Леди замка Уотервик

Надежда Игоревна Соколова (2024)

Я жила спокойной размеренной жизнью, но внезапно оказалась в чужом мире, в чужом теле. Теперь я — черная вдова, та, на ком лежит проклятие. Моим именем пугают всех мужчин, от мала до велика. И я не против жить в одиночестве в шикарном замке, занимаясь делами поместья. Но как быть, если на пороге появляется очередной претендент на мою руку?

Глава 6

Выспаться не удалось — ночью начались роды у Анастейши, жены моего брата Уильяма. Воды отошли практически сразу же после ужина. Не успела она дойти до выделенной им с Уильямом спальни. Вообще, Анастейша должна была рожать через полторы недели, и у себя дома, в замке наших с Уильямом родителей. Но, видимо, сказались и переезд, и нервозность, и общая обстановка в замке. И роды начались раньше срока. К моему огромному сожалению.

Ко мне прибежала за приказом старшая горничная.

— Повивальная бабка в ближайшей деревне есть? — спросила я. — Отправьте конюха с каретой за ней. Да побыстрей.

Поклон. И старшая горничная умчалась выполнять мой приказ.

Повивальная бабка прибыла довольно быстро — практически к началу схваток. Высокая мощная старуха, она первым делом спросила, как доставать ребенка.

К тому моменту Анастейша уже орала в голос.

— Так, чтобы он выжил, — ответила я. — Потом сообщите управляющему сумму, я заплачу за ваш труд.

Именно такой ответ от меня и ждали. Старуха степенно поклонилась, достала из привезенной с собой сумки какой-то магический амулет овальной формы и твердым шагом отправилась заниматься роженицей. Ну и ребенком заодно.

Не успела она переступить порог спальни Анастейши, как крики мгновенно стихли. Как потом мне объяснил управляющий, бабка накинула на себя и роженицу что-то вроде магического полога тишины, чтобы господ не отвлекали роды.

Перепуганные родственники, до этого толпившиеся в коридоре, постепенно разошлись по своим комнатам. Все, кроме Уильяма. Он стоял бледный, с бегавшими по сторонам глазами, и явно не знал, куда себя деть.

Я выругалась про себя, тяжело вздохнула и подошла к теперь уже своему брату.

— Пойдем, — кивнула на ближайшую гостиную, — посидим. Чаю попьем.

Он как-то нервно хмыкнул, расчесал пятерней волосы и пошел вместе со мной.

Перешагнули порог, уселись в кресла. Эта гостиная была обставлена так же шикарно, как и предыдущая. Мой (да, теперь уже мой) бывший муж любил комфорт. И в глубокой провинции подобная обстановка комнат считалась едва ли не вызывающей. Впрочем, мужу, похоже, было плевать, кто и что о нем думал. Он жил здесь так, как привык в столице. Недолго, правда. Но это уже совсем другой вопрос.

Я вызвала служанку, приказала принести чай и не только.

Она убежала выполнять приказ, а я повернулась к Уильяму и успокаивающе произнесла.

— Не волнуйся. Говорят, эта повивальная бабка опытная, не одного младенца на свет вытащила и жизнь его матери спасла.

Уильям снова хмыкнул, потом помолчал несколько секунд и с намеком проговорил.

— Содержать его мне все равно не на что.

— А, — понятливо кивнула я. — То есть как развлекаться, так не вопрос. А как ответственность нести, так содержать не на что? Ясно, что ж…

— То есть денег не дашь, — правильно понял меня Уильям.

— А должна? — удивилась я. Дождалась пока прибежавшие служанки споро расставят на столе чайник с заваркой, чайник с кипятком, графин с янтарной жидкостью, тарелки с сырной и колбасной нарезками, чашки и бокалы, положат столовые приборы, проследила, чтобы прислуга покинула комнату, и только потом ответила. — Тебя же не интересуют мои дела, да, Уил? Крестьяне, оставшиеся без жилья после недавнего урагана, тебя тоже не интересуют. Только деньги. Не твои, заметь. И пока что даже не мои.

— Мы — твоя семья.

Боги, как же избито прозвучала эта фраза. В каждом мире — одно и то же. Как в горе поддержать, так барахтайся ты, родственница, сама. А как деньги попросить, так сразу родственные узы вспоминаются.

Я улыбнулась, нежно так, ласково. И Уильям нахмурился, не зная, откуда такая реакция, и чего от меня можно ожидать.

Как хозяйка замка, я разлила янтарную жидкость по бокалам, дождалась, пока выпьет Уильям, пригубила сама и спросила:

— А как часто вы мне помогали, Уил? Вы — моя семья. Когда вы об этом вспоминали? Когда вам нужны были мои деньги? А помощь? Сочувствие? Об этом вы, семья, забывали?

Уильям молча налил себе вторую рюмку, выпил снова и только потом мрачно произнес:

— Никто из нас не виноват, что проклятие выбрало тебя.

Проклятье выбрало, значит. Хорошая отговорка, Уил. И у тебя почти получилось. Если бы не дневник Алисии, я бы тебе даже поверила. Но увы, не в этот раз.

— Не виноват, — согласилась я. — В проклятии вообще никто не виноват. Оно само выбирает жертву. Такое может с каждым случиться. А вот когда я осталась без наследства после гибели Лортия, моего первого мужа, в этом кто был виноват? У меня в ящичке комода лежало две золотых монеты, пять серебряных и десяток медных. Все остальное, включая немногочисленные семейные драгоценности, забрали вы, Уил. Та самая семья оставила меня нищей. И матушка потом горько плакалась в гостях у Анрис лорнт Парийской, своей заклятой подруги, что мне с зятем не повезло, умер практически сразу же и денег не оставил.

— Ложь… — начал было Уильям, посмотрел на мою ласковую улыбку и поинтересовался. — Кто тебе это сказал?

— Сама слышала, своими собственными ушами. Задержалась на несколько секунд перед дверьми после обеда — платье оправляла. И услышала. Каждое слово. Очень поучительно, знаешь ли. Помогает расставаться с девичьими грезами.

Уильям промолчал. Молча налил себе еще одну рюмку. Молча выпил. Я тоже молчала. Мне нечего было сказать. Денег им давать я не собиралась. Содержать их — тоже.

Уильям, видимо, осознавал, что бесплатная кормушка захлопнулась, и деньги на детей придется искать самому, потому что одну за другой опрокидывал в себя рюмки, даже не пытаясь закусывать. И довольно скоро уснул прямо в кресле.

Я же дождалась, пока из его спальни выйдет усталая повитуха, узнала, что с ребенком и матерью все в порядке, и только потом отправилась в свою спальню.

Рожала моя родственница не так уж и долго, всего четыре часа, по местным меркам, считай, мгновенно.

Я легла в постель за полночь и практически сразу же заснула. Спала без снов, проснулась утром, от шума за дверью. Кто-то ругался.

Зевая, я выбралась из постели и пошлепала по ковру к двери.

Открыла ее, выглянула в коридор.

Матушка о чем-то препиралась со старшей горничной.

— Алисия! — увидев меня, патетично воскликнула она, — твои слуги совершенно невоспитанные!

— И вам доброе утро, матушка, — я зевнула, прикрыв рот. — Что случилось?

— Она не дает мне собрать мои вещи!

Я посмотрела на старшую горничную, перевела взгляд на родственницу и сообщила:

— Ничего из вещей замка с вами не уедет, матушка.

Как и ожидалось, лицо теперь уже моей матушки покрылось красными пятнами. Вряд ли стыд. Скорее, досада.