Нить жемчуга. Книга первая. Стихия – Тьма.

Надежда Сергеевна Ник, 2021

Скромная и мечтательная Вероника рано потеряла отца. Она вынуждена взять на себя непосильный груз взрослых проблем. Но у девушки есть своя тайна, потаенный уголок, куда она возвращается снова и снова. А там, за невидимой глазу границей, Вероника вовсе не так одинока, как может показаться.В одночасье ее жизнь безвозвратно меняет череда пугающих и загадочных событий. Девушке больше ничего не остается, как бежать без оглядки, потому что в изменившемся до неузнаваемости мире, люди – всего лишь добыча для множества безжалостных монстров, проснувшихся в ночи.Только, вместо неминуемой гибели, судьба дает ей шанс на спасение, сталкивая Веронику с загадочным воином, не имеющим ни прошлого, ни даже собственного имени, называющего себя – Ферро. И надежду в лице фантастического создания по имени Сильваер – мудрого хранителя Врат, ведущих в параллельные миры. Но сможет ли девушка отыскать свой путь среди беспросветного мрака и хватит ли ей собственного света, чтобы не потеряться в темноте?

Глава 1.

I Граница. Крепость. Тень хозяина Стали

Он был всего лишь обрывком света и тени, скрывающимся в щелях между камнями древних стен. Днем он прятался от палящего зноя в глубине темных подземелий, а в сумерках бесшумно скользил среди руин. Не живой и не мертвый, он бесстрастно взирал на то, как день становится ночью, лето — зимой. Год за годом утекали в бесконечность.

Ничего не трогало его, он не помнил, кем был и был ли когда-то кем-то еще. Его не волновало, кем он стал и что с ним будет, когда руины затянет коврами из прошлогодних трав, а корни деревьев поглотят жалкие остатки его темницы. Что станет с ним, когда рассыплется пылью и песком последний камень?

Он был всего лишь обрывком света и тени, но позабывшим про свет. Без имени, без чувств, без воспоминаний, без эмоций. Прошлое не имело над ним власти. А будущее? Чего желать такому, как он? Бестелесному, бездумному, невидимому, немому, но все-таки живому?

Стены разрушались, проваливалась под собственной тяжестью башня, а он оставался, не уходил. Почему? Может, потому, что это место и было его домом? Он не помнил. Память стерлась, истлела. Время оказалось сильнее памяти.

Нет, он ни в чем не раскаивался и ни о чем не жалел. Настанет день, когда безвременье сотрет и его. Он исчезнет, растворится, сгорит под палящими лучами бесконечно равнодушного солнца. Трава росла, деревья бросали свои семена, лес подступал все ближе. Пели птицы, мимо пробегали дикие звери, ящерицы и насекомые сновали среди камней. Он дремал, он просто не помнил себя другим.

Но однажды, в единый момент, для него все изменилось. Привычный мир рухнул, а может быть, спала пелена, целую вечность застилавшая ему глаза. Все его спокойное, сонное, бесстрастное существование оборвалось в один миг, и причиной тому стало появление одного необычайного создания. Создания, которое невообразимым образом забрело так далеко и вторглось прямо в сердце его потаенного дома!

Тихий шорох легких шагов навсегда вырвал дремлющее сознание из бездны забытья. Его внимание привлекло движение и последовавшее за ним шуршание осыпающегося тонкими струйками песка. Этот звук, живой и необычный, а еще закипающее негодование хозяина, потревоженного в собственном доме, подвигли его подобраться ближе.

Нет, никто не может найти его тайное убежище и темницу, некого ждать, не на что надеяться. Так он решил сам и исчез, засыпая, навечно закрывая глаза…

Он медленно и беззвучно пробрался вверх по расщелине. На счастье или на беду, солнце почти скрылось за деревьями. Тени удлинялись, мрак между камней и в лесной чаще густел, становясь непроницаемо дымчато-синим. Лучшего времени для того, чтобы выйти на поверхность, и не представить.

Он осторожно выглянул из своего укрытия. На самом краю холма стояла молодая дева, почти ребенок. Тонкая и гибкая, как лоза фигура, легкие, летящие движения, загорелая кожа, вызолоченные солнцем пряди в жемчужно-русых волосах создавали ареол очарования молодости и беспечности. Человек! Так много прошло времени, он совсем забыл, когда был таким же, как она, человеком… Свободным и живым!

Незваная гостья легко и быстро пробежала по камням, когда-то образовывавшим внешнюю стену его укрытия, и резко замерла на самом краю. Ее движения разбудили очередную лавину из песка и мелких камешков, посыпавшихся с крутого обрыва. Налетевший ветер растрепал ее светлые волосы, одернул платье и унесся в золотистую даль, радостно поигрывая ветвями деревьев.

Незнакомка долго стояла у обрыва. Он не мог видеть ее лица и не сразу понял, что она любуется летним закатом. Солнце утопало в безграничном зеленом просторе. Необъятная даль волновалась, оживая от дыхания ветра, качая вершинами, словно море перекатывалось волнами. А он давно уже позабыл, какой потрясающий вид открывается с самой дальней из его башен.

Когда-то неприступная крепость на холме могла похвастаться не только своим расположением, толщиной стен, но также величественной красотой и очарованием местных пейзажей. Как жаль, что он не успел насладиться ими. Живые всегда куда-то спешат, он тоже торопился жить, а потом сгорел, чтобы жили другие…

Крепость исчезла, ветра времени не пощадили величественных стен. На их месте остались лишь поляна и зарастающие с каждым годом руины, сам холм да бескрайние леса. А теперь здесь, на границе, за невидимым глазу пределом встретились двое — те, чьи пути, казалось, не должны были пересечься никогда.

Тихое шуршание песка отвлекло его от созерцания замершей на краю маленькой фигурки и завораживающей панорамы вокруг нее. Как он мог быть так неосторожен! Пришлось немедленно скрыться за большим щербатым валуном.

Кажется, на этот раз его оплошности никто не заметил. А сердце, наверное, колотилось бы вовсю, если бы оно существовало. Но нет. Нет ничего: ни сердца, ни его самого больше не существует. Осталась только тень. Никем не замеченный, он украдкой выглянул из своего убежища, надеясь, что сон, если это зрелище было именно сном, не оборвется. Хотя приходившие все реже ночные мороки трудно было назвать приятными…

А сейчас все происходило наяву! Его хрупкое видение и не думало исчезать. Незнакомка осталась на том же самом месте и не была ни мороком, ни сном. Напротив, все слилось в одну ясную картину: потемневшее небо с прорезывающимися, неяркими звездами, алый горизонт, дремлющие вершины сосен… И тоненькая фигурка, оживившая весь пейзаж, вдохнувшая в него новую жизнь и новый смысл. Потрясающая сцена, все элементы которой вдруг стали единым целым: гармоничны, неразделимы и едины.

Шуршание камней, сыплющихся ручьем, среди вечерней тишины прозвучало громко и тревожно. Да что же с ним сегодня творится?! Молодая дева вздрогнула и растерянно обернулась. В ее глазах бился страх.

Безумец! Это он, засмотревшись, неловко столкнул осыпь. Дважды?! Такого просто не может быть! Он — ничто. Больше, чем ничто. Его нет и никогда уже не будет…

Юная незнакомка смотрела широко раскрытыми глазами, такими же зелеными, как лесное море за ее спиной. Она смотрит на него! Неужели она видит?! Обескураженный, он торопливо отступил и затаился в арке подвального окна. Мысли (откуда им было взяться?) бестолково роились и путались.

Конечно, это невозможно… Никто из живущих не способен увидеть полупрозрачную тень в глубокой и тёмной расщелине, среди сотен точно таких же теней… Но никто из живущих до сих пор не мог найти его укрытие. Тропы теряются в лесах, уводя в никуда.

Слишком близко к Границе. Здесь другой порядок, другое время, другая жизнь или… отсутствие жизни. Что замыслил этот нелепый Зверь — хранитель Врат? Конечно, Привратник, стоит отдать ему должное, всегда хорошо оберегал свои тайны. Да и он сам, вернее, тот, кем он был когда-то, вполне мог бы проникнуться уважением к этому необычному существу. Но они всегда были слишком разными для того, чтобы понять друг друга… Однако теперь Привратник запросто пустил в свои владения человека. Зачем?

Он поискал взглядом фигурку у обрыва — никого. Наверное, незнакомка испугалась. Она должна, просто обязана была уйти. Здесь живым не место! Почему же эта мысль вызывает в нем такое забытое чувство… напоминающее волнение, а еще уж совсем невозможное — странную смесь облегчения и… жгучего сожаления!

Нет, она осталась. Легкие шаги медленно, не слишком уверенно приближаются к его укрытию. Так близко. Так… тепло.

Все! С него хватит! Она уйдет отсюда так же, как и пришла! Кто бы ее ни пустил, да хоть сам хранитель Врат, ей здесь не место! Незнакомка обязана уйти, даже если он станет жалеть об этом все оставшееся ему время! Но… почему так тяжело распрощаться с той, кого он видит в первый и последний раз?

Он не уходил, потому что ждал… Он ждал ее. Только ее. Ждал целую вечность! Нет, невозможно. Это все бред, обман! Его жестоко обманули, поэтому он застрял здесь. Никто не придет. Кому он нужен?!

Бледное и растерянное личико, показавшееся почти детским, появилось в просвете окна. Удивление и испуг плескались в больших зеленых глазах. Вот, единственное чувство, что он способен вызвать у живых, — лишь безотчетный страх!

У него нет выбора, нужно решиться. Он обязан прогнать ее, дева должна быть достаточно напугана, чтобы уйти сейчас же и навсегда забыть дорогу к его темнице.

— Ты будешь жить. Долго… Только не возвращайся! — Конечно, юная девушка не могла его услышать. Она лишь ощутит прикосновение холода и пришедший вместе с ним ледяной ужас.

Сырое дыхание подземелья всколыхнуло золотистые волосы. Незнакомка не шелохнулась, не вскрикнула. Просто смотрела… прямо на него.

Её губы дрогнули, из широко распахнутых глаз скатились, поблескивая, несколько хрустальных слезинок. Может, дева и не хотела приходить на эту поляну, но кто знает, почему она попала именно сюда? Судьбу изменить можно, но не обмануть. И все же он постарается. Ради нее. Потому что его участь давно решена.

Почему же так тяжело отпустить? Он чувствовал в незваной гостье нечто неуловимое, непостижимое и потому неизбежно притягательное, но при этом противоположное тому, что питало его самого. Юная незнакомка была другой, ее движения и повадки, даже ее страх завораживали.

Замершая, неподвижная, она смотрела в темноту широко распахнутыми от страха глазами, стиснув побелевшими пальцами острый край каменного подоконника. Прошло еще несколько мучительных и незабываемых секунд. Опомнившись, дева вскочила на ноги и быстро побежала к лесу, ни разу не оглянувшись.

Он позволил ей уйти по скрытому лесному коридору. Незнакомка сможет выйти из леса где пожелает. Этого будет достаточно, чтобы найти дорогу домой. Достаточно, чтобы навсегда потерять путь обратно к его поляне.

***

Случайная гостья исчезла, растворилась в темноте легким ночным ветром, будто ее и не было никогда. Он остался. Но прежде чем уйти, она подарила ему загадку, тень эмоции. Почти неуловимой искрой в зеленой глубине ее глаз мелькнуло щемящее и забытое чувство. Оно должно было согреть, но жгло, должно было давать надежду, но вместо этого мучило.

С той самой встречи неведомо откуда появившиеся ощущения окончательно и бесповоротно вырвали его из пустоты забытья, в котором он пребывал. Никто больше не придет к его крепости, никто не вспомнит его. Эти мысли наполняли существование болью и страданием. Как он мог, оставаясь здесь, быть настолько безучастным ко всему, что раньше называл «жизнью»?

Не многим из живущих были доступны способности, которыми он обладал. Но что он мог, запертый навечно в своей невидимой темнице? Он не в силах сделать и шагу дальше этих проклятых стен.

Его невозмутимости хватило ненадолго. Мертвенный холод подземелий, мучительно давивший днем, к вечеру становился нестерпимым и, подхлестывая, на пару с глухой темнотой всякий раз гнал наверх. На то самое место у обрыва, где стояла она. Вечерние сумерки пьянили и печалили, а опускающаяся на смену им ночь звала и будоражила. Впадая в исступление от гнева и безысходности, он метался среди пыльных камней, еще хранящих дневное тепло, и бился о стены своей темницы.

Он был всего лишь обрывком света и тени, но стены вздрагивали под его ударами, а уцелевшие фрагменты кладки покрывались трещинами. Как он мог делать то, что раньше почитал для себя невозможным? Ответ был очевиден. К нему возвращались силы, невероятно тяжело, по капле. И невольно он начал связывать этот факт с появлением незнакомки.

Каменные осколки летели во все стороны и падали вниз с холма, вздымая тучи пыли. Жаль, его гнева хватало лишь на то, чтобы устраивать погром в собственной темнице, но не сломить незримые стены, неусыпно стерегущие пленника и днем, и ночью.

Кого, в сущности, он мог ненавидеть, кроме самого себя? Камни катились вниз с пологого склона, исчезая в густых зарослях. Его поглощало вездесущее ощущение пустоты и обреченности. Раньше оно не беспокоило, казалось привычным, а сейчас мучило нестерпимо, причиняя сильную, почти осязаемую боль.

Что же случилось с ним? Сознание молчало, опустевшая память не давала ответов. Он ждал, считая дни, не отдавая себе отчет о тщетности своих мечтаний. Он ждал, хоть и не хотел признавать… Эта маленькая незнакомка, мысли о ней и о невозможности побега стали его проклятьем, много более жестоким, чем все то, что он испытывал раньше.

Он чуть не погиб, когда решился забраться на самый верх единственной башни и неосторожно угодил прямо под палящие лучи. Невыносимо яркое светило впервые за целую вечность грозно взглянуло на свое отвергнутое творение. Оно обожгло каленым железом, снисходительно открыв обреченному упрямцу горькую правду и сбросив его в пучину коротких, но ярких воспоминаний.

Ослабевший, он упал вниз и затих, съежившись в холодной глубокой расщелине. И наконец забылся под аккомпанемент непрестанно кружащих в вихре ревущего пламени, бессвязных, но ярких образов, звуков, лиц, которые он не помнил. Но всего хуже стал тот гнетущий отпечаток, что они оставляли. Он остро чувствовал пропитавший видения страх, ненависть, боль, презрение, и причиной всему был он сам.

Вечный воин — это все, что он помнил. Но было ли в его прошлой жизни место счастью? Любил ли его хоть кто-нибудь, любил ли он сам? Что он искал в душной пустой темноте? Нет, эта крепость никогда не была его домом, но он пришел сюда и остался. Он пытался вспомнить еще хоть что-то, но видел лишь бушующее пламя и черный дым, его окружали искаженные ужасом лица, а потом приходила пустота… Но несмотря на это, он предпочел бы вспомнить все.

II. Свет хозяина Стали

Утренний лес, безмятежно купающийся в лучах восходящего солнца, дышал свежестью. В тенистых зарослях алмазной россыпью сверкали капли росы. Луга и овраги окутывал бледный серебристый туман.

Вероника, осторожно ступая, медленно шла по только ей одной заметной, заросшей травой и молодым ивняком тропе. В эту часть леса давно не наведывались местные жители, на то были более чем веские причины.

Под ногой раздался сухой щелчок, и девушка замерла. На милом, все еще по-детски наивном личике застыло напряженное выражение. Мгновение, она опустила вниз испуганный взгляд и… выдохнула с видимым облегчением.

Ничего страшного, всего лишь упавшая ветка. Вероника рассеянно и виновато улыбнулась сама себе и, отбросив назад рассыпавшиеся по плечам непослушные русые пряди, побрела дальше.

Она словно плыла в лиловом море. Высокие стебли иван-чая скрывали невысокую хрупкую девушку чуть ли не с головой. Она то и дело останавливалась, подставляя лицо солнечным лучам, золотистыми нитями пробивающимся сквозь прохладный зеленый сумрак.

Несмотря на ранний час, кузнечики уже стрекотали вовсю, а скупое нежаркое солнце средней полосы этим утром припекало, словно на юге. Хотя откуда это знать Веронике? Её домочадцы, еле сводившие концы с концами, не могли и мечтать о поездке на море.

Семь лет назад жизнь ее небогатой, но дружной семьи громом среди ясного неба перечеркнул трагический случай — погиб отец. Вероника, как самая старшая, усердно помогала матери. Еще будучи школьницей, она устроилась на работу, которая, вопреки ожиданиям, приносила не такой уж большой заработок, зато выпивала ее последние силы без остатка.

Тихая и прилежная девушка не любила рассказывать о своих проблемах, никто и помыслить не мог, насколько неподъемная ноша в одночасье рухнула на ее хрупкие плечи. Последнее время учеба давалась ей непросто, а работа и вовсе валилась из рук. Но она молча будет тянуть свою лямку, пока не свалится… А что прикажете ей делать? Отказаться от образования нельзя, бросить работу и повесить все заботы о двух своих сестрах на мать? Невозможно!

С таким настроением только на стенку лезть. Вот и она сбежала куда глаза глядят. А глядели они этим чудным солнечным утром вниз по улице, туда, где тропинка терялась в густой зелени.

Девушка неспешно шла по буйно заросшей высокими травами поляне. Ей все время приходилось быть настороже — смотреть под ноги, когда хотелось просто любоваться окружающим ее, таким невероятно слепящим миром. Поднять глаза к самому небу, где в вышине парили коршуны, сновали острокрылые ласточки и большие черные вороны оглашали окрестности гортанными криками.

Не верилось, что по этому умиротворенному краю некогда прокатилась не одна война, огнем и железом выжигая глубокие, неизгладимые раны на теле земли.

Людской век короток, а память оказалась еще короче. Не сменилось и трех поколений, как ужас стерся, становясь далекой и забытой историей. Но земля долго затягивает свои шрамы. Выросли новые леса. Их зеленые кроны как могли заслонили шеренги окопов и воронки от взрывов воздушных бомб, такие глубокие, что в них до начала лета не таял снег. Под коврами из травы и прошлогодних листьев заснули остатки уничтоженных хуторов. Кем были люди, которые жили здесь? Своими или чужими? Успели ли они спастись или остались похороненные под развалинами своих же домов?

Теперь все неважно… Победителей не судят, проигравшие не вернутся. О прежней жизни ныне брошенной земли могли напомнить лишь заросшие поляны да камни. Развороченные взрывами бетонные укрепления — неведомые серые чудища с торчащими в разные стороны, словно зубы, железными прутами, служили немым укором и напоминанием для живых.

Но опасность все еще лежала на поверхности, прямо под ногами — множество неразорвавшихся снарядов — ими был усеян весь лес. Оставаясь такими же смертельно опасными спустя многие годы, они мастерски скрылись под травой и опавшими листьями. Им предстояло лежать и ждать своего часа, чтобы после стольких лет свершить в конечном итоге свое смертельное предназначение.

Отец — бывалый лесник и опытный охотник, бходя просеку по свежему снегу, свернул со своего обычного маршрута, и таившаяся десятилетиями железная смерть дождалась своего часа. Местные говорили, будто взрыв был такой силы, что поломал несколько вековых лиственниц на опушке старого леса, а грохот от него разнесся на десятки километров.

Мгновенно постаревшая от горя мать строго-настрого запретила Веронике и двум ее младшим сестрам выходить за границы поселка. Вскоре после того как страшная новость распространилась по округе, сезонный поток грибников и охотников постепенно иссяк. Лес одичал. Но годы шли, притупляя страх, а упрямое сосущее чувство все возрастало.

Вероника впервые отправилась в лес, чтобы спустя столько лет увидеть все своими глазами и положить цветы на могилу отца. Не ту, к которой они ходили. На маленьком поселковом кладбище стоял памятник — черная плита с фотографией, справленная на последние деньги и при участии неравнодушных знакомых и соседей. В поселке ее небогатую, но дружную семью любили. Только отца там не было, зато он был здесь — у поломанных лиственниц на опушке старого леса.

Вероника свернула с еле заметной тропы и остановилась. Раньше она старалась не думать о таких вещах, но с годами вопросов становилось все больше, а ответов и вовсе не находилось. Почему отец, знающий каждое дерево в этом лесу, вдруг отправился неизвестно куда, по бурелому, без тропы? Он просто не мог не знать об опасности!

Девушка направлялась к двум поломанным лиственницам в надежде увидеть и, возможно, понять, что подвигло его поступить так неосмотрительно. Но вместо того чтобы получить свои ответы, она нашла нечто совершенно иное.

***

Ступая бесшумно, Вероника пробиралась по пробуждающемуся лесу. Девушка отодвинула от лица жесткие еловые ветки, покрытые серебристыми нитями мокрой паутины. Внезапно прямо из-под ее ног, громко хлопая крыльями, взлетела лесная птица и вскоре скрылась за деревьями. Но вдалеке еще долго слышались ее возмущенные тревожные крики. Вероника остановилась и аккуратно раздвинула траву перед собой — за упругими зелеными стеблями прямо на земле она увидела маленькое гнездо, устланное мягким пухом и былинками, в котором сидела пара пухлых розовых птенцов. Заметив движение, они запищали, раскрывая большие вечно голодные рты. Девушка улыбнулась, возвращая высокие травы на место. Она знала — птенцам ничего не угрожает. Их крылатые родители не улетели далеко, и стоит ей лишь уйти, как они вернутся назад.

Вероника не боялась ни дремучего леса, ни диких зверей, живущих в нем. Стоило людям исчезнуть — звери с птицами осмелели. Такого множества лосей, кабанов и косуль, не считая мелких животных и птиц, казалось, не было больше нигде. Но девушка и не думала отказываться от своих прогулок, ведь она была уверена — звери боятся ее намного больше, чем она их.

Знала бы мать, где по утрам любит гулять ее дочь, она бы не нашла себе места от беспокойства и потеряла последнее здоровье. Но, к счастью, она и не подозревала, что вдумчивая и благоразумная девушка ослушается строгого запрета и будет рисковать своей жизнью и шатким, но все-таки благополучием семьи.

Вероника исчезала с рассветом, когда все домочадцы еще крепко спали, безмятежно досматривая свои сны, и возвращалась до их пробуждения. Она очень любила и жалела маму и сестер, но и от своих тайных прогулок отказаться никак не могла. Это было единственной ее отдушиной, не считая родных, и оставалось тем, что давало силы мириться с непростой судьбой, жить и радоваться жизни. К тому же человек так устроен: пока живет — он считает себя бессмертным, особенно когда ему всего шестнадцать лет.

Услышав тихое шуршание, девушка замерла, завороженно глядя сквозь кружевную листву. В паре десятков шагов прямо на тропинке, уходящей в неглубокую лощину, паслось стадо лосей. Десяток безрогих коров с телятами и огромный лось с удивительно широкими и раскидистыми рогами.

Лесные гиганты меланхолично завтракали молодыми побегами ивы, не обращая никакого внимания на застывшую неподалеку девушку. Вдоволь налюбовавшись этим идиллическим зрелищем и поняв, что стадо не собирается уходить с ее пути, Вероника решила не вспугивать животных, а обойти их. Никем не замеченная, она бесшумно посторонилась и углубилась в чащу.

Дочь охотника, она с детства гуляла здесь, видела незаметные глазу ориентиры, знала каждую тропинку… Спустя час, проведенный в тщетных блужданиях и поисках, впервые в жизни Вероника с досадой призналась себе в том, что окончательно заблудилась. Она тяжело продиралась через густые заросли. Зеленые стены, недавно казавшиеся ей такими уютными и манящими, в мгновение ока стали темными и неприветливыми.

Девушка раздумывала о том, как будет объясняться с мамой, когда ее не дождутся к завтраку, а может, и к обеду. Совсем не напуганная, а скорее раздосадованная тем фактом, что ей придется выдать свой секрет, Вероника брела по совершенно незнакомому лесу. Нет, она наверняка сможет придумать что-нибудь, но не станет рассказывать, где пропадала. Если вообще сможет вернуться назад…

Вероника шла напрямик, пока ее ноги не начали вязнуть во влажной земле. Девушка оказалась у незнакомого ручья с топкими берегами. Измученная и расстроенная, она пошлепала по мутной воде, не снимая сандалий, чувствуя, как ноги все глубже застревают в илистом дне, а между пальцами просачивается отвратительная жидкая грязь. Только этого ей не хватало! Такое неприятное место она бы точно запомнила!

Девушка шла дальше, усталая, промокшая и испачканная, то и дело поскальзываясь на высоких кочках и проваливаясь в неглубокие мутные лужи. Глинистая почва поросла мхом, темно-зелеными пучками низких папоротников и седым хвощом. И вот наконец впереди ей померещилась тропинка. Узкая и незаметная, она, извиваясь, исчезала в густой тени.

На чистой каменистой тропе не было видно ни единого следа, ни животного, ни человечьего, кроме одного. Вероника присела и, слегка прищурив глаза, принялась разглядывать свою находку. Почти незаметный, непонятно как сохранившийся на тонкой почве след от раздвоенных копытец зарос голубоватым мхом. Жаль, она не знает, чей он. Отец безошибочно различал следы всех животных в своем лесу. В лесу… который его погубил. А скоро лес заберёт ее…

Девушка нахмурилась и поднялась на ноги. Какие глупости! Это всего лишь случайность. Нужно продолжать путь. Через некоторое время она выйдет на шоссе или на просеку и поймет, куда ее занесло. Наверняка она сделала крюк. Скоро все образуется, худшее уже позади.

Уставшая Вероника не заметила, как заросший лесной коридор, раздавшись в стороны, вывел ее на большую поляну. Туда, где, казалось, не должно быть ничего, кроме дремучей лесной чащобы. Отодвинув в сторону ветви кустарника, она миновала сухой, но довольно глубокий ров, отделяющий поляну от ближайших деревьев.

Прикрывая ладонью глаза от слепящего света, девушка с интересом огляделась. Прямо перед ней, на самом краю высокого холма, громоздились неведомые руины, величественные и древние. Вероника восхищенно оглядывала практически полностью разрушенные внешние стены из светлого камня, просторный мощеный двор с расколовшейся чашей фонтана, упавшими колоннами и с чудом сохранившимися стенами самой дальней из угловых башен.

Девушка прошла по истертым плитам двора, любуясь древними барельефами у подножия колонн и фонтана, осторожно обогнула черные провалы колодцев и огромные пустоты, открывавшие широкие галереи нижних этажей. Нигде не было и следа человеческого присутствия. Странные руины стояли нетронутые. Казалось, над ними потрудились лишь время, ветер и дожди.

Солнце уже висело над самым горизонтом. Веронике казалось, что она проплутала не больше двух часов, а в действительности прошел целый день! Её наверняка уже ищут, и дома все с ног сбились! Нужно срочно возвращаться! Но как это сделать, если девушка совершенно не понимает, где находится? Она пыталась ориентироваться по солнцу, и единственное, что смогла обнаружить, — грязный, заболоченный ручей вместо оживленного шоссе и неведомые руины там, где, по ее расчетам, должен был находиться поселок. Совсем скоро наступят сумерки, нет ничего опаснее и глупее, чем блуждать по ночному лесу. Ей придется остаться здесь как минимум до утра. На открытом месте ее быстрее найдут.

Летний вечер парил. Вероника примостилась в тени у подножия башни. Девушка отдыхала, рассматривая из-под полуприкрытых век неведомую даль. Как же она устала… Неужели она действительно шла весь день и теперь придется заночевать здесь, среди этих руин, совершенно одной? Кажется, ничего лучше не придумать…

Немного передохнув, Вероника решила оглядеться и, взбежав вверх по разрушенной галерее, замерла у самого края стены. С холма открывался чудесный вид на бескрайние леса, где высокие стволы деревьев, поляны и извилистые ручьи купались в легкой вечерней дымке, пении птиц и стрекотании кузнечиков. Она долго вглядывалась в бескрайний горизонт, но не видела ничего, кроме мерно покачивающихся зеленых вершин за которые садилось солнце.

Какой простор! Неужели это тот самый лес, из любого уголка которого можно было услышать звуки шоссе? Куда подевались телевизионная вышка на горизонте и старая водонапорная башня из соседнего поселка? Здесь так высоко, что можно было бы увидеть дымящие трубы и зарево над городом. Нужно всего лишь немного подождать. В сумерках на небе с южной стороны загорится желтая полоса, и она наконец поймет, куда нужно идти!

Но стоило отвернуться от странных развалин, как по спине пробежал холодок. Вероника резко обернулась, почувствовав на себе чей-то тяжелый и пронзительный взгляд. Он наверняка принадлежал какому-нибудь животному. Хищнику. Но девушка вздрогнула и мгновенно отступила за стену, потому что вдруг осознала — так, до неприятного разумно, может смотреть только человек!

Вероника несколько раз глубоко вздохнула, стараясь унять волнение, и прислушалась — тишина. Никого, ни единого шороха… Когда она осторожно выглянула из своего укрытия, вокруг не было ни души.

Яркое солнце освещало древние стены. Теплый ветерок, доносивший терпкий и сладкий запах травы и цветов, гулял по пустому двору. Жар разогретых солнцем камней поднимался к безоблачному небу. Лесные птицы, бесстрашно снующие среди развалин в поисках насекомых, тоже не казались встревоженными. Все вокруг хранило впечатление глубокой безмятежности и спокойствия. Но слух чуть успокоившейся девушки вновь уловил тихое шуршание. Может быль, среди руин спрятана лисья нора?

Немного ободренная своей мыслью, она на цыпочках прокралась мимо расколотого фонтана и медленно обошла полуразрушенную башню, высокие стены которой возвышались, словно столб на пепелище.

Шорох повторился, с ближайшей стены ручейком из песка и мелких камешков осыпалась старая кладка. Но там никого не оказалось, зато внимание Вероники привлекла узкая арка подвального окна, чернеющая у самой земли. Она подкралась ближе и осторожно заглянула внутрь.

В сырой пустоте невозможно было различить ни стен, ни пола и никакого движения. Предпоследние солнечные лучи выхватывали из темноты лишь лениво кружащиеся белесые пылинки.

Но девушка вдруг замерла, словно пригвожденная к месту. Сидя на корточках у черного проема, она почувствовала, как ледяной ужас поднялся от каменных плит, взбираясь вверх по позвоночнику, и защекотал у самых корней волос. По телу прокатилась крупная дрожь. Жаркий летний вечер уступил холодной полутьме, будто грозовая туча внезапно заслонила солнце. Или это у нее в глазах потемнело? На небе нет ни облачка. С ней случился солнечный удар? Нужно немедленно подняться и уйти в тень, но тело совершенно отказывалось повиноваться…

Гул, зародившийся где-то в глубине земли, с каждой секундой приближался. Казалось, он восстает из тех самых бесконечных подземелий, в которые никогда не заглядывал солнечный свет. Плиты под ногами затряслись и пошли трещинами. Веронике почудилось, что вот-вот камни под ней провалятся и она упадет туда… в бездонную темноту.

Девушка словно ослепла и оглохла, ее прошиб холодный пот, руки и ноги не желали слушаться, а все тело будто окаменело. Она только и могла, что дышать, обреченно взирая в леденящую кровь пустоту. Вероника наконец осознала всю безвыходность своего положения. Даже если она каким-то чудом поднимется на ноги и попробует сбежать, ее обязательно настигнут, потому что из ледяной бездонной тьмы на поверхность поднималось нечто всесильное и смертельно опасное.

В лицо дохнуло холодным и влажным воздухом подземелья. Может, это дыхание того, что поднялось из глубины? Девушка каждой клеточкой своего тела ощущала: оно уже здесь, перед ней. Хоть Вероника и не видела ничего, кроме черноты подвального окна, она не сомневалась — то, что поднялось снизу, прекрасно видит ее…

Секунды растянулись в часы. Золотистые солнечные искры, отраженные в воде фонтана, затанцевали по плитам двора и разрушенным стенам. Но девушка не замечала ничего вокруг. Только в опустевшем сознании, на месте всех ее чувств, изгнанных непреодолимым страхом, неведомо откуда появилась единственная, казалось бы, неуместная мысль: как должна быть невыносима жизнь там, в вечном мраке. День за днем смотреть через крохотное окно на огромный, такой красивый и удивительный мир!

Жалость подчас бывает притворна и глупа, но Вероника не лгала, ведь она была уверена, что пропала. Девушка не знала, произнесла ли она свои мысли вслух, но вдруг поняла, что свободна. Она вскочила на ноги и, не оглядываясь, побежала в сторону леса.

III. Новая жизнь

Он пожалел о своем решении сразу, стоило незнакомке скрыться из вида. Он действительно очень напугал ее. А все, за что брался, он делал хорошо. Слишком хорошо. И теперь впервые сожалел об этом. Он не мог заснуть, у него не получалось забыться. Глупо, но, кажется, он все равно надеялся и ждал ее возвращения, хоть понимал, что это невозможно. Он очнулся, но перед глазами все еще плясали алые искры. Попасть на солнце — дело нехитрое, а уйти из-под смертоносных лучей получилось чудом… Хотя, если ты бесплотная тень, навечно заключенная в древнем подполье, в чудо верить не приходится…

Прошел год. Незаметно пролетело лето, сыростью и дождями пришла осень, девушка не вернулась. Пришла зима с глубокими снегами и метелями, леса вокруг его поляны стали непроходимыми. Он спустился вниз, в обширные и глубокие подвалы своей крепости, даже ему казавшиеся бездонными.

За зимой дружно занялась теплая весна. Дева не приходила, но он все равно поднялся на поверхность и с какой-то странной смесью горечи и усталого любопытства оглядел неприветливые руины. Даже приглушенный свет блеклой половинки луны не мог скрыть отвратительной каменоломни, в которую превратилась его темница. Он не должен был ждать, но глубокая звездная бездна по-прежнему звала и манила. Даже через просвет его окна она казалась бесконечно прекрасной.

О, если бы у него были крылья! Тихая ночь по своему обыкновению оказалась глуха к мольбам пленника, хоть это было только его время. Ну, ничего, пусть он не может сбежать или улететь, он будет делать то, на что даже его сил хватит.

За одну ночь он расчистил весь двор. Он привел в порядок все, до чего смог добраться: сдвигал упавшие стволы деревьев, а из камней складывал замысловатые узоры на земле и высокие пирамиды. Да, без сомнения, он ждал и не хотел покоя! Покой нужен только покойникам. А он живой! Живой!

***

Незнакомка появилась с уходящей весной и, будто фея из сказки, принесла с собой лето. Она сама стала этим летом! Дева была любопытна и смела, словно молодая лань. И направлялась она именно сюда — на его поляну, сей факт не мог оказаться случайностью! Его долгожданная гостья хотела найти это место, затерянное во времени и скрытое от чужих глаз. И оно нашлось. Очевидно, она не помнила, как именно попала к крепости, и теперь улыбалась, обрадованная своему неожиданному открытию.

С небольшой плетеной корзиной, в венке из полевых цветов, в окружении резной тени листьев, она робко замерла у разрушенной арки ворот. Незнакомка походила на лесную нимфу: легкое, почти бестелесное создание. Он не верил в их существование, но если бы феи действительно жили поблизости, они бы выглядели именно так.

Не дождавшись приглашения, дева пробежала через двор и, торопливо поставив свою корзинку перед одним из подвальных окон, отошла и села на краю стены. В сторону пугающего ее темного провала она больше не смотрела.

Незнакомка долго сидела без движения, как будто залюбовавшись пейзажем, а потом начала тихо напевать себе под нос. Он осторожно подобрался поближе и, не потревожив ни единого камня, устроился в тени рядом со своей долгожданной гостьей, наслаждаясь звонкими переливами ее голоса. Для него в целом мире не было звуков прекраснее, но слова песни, как и язык, на котором она говорила, он не понимал. Слова пришли намного позже.

Уходя, она оставила свой венок из полевых цветов и нетронутую корзину. В тот же вечер он забрал их себе. Эта девушка и вправду многое чувствовала, но совершенно ничего не понимала, иначе бы она никогда не вернулась обратно.

***

Так тяжело жить от встречи до встречи. Хотя жить для него нынешнего — это сильно сказано. Но когда милой девы не было рядом, он и вовсе не жил. А сегодня он был несказанно счастлив — его лесная фея, которая даже не подозревала о его существовании, вновь пришла к нему.

Как же он хотел, чтобы она осталась! Но что живой делать среди мертвых развалин? Почему иногда ему кажется: задержись она на пару минут дольше — и… Чего он этим добьется?! Глупости! Незнакомка, которую он считал самой долгожданной своей гостьей, никогда не увидит и не услышит его, их миры вовек не пересекутся. К счастью! Иначе он имеет неосторожность напугать ее до полусмерти или, что еще ужаснее, ненароком оборвать ее хрупкую, конечную жизнь.

Жаркий застоявшийся воздух предвещал скорое ненастье. Первые резкие порывы холодного и влажного ветра принесли с собой бодрящий запах озона и отдаленные громовые раскаты.

Девушка сидела среди чудом сохранившихся колонн нижней анфилады и наблюдала за тем, как из-за горизонта с обманчивой неспешностью надвигаются черные грозовые облака. Сейчас его лесная нимфа уйдет, укроется в своем мире, где для него нет и не может найтись места.

Увидятся ли они снова? Каждая встреча могла стать для них последней. Ее мир вряд ли перестал быть менее опасным и жестоким. А он не может защитить ее…

Фосфоресцирующие вспышки молний прорезали черные облака. Дева сидела неподвижно и что-то быстро рисовала в альбоме, лежащем на ее коленях. Казалось, она и не собирается уходить. Все-таки в его нынешнем положении есть свои преимущества: лучше вида, который открывался с этого холма, нет и быть не может.

А тем временем его прекрасная гостья как ни в чем не бывало отложила свою работу и разлеглась на траве, подставляя лицо под жаркие лучи солнца, которое словно безумное палило с ярко-синего небосклона. Знойный воздух подернулся и задрожал, жаркими струями поднимаясь к самому небу.

Безмолвному равнодушному светилу нет дела ни до кого. Оно светит и будет светить всегда. Но эта девушка, его гостья, все равно любит свое солнце, каждая травинка любит его, несмотря ни на что. Этот яркий свет… он может согреть, подарить жизнь, а может уничтожить, спалить дотла.

Его лесная фея слегка улыбнулась. Не ему — своим собственным мыслям — и принялась напевать себе под нос. Она повторила одну и ту же мелодию несколько раз и замолчала. А может, ее потревожил разбушевавшийся в вышине ледяной ветер? Яростные порывы, пробежавшие по вершинам деревьев, принесли с собой влажное дыхание дождевых облаков.

Дева прикрыла глаза, ее тонкая рука легко скользнула по мягкой траве и замерла на границе света и тени. Широкая темная полоса — силуэт, отбрасываемый одной из колонн, тянулся прямо к беспечному ангелу, волею судьбы снизошедшему до его убогого пристанища…

Какие только глупости не лезут на ум. Судьбы не существует, по крайней мере для него, и ангелам нечего делать на земле. Кому, как не ему, знать об этом… Или он окончательно сошел с ума? Так нестерпимо захотелось подойти… А что дальше? Невозможно вырваться из тени, она не отпускает тех, кто ступил на холодную тропу.

Но как же ему везет сегодня: там, где есть свет, просто не может не найтись тени. Никем не замеченный, он беззвучно потянулся к маленькой полураскрытой ладони и, не помня себя, поцеловал тонкие чуть дрогнувшие пальчики. Прекрасное светлое создание, ее кожа так сладко пахнет солнцем. Наверное, так должно пахнуть счастье, его счастье — уж наверняка!

Почувствовала ли что-то его гостья или ее растревожил очередной порыв холодного ветра, достигнувший наконец земли, но девушка повернула голову и тихо засмеялась, весело щуря глаза. Неужели заметила? Нет. Все дело в разгулявшемся ненастье.

О, если бы он мог снова говорить с хранителем Врат, он бы, наверное, отдал последнее, что у него осталось, и пообещал бы все что угодно для того, чтобы вернуть свою прежнюю жизнь! Нет, он согласится на год, день, час! Только безмолвному пленнику нечего предложить взамен. Привратник никому не дарит свою благосклонность. А ему, отвергнутому всеми, нечего и пытаться… Разве что незнакомка пойдет с ним сама, по собственной воле… Но жизнь в темноте хуже смерти! Кем он будет, если предаст свое счастье? Единственное, нежданное, конечное… Нет, это слишком даже для такого, как он!

Дева удивленно распахнула большие зеленые глаза и с сомнением пошевелила похолодевшими пальцами. Он, в свою очередь, отпрянул к своей стене, терзаемый нестерпимо жгучим пламенем, внезапно пробудившимся где-то в глубине его жалкого существа.

Дурак, какой непроходимый дурак! Он не в состоянии сдержаться. Он ничего не может ей предложить, а вот погубить — запросто!

Первые крупные дождевые капли упали на пыльную землю. Белые струйки пара поднимались от раскаленных на солнце плит двора и светло-желтых камней. Дева встрепенулась и вскочила на ноги, словно застигнутая ненастьем лань. Но вместо того, чтобы уйти, она спряталась в заложенной камнем арке. Какой удивительный и жестокий подарок сегодня преподносит ему судьба!

Ненастье уже разыгралось вовсю. Низкие и черные тучи без единого просвета мгновенно заполонили все небо. Жаркий светлый день в мгновение ока обратился предвечерними сумерками. Косой дождь хлестал нескончаемым потоком.

Он бесшумно пересек двор и, не таясь, приблизился к укрытию, в котором пряталась девушка. Как бы ему ни хотелось подойти, на этот раз он останется снаружи. Хватит на сегодня глупостей!

Его прекрасная гостья сидела на груде разбитых камней, прислонившись спиной к выщербленной стене, обхватив руками колени, и смотрела на серый дождь.

Она же совсем замерзла! Так странно, он уже давно не чувствовал ни тепла, ни холода и все равно вспомнил, когда увидел, как она дрожит… Конечно, она ведь так легко одета. На ней то же легкое платье, что и в день их первой встречи, два года назад. Раньше он не считал, сейчас каждый день без нее был подобен вечности.

Нет, эта девушка не должна ни в чем нуждаться! Золото ему ни к чему, оно нужно живым! Будь его воля, он бы одарил её, пусть все, чем он обладал, не стоило и одной мимолетной встречи, ни единого ее взгляда. Но что он может? Подвалы так опасны и глубоки… А он сам не способен взять ни монеты! Какая несправедливость. Он словно заживо закопан в золотом гробу и не в состоянии ни помочь, ни защитить, ни согреть…

Тучи, пролив всю свою влагу, понемногу отходили. Бесконечный ливень ослабел, превратившись в легко моросящий дождь, а потом и вовсе иссяк. Девушка, дрожа всем телом, выбралась из своего укрытия и поспешила к кромке леса.

Он проводил тоненькую фигурку встревоженным взглядом, до которого его гостье наверняка не было никакого дела. Больше всего на свете он бы хотел уйти с нею. Но как? Если бы она взяла хоть что-нибудь из его темницы. Но пыльные камни ей без надобности. Лесная фея, мимолетная мечта, она приходила, когда ей вздумается, одаряя его своим светом, и ничего не брала взамен.

Когда-нибудь он найдет способ выбраться отсюда, и ни толстые стены темницы, ни даже хранитель Врат его не остановят!