Турисаз. Путь Воина

Настасья Гопанчук (2024)

Однажды в жизни обычного программиста Марата появляются Норнны — богини, плетущие человеческие судьбы. Теперь ему предстоит не сломаться в закрытой мужской Академии — Вальхалле, приручить свой тотем — огромного серебристого волка и заслужить доверие своей Валькирии. Получив распределение в чертог Берсерков, парень и не рассчитывал, что будет легко. Но как сдержаться и не уничтожить зарвавшегося тёмного мага, который наложил смертельное проклятие на его невесту? Ведь Берсерки — это воины, не знающие страха и не ведающие сомнений, идущие напролом во славу богов. Без кольчуги и шлема, не чувствуя боли и усталости. В состоянии боевого транса сливаясь с самим Тором, неся смерть и разрушение тем, кто посягнул на святое. Продолжение книги «В плену огня», можно читать, как самостоятельное произведение.

Глава 4

Пара по Целительству удивила с первых минут. Мэтр Бернард — напоминающий огромного медведя, задумчиво расхаживал по аудитории, заложив руки за спину. Густая лохматая шевелюра по плечи и крупная окладистая борода ещё больше добавляли ему сходства с этим зверем. Тонкий пыльник чёрного цвета мерно раскачиваясь, подметал пол, побрякивали доспехи и меч в ножнах, а на груди блестел сталью Вегвизир — амулет, выполняющий функции компаса и содержащий изображение двадцати четырёх личных рун.

— Дорогие адепты, — гудел рокочущим басом преподаватель. — я понимаю ваше стремление откосить от предмета, который вам кажется не самым важным, но поверьте моему опыту — лишних знаний не бывает. Целительство — это не только возможность подложить соломки самому себе, но быть уверенным, что во время регулярных вылазок с вами будут в безопасности, как соратники, так и ваши Валькирии.

За столами со всего потока из сотни человек набралось едва ли пять десятков. В полном составе, по словам Эда, пришёл его чертог и не решился прогуливать никто из Берсерков (мэтр Сторн, по слухам, был страшен в гневе). Несколько рослых парней, телосложением напоминающих самого преподавателя, сидели с нашивками Хирдов. Из Ярлов один единственный Веймар занял место в первом ряду и, расправив плечи, сидел с высоко поднятой головой. Несмотря на грозный вид мэтра Бернарда, атмосфера была какая-то расслабленная и безумно тянуло подремать.

Турисаз тряхнул головой и потёр лицо руками, чтобы не приложиться позорно об стол, не выдержав искушения. Но через несколько минут снова поймал себя на том, что клюёт носом и, судя по всему, эта проблема одолевала не только его. Веймар яростно разминал пальцы и, казалось, ещё немного и начнёт метать молнии, сидящий справа от него Ивар отчаянно массировал уши. Несколько Хирдов, спрятав руки под столом, резались в"камень, ножницы, бумага". Бедняга Эдвард сладко спал, положив голову на студенческую торбу, в глубине которой мигала глазницами почтовая черепушка. Пара Берсерков на последнем ряду плели какое-то хитроумное заклятье, кончики пальцев алели огненными всполохами. Второй ряд спал уже целиком. Это напоминало какое-то наваждение, автоматически вычисляющее самое слабое звено и бодро отправляющее в нокаут.

К середине пары осталось пятеро самых стойких, а преподаватель, хитро ухмыльнувшись, щёлкнул пальцами. В аудитории моментально уснули магические светляки и стало темно, хоть глаз выколи.

— Итак, друзья мои, если вы думали, что наши занятия ограничиваются теоретическими знаниями лекарей, то вы глубоко ошибались. Исходные данные: полярная ночь, разгар спецоперации, соратники попали под действие сонного заклятия. Ваша задача определить, почему чары сломались об вас и как помочь тем, кто оказался слабее. Можете работать все вместе и у вас есть ровно полчаса. Время пошло!

Турисаз обалдело покрутил головой, переходя на звериное зрение. Выстоял, естественно, Веймар (есть хоть что-то, что его возьмёт?), Ивар и ещё двое с нашивками Берсерков. Ребята подтянулись к нему и, не теряя ни минуты принялись решать поставленную задачу.

— Давайте сначала определимся, что нас объединяет? Один Ярл и четыре Берсерка, деление на чертоги отпадает. — задумался лис.

— У меня ведущая стихия — Воздух. — вмешался Веймар. — У вас?

— Огонь. — хором ответили парни.

— У военачальников есть тотемы? — спросил светловолосый парень, кажется, Ульв.

— Молот Тора.

— У нас животные, опять отпадает.

— Весовые категории тоже разные. — оценивающе присмотрелся Ивар. — Да, и уровень потенциала не при делах, судя по всему.

— А о чём вы думали, борясь с сонливостью? — внезапно для себя спросил Турисаз.

— Я пытался нащупать, откуда идёт воздействие. — признался воздушник.

— Мы делали домашку по боёвке. — покаялся темноволосый Корп.

— Плёл защитные заклинания. — отрапортовал рыжий берсерк.

— То есть, все, кто устоял, в этот момент были заняты решением непростых задач, требующих полной концентрации. Это обеспечило нам своебразный купол, отразивший сонное заклятье.

— Похвально, адепт. — неожиданно вмешался мэтр Бернард, до этого с деланным равнодушием стоявший у окна. — А теперь подумай, как растянуть этот купол на всех?

Волк заворочался внутри, обнажая клыки, и мужчина на секунду задумался:

— Влить личной силы, а потом замкнуть контур?

— Неплохо. Как будете поднимать нерадивых патрульных?

— Надо призвать огонь. — не сомневаясь ни секунды, ответил Турисаз.

— Тогда действуйте!

Темнота вспыхнула мелкими синими искрами, они притягивались друг к другу и расползались в стороны, закручивались плотными спиралями, а потом и вовсе рассыпались по периметру и замерли — потянуло лёгким сквозняком. Веймар выдохнул, стряхивая с пальцев остатки магии и вытирая пот со лба. Корп с Ульвом, встав у противоположных стен влили свою стихию. Поверх синих искр потянулось тягучее алое пламя, а затем оно устремилось вверх, выплетая на воздушных потоках каркас купола. Ивар добавил своей силы, в помещении ощутимо потеплело и спящие беспокойно заворочались. Берсерк, не отпуская волка, кинул огненную верёвку между адептами, зазмеившуюся сквозь ряды, и щелчком пальцев запустил цепную реакцию. Вспыхивая как лампочки на ёлке, просыпались парни, изумлённо потирая глаза. Потянулись Хирды, сидящие рядом, подскочили на ноги Гестиры, уже понимая, что облажались. Парни его чертога виновато прятали глаза.

Раздался оглушительный хлопок и вспыхнули магические светильники под потолком. Мэтр Бернард, задумчиво поглаживая бороду, прошёлся от окна до двери, но всё-таки вымолвил:

— Впервые в моей практике до финального испытания дошли всего пятеро и впервые им потребовалось каких-то пятнадцать минут, чтобы разобраться в ситуации и решить вопрос. То и другое — невероятно, я вынужден доложить ректору.

— А те, кто не пришёл, тоже стали жертвами заклятья? — уточнил Эдвард, между делом дописывая записку и кидая её в череп.

— Да, они позорно проспали и их ждёт мытьё туалетов. Без применения магии. — добродушно осклабился преподаватель. — Всем, кто только что проснулся, доброе утро и пересдача послезавтра, найдёте меня сами. Остальные — зачёт, поздравляю.

— Звезда Севера, как меня проспать-то угораздило? — сокрушался за обедом Эдвард, вылавливая из рагу кусочки мяса и фасоль. — Мэтр Бернард совершенно неуловим, если дело касается пересдачи, надо заложить душу какой-нибудь хтони, чтобы его найти.

— У тебя есть тотем? — уточнил Турисаз.

Парень мотнул головой, пытаясь прожевать кусок и запивая его компотом.

— А ведущая стихия?

— Воздух. И чем это может помочь?

— Используй поисковое заклятие.

— Да, я не помню, как оно создаётся. — махнул рукой гестир.

— В библиотеке работает очень проницательная фея. — рассмеялся собеседник.

— Некогда, то одно, то другое… — легкомысленно ответил Эд, даже за обедом продолжая переписываться с некроманткой.

Берсерк застыл от изумления.

— Это же Вальхалла, ты не боишься вылететь?

— Боюсь, наверное. Но ведь академией жизнь не заканчивается, есть ещё и другие варианты. К тому же, если только об учёбе думать, можно и кони двинуть. Завёл бы ты лучше девушку и жизнь бы стала веселее. К тому же, ярлы проводят подпольные вечеринки, где можно добыть совершенно божественный пунш. — закатил глаза собеседник.

— У меня есть невеста. — огрызнулся Турисаз. — В Боевой Академии.

— А у невесты кто-нибудь есть? Да будет тебе известно, мой друг, что там учатся и парни, и девушки. — Эдвард поперхнулся компотом, увидев полыхающие огнём глаза берсерка. Тот медленно встал из-за стола и, чеканя шаг, направился с подносом к выходу. С грохотом брякнул посуду на стойку помывочной и яростно хлопнул дверью. Со стены сорвались часы и бесславно закончили свой путь на полу. Брызнули в разные стороны стеклянная крошка и пружинки, повисла кукушка, рухнула крыша её домика, разделившегося с приземлением на две части.

— Нельзя же быть таким идеалистом. — покачал головой гестир, допивая компот. — И кукушка ни в чём не виновата.

К рунной мастерской Турисаз подходил, всё ещё пылая праведным гневом. Кулаки чесались их куда-нибудь приложить, в солнечном сплетении ворочалась злоба пополам с ревностью. От кипящего внутри огня снежинки таяли ещё на подлёте, а от тела шёл густой пар. Зачерпнув пригоршню снега, мужчина потёр лицо — не полегчало. Тогда слепив снежок, бросил его в стену административного чертога. Потом ещё один, и ещё. Замахиваясь, представлял гнусную ухмылку соседа, посягнувшего на святое. В жизни было всего несколько вещей, за которые он был готов стоять насмерть: его родители, его женщина, его честь и достоинство. И бог знает, каких усилий ему сейчас стоило сдержаться и не приложить Эда какой-нибудь бестолковой его частью об стол. Если бы не земляная руна, вспыхнувшая на запястье и снова пригвоздившая мужчину к полу, окончание обеда было бы менее дружественным.

А ещё, сказывалось, наверное, и то, что от Кеназ не было никаких вестей и он даже не представлял, как можно с ней связаться. Сурью что ли расспросить? Берсерк никому не рассказывал, но каждую ночь ему снились эти глаза цвета спелого крыжовника, колечки каштановых волос и хрупкие молочные плечи, которые он столько раз целовал. Обо всём остальном он предпочитал даже не вспоминать, завязав себя в узел, чтобы не травить душу. А она всё равно упорно рвалась туда, где ждала её другая такая же — подходящая и по размаху крыла, и по размеру упорства, с которым он штурмовал жизнь, и по ощущению свободы, которое ни с чем было не перепутать, прикоснувшись однажды.

Отряхнув руки, Турисаз съел пригоршню снега и потянул за ручку двери — рунная мастерская встретила привычным жаром и потрескиванием дров в очаге.

— Уважаю. И землю смог приручить, и огонь придержал. — вместо приветствия улыбнулся мэтр Домар. — Вижу, хочешь о чём-то спросить. Дерзай!

— Почему у меня символ зарубцевался за сутки, а другим повезло меньше?

— Внутреннее всегда определяет внешнее. Кем ты был в Мидгарде?

— Писал программы по созданию миров. — попытался перевести свою профессию мужчина на язык магического мира. — А вообще, вырос в деревне, на берегу реки, много учился, всего достиг сам. Умею и дрова рубить, и кашу на костре сварить, и в лесу заночевать, и пол положить, и крышу собрать.

— Ну, вот видишь, ручной труд с землёй связывает и она тебя быстро вспомнила. Те, кто жил на природе, быстрее всего находят общий язык со стихиями и рунами, ведь и то, и другое пронизано природной магией. Главное, довериться своей интуиции, отпустить ситуацию и позволить воспоминаниям души проявить себя.

Если всё понятно, предлагаю продолжить проживание этого атта и вживить следующую руну, думаю, проблем с ней тоже не будет.

Турисаз кивнул и направился вслед за преподавателем к кузнечному горну.

Мэтр Домар погремел железом, отыскивая нужный символ и протянул стержень прямо в огонь, дожидаясь, пока тот раскалится.

— Успел оценить мощь древнего алфавита или не было случая?

— Дважды. — признался берсерк, вспомнив и случай в библиотеке, и сегодняшний с Эдом. — А как так получилось, что сексуальное желание всплыло на поверхность при проживании земляной руны? Я всегда думал, что оно со стихией огня связано.

— Да, как посмотреть. Если это действительно просто вожделение, то оно относится к самым простым и примитивным эмоциям таким же, как поесть и поспать, присущим не только человеку, но и животным. И олицетворяет стихию земли. А вот если речь идёт о любимой женщине, то там на первое место выходит огонь. И, таким образом, мы получаем очень удобный фильтр: отследи, если сексуальный интерес падает холодным комком вниз, лучше пройти мимо. А если сосредоточен в верхней части тела, согревает и толкает в рост и развитие, то имеет смысл задержаться. Хотя бы для того, чтобы присмотреться повнимательнее. — подмигнул преподаватель. — Давай руку.

Турисаз подставил запястье, ожидая порцию обжигающей боли. Но калёное железо, с шипением выплавляя на коже новый знак, в этот раз не оправдало ожиданий.

— А почему тогда было больнее? — удивился берсерк.

— Ты растёшь под влиянием магии. Там, где у человека заканчивается предел возможностей, у мага — только начинается. Это только начало пути, тебе предстоит ещё много раз удивиться. Не цепляйся за вешки старого сознания, оно меняется ежесекундно. Смотри в будущее с любопытством, но без лишних ожиданий. — напутствовал мэтр Домар, ополаскивая руки в каменной чаше и вытирая отрезом льна.

Из рунной мастерской Турисаз отправился прямиком к выходу из замка. Никто не спросил, куда и зачем он идёт. Наверное, только попасть сюда было сложно, а дорога назад была открыта всем желающим. Отворив высокие кованные ворота, мужчина буквально ослеп от яркого солнца, лучи которого плясали и по сугробам, и по ледяным торосам, и по верхушкам заснеженных сосен. Немного проморгавшись, он повернул налево и пошёл вдоль крепостной стены, утопая в сугробах.

Берсерк понятия не имел, где находится колодец, о котором говорила мэтресс Скульд, и поэтому решил призвать тотем. Волк, поворочавшись внутри, неохотно пошёл на контакт, выдав только звериное чутьё. Обоняние резко обострилось: запахло сосновой смолой, стылым камнем, из которого была сложена стена и дурманящим послевкусием хвойного леса.

Через несколько сотен метров Вальхалла осталась позади, а адепт двинулся вдоль змеившейся между деревьями реки. Идти было очень тяжело. Всё пространство представляло собой белоснежную целину, ноги в которой утопали выше колена, а кое-где и это был не предел. Попробовав тропить себе дорожку огненной стихией, мужчина быстро увидел бессмысленность затеи. Подтаявший и осевший снег ближе к земле становился лужей и идти становилось ещё и сыро. Прорываться приходилось на чистом упрямстве, отставив в сторону эмоции и вооружившись небольшой палкой, заменившей ему посох. Он втыкал её в снежный пласт, а затем подтягивался, где ползком, а где по-пластунски. Затем снова втыкал и снова подтягивался. И в какой-то момент, когда дорога казалась особенно бесконечной, а сдаться хотелось особенно сильно — сквозь смолистые ароматы пробился другой — чистой, прозрачной родниковой воды.

Деревья расступились, река незаметно растеряла свою мощь и стала небольшим ручейком, шириной в полметра. Её истоком был небольшой водопад, не замерзающий даже при минусовой температуре и звонко разбивающийся об обледенелый курумник.

— Что-то на колодец не похоже… — хмыкнул Турисаз, но волк настаивал, что они на месте — пришлось подчиниться.

Место было красивое. Скалистая гряда, с которой сбегал родничок, была то там, то тут утыкана заснеженными соснами, которое древним воинством сбегало вдоль русла. По краям водопада застыла ледяная арка, образованная сосульками. Воздух, насышенный моросью, был тяжёлым и влажным. И только ранний зимний закат раскрасил пространство сиренево-розовой пастелью, навевая какое-то минорное настроение.

Внезапно вода, бегущая по камням, запузырилась, подёрнулась радужной дымкой и там, словно на поверхности зеркала, проступили два силуэта. Кеназ, одетая в доспехи и закутанная в дорожный плащ с меховым воротником, шла, удерживая в руках тяжёлый бронзовый факел. Руки дрожали, по вискам сбегали капельки пота, во взгляде полыхало отчаянное упрямство. За ней, след в след бежал серебристый оборотень, насмешливо скаля зубы. Вдруг шерсть на его загривке встала дыбом и он рывком опрокинул спутницу, валяя в снегу. А она даже не защищалась, то ли растратив все силы, то ли не веря в то, что кто-то придёт на помощь. Безвольно раскинув руки смотрела куда-то вверх, а из любимых глаз тихонько текли слёзы. Берсерк в бессилии заметался возле водопада, но внезапно отражение поменялось.

Теперь Кеназ шла без оборотня, глаза чуть повеселели, но доспехи всё ещё тянули к земле. Следом за ней шли молоденькая светлая эльфийка с тонкими чертами лица, лопоухий волчонок, смешно ворчавший и огрызавшийся и серебристый дракончик со взглядом мудрого старца, который легко бы уместился в студенческую торбу.

Как так закрутилась жизнь, что они остались по разные стороны? Как он допустил, что любимая осталась без защиты? И как до неё дотянуться, если их разделяет целое созвездие миров?

И словно отвечая на его немой вопрос, изображение снова поменялось и пространство сдвинулось в глубь веков.

Закружились снежинки, ложась на плечи красивой пары: молодой мужчина с его чертами лица, в красном камзоле и чёрных кожаных штанах с ним девушка, удивительно напоминающая Кеназ, в изумрудном бархатном платье. Крепкий поцелуй на прощание — он знает, что разлука будет долгой, но молчит. Лёгким жестом он незаметно укрывает её иллюзией, скрывающей от магических охотников. Взгляд любимой из мудрого и осознанного становится наивным и доверчивым. Неуловимо меняются черты лица, становясь полудетскими, подростковыми. Звонкий смех звучит непривычно беспечным. Теперь цепные псы её не найдут и не тронут, а ему не привыкать. Мужчина отпускает девичью ладонь и, не оборачиваясь, уходит. Видят боги, каких сил ему это стоит. Как хочется вернуться, прижать к груди и больше никогда не отпускать. Но он не имеет права, пока не исправлена ошибка. Он должен искупить свою вину. Но закрыв девушку стеной морока от крупных хищников, он невольно сделал её лёгкой добычей для более мелких…

Турисаз застонал от глухого отчаяния, раздиравшего грудь. Стиснул ладонями волосы на висках и сложился пополам, словно надломленное грозой дерево. Голову сковал огненный обруч, имя которому — гордыня. Казалось, что он предусмотрел всё, просчитал все ходы и точно знал, что поступает во благо. Он не мог ошибиться! Лучший из лучших, достойнейший из достойных. Не мог. Но всё-таки ошибся! Слёзы Кеназ, ручейками бежавшие по щекам, казалось, навсегда отпечатались в его сознании и разделили жизнь на до и после. Эту звонкую и жгучую пощёчину Северной Звезды он запомнит надолго. А теперь пора действовать.

Обратная дорога показалась в два раза короче или берсерк просто нёсся, подстёгиваемый животной яростью? Ловко перепрыгивая поваленные деревья, отмахиваясь от еловых веток и вытягивая ноги из сугробов он спешил в Вальхаллу. Если кто-то и знал, как исправить эту чудовищную ошибку, то несомненно Сурья.

В библиотеку он влетел, не успев перевести дыхание и остолбенел прямо на пороге. У окна, обхватив себя руками за плечи, стояла его любимая. Морозный воздух, струящийся из окна, шевелил ткань тонкой сиреневой блузки, пара каштановых колечек выбилась из высокой причёски, на шее лежала нитка мелкого жемчуга. Чёрная кожаная юбка плотно облегала округлые бёдра, на ногах были надеты изящные лодочки на низком каблуке. Вся фигурка источала какую-то невероятную тоску и беззащитность, так и хотелось набросить на плечи свой плащ и укрыть от всего мира.

Не чувствуя пола под ногами, мужчина сделал несколько шагов и тихо позвал:

— Кеназ?

— Нет, всего лишь Сурья. — обернувшись, улыбнулась девушка. Каждая чёрточка лица была абсолютной копией, тот же взмах ресниц, тот же поворот головы, та же улыбка, затаившаяся в уголках губ. Но сердце молчало, не реагируя на, пусть и искусную, но всё же копию.

Берсерк, замахнувшись, хрустнул кулаком по столу. Тот, крякнув от досады, медленно разделился на две половинки и с грохотом хлопнулся на пол.

— Эй, ты обалдел что ли? — всплеснула руками библиотекарь. — Я к нему со всей душой, а он — мебель крушит.

— Прости. — покаялся Турисаз, склонив голову. — Всё исправлю. Я пришёл просить помощи, мне больше не к кому обратиться. — немного помолчав, он засунул свою гордость куда подальше, и сознался: — Сурья, я такой дурак.

А потом вывалил, как на духу, всё, что знал и видел. Отношения с Кеназ из той, прошлой жизни, их путешествия во времени, кольцо с предложением руки и сердца, разлука, видения на водопаде, собственную горечь осознаний

— К Зеркалице ходил. — уверенно кивнула девушка. — А мэтресс Скульд на прощание что сказала?

— Самые большие наши поражения, это самые большие победы — просто иногда мы не сразу это понимаем.

— Чувствуешь, о чём это?

— Нет. — мужчина растерянно пожал плечами.

— Ишь расклеился! — погрозила пальцем Сурья. — Ну-ка, давай для разминки, стол мне почини сначала.

— Есть инструменты? — приободрился берсерк.

— С ними любой дурак сможет, а ты попробуй без. Магически.

— Ну, попробовать-то действительно можно. Так… Воздух и огонь, закрутившись вместе, привели к разрушениям. Но в природе всё стремится к балансу и равновесию. Возможно, чтобы всё починить, надо призвать воду и землю. Но как, если я владею только двумя стихиями?

— Почему же? Вон на запястье свеженькая земляная руна красуется, а как воды добыть — ты знаешь, вспомни очищающее заклятье.

Турисаз чувствовал, как отчаянно скрипят извилины мозга от категорически непривычной работы, но на кону была счастливая улыбка его женщины и он принялся за дело.

Коснувшись руками половинок стола, соединил их вместе и призвал рунические символы — как хорошо, что их уже было два. Энергия, окружавшая его, стала плотной и осязаемой и потекла в сторону пострадавшего предмета мебели, окутывая его плотным коконом. Затем, коснувшись водной стихии, мужчина ювелирно стал цедить каплю за каплей, боясь, чтобы потоком не смыло его труды. Трещина, мерцая синими искрами, стала медленно затягиваться, а несколько секунд спустя и вовсе исчезла. Столешница стала абсолютно гладкой и ничто не напоминало о неприятном инциденте.

— Вот это да. — протянул берсерк, осторожно отпуская реанимированный стол и оглядывая его со всех сторон.

— Вот видишь, всё просто. — улыбнулась Сурья. — Остаётся так же починить отношения.

— Но как? Я даже не представляю, с чего начать! — взмолился адепт.

— Кольцо принёс?

Турисаз понял, что опять облажался и отчаянно попытался что-нибудь придумать, чтобы исправить ситуацию. В голове шевельнулась шальная мысль и он её сначала отогнал, а потом решил: была не была. Путаясь в пальцах, снял серебрянную пряжку, державшую ворот его дорожного плаща и представлявшую собой кольцо и длинную иглу. Затем протянул его девушке, дожидаясь ответа.

— Молодец, предприимчивый, однако. — кивнула та. — Если уж ты меня сегодня в образе невесты увидел, так и быть, приму обручальное украшение да передам, кому следует твоё намерение. Надевай! Да про воду не забудь. — скомандовала Сурья и выставила ладонь вперёд.

Мужчина надел ей кольцо, тут же севшее по размеру, на безымянный палец и, создав намерение, призвал стихию. Светло-голубые потоки тонкими лентами скользнули вдоль девичьей руки, оглаживая, оплетая, насыщая влагой. Добрались до локтя, потом скользнули к плечам, опутали макушку и, закручиваясь спиралями, потекли вниз. Вскоре всё тело было опутано тонкой сеточкой живительных сосудов, словно защищавших от чужих недобрых взглядов. А на украшении появилась выемка, заполняемая водой. Но, на удивление, та не перетекала через край, а только становилась темнее и темнее, словно повышалась концентрация. И вот сверкнул гранями аккуратный синий сапфир, а сеточка медлено впиталась под кожу.

— Отличная работа. — полюбовалась библиотекарь колечком. — В нашем мире этот камень символизирует светлую любовь и чистые намерения. Пусть Звезда Севера будет на твоей стороне. Твоя целеустремлённость в желании исправлять собственные ошибки достойна уважения.

Иллюзия Кеназ растаяла и перед ним встала синеглазая женщина с длинными густыми волосами цвета спелой пшеницы. Голубой шёлковый сарафан с золотистым орнаментом был надет поверх белоснежной рубашки из тончайшего батиста. В руках библиотекарь сжимала медный кубок, украшенный камнями, в котором плескалась сурица — напиток, радующий сердце и душу, добавляющий сил и энергии, позволяющий смотреть между мирами и преодолевать время.

— За смелость боги наградили тебя глотком золотого напитка, меняющего сознание и выплавляющего новое будущее.

Турисаз, не сводя глаз с Сурьи, взял кубок и осторожно отпил из него. Медвяное послевкусие закружило голову и там отчётливо зазвучали слова:

— Береги себя… Я буду ждать тебя над белой рекой.

Обратно он брёл тёмными анфиладами комнат, закутавшихся в сумерки, и никак не мог перестать улыбаться. Сквозь оконные переплёты подмигивала полная луна, рассеивая глубокую синеву. Шорох шагов терялся в бесконечных коридорах. Поблескивали золотые таблички на дверях. За спиной словно выросли крылья и трепетали в предвкушении полёта. Погрузившись в свои мысли, берсерк не сразу заметил, что дорогу ему заступили три тени.

— О, знакомый плебей! — сквозь зубы процедил Торстен. — Где пропадал?

— Дай пройти. — не сбавляя скорости, Турисаз попытался обогнуть компанию, но случайно зацепил татуированного плечом.

— Да он никак нарывается? — уточнил елейным голоском Элеот, хватая берсерка за шиворот.

Тот среагировал мгновенно, в последние доли секунды уходя от захвата. Вложив в удар всю душу, припечатал кулаком припевалу, покатившегося с воплем по полу. С места сорвался второй приспешник, ловко запрыгивая волку на спину, но в два переката удалось избавиться и от него. Хрустнувшая под тяжёлым ботинком ладонь ярла завершила картину — по коридору пронёсся яростный вой, заставивший Торстена побледнеть.

— Сам уйдёшь или друзья понесут? — уточнил Турисаз, рывком разминая шею.

— Магические дуэли запрещены. — ухмыльнулся татуированный, на всякий случай делая шаг назад.

— А трое на одного — теперь считается дуэлью? — иронично изогнул бровь мужчина.

— А ты боишься что ли? — вопросом на вопрос ответил маг и на кончиках пальцев заклубилась древняя магия. — Хотя нет… За себя ты не боишься. Но ведь есть ещё невеста, правда? Как её там зовут? — расхохотался ярл и с губ стали срываться слова на незнакомом гортанном наречии. Погасли магические светляки и по полу потянуло могильным холодом.

Чувствуя мощные плетения тёмного заклятия, волк вскинул голову и злобно зарычав, ощерился. Требовалось срочно что-то предпринять, но берсерк даже не мог оценить серьёзность ситуации. Сумеет ли Торстен как-то зацепить Кеназ? Хватит ли сил туда дотянуться? И что он сам может противопоставить потомку древнего магического рода, с пелёнок растущего среди заклятий и заклинаний? Но плетущийся по полу чёрный дымок требовал немедленно вмешаться в ситуацию.

Нащупав свою связь с любимой и коснувшись её образа, Турисаз щедро начал вливать силу, сначала личную, потом одну за другой стихийные, латая купол, трещавший по швам. Он готов был отдать всё, что у него есть, остаться без защиты, проиграть — только бы эта тёмная тварь ей не навредила, только бы её не нашла. Мышцы свело судорогой, по вискам побежали капельки пота, от нечеловеческого напряжения заломило затылок. Но внезапно откуда-то из глубин памяти прорвалось древнее обережное слово и звонко вклинилось в их противостояние. Словно по щелчку пальцев погасла магия, в коридоре вновь заструились сумерки.

А через секунду за спиной раздался голос ректора, пригвоздивший к полу всех участников:

— В мой кабинет. Живо.

К слову, с последнего раза там ничего ровным счётом не изменилось. Заснеженные сосны за окном укоризненно качали верхушками, магические светляки замерли под самым потолком, а на спинке кресла сидели два больших чёрных ворона. Переступая порог, Турисаз подумал, что даже если его прямо сейчас исключат, он не жалеет о своём решении. Он точно знал, что использованная им магия попала в цель и сберегла Кеназ. А значит, всё было не зря.

— И как вы додумались до этого позорного поступка? — уточнил мэтр Торбранд, вперив взгляд в построившихся в одну шеренгу адептов. — Ладно бы хирды, но берсерк и ярлы — цвет нашей академии. Уму непостижимо!

— Мы ставили на место зарвавшегося выскочку, который наплевал на устав Вальхаллы.

— Неправда. — отрезал волк.

— И что именно он сделал? — полюбопытствовал ректор, склонив голову точь в точь, как его вороны. В углах помещения сгустились тени. С шипением испустил дух один из магических светляков.

— Отказался соблюдать субординацию. — продолжил плести гнусную ложь Торстен.

— Да будет вам известно, что чертог Берсерков подчиняется непосредственно мне и никому больше. Ваши обвинения беспочвенны, адепт. А вот использованные вами методы абсолютно точно относятся к категории запрещённой магии. И уровень её запредельно высок — отлично тянет на строгий выговор с последующим исключением. Однако адепт Турисаз жив, на кого было направлено воздействие?

Тишину в кабинете, казалось, можно резать ножом, до того она стала плотной. Слышно было, как тикают ходики с кукушкой и скрипит пол под сапогами мэтра Торбранда. Секундой позже, заливая светом кабинет, распахнулся магический портал и оттуда вышли две женщины, чётко чеканя шаг.

— Добро пожаловать, мэтрес Коулд, мэтрес Вальди. — чуть склонил голову ректор. — Чем обязан?

— Прекрасно, здесь уже все в сборе. — процедила особа с молочно-белыми волосами, собранными в высокую причёску и хищными чертами лица. Фиолетовое платье, плотно охватывало её точёную фигурку, в руках она держала чёрный дорожный плащ с капюшоном. Взгляд поневоле зацепился за мужские ботинки на пару размеров больше, которые были у неё на ногах.

— Сломаны купол Северной Боевой Академии и личные щиты одной из наших адепток. Тяжёлая некротическая привязка поставила под угрозу её жизнь и сохранение дара. Мы здесь, чтобы разобраться. — по-военному отчиталась ректор академии — молодая цветущая женщина с чёрными, как смоль, волосами. На ней было голубое длинное платье с белой вышивкой, на плечи небрежно накинут серый дорожный плащ. В каждом движении чувствовались достоинство и стать.

Мэтр Торбранд замер, поражённый масштабом наглости адептов до самой глубины души. Но пару секунд спустя глаза его полыхнули недобрым огнём, а в помещении стало холоднее градусов на пять.

— Мэтрес Вальди, будьте добры, установите, кто из адептов воспользовался запрещёнными тёмными заклятиями.

Некромантка, втянув воздух ноздями, безошибочно указала на Торстена. Тот побледнел и во взгляде отобразился хорошо читаемый ужас.

— Отчислен. — припечатал ректор. — Можешь идти собирать вещи. Портал в родовой особняк откроется через полчаса.

Татуированный понуро опустив голову, вышел из кабинета и тихо притворил за собой дверь. Стало тихо, как на кладбище. Поредевшая шеренга, казалось, перестала дышать.

— Дальше, два адепта из чертогов Хирдов и Ярлов — получают строгий выговор с занесением в личное дело. Полгода отработки на некромантских полигонах по зачистке остаточной магии. Начинать можете прямо сейчас. Мэтрес Вальди, забирайте желающих. — кивнул мужчина на вцепившихся друг в друга адептов.

Женщина жестом открыла тёмный портал поглотивший и её, и провинившихся. Пространство схлопнулось словно мыльный пузырь и тишина противно зазвенела в ушах.

— Турисаз, кого вы защищали в Боевой Академии? — переходя к последнему адепту, спросила мэтрес Коулд.

— От степени искренности зависит отчислены вы или остаётесь до первого выговора. — добавил мэтр Торбранд.

— Я защищал свою невесту. — смело глядя им в глаза, ответил берсерк.

— На Кеназ действительно есть обручальное украшение, которое связывает их вместе. — подтвердила женщина.

— Я уважаю ваше решение и уверен, что вы выбрали достойную девушку. Но прямо сейчас это мешает вашей учёбе. Вы демонстрируете доступы, которых просто не должно, не может быть у берсерка! Любой может воспользоваться вашей связью и нанести вред, как вам, так и вашей невесте, как показала практика. Я вынужден скрыть часть ваших общих воспоминаний до окончания первого Имболка. Там вас ждёт инициация, знакомство с основами ментальной магии и формулы создания личных щитов. А до этого времени я лично отвечаю за вашу безопасность.

— Поверьте, так будет лучше для всех. — тихо добавила мэтрес Коулд. — Я ценю Кеназ и надеюсь, что она благополучно завершит обучение в нашей академии.

Турисаз склонил голову, выражая полную покорность.

— Я готов.

Лёгким прикосновением ладони к его лбу ректор Вальхаллы выполнил своё обещание.