Личное дело

Мэри Х.К. Чой, 2019

Пабло Райнда мало что интересует. Он вылетел из колледжа, работает в магазине в Бруклине и по уши в долгах. Лианна Смарт – мировая звезда с самого детства. Ее подписчиков хватило бы, чтобы населить целый континент. Она – международная икона. Ее жизнь – это частные самолеты, лучшие номера в гостиницах, толпы фанатов, выкрикивающих ее имя на всевозможных мероприятиях. Когда Лианна забредает в магазин, где работает Пабло, он не может поверить своим глазам. Еще меньше он может поверить в то, что между ними есть много общего… Но смогут ли они быть вместе, если, помимо симпатии, между ними еще и миллионы поклонников Лианны?.. И принадлежит ли Лианна самой себе? На самом ли деле она такая, какой представляется в своих социальных сетях? Она шагает ко мне, чтобы снова обняться, и я обхватываю ее руками. Я не хочу отпускать ее…

Глава 10

Я без колебаний дважды жму на экран. Бесспорно, крючок был брошен. Пусть оповещение покажет ей, что я в игре.

Но ради чего?

Уже трое суток я размышляю о бесперспективности перебрасывания хештегами, при этом маниакально мечусь из стороны в сторону и никак не могу решить, стоит ли мне оставлять коммент. Принимаю решение этого не делать. Жаль, что не существует справочника по таким вопросам. Не у кого узнать правила. «Квора»^[17], естественно, не помогает. Этот сайт можно назвать показателем моего отчаяния. Если я добрался до той части Интернета, где существует «Квора», то это уже само по себе крик о помощи.

В попытках выжать из себя хоть каплю спокойствия я абсолютно ничего не делаю и корчусь от ненависти к себе, не спуская при этом глаз с магазина — просто на тот случай, если она действительно живет где-то поблизости. Чувство собственной ничтожности достигает оглушающего до мурашек пика к тому моменту, как она возвращается.

А она возвращается.

Вот так просто.

Лианна Смарт неторопливо заходит в магазин. Я вижу это словно в замедленной съемке, как во сне. Почти как у Сорвиголовы, мои чувства обострились, и я разом получаю огромное количество информации. Ее запах (совсем не похожий на духи, носящие ее имя), наклон ее головы к плечу при беседе, ее зубы. Я даже не могу объяснить, как так получается, что это одновременно воспринимается и невозможным, и неизбежным. Как будто конец света в некой мифологии, когда все знают, что он грядет, но ты до конца не веришь в это, пока он не наступает. Только сейчас, конечно, все наоборот. Это не конец, а начало.

Наконец-то.

— Привет, грустный парень, — говорит мне Лианна Смарт спустя ровно одиннадцать дней после нашей первой встречи. И снова в несусветную рань.

Я ошеломлен, а тем временем тысячи окон браузера в моей голове взрываются сумасшедшими гифками, как я победно вскидываю в небо кулак. Я ликую. Это триумф. В то же время меня так и подмывает ткнуть ее пальцем в щеку, чтобы убедиться, что она не какая-нибудь странная голограмма, типа стюардесс, которые теперь стали появляться в аэропортах.

В этот раз на ней огромная дутая куртка с меховым воротником и спортивные брюки.

— Э, привет, — говорю я. И добавляю: — Как дела, Суарез? — Называть ее Лианной Смарт кажется безумием. Все равно что называть кого-то Микки Маусом. Или «Кока-Колой».

— Знаешь, — говорит она. — Я ела и грелась, но так и не узнала, как тебя зовут.

Она непринужденно улыбается. Как будто мы друзья. Как будто мы давние друзья.

Что до меня, я торможу. Я восхищен ее губами, тем, как они двигаются. Ее скулами. Рукой, откидывающей прядь волос со лба. Ее короткими большими пальцами, которые скорее сошли бы за большие пальцы на ногах, чем на руках. В моих мыслях проносятся цифры: 345 112 459 — столько просмотров набрал клип на не раз становившийся платиновым сингл Лианны Смарт Tower с лучшего по продажам четвертого альбома Milestone. Сто сорок три миллиона — суммарное количество подписчиков Лианны Смарт со всех социальных платформ (без учета ботов и случайно подписавшихся). Ее левый глаз слегка крупнее правого. Печальнее. Печальнее? Да, печальнее. Немножко. И голос, голос, ее голос. Глубже, чем можно себе представить. Скрипучий. Нет, хриплый. Текстурный. Осязаемый.

— Я знаю, что по паспорту ты точно не «Закусочный рай», @Munchies_Paradise, — спокойно продолжает она. — Разве только если твои родители — заводы «Фрито-Лэй», а ты — живой пример того, как в раннем возрасте заполучить диабет первого типа. И подагру.

Она улыбается мне и склоняет голову набок — движение, которое мой мозг тут же распознает как «типичный жест Лианны Смарт» из многочасовых записей интервью, просмотренных мной.

Я напоминаю себе, что надо почистить историю браузера.

— А ты представь, — говорю я ей преспокойно. Сердце колотится в груди — бултых, бултых, бултых, — но я держу себя в руках. — Представь, что было бы, если бы именно такой жизни хотели для меня в итоге родители? У меня все тело было бы в татухах с логотипами снеков, как корпус гоночной машины.

— Было бы потрясающе, — говорит она. — Наполовину рэпер с SoundCloud, наполовину реклама «Нестле».

Она подходит ближе, протягивая руку.

— Можешь звать меня Ли, — говорит она, и меня окутывает теплотой от перспективы называть ее хоть как-то, в то время как я был уверен, что никогда не увижу ее снова.

Ли. Мой мозг неистово пытается увязать односложное имя с рекламами размером с целые здания и бесконечными — так их много — тоннами фотографий со всех возможных ракурсов, которые я поглощал глазами.

Ли. Как в названии только что анонсированного пятого студийного альбома Лианны Смарт. По неподтвержденной информации — более зрелого. И…

Черт. Она ждет ответа.

— Пабло, — говорю я и пожимаю ей руку. Ладонь холодная. Я неохотно отпускаю ее. — Только не думай, что родители хотели, чтобы я легко отделался. Имя — Пабло Неруда. Фамилия — Райнд.

— В честь поэта?

Обычно я опасаюсь этого вопроса. Люди, которым знакомо это имя, просят меня прочитать что-то из его стихотворений, словно это как-то приблизит их к покойному чилийскому поэту, лауреату множества премий. Но опять же, я счастлив, что Лианна — Ли — его знает. В отличие от других.

— Ага, — говорю.

— Боже. Немного сопливо. — Не скажу, что она неправа. — Так, погоди, — говорит она. — Мне тогда называть тебя Пабло Неруда?

— Нет уж. Паб сойдет.

— Значит, Паб. — Она улыбается глуповатой улыбкой.

Под курткой у Ли желтый свитер, как у Большой Птицы из «Улицы Сезам».

— Итак, Паб, — говорит она. — Чем занимался?

— Стоял вот на этом самом месте с тех пор, как ты ушла. Размышлял о смертности и доле людской. А по окончании смены у меня просто отрубается питание.

— Я раньше так и думала о взрослых, — говорит она. — Ты когда-нибудь видел такие детские книжки про деревенских животных? Там была еще кошка-почтальон. «Скарри-таун»?

— «Скарри-таун»! — Я пытаюсь вспомнить. — Это не там ли были лев и червяк в шляпах?

— Да! — говорит она. — Я думала, учителя так и живут в школе, а священник моей бабушки — в церкви.

— А где им еще жить? — Я представляю себе Ли в детстве. Такое же лицо сердечком. Та же серьезность. Это любопытство.

— А потом я попала на телевидение, — продолжает она. — И оказалось, что те, кого ты видишь на телешоу и в фильмах, на самом деле скучные реальные люди низкого роста, а у некоторых на удивление отвратительно пахнет изо рта.

— Наверное, это еще одна причина не работать в «тридцатимильной зоне»^[18], — говорю я, не в силах перестать улыбаться ей. — Встречаешь любимых героев, чтобы узнать, что они не соблюдают правила гигиены полости рта.

— Полное разочарование.

— Я бы никогда не смог прийти в себя.

— Кстати о зубах, мои так разболелись от конфет, что мы тогда съели, — говорит она. — В прошлый раз. Когда я, э-э… была здесь. И ты тоже был, — добавляет она.

Лианна Смарт стоит в моем магазине и заикается. Она что, волнуется?

— Ну, что я могу предложить на этот раз? — Будь это бар, я бы пустил стакан через всю барную стойку прямо ей в руку.

— Почему бы мне не осмотреть полки… не побултыхаться в товарах?

Я улыбаюсь.

— Бултыхайся на здоровье.

Я рассматриваю ее массивную куртку на крохотном мониторе. Она копается на прилавках со здоровым питанием, а я, как жуткий вуайерист, подглядываю за ней, пока она не появляется снова на кассе с низкокалорийными водорослями и непастеризованным кокосовым молоком. И пакетиком черники.

— Я теперь веган, — объясняет она.

— Не осуждаю, — говорю я, пробивая товар. Мое сердце в три раза сокращается в размерах.

Она кладет карту на прилавок, берет многоразовый пластиковый мешочек и расправляет его внутри своей сумки. Я замечаю на подкладе узор из йоркширских терьеров вместо привычного горошка, и что-то внутри меня расклеивается.

В этот раз проблем со считывателем карт не возникает, и, когда Лианна встречается со мной взглядом, мы оба улыбаемся.

Я протягиваю ей ее покупки. Внутри нарастает паника, потому что она вот-вот снова уйдет и затеряется на просторах Интернета. Именно поэтому я совершаю единственно верный поступок, поступок, который совершил бы любой уважающий себя житель Нью-Йорка при встрече с веганкой.

Конец ознакомительного фрагмента.

Примечания

17

quora.com — социальный сервис вопросов и ответов.

18

TMZ (англ. thirty-mile zone) — студийная зона радиусом в 30 миль в Лос-Анджелесе.