Иньтао-Хэ, вишнёвая косточка. Китайские сказки

Народное творчество (Фольклор)

Можно ли превратиться в дракона, если много жадничать? А избавить бедных крестьян от наглого деревенского старосты, если ты крохотный, как косточка вишенки? И как двум юным любящим сердцам уберечься от чар злого колдуна? В старинных китайских сказках, собранных в этой книге, есть место и смекалке, и храбрости, и чудесам, и самопожертвованию, и даже любви.

Иньтао-Хэ, Вишнёвая Косточка

Давно это было. В небольшой китайской деревне Лайчжоу жил крестьянин Цзин Ван со своей женою Сяомин Ван. Хорошо жили, трудились в поле. По праздникам на столе у них дымились рис и соевые бобы. Вот только детей у них не было. Печалились Ван, очень хотели своё дитя иметь.

Как-то утром, перед работой, Цзин Ван и говорит жене:

— Эх, Сяомин, вот был бы у нас с тобой сыночек, пусть даже крошечный. Да хоть как эта вишенка из нашего сада!

Чудеса иногда и впрямь случаются, и вскоре послало им Небо сына, и впрямь маленького, не больше вишенки. Обрадовались Цзин с Сяомин, да так и назвали сына: Иньтао-Хэ — Вишнёвая Косточка.

Но годы шли, соседские дети подрастали, а Иньтао-Хэ — нет. Так и остался он величиной с косточку.

Поглядел однажды Цзин Ван на сына, тяжело вздохнул да и говорит:

— Эх, Иньтао-Хэ! Вот какой из тебя толк? Зря мы тебя соевыми бобами кормим! Маловат ты для крестьянского сына. Как плугом будешь поле пахать, как хворост будешь собирать?

Мать отцу поддакивает:

— Не растёшь ты, сынок, совсем не растёшь! Отвечает им Иньтао-Хэ и подмигивает:

— Мал я, да удал! Возьми-ка меня, отец, с собой в поле! Может, и выйдет из меня толк!

Хоть и маленьким, а умным и прилежным был Иньтао-Хэ. Быстро научился плугом пахать, мулов^[1] подгонять, а уж про хворост и говорить нечего: всегда больше всех собирал. Не больше косточки он — везде проберётся, куда другой и сунуться не смеет. А уж ловкий какой — с земли на соломенную крышу запрыгнуть мог.

Нахваливают деревенские жители Иньтао-Хэ, своим детям ставят его в пример:

— Поглядите-ка на Иньтао-Хэ! Хоть и маленький, а какой ловкий! А вы лодыри, хоть и ростом вышли.

Не нарадуются на мальчика родители Ван! Стал их сын не только трудолюбивым и ловким, да ещё и умным и находчивым.

И вот как Иньтао-Хэ свой ум всем показал.

Однажды год выдался засушливым, неурожайным. Ни зерна, ни риса не собрали несчастные крестьяне со своих полей. Сами голодают, а тут ещё ямынь^[2] часть урожая себе требует. А отдавать-то и нечего! Приказал тогда уездный начальник своим караульщикам забрать у них всех коров и мулов.

Забрали караульщики скот; плач и крик по всей деревне стоит. Посмотрел на всё это Иньтао-Хэ да и говорит:

— Не плачьте, соседи. Я уже придумал, как вернуть наших коров и мулов.

Усмехнулись крестьяне:

— Сам не больше косточки, а обещания даёшь ого-го какие!

Не стал Иньтао-Хэ спорить, а занялся делом. Когда стемнело, прибежал он ко двору старосты, где были привязаны коровы и мулы, перепрыгнул через ограду, дождался, пока караульщики заснут, и забрался в ухо к ослу.

Осел как закричит: «И-а! И-а»!

Караульщики мигом вскочили, прибежали, смотрят — а никого и нету. Разве могли они догадаться, что в ухо к ослу кто-то залез?

Не успели лечь, как осёл снова закричал. Говорит тогда один караульщик:

— Не обращайте внимания! Мало ли отчего осёл кричит? Давайте лучше спать.

А Иньтао-Хэ только этого и надо. Дождался он, пока караульщики заснут, отпер ворота и погнал скот обратно в деревню.

Как обрадовались крестьяне, когда увидели своих мулов и коров!

Но утром прознал про всё староста ямыня, и до того рассвирепел, что искры из глаз посыпались. Собрал он своих караульщиков и бегом побежал в деревню, чтобы проучить крестьян.

Увидел их Иньтао-Хэ, навстречу выскочил и говорит старосте:

— Это я мулов и коров ночью забрал. Делай со мной, что хочешь!

И как завопит староста:

— А ну, вяжите его!

Схватили караульщики железную цепь, кинулись Иньтао-Хэ вязать, да не тут-то было! Проскочил крошечный Иньтао-Хэ через звенья цепи, и смотрит, как караульщики пыхтят, и хохочет над ними. Думал-думал староста, как быть, и придумал: велел он посадить Иньтао-Хэ в кошелёчек и отнести в ямынь на суд. Принесли караульщики мальчика в кошелёчке в огромный зал.

Приказал староста развязать кошелёчек, показал местным стражникам на Иньтао-Хэ и говорит:

— Бейте его, да сил не жалейте!

Взяли стражники каждый по палке, бьют, а никак в Иньтао-Хэ не попадут — маленький он слишком!

Только замахнутся — он уже с этого места на другое прыгает. Они — туда, Иньтао-Хэ — обратно. Никак им с Вишнёвой Косточкой не справиться!

Староста от злости весь позеленел, ногами затопал, вопит:

— Ещё людей да палок надо, черепашьи дети! Опять Иньтао-Хэ прыгнул, и не куда-нибудь, а прямо к старосте на плечо. Ухватился за его ус и давай раскачиваться, будто на качелях. Ещё пуще разозлился староста да ка-а-ак гаркнет:

— Вот он! Вот он, мерзавец! Хватайте его, бейте!

Хотел стражник палкой Иньтао-Хэ огреть, да угодил в старосту, зубы ему выбил и на пол повалил. Все, кто в зале был, кинулись к старосте, поднимают его, утешают. Ну и суматоха поднялась! А Иньтао-Хэ в окно выпрыгнул, подальше отбежал, хохочет и приговаривает:

— Так тебе и надо! Так тебе и надо! Будешь знать, как у крестьян скот отбирать!

С тех пор ямынь ту деревню обходил стороной, и жили крестьяне сытно, даже если год иногда выдавался неурожайным — запасы делали. А Цзин Ван и Сяомин Ван до конца дней своих не могли нарадоваться на Вишнёвую Косточку.

Примечания

1

Мул — Домашняя скотина, похожая и на осла, и на лошадь.

2

Ямы́нь — Место, где жил и работал староста большой китайской деревни.