Княжий сын. Отцовское знамя

Наиль Выборнов, 2021

Олегу удалось не только выжить во время жестких тренировок, но и стать воином. Более того, с помощью обучавшего его старого воина, он встал во главе кованой рати в пятнадцать клинков. Пришло время отправиться в путь по городам и весям, чтобы заручиться поддержкой сторонников. Чтобы Олега признали князем, ему нужно добиться поддержки как бояр, так и простого люда: торговцев, ремесленников, крестьян, а это не так уж и просто. Но все возможно, когда у тебя есть острый меч в ножнах, послушный конь под седлом, и верные товарищи, всегда готовые прикрыть спину. И вновь знамя князя Кирилла развевается над родными землями, и снова под ним в бой идет дружина, чтобы вернуть наследнику то, что у него забрали.

Глава 1

Орловское княжество. Неподалеку от постоялого двора «У Тараса Зуши». Середина весны 55-го года от Последней Войны.

— Рать, стройся! — крикнул я, и уже мгновение спустя напротив вражеского конного строя появился наш.

Ну, с почином меня.

Мы выстроились в два ряда, встали стремя в стремя, перегородив всю узкую лесную дорогу, выставили острия копий и рогатин, готовые ринуться вперед слитной конной лавой, и втоптать врага в землю так, чтобы от него не осталось и следа.

Оставалось только отдать последний приказ, бросить вперед своих дружинников, но я упрямо пытался вспомнить, где видел это знамя раньше. Или может быть, только слышал о нем? Разрубленная надвое голова, которая явно принадлежала чудовищу. Разрубленная надвое башка волкулака?

Неужели Лука Филиппович? Тот самый боярин-разбойник, который, после того, как его усадьбу осадили, объявил себя врагом наместников, а теперь путешествует по Пяти Княжествам, и берет силой, все что захочет?

— Стоять на месте! — как можно более уверенным голосом крикнул я, стащил с головы шлем и ткнул лошадку пятками в бока, заставляя сделать несколько шагов вперед, после чего добавил. — Боярин Лука Филиппович, почему честных путников пугаешь? Почему путь нам загородил?

— А ты кто таков-то, что вопросы такие задаешь? — послышался из ряда конной рати голос, уверенный в своем превосходстве. — И не боишься, что мы вас в землю втопчем?

— На то я тебе только наедине отвечу, — снова закричал я. — Но со мной Игнат и Петр — десятники князя Кирилла, которому ты верно служил всю свою жизнь. Выезжай со мной на дорогу, да переговори, а в бою всегда счастья попытать успеем.

На несколько мгновений над полем грядущего сражения наступила тишина. Я буквально чувствовал напряжение дружины, и одновременно испытывал желание своих людей бросить коней в галоп, сойтись с соперником в конной сшибке и нанизать врага на лезвие рогатины.

Но одновременно я прекрасно понимал, что лучшая схватка — это та, которой не случилось. А еще нам нужны были союзники, а прекрасно обученная боярская дружина может оказаться неплохим подспорьем.

— Хорошо, — услышал я. — Выезжай вперед с Петром и Игнатом, и, если они те, кого ты назвал, мы вас не тронем.

Я повернул голову и посмотрел на своего учителя. Тот только кивнул, мол, все правильно сделал, и мы выехали вперед. Из строя ратников на противоположной стороне появилось трое же всадников, которые двинулись нам навстречу. Средний из этой тройки был одет в дорого украшенные доспехи, и в руке держал шит, на котором оказался нарисован тот же герб.

Мы остановились друг напротив друга, и десятники моего отца стащили с головы шлемы. Мятежный боярин поднял личину, показав нам лицо, спутники же его не шелохнулись. Лука Филиппович оказался высоким и явно очень сильным человеком с узким лицом, обрамленным короткой бородой. Помимо щита у него при себе оказался длинный меч в украшенных, но слегка поношенных ножнах.

При ближайшем рассмотрении и броня его оказалась поношенной, кольца на кольчуге то тут, то там были грубо заварены, а пара пластин на доспехе оказались погнуты и явно требовали ремонта у хорошего кузнеца. Значит, они уже давно в дороге.

— Не узнаешь меня, боярин? — спросил я, слегка склонив голову.

— Не видел тебя ни разу, — ответил тот. — Но кто же ты? Я вижу рядом с тобой самых верных десятников и ближников моего покойного князя… И если глаза меня не обманывают, то я вижу у тебя на поясе его меч.

— Все потому что я его сын, — сказал я уже тише, заставив лошадь сделать еще шаг навстречу мятежнику. — Меня зовут Олегом Кирилловичем, я истинный наследник стола Орловского. И я собрал этих славных мужей, чтобы забрать то, что причитается мне по праву наследования.

— Я знал князя Кирилла, и был ему не только ближником, но и другом, — ответил боярин и недоверчиво прищурился. — И не похож ты на него совсем.

— Так он молод еще, — внезапно вступился за меня Игнат, — Откуда нам знать, будет он похож или нет? Но князь Кирилл перед самой смертью рассказал мне о своей связи с деревенской лекаркой, я поехал туда и нашел там Олега. Я верю, что он действительно княжий сын.

— Не знаю, — Лука посмотрел на меня внимательнее, покачал головой и продолжил, но уже гораздо тише. — Не могу я верить тебе. Но вижу, дружина под твоим началом справная, хоть и немного вас. Но ответь, враг ли ты наместникам нынешним и боярам их?

— Враг, — не задумываясь ответил я. — Мой отец эти земли вместе собирал, защищал их, а они теперь его княжество на части рвут. И бояре — верные слуги отца — отверженными оказываются, собственности лишенными. Был бы отец жив — так можно было на его княжеский суд положиться, уж он-то все по закону решил бы. А так, разве оно справедливо?

— Хоть я и не верю тебе, но слова твои мне по нраву… — боярин на секунду задумался. — Хорошо. Пропущу я вас.

Он собирался уже, было развернуться и ехать к своим. Нужно было срочно остановить его, и мне не пришло в голову ничего другого, кроме как спросить:

— А ты с чего бы вдруг на большую дорогу вышел? — и, когда понял, что мне удалось снова завладеть его вниманием, продолжил. — Дружина твоя выглядит справно, явно ни люди, ни кони не голодают. Так чего ты, боярин, купцов мирных обираешь?

— А ты таких вопросов поменьше задавай, — помотал головой тот. — Сам подумай, с чего еще нам кормиться? Да и людишек мы почем зря не режем. А бывает и с разбойниками схватимся, и тех побьем.

— Так, а чего ты не уйдешь куда-нибудь? В Литву или в Вольные города? А если подальше от наместников хочешь, то в Польшу, или к немцам?

— Мои это земли родные, и речь я хочу слышать вокруг тоже родную, — ответил тот. — И не бегства я ищу, а справедливости. Да и, — лицо его резко исказилось смесью гнева и печали. — Не могу я так просто уйти.

— Что тебя печалит, боярин? — продолжал напирать я. — Скажи, и может быть, мы тебе помочь сумеем?

— Помочь, — он криво усмехнулся. — Как ты, парень, мне помочь сможешь? Тебя самого повесят, как только ты сыном князя себя объявишь, а ты мне помощь предлагаешь.

— Тебе бы поспешных выводов не делать, Лука Филиппович, — вдруг снова встрял Игнат. — Княжич пусть и молод, но уже смог сделать то, чего ни бояре, ни городские власти сотворить не сумели. Ты ведь про Гаврилу Грача слышал?

— Ну, слышал, — кивнул боярин. — Два года его найти пытались, да и не смогли. Говорят, местным торгашам он столько крови выпил, что они согласились скопом любую награду за голову его удвоить.

— А нет больше Грача. Полгода назад его голову на городской площади Брянска выставили, может и сейчас там на колу стоит, если птицы не расклевали. А нашел и убил его как раз Олег Кириллович. Вместе с двумя друзьями, такими же молодыми.

Почему-то о своей роли в охоте на Грача он решил промолчать. Ну, его дело.

— Втроем, говоришь? — боярин вздохнул. — Ну давай начистоту тогда. Ты откуда про меня знаешь? По гербу ведь узнал?

— Анисим, что в Брянске с охотниками за головами расплачивается, рассказал, — ответил я. — И потом еще боярин Сергей, у которого в Брянске подворье. И историю твою рассказал: как ты сына отбил, и как вы из своей осажденной усадьбы вырвались. Сочувствую я тебе, Лука Филиппович, и сыну твоему сочувствую.

— Сын… То и дело, что сын, — боярин стащил шлем и я увидел, что голова его была абсолютно лысой, только с самой макушки на левое ухо свисал клок волос. И вдруг он посмотрел на меня с интересом. — Говоришь, вы с друзьями до Гаврилы Грача добраться смогли?

— Смогли, — ответил я. — Взяли одного из его людей, расспросили хорошенько, узнали, где Грач скрывается. Ну а потом ночи дождались, вошли на хутор, да из самострелов всех перебили.

— Ладно, — Лука, наконец, кивнул, будто решился. — И есть у меня дело к тебе. Ежели ты сын князя Кирилла, то значит и мой князь. Мне к тебе под руку идти пристало, присоединяться к вам. Но сперва… Я хочу попросить у тебя помощи.

— И чем мне помочь тебе, боярин?

— Не мне, — покачал головой тот. — Сыну моему. Взяли его с небольшим отрядом, и теперь держат в темнице Орловской крепости… Требуют, чтобы я сдался, в противном случае угрожают убить. Казнить его пока не будут, понимают, чем это все кончится, но боюсь, надолго им терпения не хватит.

— И если я вытащу его из темницы?

— То получишь под свою руку двоих бояр, — перебил меня Лука. — И более верных слуг, чем мы, у тебя не будет никогда.

Я посмотрел на Игната, потом на Петра, и задумался. С одной стороны, с купцом мы договорились, а уговор следует выполнять. Но с другой, мы можем получить под свою руку настоящую боярскую дружину, два десятка закаленных в боях воинов. И, что немаловажно — двоих бояр. И пускай они разбойники, все равно ведь люди благородной крови.

Если тебя признает народ — это хорошо. Но если тебя признают бояре, то убедить людей поверить тебе станет гораздо проще. Сколько я за полгода прочел историй о том, как бояре сажали на престол князей и царей? Другое дело, что часто эти правители оказывались всего лишь игрушками в руках тех, кто их поставил, но думать об этом пока рано.

Но это все равно очень опасно… Посоветоваться что ли с дружиной?

Хотя, чего я думаю вообще? Парни и сами караван до границы доведут. Взять пару человек, да отправить Игната с караваном, тем более, что ему в Орле показываться все равно нельзя. А потом договориться встретиться на том же постоялом дворе у Тараса Зуши.

Ну а если мы переполошим местную стражу, то на постоялом дворе показываться опасно будет, пусть там и вольница полуразбойничья… Но тогда ведь можно будет кого-нибудь прислать?

А как боярича вызволить? Он-то в темнице, а темница в крепости. А она — не разбойничий хутор, который вчетвером вырезать получилось. Хотя… Сколько мы к этому готовились-то? Да и Грач был силен не тем, что у него куча охранников на страже стояла, а потому что умен и прятался хорошо.

Я той крепости даже не видел. Можно хотя бы посмотреть, прикинуть, что там и как? Получится внутрь заглянуть, это уж бабушка надвое сказала, хотя я и в боярский-то дом попасть не должен был. В темницу, скорее всего, не получится, но попробовать все равно стоит.

— Игнат, сколько тебе нужно человек, чтобы проводить купца до рубежей, а потом вернуться? — наконец решился я и повернулся к старику.

— Десятка хватит, — пожал тот плечами.

— Тогда так, — я на секунду задумался. — Я, Петр, Степан, и Ромка поедем в Орел и посмотрим, что там можно сделать.

— Уверен, княжич? — с сомнением в голосе проговорил Петр. — Орел — настоящая крепость, и темница там глубокая, да и стража на постах не спит. Оттуда не выбраться.

— Посмотрим хотя бы, — я усмехнулся и снова обратился к Игнату. — Я думаю, сколько-то времени у нас есть, как раз успеете вернуться, и встретимся на постоялом дворе у Тараса Зуши. Купец с вами расплатится, на эти деньги там и остановитесь, их хватит.

— Может, больше людей возьмёшь? — только спросил старик. В отличие от Петра, спорить он даже не попытался. — Десятка же хватит.

— Четверых, чтобы посмотреть, тоже хватит. А Орел мы даже все вместе не возьмем, хоть год под стенами простоим. Но если придётся силой действовать… — я повернулся к боярину. — Вам бы тоже где-нибудь неподалёку быть, чтобы мы, если что, вас найти смогли.

— На двор к Зуше заезжай, — кивнул Лука. — Скажешь Тарасу, что ночная кукушка дневную перекукует, тебя и отведут. Только не перепутай. Запомнил?

— Запомнил, — кивнул я.

Так вот оно как получается, что одежда и бронь у его дружины-ватаги изношена, да попорчена, а сами они голодающими не выглядят, да и кони у них ладные. Видимо, крутит Тарас какие-то дела с разбойниками, снабжает их едой, фуражом. Взамен на добычу.

— Мы поехали тогда? — спросил боярин.

— Езжайте, видите, купцы волнуются, — согласился я.

А сами мы развернули лошадей и двинулись к нашим. Лука со своими ближниками поступили так же.

— Получится, думаешь? — спросил старик, пока мы возвращались к строю уже расслабившихся соратников. Все равно было ясно, что драки уже не будет.

— Да, откуда мне знать? — удивился я. — Посмотрим, может и сладится чего. В любом случае, двое бояр на дороге не валяются. Пусть даже мы на дороге их и встретили.

— Их наместник осудил, — заметил Пётр. — Они вне закона.

— То, что наместник решил, князь отменить может, — заметил я. — Сам не видишь разве, не по душе Луке такая жизнь. Он за то, чтобы имение вернуть, да имя свое очистить, все, что угодно сделает. Ну и за сына, конечно.

— Про сына его разное говорят, — Пётр поморщился. — Да и я сам видел его пару раз, характер у него не сахар, это уж точно. Но да, люди нам понадобятся.

— Лучше бы меня взял, — проворчал Игнат, и я вдруг осознал, что с виду твёрдый, словно годичной давности сухарь, старик прикипел к нам душой. — Но сам понимаю, мне в Орле показываться не следует.

— Да ладно тебе, дядька Игнат, — усмехнулся я. — За Пашкой присмотришь. Да и на кого кроме тебя мне надеяться, кому людей доверить?

— Что за Пашкой присматривать, с этим поленом разве станется чего? — продолжил ворчать старик, но голос его стал уже гораздо мягче. — В городе на рожон не лезь, иначе отвечать придётся, откуда ты умелый, да обученный такой. Меч отцовский спрячь обязательно, и не доставай, возьми короткий, из тех, что с Грачом взяли. Эх, тебе бы бояричем каким назваться, да их знают все, а за чужеземца не сойдешь, лицо у тебя наше, да и говоришь так…

Последние советы он договорил, когда мы уже подошли к самому строю и остановились перед ним.

— Значит так, — сказал я. — Я сейчас отправляюсь в Орел. За главного останется Игнат, вместе с ним вы сопроводите нашего почтенного нанимателя, а потом вернетесь к постоялому двору Тараса Зуши.

— Опять ты над нами старший, Игнатка, — со смехом проговорил Антон. — Все как в старые, слышь да?

— А ты думаешь, что-то поменяется? — ответил ему тот.

Я улыбнулся. Нравились мне старые воины, веселыми они были, жизнерадостными, хоть и смерть видели уже не единожды. И ведь ни у кого из них ни дома нет, ни семьи. Да ничего кроме войны нет. И почему так?

— Со мной поедут Петр, Степан и Роман, — сказал я. — Отвяжите заводных, собираться будем.

Я опасался, что Пашка будет требовать взять с собой и его, но тот, хоть и обиделся так, что аж весь надулся, из строя спорить не стал, да и подходить тоже. Ну и правильно. Я бы взял его, тем более, что боец он хороший, но уж больно честный и прямолинейный парень. Про таких так и говорят: все на лице написано.

Сам я принялся снимать с пояса отцовский клинок, чтобы замотать его в шкуру и приторочить к седлу. Страшно, конечно, лошадь ведь можно и потерять, но с другой стороны, мы тут жизнью рискуем, и опасаться лишиться, пусть и очень ценной, но всего лишь железки, глупо.

Перемотал шкуру шнурком, привязал сверток к седельной суме, проверил, надежно ли держится. И вдруг кое-что вспомнил.

Я принялся лихорадочно копаться среди содержимого своей седельной сумы, отбросил в сторону оселок для правки лезвия, переворошил мешочки с травами, чтобы на самом дне найти свернутый в трубку и перевязанный нитью кусок кожи. Вытащил его, раскрыл — боярский герб, выжженный раскаленным клеймом все еще было прекрасно видно.

Ну что ж, теперь у нас есть возможность попасть в крепость, а если повезет, то и в темницу. Осталось только придумать, что с этим делать.