки налил ей воды и заставил выпить. — Вы посидите здесь, я сейчас.

Наполеонов метнулся в спальню. Труп уже увезли.

— Где Шахназаров? — выкрикнул он с порога.

— Только что здесь был, — ответили ему, — наверное, к выходу пошёл.

Следователь бросился догонять судмедэксперта и нагнал его уже на лестничной площадке.

— Руслан Каримович! — закричал он. — Погоди!

— Что такое? — спросил Шахназаров.

— Там свидетельнице плохо, вот-вот истерика начнётся.

— Валерьянки ей накапай!

— Боюсь, не поможет. Сделай что-нибудь.

— Вообще-то я занимаюсь совсем другими пациентами. — Он пригладил свои густые чёрные усы.

— Ничего! Для разнообразия поможешь живому человеку. — Наполеонов ухватил Шахназарова за рукав.

Судмедэксперт не стал упрямиться и позволил следователю затащить себя обратно в квартиру. Когда мужчины вошли на кухню, Соболева по-прежнему сидела с пустым стаканом в руках и смотрела прямо перед собой остекленевшим взглядом.

Судмедэксперт открыл свой саквояж, достал шприц и ампулу. Приблизившись к женщине мягкими шагами, он проговорил не менее мягким голосом:

— Сейчас комарик укусит, и будет легче.

«Чего он несёт, — подумал следователь, — какой комарик? И кому это становилось лучше после укуса комара?»

Шахназаров тем временем закатал рукав на руке женщины и ввёл ей какое-то лекарство.

Судя по тому, что Соболева даже не пошевелилась, следователь решил, что она надолго выпала из реальности.

— Что же мне с ней делать? — задал он риторический вопрос.

— Ты меня спрашиваешь? — удивился Шахназаров.

— Нет, просто я рассуждаю вслух.

— Ну, если рассуждаешь, тогда ладно, — спрятав улыбку в усах, проговорил Шахназаров, — но на всякий случай не тревожь её минут пять, и она придёт в себя.

— Ты не обманываешь?

— Шура! Что ты прямо как маленький?! — укоризненно проговорил Шахназаров.

— Ладно, ладно, спасибо тебе! Я просто хотел уточнить, — быстро ответил Наполеонов.

— Тогда я ухожу.

— Иди! А то тебя уже твои клиенты заждались.

— Тоже мне шутник нашёлся.

Шахназаров сказал чистую правду, примерно через пять минут Соболева зашевелилась на стуле и спросила:

— И что теперь?

— Сейчас вас, Инна Сергеевна, наш сотрудник отвезёт домой.

— Не надо, — ответила она, — у меня машина стоит здесь недалеко на стоянке. — Соболева встала на ноги и покачнулась.

— Так наш сотрудник и отвезёт вас на вашей машине.

— А как же он вернётся?

— Это не должно вас волновать, — ответил следователь. Хотя заданный ею вопрос пробудил в нём симпатию к «дамочке». Выходит, она могла волноваться за других, совершенно посторонних ей людей.

Отыскав Григоряна, Наполеонов поручил ему доставить гражданку по месту её жительства и вернуться обратно на такси.

— Понял! — ответил Аветик и кинулся следом за уже спускающейся по лестнице Соболевой. Взять женщину под руку оперативник, конечно, не решился, но, шагая сначала чуть позади неё, потом рядом с ней, был настороже, чтобы в случае чего сразу подхватить её и не дать упасть. Но, к облегчению старшего лейтенанта, всё обошлось благополучно. Вернувшись, Аветик отчитался перед следователем, который уже вышел на улицу и вместе с группой собирался ехать на квартиру Шафардина.