Затянувшийся отпуск

Наида Баширова

Согласившись на предложение случайного попутчика вычислить человека, работающего в его банке на конкурентов, Наргиз дала втянуть себя в опасное расследование и привлечь внимание как спецслужб, так и преступников. Стрельба, похищение, убийства, а на кону – большие деньги.Предполагала ли журналистка из маленького городка, что двухнедельный отпуск в Москву затянется на долгий год, а ей придется скитаться по чужим городам и странам с человеком, которого она считала виновным в убийстве ее друзей?

— 11-

«Эконом-банк» взял на себя все расходы, связанные с похоронами Шаховой. У Нинель не нашлось ни одного родственника, который взялся бы за организацию ее похорон, и этим пришлось заняться Максиму. Два дня его не было на работе, Чингиз тоже где-то пропадал, и Наргиз слонялась по зданию банка, не зная, что делать. Подруги Марины в Москве не было. Андрюшу она отправила к родителям в Брянск, а сама уехала по «горящей» путевке на Черное море.

На третий день после смерти Шаховой она не явилась, как обычно, с утра в банк, а отправилась в центр города. Шум, сутолока, царящая в центре Москвы, обычно отвлекали ее от неприятных мыслей и тревог. Однако на этот раз ни прогулка по Красной площади и Тверской улице, ни посещение книжного и антикварного магазинов, в которых она любила бывать, ни прогулка по старому Арбату не помогли. Она спустилась в метро, вышла на станции Комсомольская, а оттуда прошла к трем вокзалам. В зале Ленинградского вокзала простуженный мужской голос объявил о том, что через двадцать минут начнется посадка на поезд «Москва — Санкт-Петербург». Ей вдруг так остро захотелось в Питер, где она не была много-много лет, что ноги сами понесли ее к железнодорожным кассам. Она выстояла небольшую очередь, приобрела билет на плацкартный вагон, и уже через час поезд мчал ее в северном направлении прочь от Москвы.

В Питер она приехала поздно вечером, ночь провела на Московском вокзале, а чуть забрезжил рассвет, направилась к Зимнему Дворцу. Она много раз бывала в залах Эрмитажа, но всегда мечтала все дни пребывания в этом городе полностью посвятить осмотру одного из лучших музеев мира. На этот раз она смогла осуществить свою мечту.

Она дала себе десять дней и все десять дней своего пребывания в северной столице с утра, как только открывался музей, и до самого вечера, когда он уже закрывался, провела в залах Эрмитажа, окунувшись в мир живописи и искусства. На какое-то время она полностью отрешилась от событий, происшедших в Москве, забыла о существовании «Эконом-банка», его главы и того задания, за выполнение которого неразумно взялась. Она забыла обо всем на свете. Такое происходило с ней каждый раз, стоило соприкоснуться с миром красоты. Она снова могла видеть и любоваться картинами и скульптурами своих любимых художников и ваятелей, таких разных и в то же время одинаковых по степени воздействия на умы и сердца своих поклонников. Рубенс и Микеланджело, Рафаэль и Роден, Леонардо да Винчи и Пикассо, Тициан и Моне, Ренуар и Ван Гог — стоило жить хотя бы ради того, чтобы увидеть шедевры, созданные ими. Она могла бы до бесконечности ходить по великолепным залам Эрмитажа, подолгу останавливаясь то у одной картины, то у другой и любуясь скульптурами, но пора было возвращаться в Москву.

Она вернулась в столицу, когда на город уже опустились сумерки. Стрелки часов приближались к девяти вечера, когда она подъезжала к дому, где на седьмом этаже находилась квартира Марины. Она машинально подняла голову и увидела в ее окнах свет. Неужели Марина вернулась? Да нет, не должно быть. Она уехала на три недели, а не прошло еще двух. Может, случилось что с ней или с Андрюшей? Не дожидаясь лифта, она, перепрыгивая через две ступеньки, помчалась на седьмой этаж. Пальцы плохо слушались, когда она отпирала дверь. Но вот ключ плавно повернулся в замочке, дверь открылась — и она оказалась лицом к лицу с Чингизом. Наргиз от удивления даже отступила на шаг. Он что, мерещится ей? Да нет, вроде нет. Это он и есть в плоти и крови, да и говорит знакомым ей голосом.

— Это ты? — Ну и мрачный у него голос! Под стать выражению лица.

— Глупый вопрос. Ну, конечно, это я. А что случилась? И что вообще ты здесь делаешь?

Она ступила в прихожую, повесила сумочку на вешалку и повернулась к Чингизу.

— Это ты у меня спрашиваешь, что случилось?! Тебе не кажется, что этот вопрос больше пристало задавать мне? Где ты, черт возьми, пропадала целых десять дней?!

На нее сыпался град вопросов, на которые она не хотела и не собиралась отвечать. По крайней мере, сейчас. Она лениво пожала плечами и сделала попытку пройти мимо него в комнату, но он удержал ее за руку.

— Кажется, я задал тебе вопрос. И не один.

— Я не знала, что должна отчитываться перед тобой, где я провожу свое свободное время, — она постаралась вложить в свой голос побольше сарказма.

— Ах, ты не знала?!

Она ни разу не видела его в такой ярости. Его темно-карие глаза свирепо сверкнули, еще немного — и она просто не выдержит этого яростного взгляда.

— Да что случилось? — она вырвала руку и прошла в гостиную. Он вошел вслед за ней.

— Ничего не случилось. Если не считать, что в один прекрасный день ты не явилась на работу. — Он подошел к телевизору, по которому только что начали передавать вечерние новости, и выключил его.

Наргиз огляделась. Журнальный столик завален газетами, на табуретке крохотный поднос с полупустой чашкой кофе, на изголовье дивана подушка, которая еще хранит отпечаток его головы… Кажется, Чингиз неплохо устроился в квартире Марины. Она снова сосредоточила свой взгляд на собеседнике и, немного погодя, сказала:

— А что в этом странного или страшного? Если дело в деньгах, то можешь вычесть из причитающейся мне суммы плату за те десять дней, что меня не было на работе.

— Ты дура! — процедил он сквозь зубы. — Я и не представлял себе, что ты можешь быть такой безмозглой дурой.

Ее глаза превратились в две ледышки.

— Если ты ждал меня, чтобы оскорбить, то считай, что преуспел в этом. Теперь можешь уйти.

Он не сдвинулся с места. Только сейчас она обратила внимание, какой у него странный вид. Он совсем не походил на того Чингиза, каким она привыкла его видеть. Его всегда чисто побритое лицо обросло двухдневной щетиной, глаза были воспалены, словно он несколько дней провел без сна.

— Где ты была? — спросил он снова.

— В Санкт-Петербурге, — нехотя ответила она.

— Что ты там делала? — Чингиз старался не выдать своего удивления.

— Ходила по музеям. Точнее, по одному музею — Эрмитажу.

— Вот как! — он чуть не задохнулся от возмущения. — Она гуляла по музеям, а мы тут с ног сбились, разыскивая ее. Что ты делаешь удивленные глаза? Да-да, мы искали тебя повсюду. За последнюю неделю мы обзвонили все больницы Москвы, побывали в десятках моргов, осмотрели дюжину трупов женщин, по описанию похожих на тебя. Вот уже несколько дней, как я и Максим попеременно дежурим здесь в надежде, что ты либо вернешься, либо мы получим какое-либо известие от тебя. Мы даже отыскали город и гостиницу, где отдыхает твоя подруга Марина, и позвонили ей в надежде, что она знает, где ты. Она ничего не знала и теперь обеспокоена так же, как и мы. Еле уговорили ее не возвращаться в Москву, а продолжать отдых. Марина разрешила нам ждать тебя здесь, в ее квартире. Мы звонили в корпункт, где ты работаешь, но там нам ответили, что ты в отпуске и тебя нет в городе. На всякий случай мы стали периодически позванивать к тебе домой, однако там никто не поднимал трубку. Мы уже начали подумывать, не приложил ли руку к твоему исчезновению Машеров.

— Почему сразу такие черные мысли?

— А что мы могли подумать? Ты не вышла на работу и при этом даже не соизволила позвонить и предупредить, чтобы тебя не ждали, что будешь отсутствовать несколько дней.

— Я не думала, что мой отъезд вызовет такой переполох.

— Кто-то недавно хвастался, что может просчитывать на два хода вперед.

Она вспыхнула.

— Неправда, я этим вовсе не кичилась. Ну а если я доставила тебе и Максиму много хлопот, то прошу прощения. Впредь этого не повторится. Тем более что очень скоро я уезжаю домой. Теперь уже навсегда. День-два — вам недолго осталось меня терпеть.

— Ты не хочешь больше продолжать расследование?

— Нет, не хочу. С каждым днем оно мне нравится все меньше и меньше.

— Хорошо, — неожиданно легко согласился он, — я не буду настаивать. Завтра можешь прийти за гонораром. Я приготовлю тебе деньги.

— Мне не нужны эти деньги, — сухо произнесла Наргиз.

Он в недоумении посмотрел на нее.

— Это твои деньги. Ты их заработала.

— Я не возьму их. Не смогу. На них человеческая кровь.

На некоторое время в комнате повисла тишина. Оба с нескрываемой неприязнью смотрели друг на друга.

— Ты щепетильна без меры, — кривая усмешка тронула его четко очерченные губы.

— Какая есть, — угрюмо отозвалась Наргиз.

— Мне трудно воспринимать тебя такой, какая ты есть.

Она вскинула голову:

— Я понимаю, что ты жалеешь о том, что пригласил меня вести это расследование, но то была твоя, а не моя ошибка. Тем не менее, я помогу тебе ее исправить. Скоро я уеду, и ты сможешь забыть о моем существовании и обо всех неприятностях, которые я тебе доставила.

— Я с радостью это сделаю.

Чингиз стоял посреди комнаты и не торопился уходить, словно чего-то ждал. Она выжидающе смотрела на него, говоря всем своим видом: «Я устала и хочу остаться одна». Он подошел к журнальному столику, собрал в одну кучу все газеты, потом поправил на диване сползшееся покрывало.

В наступившей тишине особенно громко прозвучал телефонный звонок. Наргиз даже вздрогнула от неожиданности, но не сдвинулась с места. Она не ждала звонка. «Это, наверное, Максим», — пробормотал Чингиз и взял трубку.

— Максим? Какие новости? — переспросил он. — Наргиз здесь. Нет, с ней все в порядке. Мы зря беспокоились. Она ездила в Питер. Зачем? Говорит, что соскучилась по Эрмитажу. Да, да, ты не ослышался. Подробности потом. Встретимся завтра. До свиданья.

Он вернул трубку на место, а потом, едва взглянув на нее, попрощался кивком головы. Наргиз не вышла его провожать и, только когда входная дверь захлопнулась, вышла в прихожую и повернула ключ в замке. Вернувшись в гостиную, она включила телевизор, но, когда через несколько минут поняла, что не слышит ничего из того, что говорят с голубого экрана, выдернула шнур из розетки.

Конечно, она должна была подумать о том, как Чингиз и Максим воспримут ее внезапное исчезновение. Ее сестра права: она осталась такой же импульсивной, какой была всегда. Поддалась первому побуждению — и укатила в Питер, даже не подумав поставить кого-нибудь в известность.

У нее остался неприятный осадок и от встречи с Чингизом в ресторане «Боярский», и от последнего разговора с Максимом, не говоря уже о том, как тяжело на нее подействовала смерть Нинель. Она хотела забыться, не думать о том, что произошло за последние дни и что ее ждет впереди. Может, этим и объясняется ее желание исчезнуть из Москвы, оказаться где-нибудь подальше от нее? Но что бы там ни было, сегодня она вела себя не лучшим образом, просто отвратительно. Она чувствовала себя виноватой и вместо того, чтобы извиниться, держала себя агрессивно. Чингизу было за что злиться на нее. Если она взялась за это расследование, то должна была довести его до конца, а не исчезать из города. Правда, она и мысли не допускала, что ее расследование приведет к чьей-то смерти. И потом — Чингиз первым нарушил их договор. Он не поверил в нее, усомнился в ее возможностях, в том, что она сможет найти второго осведомителя, и решил предпринять самостоятельные шаги.

Смягчающие обстоятельства, таким образом, у нее были, но на душе по-прежнему было муторно. Нет, ей лучше уехать. Это самое лучшее, что она может сделать в сложившейся ситуации и для Чингиза с Максимом, и для себя.

С этими же мыслями она проснулась на следующий день. Настроение было хуже некуда, хоть караул кричи. Она ходила из угла в угол маленькой комнаты, думая, думая. Ее мрачные мысли прервал телефонный звонок.

— Да? — выдохнула она в трубку.

— Здравствуй, Наргиз! Мы можем увидеться?

— Максим? Да, конечно. Где ты сейчас?

— Я возле станции метро «Чистые пруды». Тебя ждать?

— Да, я буду минут через сорок.

Наргиз немного опоздала. Максим терпеливо ждал ее возле телефонной будки прямо у выхода из метро. Заметив в толпе сходящих с эскалатора Наргиз, он пошел ей навстречу.

— Еще раз доброе утро. Мы давно не виделись. — Он мягко улыбнулся ей, взял под локоть и повел в сторону Чистых прудов. — Нам надо поговорить. Здесь неподалеку есть уютное кафе. Ты не против посидеть там?

— Конечно, нет.

Кафе действительно оказалось уютным. Много света, зелени, словно откуда-то сверху лилась тихая ненавязчивая музыка. Они заняли свободный столик у окна. Максим заказал две чашки крепкого кофе.

— Чингиз сказал, что ты была в Питере.

— Можно сказать, что я сбежала туда, — слабо улыбнулась она. — Питер лучше любого лекарства залечивает все раны.

— Мне знакомо это ощущение. — Он помолчал немного, а потом спросил: — Ты действительно собралась уезжать?

Наргиз кивнула.

— Поссорилась с Чингизом?

— Он сам сказал тебе об этом? — На этот раз Максим кивнул головой, а Наргиз угрюмо добавила: — Никогда не считала себя ни вздорной, ни склочной, ни скандальной, а в последнее время только и успеваю с кем-нибудь поругаться.

— Ты жалеешь о случившемся?

— Нет… Не знаю… Мне не нравится то, что я здесь делаю. Не нравится расследование, которое я провожу и которое приводит к трупам.

— К трупу, — поправил ее Максим.

— Впереди их может быть больше.

— Ты говоришь об этом так уверенно.

— Я и уверена в этом.

— И потому уезжаешь?

— И поэтому тоже.

— Я удивлен, что Чингиз тебя отпускает.

— Разве я не вольна поступить так, как того пожелаю?

— Конечно, вольна, но… — Максим замялся, не зная, продолжать или нет. Через некоторое время он с видимым усилием договорил: — Я еще не видел ни одной женщины, которая так заинтересовала бы Чингиза, как ты. У него серьезные намерения в отношении тебя.

Наргиз вспыхнула.

— Это он так разоткровенничался с тобой или ты сам догадался?

— Он говорил со мной о тебе, поделился своими планами на будущее…

–…в которых, как оказалось, я занимаю немало места.

Максим сделал вид, что не заметил ее сарказма.

— Да, он хочет жениться на тебе.

— Кажется, ему удалось и тебя убедить в этом.

Максим даже вздрогнул от удивления.

— Не хочешь же ты сказать, что он обманывает меня? Я не вижу для этого никаких оснований.

Наргиз догадывалась, почему Чингиз решил признаться другу в своих чувствах к ней. Он не мог не заметить, что они много времени стали проводить вместе. На его взгляд, слишком много. Как бы вдруг Максим не влюбился в нее! Чтобы пресечь саму возможность возникновения между ними каких-нибудь чувств, он и сказал Максиму о своих намерениях. Зная честность и благородство своего друга, он прекрасно понимал, что тот теперь ни за что не встанет на его пути. Максиму важнее счастье друга, чем собственное. И вот теперь он привел ее сюда, чтобы уговорить не ехать, остаться в Москве и помириться с Чингизом.

Наргиз не стала обо всем этом говорить Максиму, он все равно ей не поверит. Она лишь сказала:

— Чингиз из тех людей, которые ничего не станут делать просто так, без причины.

Не допив кофе, она поднялась.

— Я хочу уйти отсюда.

Он не стал настаивать на продолжении разговора, который не нравился ему так же, как и ей.

Когда «Мерседес» Максима остановился у здания банка, Наргиз не сдвинулась с места. Она поймала себя на мысли, что не хочет идти в банк. Может, на самом деле не идти туда, а просто попросить Максима вынести ее вещи? Она так и собиралась сделать, но вдруг подумала, что это даст друзьям повод заподозрить ее в трусости и малодушии. Ей этого не хотелось. Какая-то неприятная тяжесть сдавила грудь. Рядом сидел Максим и с напряженным вниманием следил за ней. Вздохнув глубоко, Наргиз выбралась из машины. Сделала шаг, другой, заметила на земле какой-то сверкающий предмет, нагнулась — и в это время за спиной раздался звон бьющегося стекла. Наргиз инстинктивно, еще не понимая, что случилось, растянулась на асфальте. Прижавшись всем телом к земле, она повернула голову в сторону Макса — как он? Тот стоял, недоуменно поглядывая то на нее, то на разбившееся вдребезги стекло «Мерседеса».

— Ложись! — крикнула она.

Раздался второй выстрел. Наргиз его не услышала — стреляли из винтовки с глушителем, она только увидела маленькую дырочку, образовавшуюся на дверце автомобиля. Максим, поняв, наконец, что происходит, рванулся к ней. Он накрыл ее своим телом, заслонив от возможных повторных выстрелов, но последовали ли новые выстрелы — было непонятно. Прохожие удивленно поглядывали на двух людей, растянувшихся на тротуаре. Те, кто понял, что стреляли, шарахались в сторону или бегом устремлялись прочь от опасности. Максиму удалось вынуть из внутреннего кармана пиджака мобильный телефон и позвонить.

Конец ознакомительного фрагмента.