Сказки темного города. Сателлит

Наталиса Ларий, 2021

Несправедливый приговор, нежеланный статус, потеря будущего и горькое понимание того, что судьба начинает вертеть жизнью так, как ей вздумается…это лишь некоторые звенья цепи, накрепко связавшей молоденькую ведьму с мужчиной из правящей династии стригфаэров, враждебной ее ковену либеров. Приведут ли поиски себя к ответам, или, может, наоборот окунут в водоворот тайн и загадок, которые являются спутниками сурового мужчины, один лишь взгляд которого ввергает героиню в ядовито-сладкие грезы. И может ли его тень дать то, чего так отчаянно желает ее сердце? Хотя…тень ли он? Или как раз наоборот? Почему оборона рушится, как карточный домик, едва только его пальцы касаются ее тела? Самообман или…может, все по-настоящему? А вдруг нет и сущность мужчины с непроницаемыми обсидиановыми глазами в глубине своей души таит нечто такое, спасения от чего не существует? В оформлении обложки использованы фото с сайта depositphotos.

Глава 2

— Это вы виноваты, — зло произнесла я, когда наш экипаж выехал за ворота столицы.

— Я? — спокойно спросил Дориэль, который просто выводил меня из себя своей хваленой холодной сдержанностью. — Это виновата твоя мать, когда приняла решение рожать тебя от стригфаэра. Избавилась бы от тебя, не пришлось бы тебе сейчас ломать голову над тем, что тебя ждет дальше.

Окинув взглядом этого непробиваемого ничем седовласого мужчину, который говоря такие слова даже не повернулся ко мне, я внутренне выругалась, едва сдерживаясь, чтобы не натворить ничего.

— Можешь не сдерживаться, — усмехнулся он. — Экипаж под защитой от любой магии. Так что даже поджечь мою трость у тебя не удастся.

— За что вы меня так ненавидите? — спросила я в упор, поскольку никогда не понимала, откуда столько неприязни ко мне. — В школе бывали и похлеще экземплярчики, которые в период становления магии внутри личности такое вытворяли, что мои проделки были просто смешными по сравнению с ихними. Но меня вы всегда наказывали сильнее других. Почему?

Дориэль молчал какое-то время, затем перевел на меня взгляд и глухим голосом проговорил:

— Когда мы брали Мертвый остров, со мной поехал мой сын. Ему тогда только-только исполнилось двадцать. Он был способным ведьмаком, лучшим из выпуска. Но и это его не спасло, когда он наткнулся в коридоре замка на твоего отца. Я тогда пошел в одно крыло, он же в сопровождении нескольких воинов в другое. Когда спустя четверть часа услышал отчаянные крики, то сразу же направился туда. Но опоздал. Мой мальчик стоял с мечом в руке, застыв в форме ледяной скульптуры. Я до сих пор помню его стеклянный взгляд в обрамлении длинных ресниц, покрытых инеем. Вокруг лежали его поверженные люди, а он стоял среди них как статуя. Холодная, безжизненная статуя. Это был самый ужасный момент в моей жизни, Имани. Стригфаэры редко применяют магию холода против наших. Только когда встречаются с ведьмаком, равным по силе. В тот момент я понял, что мой мальчик был сильнее меня, хотя это и было его погибелью. Твой отец стоял рядом с ним на коленях. Истощенный, изрезанный он едва переводил дух. Он поднял на меня свои глаза и проговорил: «Твой сын — отменный либер. Жаль, что мне пришлось его уничтожить. Но вы не дали мне выбора. Мертвый остров не может сдаться без боя. Либеры не получат его просто так. За все нужно платить кровью…» Я не дослушал и, подняв меч, снес ему голову. А потом нашел твою мать в подземелье. Когда понял, что, возможно, она носит ребенка убийцы моего сына, я едва сам не задушил ее. Но доказательств у меня не было и лишить жизни невиновную девушку просто исходя из предположений я не мог. Только вот теперь, когда увидел твою метку, задаюсь вопросом, почему я этого не сделал.

— Ну так сделайте. Что вас теперь останавливает? Я не чета вам. Захотите свернуть голову, вам это легко удастся, — едва сдерживаясь проговорила я, испытав шок от услышанного.

— Помимо моих прихотей есть еще долг перед государством и королем, — сухо сказал Дориэль, снова переведя взгляд на окно.

— Злой вы. Вот смотрю на вас и думаю, светлый ли вы вообще, — я презрительно хмыкнула.

— Никто из нас не светел настолько, чтобы не быть гонимым нашей болью, страхами и разочарованиями.

— Странно. Вы всегда нам говорили другое в школе. Что мы — светлые, высшие, мы — исток и пример. А теперь вдруг не такие уже и светлые.

— В головы детей надо закладывать истину, а уже жизнь из них вытешет то, что ты видишь в итоге во мне.

— Значит вы слабый?

— У каждого своя слабость. Моя — это моя внутренняя боль потери. Я многое могу вынести физически, но когда это касается души, вот здесь и заканчивается моя сила. Твой отец забрал у меня самое дорогое, поэтому у меня и нет к тебе тех чувств, как к остальным моим подопечным. Это личное и переступить я через это не могу.

— Личное, внутренняя боль, не светлые. Вы вообще как заняли эту должность учителя либеров? Вы же лицемер получается. Учите одному, а сами думает иначе.

— Я говорю тебе это только потому, что ты вышла из зоны моего влияния, Имани. Ты едешь в такое место сейчас, где все такие чувства, о которых я тебе говорю, будут выжигаться у тебя изнутри. Тебя будут превращать в бесчувственное существо, способное исполнить любые приказы короля. У Арона не было в подчинении еще ни стригфаэра, ни представителя огня. А если учесть, что тебе чуждо и то, и другое, что в тебе больше от матери, чем от отца и от магии, то что уж он будет с тобой делать, я не знаю. Там не будет места личному, внутреннему «я» или еще чему, чем наделены либеры. Я могу позволить себе роскошь ненавидеть, страдать или еще что-то, что чувствуют все. Ты же, как только переступишь порог замка, забудешь, что это вообще такое, быть обычно ведьмой.

— Это мы еще посмотрим, — прошипела я в ответ.

— Посмотрим, — усмехнулся Дориэль.

Он вроде и пытался вогнать меня в отчаяние, но его глаза были полны какого-то непонятного мне сострадания и именно тень этого чувства в какой-то момент испугала меня даже больше, чем его слова. Решив, что с меня хватит его угнетающих проповедей, я закуталась в шаль и, стиснув зубы, отвернулась от него, уставившись в окно, за которым уже начали мелькать темные, извилистые стволы деревьев, которые росли лишь на территории Оверворда, земель замка, в котором готовили тех, кого посылали с самыми опасными заданиями на земли стригфаэров.

Большое, мрачное здание огромного замка, построенного из темного камня, возвышалось высоко над берегом моря и являлось до захвата Мертвого острова стратегическим объектом. После того, как флотилия ушла туда, это место отдали под тренировочный лагерь Арону, стригфаэру, который по непонятным причинам несколько лет назад перешел на сторону либеров. Поговаривали, что он пошел против воли отца и хотел тайно жениться на пленной либерке, но в назначенный день нашел девушку повешенной прямо у ворот своего замка. Якобы отец отдал такой приказ за непослушание сына, который, как стригфаэр, обязан был связать судьбу с равной по силам. Но поскольку этот рассказ я слышала от Эсмиры, а она вечно любила приукрашивать истории романтикой и трагизмом, то насколько это было правдой, я не знала. Да до этого дня меня вообще мало волновало, почему стригфаэра занесло на наши земли. Знай я раньше, чем все обернется, я бы уж точно подготовилась, но экипаж нес меня туда, откуда подневольные выходили отменными воинами и пополняли ряды приближенной королю своры головорезов, и о том, кто из них ваял этих убийц, я не знала ровным счетом ничего.

Едва только экипаж остановился, и я вышла из него, как моему взору открылась довольно-таки мрачная картина. Огромный, просто необъятный замок, настолько древний, что даже темные камни его стен были покрыты столетним мхом, навевал некое подобие ужаса своим величием и таинственным ореолом мрака, исходящим от него. На воротах и развивающемся флаге был прорисован сияющей краской переплетенный плющом символ рунического единства либеров и стригфаэров.

— Даже здесь единство как символ. Почему мы воюем? — пробурчала я себе под нос, окинув взглядом герб этого места.

Из ворот замка навстречу нам вышли высокие фигуры мужчин в черных плащах и прошли мимо нас так, словно мы были невидимыми.

— Господи, это же черные вороны! — я остановилась и посмотрела на Дориэля. — Почему они здесь? Они ведь отказались помогать нам очень давно!

— Арон умеет налаживать контакты с темными ковенами, — безразлично проговорил мужчина.

— Господи, да что за дьявол этот ваш Арон, если даже черные вороны согласились ступить на наши земли.

— Дьявол, верно сказано. Скоро ты в этом убедишься лично, — он подтолкнул меня вперед, заставив пройти в ворота, поскольку я до ужаса боялась ступить на территорию этого мрачного места.

Первое впечатление, которое возникло у меня, глядя на эту упорядоченную груду камней — передо мной замок тайн, хранящихся в его подвалах, массивных стенах и огромной площади необъятного двора, усыпанного мелким гравием. Высокие узкие окна за мощными решетками, по ночам в которых явно зажигается яркий, манящий и таинственный свет. С фасада простирался огромный зеленый ковер, сотканный из разнообразных цветов. Мало кто знал, что эти ядовито-яркие цветы служат не украшением, а скорее подспорьем для ведьмовской силы, являясь ингредиентами разнообразных зелий для излечения после тяжелых травм. Замок казался мне загадочным и опасным в своем архитектурном величии, но пройдя по шуршащей гравием дороге, приблизившись к его дверям, ощущение опасности изменилось на благоговение к мощи каменных стен, которые на своем веку повидали немало сражений и спасли жизнь не одному поколению либеров, защищающих стратегически важный объект нашего государства. От огромных, каменных серых стен веяло холодом. Замок казался опасным и снисходительным к нам, его ничтожным посетителям. Скрип поднимаемой массивной решетки, гулкое эхо шагов, запутанные длинные и пустынные коридоры, пропитанные запахом горящих факелов, вели нас мимо бесчисленного множества комнат, из-за темных дверей которых слышались приглушенные голоса живущих в этих стенах будущих воинов. Серость, темные краски, мрачные гобелены на стенах и отблески горящих факелов привели все мои чувства в такое напряжение, что я готова была упасть на колени перед Дориэлем и молить забрать меня отсюда. Только понимание того, что пока это мрачное место, независимо от моих чувств и мольбы, станет на какое-то время моим домом, не давало мне это сделать. Оглядываясь и рассматривая окружающую обстановку, мне казалось, что здесь даже стены отдают отголосками стонов пленников, которых здесь явно заморили не одну сотню за эти несколько столетий кровавого противостояния.

Толкнув тяжелую кованную дверь в главный зал, стражник пропустил нас внутрь.

— Его светлость будет через минуту, — хриплым голосом проговорил он, кивнув нам на длинный дубовый стол, стоящий по центру зала в окружении таких же мрачных резных стульев, стоящих вокруг него. — Пока подождите его здесь.

Окинув взглядом огромную комнату, обстановка которой была столь же гнетущей, как и уже в увиденной мной части замка, я подошла к пылающему камину и уставилась на танцующие языки пламени. Дориэль же подошел к окну и спустя пару минут сказал:

— Иди сюда. Посмотри.

Оторвавшись от созерцания камина, я направилась к мужчине и выглянула в большое окно, из которого был виден задний двор замка, посреди которого стояла маленькая девочка напротив закованного в кандалы человека. Рядом с ней стоял высокий мужчина в длинном черном плаще, который то и дело говорил девочке:

— Не понимаешь. Пробуй еще раз, — его стальной голос эхом разносился по территории.

Девочка то и дело поднимала ладони перед собой, направляя их на пленника, но ничего не происходило.

— Что он делает? — спросила я, наблюдая за картиной.

— Учит, — спокойно произнес Дориэль.

— Она же ребенок, — удивленно проговорила я, окинув взглядом хрупкую фигурку малышки, длинные светлые волосы которой развивались от налетающего ветра. — Кто она?

— Это скорее всего Марисоль. Ее привозили ко мне пару лет назад, когда она только-только начала поддаваться действию магии. Но я отказался ее брать к себе, поскольку уже тогда не мог совладать с той стороной, которая управляла нею. Девчонка могла одним кивком головы пригвоздить кого-либо к стене только за то, что кто-то посмел забрать ее куклу и пригласить в обеденный зал. Жуткая сила, неуправляемая. Ее тогда отвезли Арону. Вот здесь она и живет с тех пор.

— Господи, — я прикрыла рот от ужаса в тот момент, когда девочка, в очередной раз вскинув руку сломала запястье пленнику, звериный крик которого враз раздался во дворе.

— Сильнее! — гаркнул стоящий подле нее мужчина.

Девочка, тряхнув волосами, снова подняла руки, но в этот раз ничего у нее не получилось. Мужчина недовольно передернул плечами и, щелкнув пальцами, свернул стонущему пленнику шею.

— Вот так надо! — заорал он на девочку.

— Я поняла. В следующий раз буду более старательной, ваша светлость, — малышка повернулась к мужчине и сделала реверанс.

— Это шутка какая-то? — я в ужасе перевела взгляд на Дориэля. — Он учит ребенка убивать? Вы что, вообще с ума сошли? Он же направлять должен, контролю учить, а не этому. Детей ведь нельзя натаскивать, как собак! — кивнула я на видневшееся за окном мертвое тело, которое уносила пара стражников.

— Это не моя школа, Имани. Это я учу контролю. Здесь учат другому, — спокойно проговорила тот.

— Убивать? Детей учат убивать? — я в отчаянии погладила лоб.

— Здесь нет детей. Здесь есть только солдаты его величества, подневольные. Но чтобы ты не переживала так, скажу тебе, что здесь только Марисоль такого возраста. Остальные достигли совершеннолетия.

— А она что? Отброс какой-то?

— У нее отец — чернобородый. Она наполовину темная. Арон учит ее таким образом контролю. Чтобы она не крушила все подряд и не кидалась на тех, кто выводит ее детский ум, еще не наполненный нужными знаниями, из себя. Ее или отправили бы к отцу, где учили бы тому же, что ты видишь, только с упором на темную сторону, либо же встал вопрос отдать ее Арону и тогда, когда она вырастет, она будет идеально контролирующей себя ведьмой-защитницей нашего государства.

— Или же был выбор подавить ее силы наполовину, чтобы маленькая девочка жила нормальной жизнью. Так ведь? Вы же могли это сделать? Но не сделали! — сухо бросила я.

— Не сделали. Приказ короля. Стригфаэры в своих рядах имеют больше личностей с такими способностями, у нас же это — единицы. Так зачем истреблять то, что послано нам провидением?

— Мы светлые. Она же ребенок! Как так можно!

— Светлыми мы будем тогда, когда прекратится противостояние, Имани.

— Никогда этого не пойму, — покачала я головой, наблюдая за тем, как девочка вприпрыжку подбежала к растущим цветам и, сорвав один из них, воткнула его себе в волосы.

— Ничего, он научит, — усмехнулся Дориэль, кивнув на двери, за которыми слышались тяжелые шаги.

Едва только дверь распахнулась, я напряглась, как струна, внимательно рассматривая вошедшего высокого мужчину лет тридцати пяти отроду, крепкая, грациозная фигура которого говорила о том, что передо мной отменный воин, выносливый и сильный. Иссиня-черные волосы, зачёсанные назад, словно отточенные тонкие черты лица, прямой нос, резко очерченная линия губ с едва уловимым презрительным изгибом, пронзительные, циничные черные глаза с невозможно холодным взглядом, который, казалось, прошивал тебя насквозь, волевой подбородок и четко очерченные скулы с едва заметной пробивающейся щетиной, все в его внешности было пропитано неким благородством, замешанным на жестокости. «Да черта с два ты за либеров. Скорее за себя самого», — почему-то пронеслось у меня в голове, пока я наблюдала за тем, как мужчина развязывал завязки плаща длинными, изящными пальцами, так же наблюдая за мной.

— Простите, что заставил вас ждать, — наконец произнес он стальным голосом и указал рукой на стоящие стулья, приглашая сесть.

Дориэль подал ему запечатанное письмо от короля и занял место рядом со мной. Арон сорвал печать и какое-то время молча изучал написанное, затем повел бровью и перевел на меня взгляд.

— Стригфаэр? — только и произнес он.

— Да, — ответил за меня Дориэль.

— Чей ребенок? — задал вопрос Арон, сверля меня взглядом.

— Правителя Мертвого острова. Мать — целитель-либер, — проговорил Дориэль.

— Почему вы так уверены, что она представитель огня? — спросил мужчина, отложив в сторону письмо.

— Она с детства проявляла себя в такой ипостаси. Король подтвердил это тоже, просмотрев ее мысли.

— Огненного трудно прочитать, — Арон приподнял бровь.

— Мы ее не развивали. Она слаба, поэтому дала увидеть то, что скрыто.

— Почему не развивали?

— Она стригфаэр. Я не мог брать на себя такую ношу и раньше времени не хотел ставить под вопрос ее происхождение, поскольку она тогда была бы уязвима. Никто не знает, кому бы в какой-то момент не понравилось жить рядом со стригфаэром. А маленькая девочка беззащитна, поэтому я решил подождать ее совершеннолетия. А развивать не стал, поскольку не хотел брать на себя такую ответственность.

— И ты решил взвалить ношу по подавлению сложившейся личности на меня? — с насмешкой бросил Арон, окинув презрительным взглядом Дориэля. — Ты же направляющий? Так ведь? Как ты мог столько лет не заниматься нею?

— Я объяснил свою позицию, — сухо бросил в ответ Дориэль.

— Неубедительная твоя позиция, — Арон откинулся на спинку стула, потерев подбородок. — Почему теперь, когда одобрение короля есть, ты не взялся за нее сам?

— Таково решение короля. Девушка не приемлет ни силу огня, ни силу стригфаэров. Она не должна была стать подневольной. Но король решил по-другому. Его позиция — лучше, чем вы, никто не сможет с ней совладать.

— Значит вам нужна идеальная огненная ведьма? — Арон не сводил с меня глаз, от чего я готова была спустя несколько минут провалиться сквозь землю, лишь бы не сидеть под его демоническим взглядом

— Да, в такой ипостаси она нужна королю.

— Король сам огненный представитель. Почему не взял ее под свое крыло и не направил лично?

— Этого я знать не могу, — глухо ответил Дориэль.

— Убийцу значит изваять вам из этой испуганно хлопающей длинными ресницами девочки? — на губах Арона заиграла едва заметная скептическая улыбка. — Вы издеваетесь надо мной?

— Ну из Марисоль же вы в итоге изваяли уже кое-что, — прищурил глаза Дориэль.

— Марисоль? — усмехнулся стригфаэр. — Марисоль в три года задушила шныряющего, который прокрался в ее дом. В пять она распяла на стене учителя из вашей же школы, который истек бы кровью, если бы его вовремя не обнаружили. А эта в ужасе наблюдала за нами всего несколько минут назад, когда Марисоль сломала руку пленника.

Я недоверчиво посмотрела на стригфаэра, не понимая, откуда он мог знать об этом.

— Стригфаэры очень часто могут чувствовать друг друга на расстоянии. Я ощутил твой ужас, только не мог понять, от кого он мог исходить, пока не прочитал в письме, кто ты. Черт, да ты и понятия не имеешь, кто ты такая, — он разочарованно покачал головой.

— Я не стригфаэр по сути, да и не огненный либер, — решила я нарушить молчание. — Мне чуждо и то, и другое обличье.

— Ведьма значит. Простая ведьма-либер, — Арон наклонил голову и прищурил свои обсидиановые глаза.

— И не более, — утвердительно кивнула я.

— Тем хуже для тебя, — спокойно проговорил он и спросил у Дориэля. — Какие планы у короля на нее?

— Мне не известно.

— Хочет потешить самолюбие тем, что в его рядах появился еще один стригфаэр? — презрительно улыбнулся мужчина. — Хорошо, оставляйте ее. Посмотрим, насколько она податлива и что можно из нее слепить. А теперь оставьте нас и хорошей вам обратной дороги, — Арон кивнул на двери Дориэлю.

Как только мой наставник откланялся и покинул зал, Арон проговорил после непродолжительного молчания:

— Мать, сестры, братья есть?

— Нет, — пожала я плечами. — Мама умерла год назад. Сестер и братьев не было, поскольку мама так и не вышла замуж после возвращения с Мертвого острова.

— Близкие друзья? — спросил мужчина.

— Эсмира только. Она тоже наполовину темная. Но не стригфаэр. Отец ее обычный ведьмак восьмого ковена.

— Где она сейчас?

— Она осталась в темнице. Король так приказал.

Арон молчал какое-то время, все так же изучающе глядя на меня, затем крикнул:

— Радис!

В комнату вошел молодой стражник.

— Пошли гонца в столицу. Пусть передаст приказ убрать подругу этой девицы, — спокойно проговорил Арон.

Я всего долю секунда молчала, словно пытаясь понять, не шутит ли он, затем воскликнула с ужасом:

— Вы что? С ума сошли?

Стражник вышел, а я кинулась за ним.

— Сядь! — гаркнул стригфаэр.

— Да пошел ты к черту! — заревела я и дернула на себя дверь, но в этот же момент отдернула руку, взвыв от пронзительного, до ужаса болезненного холода, который обжег мои пальцы.

— Я сказал сядь! — не меняя тона проговорил жестко мужчина, глядя на то, как я едва не скуля растираю поврежденную руку.

— Она моя подруга. Она не виновата в том, кто я. Что вы творите? — я беспомощно опустилась на свое место, вытирая бегущие по щекам слезы.

Мужчина встал из-за стола и, подойдя к окну, крикнул:

— Радис, отставить.

— Слушаюсь, — послышалось из двора, и я едва не потеряла сознание от облегчения.

— Зачем вы так? — хрипло прошептала я.

— Чтоб ты понимала, кто перед тобой. Король может и не казнит ее. А вот я сделаю это в два счета, если будешь противиться мне. Ты поняла меня?

— Поняла, — я судорожно сглотнула, начиная осознавать в какую западню попала.

— А теперь покажи, что умеешь.

Я пристально посмотрела в темные глаза стригфаэра, затем выдохнула и сделала щелчок пальцами, намереваясь поджечь висевший над каминной полкой портрет, на котором был он изображен. Но ничего не случилось, поскольку картина вмиг покрылась сизым инеем и пламя как вспыхнуло, так и затухло враз на ней.

— Предсказуемая до невозможного, — хмыкнул стригфаэр. — Но мстительная, а это уже обнадеживает.

— Я не мстительная. Просто портрет вызывает у вас негатив, поэтому и решила его уничтожить.

— Как ты это поняла? — в темных глазах засветилось что-то наподобие заинтересованности.

— Не знаю, — пожала я плечами. — Почему-то пришла в голову такая мысль.

— Почитывать меня уже начала, — в голосе зазвучала некоего рода мягкость, и я удивленно посмотрела на Арона.

— Я не умею этого делать, — сухо бросила я. — Меня не учили способностям огненных.

— А ты читаешь не как огненный либер меня. А как стригфаэр. Огненные считывают лишь потаенное, приведшее к гибели кого-то или чему-то подобному. Так прочитал тебя король. А мы просто можем заглянуть в душу друг к другу, увидев прошлое и боль, или какой-то негатив. Вот так, например.

С этими словами он положил ладонь на стол и ко мне поползла замерзающая дорожка из удивительных узоров. Я завороженно наблюдала за ней, пока она не подобралась ко мне. Испуганно отдернув руки, я посмотрела на мужчину.

— Не бойся. Прикоснись, — мягко проговорил он.

— Больно не будет? — нахмурила я брови, поскольку обожженная холодом ладонь все еще причиняла дискомфорт.

— Не будет, — утвердительно кивнул он.

Я осторожно положила ладонь на поблескивающий иней и в тот же момент словно вдохнула промозглый зимний воздух, который, казалось, проник в каждую клеточку моего тела, заставляя расслабляться и погружаться в некоего рода непонятное умиротворение. Переведя взгляд на Арона, я увидела, как эта дорожка ползет по его руке, плечу, покрывает часть шеи и лица своими ледяными структурированными сияющими узорами. Ничего более завораживающего я не видела в своей жизни. В какой-то момент он убрал руку со стола, и холодная картина испарилась.

— Ты поэтому подожгла его трость? — спросил он наконец. — Потому, что он бил нею детей? Или же потому, что он бил нею тебя?

— Это так вы считываете? — воскликнула я.

— Да, когда нужно забраться поглубже в голову, — усмехнулся Арон. — Лед некоего рода проводник в таком случае. Ты не ответила. Почему подожгла трость Дориэля?

— Потому, что до ужаса ненавидела этот предмет, которым он бил по рукам за любую провинность или невыученный урок.

— Ты не поняла. Скажи мне, почему ты подожгла? Потому, что он бил конкретно тебя или всех, кто учился в школе? — задал вопрос Арон снова.

— Наверное всех, — подумав ответила я.

Мужчина молча кивнул и проговорил:

— А подол платья ее высочества подожгла почему?

— Господи, вы и такое видите? — недоуменно воскликнула я.

— Ты плакала потом два дня напролет, поскольку Дориэль запер тебя в темной комнате в наказание за такое. Да, боль я вижу яснее всего.

— Почему подожгла? Мне было тогда семь лет, — я встала и подошла к окну. — У меня была собака. Маленький такой пес. Однажды, когда я вышла на прогулку, то мой маленький друг бежал рядом. В какой-то момент из-за угла дома выскочил экипаж. Я бросилась к псу, пытаясь его поймать, поскольку он был любителем хватать за ноги лошадей. Но в этот раз не успела. Колеса экипажа в мгновение ока переехали моего маленького друга у меня на глазах. Я тогда беспомощно посмотрела вслед отдаляющемуся экипажу, а из него выглянула эта противная холеная морда принцессы. Она мне показала язык и спряталась внутрь. Я похоронила собаку, а потом пошла на бал, организованный графиней, у которой работала моя мать. Меня всегда беспрепятственно пропускали в дом. Зайдя внутрь, я подошла к двери и, заглянув украдкой в зал, где звучала музыка, щелкнула пальцами и подожгла платье принцессы. Вот так, — повернулась я.

— Почему подожгла? Потому, что тебе было больно от потери друга или потому, что понимала, что он испытал, погибая такой смертью? — темные глаза не переставая исследовали меня.

— Второе, — хрипло ответила я, поежившись под этим пронизывающим взглядом. — Скажите, что будет дальше? Я не хочу быть подневольной. Не хочу убивать. Моя мама исправно выплатила все за мое чистое будущее. Почему король не придерживается законов, которые же сам и издает? — я едва могла сдерживать слезы от понимания того, что для меня закрыта теперь дверь в будущее, за которое так боролась мама.

Арон встал и подошел ко мне. Приподняв голову я нахмуренным взглядом смотрела на мужчину, пытаясь понять, что можно ждать от него, но все было тщетно. Он был словно закрытая книга для моего понимания.

— Почему, Имани? — произнес спокойно он. — Потому, что идет война. Каждая сторона использует весь имеющийся арсенал сил и оружия. Ты тоже оружие либеров. Поджигать одним щелчком пальцев, не используя какие-либо ингредиенты или еще что, умеют только огненные со стороны либеров, и защитники со стороны стригфаэров. У стригфаэров их намного больше, у вас же — только король, его военный советник и теперь ты. Поэтому естественно, что король послал тебя сюда, дабы ты…

— Дабы я убивала огнем, — недовольно закончила я фразу. — Но я не буду убивать. Не хочу. Я не убийца. Мать растила меня хорошей ведьмой, а не бездумно губящей жизни тварью.

— У тебя нет выбора, — стригфаэр пожал плечами.

— Выбор есть всегда. Вы можете, конечно, использовать Эсмиру, чтобы заставить меня делать что-либо…

— Я не буду этого делать, — спокойно ответил Арон, и я недоверчиво посмотрела на него.

— Но вы же недавно такое сказали!

— Мне хватило этих нескольких минут общения с тобой, чтобы понять кто ты, Имани. Если я буду использовать твою подругу, чтобы сломить тебя, ты вскоре начнешь воевать со мной, как с причиной твоих переживаний за близкого. Ты будешь бояться за подругу и будешь искать выход из этого положения. Мне это не надо. Я пойду другим путем. Я буду работать над тобой лично. Над тем, что внутри тебя. И вот когда ты примешь то, что мне нужно, благодаря такому воздействию, ты будешь идеальной огненной ведьмой. Страх за близких редко приносит нужный результат. В идеале было бы и правда убрать твою Эсмиру, чтобы ты осталась одна. Но пока я не вижу в этом нужды. Эсмира в столице, через нее на тебя никто влиять не будет. Более того, я попрошу короля отпустить ее. Не нужно ей быть в темнице просто потому, что нужно склонить тебя.

— Спасибо, — облегченно проговорила я.

— Не благодари. Ты еще не знаешь, что ждет тебя.

С этими словами он подошел к двери и, распахнув ее, впустил внутрь двух женщин в длинных черных платьях, подпоясанных красными поясами.

— Закрыть ее в бездне, — коротко сказал он и вышел из зала.

Женщины же направились ко мне.

— Не надо, я сама пойду, — отдернула я руку в тот момент, когда одна из них хотела взять меня за нее.

Когда женщины вывели меня из зала и отвели в башню, расположенную в отдаленном крыле замка, я спросила одну из них, окинув взглядом полностью белую комнату, в которой не было ни клочка стены, ни предмета другого цвета:

— Это моя комната? И почему бездна?

— Это не комната. Это чистилище. Так мы называем это место.

— Что еще за чистилище? — напряглась я.

— Арон называет это помещение бездной, — ответила другая молодая женщина, протягивая мне белое платье. — Здесь ты будешь освобождаться от всего того, что было сформировано в тебе за прошедшие годы жизни. Выйдешь ты отсюда уже обновленной и податливой для того, чтобы учиться тому, кем нужно быть.

— Вы шутите? — воскликнула я, наспех сменив одежду. — И как долго я пробуду здесь?

— Пока Арон не решит тебя выпустить, — ответила она и захлопнула дверь.

В этот же момент мои уши уловили какой-то непонятный звук. Словно тысячи и тысячи комаров кружили в этой ярко-белой комнате, своим навязчивым звоном заставляя меня морщиться, испытывая неприятное, колючее ощущение.

«Сирены», — вспыхнула в голове догадка и я враз покрылась мурашками от страха, понимая, кто были эти две женщины. Для мужчин голос сирен звучал как ядовитая мелодия, для нас же, женщин, а тем более ведьм, он был подобен сводящему с ума звуку, который и правда заставлял корчиться от боли, забывая обо всем. Осознав, что хотел сделать Арон, я в ужасе метнулась к двери, но, рванув ручку, поняла, что она заперта. Затем подбежала к окну, но лишь только в отчаянии дернула крепкие стальные прутья, которые не давали мне даже распахнуть ставни, чтобы впустить внутрь звуки свободы. Взревев, я заткнула уши руками, пытаясь заглушить все сильнее усиливающийся звон. Но этого было мало. Упав на колени, я согнулась в три погибели, понимая, что справиться с навязчивыми звуками вряд ли смогу, настолько едко они впивались в мой мозг, заставляя забывать обо всем, кроме него, этого противного звона, который был призван уничтожить мой внутренний мир. Не знаю, сколько я так каталась по полу, заткнув уши, но когда в какой-то момент подняла глаза и посмотрела на окно, то увидела, что за ним ярко светит луна, закидывая внутрь свои лучи. Тут только я и поняла, что прошло уже несколько часов в этом кошмаре. Сев на пол, я отчаянно тряхнула головой, понимая, что мой мозг просто плавится от этой смертельной для моего разума мелодии. Глубоко выдохнув, я скрестила ноги и убрала руки от головы, положив их на колени. Закрыв глаза, начала пытаться пробиться к своим воспоминаниям и к тому, чему учила меня мама. Это было сделать ужасно трудно, поскольку отвлекающая мелодия заглушала все в моем рассудке. В какой-то момент я заревела и закричала на всю комнату: «Мама! Помоги!».

— Когда тебе страшно, пытайся уйти в себя, на тот уровень, где нет никого и ничего, кроме тебя самой. Только ты одна можешь помочь себе в такие минуты. Не жди помощи извне. Учись слушать себя, — в голове всплыли слова матери, которая дала мне указание, забрав тогда из темной комнаты, в которой меня продержал Дориэль в наказание за поджег платья.

«Слушать себя…слушать себя…слушать себя», — прокручивала я в голове, пытаясь отгородиться сознанием от чертового воя сирен. Периодически порываясь закрыть уши заново, я спустя какое-то время поняла, что шум в голове начал отходить на второй план, открывая какую-то другую дверь в моем подсознании, за которой было тихо и спокойно. В голове поплыли образы из детства, словно я пыталась спастись благодаря тому, что помнила. Я спасала их, они же спасали меня, мои картинки минувшей жизни, благодаря которым я была той, кого так было необходимо стереть тому чертовому стригфаэру. Спустя какое-то время поняла, что ушла настолько глубоко в себя, что напрочь потеряла ему счет. Было такое ощущение, что день сменялся ночью несколько раз. А я все так же сидела, бродя в отдаленных закоулках своего сознания, прячась от суровой реальности, в которую кинула меня судьба. Я даже не обратила внимание на отворившуюся дверь и все так же сидела, уставившись в одну точку, которая была неким якорем для меня в этот момент.

— Она сидит так уже пятые сутки. Жуткое зрелище. Словно спит, — прошелестело где-то рядом, но я словно не понимала, о чем речь.

— Выйдите, — ответил жесткий мужской голос, и какая-то тень опустилась передо мной на колени.

— Имани, — прошептала эта тень, но я реагировать отказывалась.

— Имани, — уже более отчетливо прозвучало у меня в голове, но я цеплялась всеми силами за покой, который нашла внутри, до жути боясь снова услышать тот ядовитый звук.

— Чертова девчонка, — выругалась тень, и я почувствовала на своей шее ледяные пальцы.

Стало трудно дышать, словно я вдыхала не воздух, а какие-то колючие ледяные частицы. Закашлявшись, я закрыла глаза и в этот момент пришла в себя. Испуганно дернувшись, я оттолкнула от себя ладонь и тут только поняла, что той тенью был стригфаэр, возвращавший меня к реальности. Рванувшись в ужасе, я отползла от него к стене, дрожащими руками обхватив колени.

— Тише, не бойся, — он медленно направился ко мне, присев рядом.

— Не трогайте меня! — заревела я. — Вы тварь какая-то безжалостная. Использовать сирен чтобы стереть все!? Стереть мои воспоминания, стереть меня и все, чем я живу? Что вы такое, Арон? Откуда столько бессердечия? — я в ужасе смотрела в черные глаза мужчины.

— Кто тебя научил такому методу защиты? — строго спросил он.

— Мама! Моя мама, которую вы едва не стерли из моей головы! — заорала я. — Господи, куда я попала? Да лучше вообще не жить, чем понимать, что тебя вот так истребляют.

Трясущимися руками я крепко обнимала себя, понимая, что встретилась с самым худшим кошмаром, который только можно испытать в жизни.

— Если вы еще хоть раз такое попытаетесь сделать, я удавлю себя своими же руками. Ненавижу вас. Ненавижу, — захлебываясь слезами и дрожа, как осиновый лист, проговорила я. — Это так больно. Ужасно больно, — заскулила я, закрыв глаза.

В этот момент почувствовала, как стригфаэр осторожно притягивает меня к себе. Я рванулась, он же, крепко прижав к себе, поднял на руки и понес прочь из этой ужасной комнаты.

— Ванную, еду, одежду. Быстро, — рявкнул он кому-то, занося меня в затемнённое помещение одной из комнат замка.

Пока служанки бегали, исполняя указание, я беззвучно ревела на руках у мужчины, потихоньку начиная возвращаться в реальность.

— Как вы могли? — отрешенно прошептала я.

— Я уезжал на несколько дней. Не думал, что сирены продержат тебя так долго там. Обычно хватает суток, чтобы сломить сопротивление. Но ты выстояла благодаря медитации. Удивительно, в такое состояние умеют входить единицы, — удивленно проговорил мужчина, пересаживая меня на кровать.

— Единицы? Да я вообще не умею в такое входить! Просто не хотела потерять себя. Я не переживу, если не буду собой. Не делайте так больше, умоляю вас, — отчаянно вглядываясь в черные глаза проговорила я.

— Хорошо, — он кивнул головой. — Попробую с тобой работать так же, как и с остальными, только без очищения.

Услышав это, я возмущенно прошипела:

— А сразу нельзя было так? Зачем так ломать меня?

— Ты стригфаэр. Мне нужна была ты чистой. Поскольку я не знаю, чего ждать от наполовину стригфаэра, наполовину огненного либера.

— Я ни та, ни другая! — вскочив с кровати с отчаянием проговорила я. — Не хочу быть ни той, ни другой! Как вы не понимаете!

— Понимаю. Поэтому ты и сопротивлялась так. Хотя это и странно. Так отрицать то, что тебе перешло от предков.

— Перешло, но я об этом не просила! Я не хочу отождествлять себя с этими чертовыми стригфаэрами, династия которых уже несколько столетий переворачивает вверх дном все в моем государстве. Твари из преисподней. Отец матери всю жизнь искалечил. Изнасиловал ее, и она больше не смогла быть счастливой! Билась как рыба об лед, пытаясь дать мне все то, что было у остальных. И так и слегла от тяжелой работы! Был бы мужчина рядом, она бы не умерла, поскольку не тянула бы все на себе. Она спала по четыре часа в сутки, пытаясь оплатить свободу, мое обучение, и ту скудную на блага жизнь, которая у нас была! И все потому, что какой-то там метающий холод гад уложил ее, пленницу, в постель в свое время.

Мужчина молча смотрел на меня, прищурив глаза.

— Простите, — выдохнула я, сев обратно на постель и опустив глаза, — понимаю, что и вы стригфаэр, но сказала то, что сказала и не жалею о своих словах.

— Стригфаэры не укладывают женщин в постель без согласия, — наконец произнес он. — Ты зря так плохо думаешь о своем отце.

— А вы прям за всех так уверенно отвечаете, — окинула я его пристальным взглядом.

— Да, наша династия никогда не шла путем насилия, когда это касалось женщин, — повел он бровью. — Нам не нужно принуждать, чтобы женщина легла в постель.

— Это не значит, что так не поступил мой отец, — огрызнулась я.

— Он так не поступал. Я более чем уверен. И если бы Мертвый остров не захватили либеры, то ты бы сейчас купалась в роскоши и внимании, а твоя мама была бы счастлива с Хирзаном.

— Вы знали моего отца? — удивленно спросила я.

— Знал. Нас, стригфаэров, не так уже и много, чтобы мы не могли знать каждого. Я тогда был еще мальчишкой, когда твой отец приезжал к моему по каким-то делам. Это был человек чести, Имани. Не думай о нем, как о насильнике и звере. В тебе его кровь, кровь стригфаэра. Уважай и его, и то, кто твои предки. Ты не только либер, но и стригфаэр. Помни об этом.

— Я либер и не более того, — спокойно проговорила я. — Я не знала отца, только мать. Поэтому ее ковен на первом месте. Может я и верю вам, может оно так и есть. Но в это темное время нельзя быть по обе стороны баррикады. Вы сами это знаете, поскольку и сами выбрали одну сторону, пусть и не родную. А за слова об отце…спасибо вам, — проговорила я, опустив глаза, пытаясь скрыть боль.

— Не за что, — спокойно проговорил мужчина и встал с постели. — Приведи себя в порядок, поешь, отдохни, а потом решим, с чего начать с тобой.

Я кивнула и, когда за Ароном закрылись двери, устало упала на кровать, понимая, что ни ванная, ни еда не имели для меня такой ценности, как полноценный сон, который сморил меня в считанные секунды.