Симфония Поднебесья

М. Грубер

Лукас Тиль попадает в чуждый для мальчика мир. Благо что его вовремя нашел статный, богатый, умелый, гоблин. С того момента в налаженной жизни зеленого зазнайки начинаются самые трудные будни бытия. А желание вредного гоблина бросить мальчика в грязной подворотне возле притона гораздо сильнее, чем вернуть его домой к маме.Смогут ли они подружиться, пробираясь сквозь опасности менталитета народностей Поднебесья, познать внутреннюю силу и победить существо, чья форма есть чистый форменный страх?

Глава 3 (Помоечные приключения)

Фарфор обшарил карманы пиджака в шкафу, скорее всего эта вещь принадлежит Тахау. Мятая, грязноватая ткань и дырявые карманы, но именно в одном из них он нашел зеленую бумажку номиналом в сто штепселей.

Штэпсель Обдир-Банка

— Подержи, — сунул Фарфор купюру Лукасу.

Далее он вынул горсть патронов к револьверу, а после потянул наружу уже пустой карман, из которого посыпались крошки от печенья.

— Не густо, мусто, мегусто! Значит так, внутри города дичайшее налогообложение на услуги, как и перевозки. К тому же, полисгобы нас окружили — попадос конкретный. Значит, наш единственный путь — канализация. Через нее мы попадем сначала к алхимической лавке настоек, а потом в выгребную яму Бомберлина, через которую выйдем в квадропорт.

Дэкс зарешает дать халяву или подставу

Магию гоблины, мягко говоря, ненавидят, а вот одна из школ магии, Мирлето, почему-то неплохо прижилась в их мирке, как и по всему Поднебесью. Уметь заключать магическую силу в воду — это очень дорогая и сложная магия, притом практически не имеющая побочных эффектов. В том числе благодаря гоблинским факториям самые разнообразные товары попадают на полки магазинов, торговых и ремесленных лавок.

Буфер гоблинских факторий также обслуживают и перевозки грузов, пассажиров как под землей, так и снаружи. Практически уже мало кто скачет на лошадях, кабанах, требутыльных драконах [1], если только внутри своих земель из-за бедности. Но те, у кого есть деньги в том или ином виде, пользуются квадракотперами, дерижомпелями, цепигнилами [2] и другими технологическими продуктами. Все Поднебесье по достоинству оценило и пользуется чудом инженерной мысли гоблинов.

Требутыльный дракон в водах Трольского моря

— А что будет в лавке алхеминеской?

— Алхимической, дурак ты розовый! — выругался Фарфор, а потом его осенило.

— Простите, — склонил голову мальчишка.

— Ты вообще откуда наш язык знаешь?

— Слушал, — ответил Лукас не поднимая головы.

— Кого?

— Ахау и Тахау.

— Сколько ты уже здесь по времени?

— Не знаю, я ночью вскарабкался на их корабль.

— На «Зефир»?

— Да, а он потом взлетел и унес меня сюда. Я сидел в одной из — не знаю даже, как назвать — лодке что ли, где были бочки, и слушал, как они говорят на непонятном языке, больше похожем на своеобразный пискляч. А потом стало очень холодно, я думал, что скоро умру. Потом стало очень тепло. Когда я открыл глаза, мое небо пропало: осталась только темнота. А потом стало очень жарко и появились огни в туннеле, красивые карточки с рисунками на потолке туннеля. А Ахау и Тахау уже начали разговаривать на более понятном языке. А потом мы остановились у больших железных ворот, там они дали бумажки красному гоблину, и мы полетели дальше, жара уже ушла, а я все лучше понимал их разговоры, но самое лучшее, что мои ноги, застрявшие…

— Да заткнись ты уже, хватит этого словесного мусора! — снова вспылил Фарфор.

Лукас поник, опять же опустил голову, тихонько вытирая слезы пыльным мешком, в который был одет.

— Значит, наша смелая задача как будущих путешественников-авантюристов — добраться до лавки, там купим зелье. Оно поможет тебе временно принять обличие гоблина, а потом купим билет, чтобы отправиться в дом «Бомбису».

— Вперед к котам и лесам! — обрадовался мальчик.

— И купим кляп в рот, — с опаской произнес Фарфор.

Лукас спрыгнул с кровати и подбежал к шкафу. Там он отыскал рюкзак, потом пояс, к которому были прикреплены несколько подсумков. Пока Лукас примерял все найденное, Фарфор недовольно брюзжал что-то вроде «за что ему такая жизнь» и как ему «надоел этот человек, какой он противный и слабый». Но Лукас Тиль был добрым мальчиком (даже слишком) и старался не обращать внимания на непристойное поведение гоблина, у него была цель — собраться и поскорее вернуться домой, чтобы рассказать маме о его приключениях.

— Надо заготовить припасы, — сказал Лукас, охапкой загребая кристаллические конфеты и складывая их в подсумки на ремне. Немного покопавшись в мусоре, он нашел старую рогатку, которой тоже нашлось место на ремне. Рогатка чем-то была похожа на мини-арбалет и выполнена в металлической оправе с деревянной рукояткой, с пружинами, проволокой, спусковым крючком. Лукас взял пару конфет и положил их на затвор рогатки, с правой стороны которой он заметил отверстие, в него был вставлен ключ. Пару раз повернув его, он услышал, как механизм устройства взвелся, а спусковой крючок натянулся. Он прицелился в стену и нажал на крючок. Пружины хлестко, без отдачи, распрямились, арбалет выстрелил и пробил насквозь деревянные стенки водонапорной башни.

Фарфор, испугавшись, похлопал себя по груди в надежде снова найти любимый револьвер системы «Больт», который он благополучно оставил дома, на журнальном столике.

— Запихни меня в Мирлето, у младшего должны быть пушки.

Гоблин подошел к кровати Тахау, он легко её определил: младший сын был крупным по современным меркам, поэтому и кровать у него была соответственно большая и продавленная тяжестью.

— Так-так, что тут у нас! — радовался Фарфор, осматривая кровать сына.

Крюки над кроватью были пусты, обычно тут Тахау хранит свое снайперское ружье.

— Насколько я помню, Тахау окончил факультет воровства в ИВЭТ. Соответственно, каждый уважаемый себя вор — параграф 76, страница 5 — держит под кроватью набор пушек против внезапного попадоса, устроенного такими же джентльменами, как и он.

Гоблин хорошенько пнул кровать по краю, да так, что она со свистом перевернулась. Его ожидания оправдались: к днищу на изоленту были закреплены восемь револьверов разных производителей.

— Дэкс улыбается мне, — запричитал Фарфор.

Внимательно осмотрев ассортимент, он взял один из револьверов. Гоблин подбросил его в воздух и, поймав на лету, стал вращать на своем пальце. Сначала в одну сторону, потом в другую. После он крепко ухватил пистолет за рукоять и поднес его к своему большому гоблинсокму уху, взвел курок и нажал пальцем на спусковой крючок, тем самым оценивая его характеристики. После он опять повертел пистолет вперед-назад на одном пальце и несколько раз взводил курок и нажимал на спусковой крючок.

— Такс, ручка и спусковой крючок удобные.

Он тут же разобрал пистолет и положил детали в сторону, потом он взял другой револьвер, тот сразу заскрипел в руках Фарфора, оружие было покрыто ржавчиной и пылью.

— Безответственность, как так можно относиться к своему инструменту?!

После он схватил другой револьвер и поднес к уху. Гоблин медленно, коготком крутил барабан, прислушиваясь к щелчкам механизма.

— Отлично! Берем барабан.

Настала очередь следующего, наиблестейшего и наичистейшего. Он поднес его дуло к носу и вдохнул воздух, после чего скривился, будто объелся кислых леденцов.

— Замечательно! — произнес гоблин, снимая ствол с револьвера, посматривая сквозь него на лампочку.

Так он перебрал несколько штук, под четкий взгляд подпали лучшие образцы, и он, так же благополучно их разобрав, отложил нужные ему запчасти в сторону. Вот оно, близко. Гоблинская находчивость и умение распорядиться тем, что есть, помогли ему собрать все детали воедино, и перед Фарфором предстал совершенно новый образец. Он опять повертел его в руках, повзводил курок и понажимал на спусковой крючок.

— Идеально, то что надо! — Фарфор достал из кармана патроны и снарядил полный барабан. Сама ситуация заставила разработать новый револьвер, на который вполне можно оформить патент. Заказать чертежи на каждую деталь со своими авторскими изменениями (так будет проще в суде доказать, что модель новая) и организовать сборку где-нибудь на задворках Тарсельвалифисинских лесов-болот, допустим, в фактории Крякенсиндиливинаскен или Крапаудифакенстинагенс. Конечно же, Фарфор записал для себя эту мысль в блокнот. После он решил проверить еще раз механизм выкидного ножа. До блеска начищенное Фарфором лезвие исправно выстреливалось. Он посмотрел на него, любуясь своим прекрасным образом, более того, он восхищался собой. В его лице наблюдалась надменность, величие, превосходство над ситуацией и пренебрежительная ненависть по отношению к мальчику, когда он перевел на него взгляд.

— Эй, как там тебя, Пукас вроде, ты готов? — радостно произнес Фарфор, взводя курок револьвера. Его не мог не радовать момент спускания в опасную канализацию с новёхоньким револьвером. Его будоражил дух авантюризма, что снова идет с ним по жизни, и в данной ситуации Фарфор оказался наедине со своим умом и опытом. Последнего в настоящее время у него хватало с лихвой.

— Да, мистер гоблин, но меня зовут Лукас, сейчас провода уложу в портфель, завяжу веревку, и я готов, — так же радостно произнес мальчик, взводя свою механическую рогатку.

— Да не важно, как тебя зовут, важно то, зачем тебе эти провода, это не макароны, ты их не съешь, — ответил Фарфор, осматривая Лукаса.

Перед гоблином стоял мальчик, укутанный в пыльную мешковину, сквозь прорези которой торчали худенькие руки и тонкая шея с вытянутой головой. На голове красовались густые взъерошенные волосы. Тяжелый рюкзак с барахлом, как и подсумки, набитые леденцами, давили на Лукаса. Но мальчик выглядел так, что казалось, будто тяжелая ноша ему как раз по плечу.

— Слушай внимательно, Уксус.

— Лукас! — произнес мальчик чуть возмущенно.

— Да не важно, мы с тобой спускаемся в канализацию. Это самое опасное место города. Там в темноте его бесчисленных коридоров нас будут поджидать грамлины.

— Кто это? — шепотом спросил Лукас.

— Это самые злобные твари во всем Поднебесье, за исключением бесов.

— Мы будем с ними сражаться? — мальчик повернул пару раз ключик на рогатке.

— Нет, нам нужно просто держаться вместе и в свете огня. Помоешные грамлины, в отличие от других сородичей, не видят света с рождения. Канализация — их дом, и глаза их совсем не видят при свете и плохо в темноте. Но вот их слуху, вибрациям, обонянию можно позавидовать.

— Я понял.

— Держись всегда за меня и исполняй все, что я тебе говорю.

— А ты знаешь, куда идти?

— Конечно, канализация лучшее место для контрабанды — параграф 108, страница 25. Отчеканил Фарфор, вспоминая свои лихие молодые годы, когда в кармане валялся черствый хлеб, на спине был плащ-платка, на груди ржавый пистолет, а в груди стремительное желание приключений.

Герои миновали огромный подземный порт, прилично обставленную лабораторию и доверху набитые склады водонапорной башни сыновей Фарфора. Батю сильно возмутило то, что он увидел. У его «прощелыг» жизнь была налажена, а они и не думали возвращать ему долг. Спустившись в самый низ, герои еще больше обалдели от увиденного. Множественные сборочные автоматы, конвейерные ленты, автоматические манипуляторы, даже мини-поезд курсировал. Реально оторопев от увиденного, отец семейства открыл рот и, конечно же, пожалел, что раньше не решил нагрянуть в логово сыновей. Минуя сложный технологический завод, они обнаружили огромную дверь-шестеренку, надежно преграждающую им путь.

Фарфор подошел к пульту управления и нажал на красную грибовидную кнопку. В помещении заиграла сирена, застрекотало электричество, мигающие лампы предупреждали об опасности. Шестеренка, вздымая пыль, выдвинулась вперед и покатилась по ригелю в сторону, открывая темноту канализации величественного города Бомберлин.

Гоблин подобрал у двери-шестеренки масляную лампу и зажег её, попутно рассмотрев в углу и канистру для дозаправки. Дав легкий подзатыльник Лукасу, Фарфор как бы придал ему ускорение, и они вошли в канализацию. Лампа осветила темные кирпичные коридоры канализации, ранее открытая дверь-шестеренка в два раза быстрее вернулась в исходную точку, оставляя человека и гоблина наедине с таящимися в темноте опасностями.

Запах помещений оказался подобающе зловонным.

— Здесь воняет, — возмущался Лукас.

— Тише ты, отродье человеческое, нас услышат, говори на полтона тише.

— Запах — кошмар, меня тошнит.

— Это ты считаешь кошмарным запахом? Ты еще у Вонючей горы не был.

Лукас присел, его замутило:

— Сейчас стошнит.

— О Дэкс, если ты не перестанешь ныть, то я тебя на эту гору отнесу, будешь там куковать с вонью заодно.

Собравшись с мыслями и переборов рвотный рефлекс, мальчик достал из портфеля тряпку, похожую на рваную рубашку и повязал её себе на лицо, так хоть немного получше будет. Гоблин, увидав это, вырвал у мальчика портфель и тоже взял себе тряпку, попутно закидывая внутрь канистру с маслом для лампы.

— Ну и барахла ты себе туда набрал, — сказал Фарфор, бросая портфель в лужу грязи, также завязывая ткань на затылке.

Мальчик забрал обратно портфель, стряхнул, как мог, грязь и повесил его на спину. Груз значительно начал давить на ребенка, но тот спустя пару секунд привык к нему и смог двигаться дальше.

— Вот, нам сюда, — показал Фарфор лампой в одно из трех разветвлений.

Человек и гоблин ступали по мокрому, вязкому полу, лампа прекрасно освещала кирпичные стены, деревянные балки, шпаклевку, ящики и мусор. Они аккуратно обходили препятствия, разбросанные на каждом шагу, в виде бочек, колес и металлолома.

— Осторожно, Луис, нас пока не видят, и, даст Дэкс, не услышат.

— Кто такой Луис? — громко произнес мальчик.

Гоблин тут же подпрыгнул от испуга.

— Тсссс! Ты что, смерти моей хочешь?

— Тогда называй меня Лукас, мама не просто так дала мне такое имя, — настойчиво вглядывался мальчик в темноту на еле различимые глаза гоблина. Фарфор минуту смотрел на него, как бы проверяя на вшивость, но после сдался и махнул головой.

— Кто такой Дэкс? — шепнул Лукас.

— Позже расскажу, а может и покажу, ступай аккуратнее, а то хряпнешься — шуму будет вокруг.

Гоблин продолжал аккуратно обходить разбросанные кирпичи и мусор на полу. Параллельно подливал немного масла в старые лампы, закрепленные на стене. Темные коридоры тускло освещались, указывая путь, откуда герои пришли.

— Кто это выкопал такие подземелья под городом? — интересовался мальчик.

— Придания гласят, что в Поднебесье существовали адепты мглы.

Лукас хотел спросить уже, кто они такие, но Фарфор успел ответить до него:

— Это культ, собирающий адептов по всему миру.

— Для чего же им строить такие катакомбы?

— Да это байка, полудурошный, они культ, который тайно скрывался под городами гоблинов, чтобы проводить там свои ритуалы. А мы потом перестроили эти коридоры под канализацию.

— И что они культировали?

— Магию мглы.

— Магию?! — удивился Лукас.

— Именно, эту проклятую дрянь, которую практикуют эти выродки, чтоб их забрали в Мирлето или изгнали из владений Анимы [3]!

— Это же магия! Можно делать хорошие дела, развлекаться, наколдовать себе штрудель или, например, летать.

— Летать мы можем и без магии, коптеров я придумал множество.

— А почему мглы, это вообще что такое?

— Че ты пристал ко мне с этой магией, ну явно не у гоблина тебе о ней интересоваться, отстань.

Фарфор обходил балки, также помогал Лукасу. Гоблину настолько была неприятна магия, что он готов был занять мальчишку чем угодно, лишь бы не вспоминать о ней.

— В Поднебесье есть море, называется Калшор [4], холодное место, одно из самых холодных. Там по воле случая поселились огры — разбойники и пираты. Так вот, внутри этого моря обитает древнее существо, таких как он называют скотты. Допустим, кто-то желает остановить время или обернуть его вспять, он может найти это существо и попросить его об этом.

Огр безнадежно пытается поднять гополон атрапиларов

— И время остановится? — переспросил мальчик.

— Его могущество поистине огромно, все, что касается времени, подвластно ему. Но никто этого не делал, хотя в книге «Басни Поднебесья» есть какой-то персонаж, уболтавший Хротэмпуса [5].

— А как это существо выглядит?

— Огромный фиолетовый осьминог с одним глазом. В своих щупальцах он держит артефакт — песочные часы, они…

Огр пират, держит стяг с изображением Хротэмпуса

Фарфор не успел закончить, поскольку Лукас споткнулся и хряпнулся лицом в грязь. Гоблин провел рукой по лицу, а после схватил за шкварник непоседу и поднял на ноги. В конце темного коридора Фарфор разглядел свет: это был стеклянный люк, сквозь который пробивались лучи мегалампочки.

_________________________________________________________________

[1] Требутыльный дракон — единственный представитель расы, обитающий сугубо в соленых водах Трольского моря. Является животным, так как в отличие от более старших сородичей, исчезнувших много лет назад, не умеет разговаривать и мыслить подобно им. Не дышит огнем, но может обварить соленым кипятком. Требутыльные драконы приручены народом Тайрили (по-гоблински — Троли).

[2] Цепигнил — разновидность летательного аппарата Гоблинариума, конкурент квадракоптеров и дерижомпелей.

[3] Анима — согласно книге «Басни Поднебесья», Матерь богов (Скоттов), создатель Внутреннего мира.

[4] Калшор — одно из холоднейших морей, омывающих полуостров Дол-Гджол.

[5] Хротэмпус — один из двенадцати скоттов, созданных Анимой. Хротэмпус повелевает временем Внутреннего мира.

***

— Только один такой есть в Бомберлине, и он находится в районе местной забегаловки «Мак-Гоблинс». Значит, мы на правильном пути.

Герои подбежали к люку и встали под его белый свет. Тут Фарфор задумался, ведь прямо перед ним оказалось около шести узких проходов.

— Говорил себе тридцать лет назад: «Сделай карту!» — бурчал сам на себя гоблин.

Фарфор забрал у мальчика рюкзак, после бросил его на грязный пол канализации, а сам уселся в раздумьях, что-то бормоча себе под нос. Чутье и слух гоблина вносили ясность — рядом грамлины. Скорее всего, они что-то учуяли и пытаются взять след. Лукас легко смог бы пережить, что его рюкзак изваляли в грязи, так же, как и его мешок, исполняющий роль одежды, но вот что он не мог долго терпеть, так это томное ожидание. Был ли он ребенком с дефицитом внимания или повышенной активностью? Нет. Он с легкостью мог уткнуться часов на двенадцать в интересную книгу, слушать уроки, кропотливо мастерить из спичек домики. Одним словом, сейчас его донимала скука, и, пока гоблин сидел в раздумьях, Лукас тихими шажочками поднялся по винтовой лестнице ближе к свету. Ноги его дрожали, но верно донесли до цели.

Приподняв стеклянный люк, он увидел новые улочки подземного города. В этот раз там не было привычных зеленых человечков в цилиндрах, кепках, костюмах. По улице бегали как сумасшедшие гоблины в забавной униформе, прямо как дома.

Одетые в красные комбинезоны, с красующимися на груди вышитыми знаками огнетушителя. Также на каждом был головной убор, сильно схожий с шлемом полисгоблинов, только с привинченной красной лампочкой на макушке. Она крутилась и мигала, издавая звуки, предупреждающие об опасности. Вой от нее разлетался на всю улицу. Взгляд мальчика привлек блеск, как ему казалось, лучей света, но он понял, что ошибался, когда повернулся и увидел, как горело одно из здешних жилых зданий.

Вокруг происшествия собралась толпа гоблинов-зевак: каждый пил странный шипучий напиток из железной маленькой баночки, которая может поместиться в руку, и закусывал все это круглыми хлебцами с дыркой посередине. Хлебцы Лукасу казались такими мягкими, воздушными, и, конечно же, он захотел попробовать доселе не виданное лакомство, особенно те хлебцы, что украшены шоколадной глазурью.

Другие зеваки, жадно наблюдая за происходящим, не менее жадно поглощали странные белые бесформенные хлебцы, напоминающие облачка. Продавец странного лакомства за пять минут успел выкатить свою тележку из-за угла и с треском взрывающихся малюсеньких петард начал сгребать совком содержимое и насыпать гоблинам в бумажные пакеты те самые белые облачка.

Из горящего здания выбегали гоблины с чемоданами в руках, одеждой, картинами. Один даже тащил сейф на горбу, а его друг оказывал посильную поддержку — вытирал грузчику пот со лба, махал тряпкой.

Гоблины, у которых был значок огнетушителя, тоже вбегали в задние двери и выбегали из здания, но уже в руках они тащили, видимо, первых среди жаднючих жильцов, нутро которых требовало вынести все ценное, невзирая на ширину нарастающего пожара. Были и другие служащие, но уже в синей униформе с красным крестом на груди. Как раз они-то и принимали «жадных» гоблинов и тащили к чудаковатым автомобилям, оборудованным кроватями, инструментами и препаратами.

Пострадавшим сразу оказывалась первая медичавая помощь в виде десятка ударов кулаком по груди, били их как следует, иначе препараты, выделяемые на помощь, могли разорить и без того бедных граждан столицы. Когда же жадный пострадавший приходил в себя, то медгоблин выписывал ему чек с оплатой за услуги битья-лечения, а после выдавал затрещину и выгонял с налёжанного места.

Тяжелобольным медгобин засаживал огромный шприц в разные места (все зависело от настроения служивого), после немедленно нажимал кнопку. Механизм с шестеренками, крутясь, толкал помпу, и коктейль препаратов попадал внутрь больного, оказывая благодатное воздействие на него. Буквально за секунду недавно лежавший без сознания пациент, резко подскочил и побежал очень быстро в неизвестном направлении.

Напарник медгоблина не имеет право растеряться, он заранее выписывает чек и прикрепляет к присоске. Далее готовит ружье и, хорошенько нацелившись прямо в пятую точку, производит выстрел. Удиравший под препаратом в неизвестном направлении гоблин все же получит документ об оказании услуги и задолженности. Один выстрел, ноль трупов, один чек — дело сделано.

Не мешая медичавой службе, пожарные бегали туда-сюда, кто-то, в угоду непрофессионализма схватившись за голову, а кто-то, раскладывая шланги вдоль улицы. Герои горящего огня готовились тушить пламя. Капитан отряда вышел перед строем, осмотрел всех трудяг и только собирался отдать приказ на штурм огненной крепости, как тут же приехала еще одна пожарная машина с огромным баком воды. Из нее вышли пара пожгоблинов [1], раскладывая странные механизмы. Двое других полезли наверх, к баку, там они соорудили помпу с ручками и принялись накачивать давление в баке. Еще пара пожгоблинов достали шланги и крепко схватились за сопло. Как только капитан второй пожарной машины вылез и отдал команду, два гоблина с соплом открыли кран и, еле удерживая шланг, огромным давлением струи воды разметали пожгоблинов другой команды по всей улице.

— Стойте, дурачье! — заорал капитан первой пожарной команды.

— У нас свои инструкции! — закричали гоблины на баке другой пожарной машины, продолжая бесцельно поливать первую команду и улицу водой.

Через секунду Лукас увидел, как облитые пожгоблины достали пистолеты и принялись палить в тех двух на верху бочки. Бедолаги еле успели все бросить и спрятаться за машиной.

— Вот так и надо парни, но харэ, завязывай палить, давай тушить дом! — приказал капитан первой команды.

Когда стрельба стихла, сырые пожгоблины притащили к машине шланги и прикрутили к соплу. Как только пожарная команда была готова приступить к работе и спасти бедное здание, среди них появился маленький, желтого цвета кожи гоблин, в чистом, вылизанном костюме, с портфелем и длинным цилиндром на голове. Рядом с загадочной персоной вела наблюдение пара телохранителей, а именно зеленый гоблин и очень уж большой зеленый гоблин, по крайней мере, Лукас посчитал, что он не похож на гоблина.

Огр и гоблин на охране чинушавого

— Немедленно остановитесь! — закричал он писклявым голосом, вальяжно и не спеша направляясь к капитану перовой команды. Пожарные сразу покидали шланги и уставились в его сторону.

Физиономия незнакомца вызывала противные эмоции! Кожа была покрыта бугорками, похожими на прыщи, из-под цилиндра выглядывали фиолетовые волосы. В руках находилась трость, которой тот вальяжно передвигал при перемещении на улице. На карман давила золотая цепочка, излучающая всем знак того, что хозяин владеет золотыми часами, а значит, диалог с ним надо строить уважительно.

— Что вы за команда? — клацая зубами, произнес желтый, опираясь на трость.

Капитан вышел вперед, протирая от копоти звезду на вышитом огнетушителе и ответил:

— Тринадцать.

— А это здание в ведомстве группы номер шестнадцать, — ответил важный гоблин, направляясь к горящему зданию. Капитан хотел последовать за ним, но телохранители преградили ему путь.

— Эта группа не собиралась тушить пожар, они облили нас водой! — орал капитан в ответ.

Но желтый и не думал отвечать, вместо этого он нагнулся и своей тростью принялся шевелить горячие угольки. Выкатив несколько маленьких алых камушков из общей кучи в сторону, он все же соизволил обратиться к старшему пожгоблину:

— Подойдите сюда.

Охрана разошлась в стороны, капитан смог сделать, что сказано.

— Они облили вас водой, потому что это не ваше здание, а что вы в ответ? Устроили стрельбу, где же они сейчас? — спросил чинушевный [2] служака у капитана.

— Не знаю, свалили куда-то.

— Конечно, вы же их напугали.

— По делу, они нас облили, мы здание хотели спасти, оно и сейчас горит, если вы не видите.

Желтый развернулся, нащупал в цилиндре топочную дверцу, открыл и в приказном тоне обратился к капитану:

— Я выбрал топливо, заправьте подогрев.

У капитана округлились глаза, заходили желваки на челюсти.

— Я жду или мне лучше оформить вас как нарушителей?

Капитан вынужденно натянул огнеупорные перчатки, схватил угли и положил внутрь цилиндра к другим, уже остывающим. Он смотрел на желтого гоблина преисполненный гневом и раздражением.

— Вы еще здесь? Вам штепсели платят явно не за то, чтоб вы на меня глазели тут целый день!

— Здание сейчас сгорит, может сделаем исключение из правил? — просил старший, вытирая пот со лба рукавом подкопченного комбинезона.

— Разумеется, мы можем сделать таковое, только счет выставляйте жильцам, а не моему ведомству.

Пока эти двое переговаривались, все отведенное время их слушал престарелый гоблин.

— Уважаемый гоблинс, я прошу вашего внимания.

— И что? — надменно ответил чинушавый.

— Мои четверо спиногрызиков и жена останутся без дома, без средств к существованию. А для меня этот дом — дело моей жизни, я делкан, понимаете? — обратился старик к ведомственному работнику.

— И что? — ответил тот без капли смятения.

— Я справно плачу налоги, сдаю хатки недорого, все смогут это подтвердить. Жильцы — мои постояльцы, мы честные граждане Гоблинариума, и они смогут за меня поручиться, что всегда отдаю долги всем, кто мне помогал.

— Ну раз ты делкан, тогда у тебя водятся штэпсели, тогда заплати им, они тебе и потушат, — желтый показал пальцем на рядом стоящего капитана.

— Все мои средства внутри, и они скорей всего уже сгорели! — жалобно отвечал старик, приложив руки к груди.

— Тогда у меня к тебе деловое предложение.

— Пожалуйста, озвучьте же его быстрее, — старик сжал ладони в кулаки.

— Всему свое время, чем дольше горит здание, тем лучше моя переговорная позиция.

— Я прошу вас, я все возмещу, когда потушим здание.

— Продай мне его, — выдал желтый гоблин, подзывая к себе охрану.

Старик посмотрел на горящее здание и ответил:

— Сэр, зачем вам догорающее здание? Я честный гоблин и не могу вам предложить заведомо убыточную сделку. Плюс вам встанет дорогая аренда земли, она в собственности у моей семьи со времен основания Бомберлина.

— Ты меня не слышишь, продай землю с камнями, на которых здание твое.

— Вы забираете все блага, что у меня есть. Зачем так?

— Оно мне нужно, а ты в твоем бедственном положении сможешь заработать штэпсели.

— Я могу продать эти камни и жить ничуть не хуже, раз разговор пошел так.

— А вот это зря! Видишь ли, эта часть города — мое ведомство, а это значит, что с моей воли будет проводиться расследование, закрытие места возможного преступления, а штэпсели-то быстро сгорают без работы с постоянными тратами.

— Эй, Лампас, иди сюда, — подзывал тихонько Фарфор снизу. — Вот он, правильный туннель!

— Дядя Гоблин, а как вы поняли? Оттуда дует свежий ветер, или крайний коридор слишком узкий, а вон в том слишком жарко и душно?

— Нет, человек, оттуда пахнет смрадом, а значит, это серый квартал, а это значит, что мы на правильном пути.

Спустя несколько коридоров, балок, преграждающих путь, Фарфор и Лукас вышли к еще одному люку. Вход на лестницу был закрыт дверью из прутов, а на дужках висел огромный навесной замок.

— Так, парень, в сторонку, быстро. Работает профессионал! — гоблин грубо отодвинул мальчика рукой.

Фарфор отстегнул ремень и вытащил его из брюк. Когда он выставил его, словно змею, на обзор, то Лукас углядел во внутренней части ремня несколько пилок, спиц, крючков и других непонятных ему вещей. Далее он вручил ремень Лукасу, а сам снял запонки со своей рубашки, после чего вытащил пилку, спрятанную в ремне, и прикрепил эти запонки с двух сторон. Тем самым гоблин смастерил ручки для мини-пилы, которой приложился к прутьям. Спустя пару подходов пилка сломалась.

— Раздери меня Мирлето, антипилочная сталь! — ругался Фарфор, возвращая свои золотые запонки обратно на рубашку.

Далее в ход пошли несколько спиц и крючков. Механизм трещал и гремел, не думая сдаваться, но через пять минут мучений замок упал в лужу под дверью.

— Волшебно! — восхищенно произнес мальчик.

— Тьфу на тебя, балбес человечий! — плюнул рядом с Лукасом гоблин. — Не произноси при мне таких слов.

— Я постараюсь, дядя гоблин.

— И не называй меня «дядя»! Какой я тебе дядя? Ты вообще кто такой для меня? Называй меня «мистер Квадракоптер», на крайний случай — «Фарфор». Ну, чего ты там спрашивал, а то вон уже видно, что сейчас заревёшь, как девка, странно, что тебе имя дали Лукас, а не Лук-Ас.

Фарфор намекал на форму записи женских имен в Гоблинариуме.

— Замки, где вы так ловко научились с ними расправляться? Мой папа так же умеет ловко ломать замки и читать по губам, и вообще, ему невозможно лгать, он все читает в твоих глазах.

— Раз он это все умеет, то он скорее всего тоже вор.

— Неправда, бабушка его шпионом зовет.

— Да не важно это, а важно, когда я поступил в ИВЭТ, то выбрал факультет воровства, такое на первом курсе проходят. Какие я только замки не вскрывал, в какие дома и банки не залазил, сколько информации достал.

Вход в аудиторию факультета воровства

— А я смогу такому научиться?

— Ты? Не уверен, думаю, что твоих мозгов на много не хватит.

— А я готов поспорить, что выполню все задания и смогу быть лучшим среди лучших! — скрестил Лукас руки на груди.

— Ха, ну ты серьезен, что ты можешь против меня и гоблинской смекалки? — ответил Фарфор, покручивая кольцо на пальце.

— Я могу.

— Ты в школу-то хоть ходишь?

— Да, и знаю два языка: немецкий и немножко русский.

— Странные у тебя словечки «ненецкий и руцький».

— Неправильно: правильно «немецкий и русский».

— Да не важно, важно то, что ты не закончишь факультет воровства, даже первый курс.

— Тогда спорим, что закончу?

— Спорим! — ответил Фарфор.

— А на что? — спросил Лукас.

— Если я выиграю, то ты больше никогда не будешь открывать свой рот при мне, — сделал ставку гоблин.

— А если я выиграю, то ты для меня построишь самый лучший летательный аппарат и назовешь его именем моей мамы.

Гоблин и человек пожали руки.

— Если ты доживешь до этого момента! Запомни, тебе лучше близко не подходить к другим гоблинам, дышать ровно и не пукать! Твой запах для них, как для тебя свежеприготовленный шашлык в лесу.

— Что такое шашлык?

— Что-то мне подсказывает, что, не дай Дэкс, конечно, при будущей нашей встрече ты будешь молчать.

Фарфор отворил решетчатую дверь, смело поднимаясь по винтовой лестнице до верха, а дальше предстоял путь по канатному переходу к люку наружу. Гоблин с такой же ловкостью перепрыгивал с деревяшки на деревяшку канатного моста, при этом лестница здорово качалась. Лукас же в начале подъема медленно переставлял ноги и крепко держался за перила винтовой лестницы, он так крепко ее сжимал, что металл сжимался в его потных ладошках. Но перед канатным переходом мальчик встал как вкопанный.

— Ну, ты чего там встал, ущербный?

— Мне страшно идти по такому мосту.

Фарфор посмотрел вниз, потом обратился к Лукасу:

— Там всего пять метров, не бзди! Кто бздит, тот гибнет.

— Какой это параграф? — интересовался человек.

— Ты мне зубы-то не заговаривай, давай сюда, или оставлю тебя тут с грамлинами.

— Я могу упасть.

— Ты странный, ты постоянно хочешь есть, ты боишься упасть, ты вообще наказание какое-то, а не ребенок. Давай, рохля, соберись и только бегом, а то упадешь вниз и будешь лежать, пока грамлины не обглодают тебя до костей.

Конец ознакомительного фрагмента.