Связанные навеки

Марина Серова, 2014

Частный детектив Татьяна Иванова и представить себе не могла, в какой водоворот событий ввергнет ее незапланированная поездка на известный лыжный курорт, в гости к неожиданно обнаружившейся тетушке Иде Леманн. У вновь обретенной родственницы пропала фамильная реликвия – серебряная брошь в форме звезды, – и, кроме Тани, помочь тетушке никто не может. Но сама Ида не так проста, как хочет казаться, и знакомство с ней доставляет Тане множество личных проблем… А тут еще на курорт обрушивается снежная лавина! В таких сложных условиях частному детективу работать еще не приходилось….

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2014

Глава 1

«Здравствуй, Танюшенька!

Вот, решилась тебе написать. Конечно, может статься, ты вовсе и не помнишь такую старую калошу, как я. Что ж, это вполне естественно. С тех пор как мы последний раз виделись, ты стала молодой, наверняка интересной женщиной, а я… Я же успела разменять седьмой десяток, совершить немало опрометчивых поступков и, по своей глупости, превратиться на старости лет в никому не нужную, навязчивую особу! Увы, такова участь всех бездетных женщин!

Но я не ропщу, ты не думай. Я с оптимизмом смотрю на жизнь. У каждого — своя судьба. И еще меня поддерживает уверенность, что в любом возрасте не поздно все изменить к лучшему! Пусть у меня нет своих детей. Но у меня есть ты! Знаешь, в далеком прошлом ты очень любила бывать у меня. Вряд ли ты помнишь те счастливые для меня дни, ведь тебе тогда было не больше трех лет. Я же никогда не забываю долгожданные приезды брата, когда он, посадив тебя на плечи, врывался в мое скромное жилище со словами: «А вот и мы с Татьянкой!»

И теперь, долгими зимними вечерами, я, как тот литературный скупец, перебираю в памяти моменты ваших визитов. Как же мне хочется вернуть те минуты!! Каким теплом и уютом веет от воспоминаний давно минувших лет!

Милая Танюша! Могу ли я надеяться на встречу с тобой? Найдешь ли ты в наши суматошные дни время для удовлетворения желания престарелой родственницы? А желание, как ты понимаешь, у меня одно: как можно скорее восстановить связь с потерянной родней. Ведь что может быть печальнее одинокой старости?

У нас здесь дивный ландшафт. Любители зимних видов отдыха готовы отдать любые деньги, лишь бы побывать на наших курортах. Я же предлагаю тебе все это бесплатно! Несмотря на возраст, я сохранила обширные связи с «нужными» людьми. Горнолыжные спуски, прелестные зимние пейзажи, канатная дорога! Племяннице Иды Леманн будут открыты все доступные в городе развлечения.

Мне же нужно лишь немного внимания: поболтать перед сном о погоде, поделиться впечатлениями прошедшего дня. Вот и все притязания! А если и это окажется в тягость, то с меня будет достаточно молчаливого совместного завтрака. Все лучше, чем одиночество и непрерывные думы о том, что после смерти на твою могилу некому будет принести скромный букет ромашек!

Если же по каким-либо причинам твой приезд невозможен, не неволь себя! На письмо одинокой женщины не отвечай. Я пойму. Столько лет прошло. По сути, я тебе совершенно незнакомый и, следовательно, чужой человек. Будь счастлива!

Твоя тетушка Ида».

Я сидела на диване в своей однокомнатной квартире и в очередной раз перечитывала послание неизвестной «тетушки Иды», внезапно свалившееся на мою голову. Сколько я себя помнила, ни одной родственницы с таким именем, а тем более фамилией, у меня не было. Но заказное письмо, принесенное позавчера местным почтальоном, свидетельствовало об обратном.

Когда в дверь позвонили, я, изнывающая от безделья уже четыре дня, бросилась открывать в надежде увидеть потенциального клиента, который бы избавил меня наконец от вынужденного ничегонеделанья. Надежда оказалась напрасной. На пороге вырос почтальон, вручил мне послание и удалился в неизвестном направлении. А я, повертев конверт в руках, направилась в комнату для более подробного изучения полученной корреспонденции.

Конверт был новенький, словно только что купленный в киоске «Роспечати». Адрес соответствовал моему. Правда, фамилия в графе адресата отсутствовала, но имя в самом письме тоже было мое. Теряясь в догадках, кто бы мог избрать столь старомодный способ общения, я приступила к ознакомлению с содержимым конверта. И, дочитав послание до конца, отчетливо поняла, что произошло недоразумение. Дело в том, что в довольно обширном списке моих родственников Ида Леманн не значилась. Причем ни ранее, ни тем более в настоящее время. Поэтому я со спокойным сердцем бросила письмо на журнальный столик, где оно неизбежно должно было затеряться в груде журналов.

Однако ожидания не оправдались. Чем бы я ни занималась, мысли с завидным упорством возвращались к странному посланию. Думаю, этому в немалой степени способствовало состояние безделья, в котором я вынужденно находилась. Воображение то и дело подсовывало мне картины безрадостных одиноких вечеров, которые коротает моя новоиспеченная родственница. Вольно или невольно, но я постоянно задавалась вопросом: «А что сейчас делает тетушка Ида?» Может быть, сидит у заиндевевшего окна и высматривает, не идет ли по дорожке ее молодая, наверняка интересная родственница? И разочарованно понимает, что молодой родственнице нет никакого дела до ее старческих мечтаний и ожиданий!

А, собственно говоря, почему эта родственница, то бишь я, не может приехать на пару дней погостить к пожилой тетушке? Ведь особых дел, которые помешали бы воссоединению семьи, у меня в данный момент нет. Да и подышать свежим воздухом, а заодно пообщаться с тоскующей женщиной тоже было бы неплохо. Не в пример тупому сидению перед телевизором или бесполезным шатаниям по магазинам.

Подобные рассуждения и привели к тому, что через два дня после получения письма я, укутавшись любимым пушистым пледом, перечитала его снова. На конверте значился обратный адрес, согласно которому новоявленную родственницу я могла найти в городе Хаймынске, знаменитом своими меловыми горами и недавно открывшимся горнолыжным курортом. Последнее обстоятельство в свете текущего сезона было более чем актуально. На дворе стоял январь. Праздничные каникулы закончились неделю назад, следовательно, любители зимнего отдыха разъехались из Хаймынска выполнять свои трудовые обязанности. Моему пребыванию там ничто не помешает. А я заслужила передышку! С этим утверждением не стал бы спорить даже последний злодей. В то время как вся страна предавалась бурному веселью новогодних праздников, я вынуждена была добывать улики в деле об отравлении одной небезызвестной в городе особы. И, с честью завершив расследование, могла себе позволить еще и не такой отдых!

Окончательно придя к выводу, что есть смысл удовлетворить просьбу одинокой пожилой женщины, я приступила к сборам. То есть, найдя среди имевшихся сумок, баулов и чемоданов подходящий экземпляр багажного накопителя, стала методично складывать необходимые для поездки вещи. Если мне в гостях понравится, поездка может затянуться и на неделю. А это значит, что теплых вещей надо взять немало. Ведь побывать в Хаймынске и не посетить новенький, с иголочки, горнолыжный спуск — это непростительная глупость! А уж раз я планирую катание на лыжах, то смена теплого белья просто необходима. Опять же не стоит отметать вероятность посиделок в местном ресторане. Значит, нужен вечерний туалет. А для уютных чаепитий в компании тетушки потребуется что-то более консервативное и по возможности домашнее.

Сборы мои прервал телефонный звонок. Поморщившись, я направилась к телефону, ожидая услышать душещипательную историю и просьбу о безотлагательной помощи. Нет бы обратиться со своими проблемами на день раньше, когда я еще и не думала об активном отдыхе! Так на тебе, как раз в тот момент, когда человек в кои-то веки решился на поездку, не связанную с профессиональной деятельностью, обязательно найдется желающий расстроить его далеко идущие планы!

— Иванова. Слушаю, — привычно проговорила я.

— Дорогая, не нужно быть столь официальной. Тебе ведь приходится не только на деловые звонки отвечать, — бархатным голосом запела трубка.

Вот и еще одна причина, по которой я с превеликой радостью отправлюсь в поездку! Хоть на несколько дней буду избавлена от необходимости объяснять непонятливому ухажеру, что его навязчивое внимание действует на нервы.

— Борис, ты, как всегда, не вовремя, — резко произнесла я. — У меня каждая минута на счету, так что если у тебя что-то важное, переходи сразу к существу вопроса. В противном случае ты рискуешь остаться без ответа.

Борис — мое наказание. Да, да, именно наказание! И наказание заслуженное. Чем я его заслужила? А своим доброхотством! Люблю, знаете ли, на досуге добрыми делами побаловаться. То старушку от гибели под колесами общественного транспорта спасаю, то молодой мамаше помогаю без коляски не остаться, то подростков от пагубных привычек избавлять бросаюсь. В случае с Борисом я поступила, как всегда, правильно, но опрометчиво.

Ровно пять недель назад я прогуливалась по набережной своего родного Тарасова. Несмотря на декабрь, погода стояла на редкость теплая. Солнце припекало почти как в апреле. Возле воды, пусть и затянутой льдом, было немного прохладнее, но все равно по-весеннему радостно. Вот в таком приподнятом настроении я и наткнулась на Бориса. В отличие от меня он наступления весны посреди зимы не ощущал. Стоял у кромки полыньи и угрюмо вглядывался в водные глубины. Губы его были решительно сомкнуты в тонкую линию. Руки, втиснутые в узкие карманы демисезонного пальто, сжаты в кулаки. Повинуясь порыву, я решила заговорить с незнакомцем:

— Погода чудесная, правда?

Незнакомец косо посмотрел на меня и промолчал. Не удовлетворившись его молчанием, я продолжила попытку завязать разговор:

— Обычно в это время погода не в пример сегодняшней. Холод страшный. И снегопады. В принципе я люблю снег, но солнечные дни зимой так редки, что поневоле радуешься, когда вот так тепло и ярко, будто весной…

Взгляд незнакомца стал более осмысленным, но для разговора он все еще не созрел.

— Вам тоже нравится дышать воздухом матушки-Волги? — продолжила я.

Повернувшись ко мне вполоборота, мужчина разжал губы и процедил:

— Ненавижу воду. Особенно Волгу.

— Что же вы тогда здесь стоите?

— То и стою. Не вашего ума дело, — грубо ответил он.

До меня начал доходить смысл увиденного. Сжатые кулаки, угрюмый взгляд, полынья… Да ведь этот ненормальный решил свести счеты с жизнью! И это в такой замечательный, солнечный день! Вот уж действительно, кому радость, а кому кость в горле! Настроение сразу упало до нуля. Огорчившись больше тому, что мое радужное настроение спугнули, нежели тому, что рядом разыгрывается трагедия, я ляпнула первое, что пришло в голову:

— Прошу вас, подождите с осуществлением своих планов, пока я не налюбуюсь красотой пейзажа! Не очень-то приятно будет лицезреть Волгу с плавающими в ней останками всяких идиотов!

Произнеся эту фразу, я резко повернулась и направилась прочь. Причем шагала довольно быстро, так как была уже порядком на взводе. Мыслимое ли дело, прийти полюбоваться весенними видами любимой реки, а вместо этого встретить человека, способного использовать ее воды в корыстных целях! Да еще каких!

Пройдя метров тридцать, я услышала позади торопливое шарканье. Кто-то догонял меня. Не оглядываясь, я прибавила шагу. Преследователь сделал то же самое. Я стала двигаться еще быстрее. Скорость преследователя тоже увеличилась. И тогда я побежала. Что есть силы. Вперед. К невидимой цели. Лишь бы подальше от преследователя. Я уже догадалась, кого увижу позади себя, если вздумаю остановиться или хотя бы обернуться. А мне до смерти не хотелось снова встретиться с этим отрешенным, безжизненным взглядом!

— Прошу вас, постойте, — послышался за моей спиной голос преследователя, — Я не умею быстро бегать. У меня сердце…

Ну надо же! Минуту назад всего себя не жалел, а тут про сердце вспомнил! Бегать он, видите ли, не умеет!

— Может, вы еще и английский выучить не удосужились перед смертью? — мрачно пошутила я, останавливаясь. — И с парашютом прыгнуть забыли? А может быть, вы надеялись все это успеть уже после зимнего купания в полынье?

Незнакомец стоял против меня, согнувшись пополам и едва переводя дыхание после непривычно быстрого бега. Говорить он в таком состоянии не мог. Я же после пробежки чувствовала себя превосходно. А факт отсутствия у незнакомца возможности отбить мою словесную атаку только усилил поток язвительных высказываний. Злость за испорченное настроение обернулась желанием как можно сильнее уязвить незнакомца.

— Пальтишко-то могли бы и на берегу оставить. Каким-никаким бомжам пригодилось бы. Рыбы человеческую одежду не носят, разве вы не знаете? Так что в следующий раз, когда пойдете топиться, одежонку советую снять. Хоть какая польза от вашего безумного поступка будет!

Выместив таким образом свою злость, я немного успокоилась и развернулась, чтобы уйти. Но тут незнакомец сказал первую вразумительную фразу:

— Простите меня! Вы совершенно правы. Я вел себя как настоящий идиот.

Теперь он казался абсолютно разумным существом. Смотреть на него было даже приятно.

— Борис, — протянув мне руку, произнес он.

Поколебавшись секунду, я ответила:

— Татьяна.

— Очень приятно, — выдал Борис банальную фразу.

— Очень приятно, — откликнулась я заученным шаблоном.

Одновременно оценив абсурдность ситуации, мы громко расхохотались.

И вот теперь, спустя долгие пять недель, я могу констатировать факт, что этот недолгий дружный смех был единственным светлым моментом в длинной череде наших встреч. После своего неожиданного спасения Борис решил, что знакомство со мной не случайно, а предопределено на небесах. В тот день он вызвался проводить меня до дому. Я неосторожно согласилась, о чем потом неоднократно жалела. Уж лучше бы наше знакомство закончилось прямо там, на набережной! Но, как известно, история не знает сослагательного наклонения. А Борис, как оказалось, не знает слова «нет».

Через два дня после нашего знакомства в дверь моей квартиры позвонили. На пороге я с удивлением увидела Бориса. В строгом, официального покроя костюме, начищенных до блеска зимних туфлях, с огромной охапкой белых роз в руках, он стоял и лучезарно улыбался. Я невольно заулыбалась в ответ.

— Это вам, — он протянул мне букет.

Я приняла цветы, вежливо поблагодарила гостя, но войти не предложила. Борис помялся на пороге, а потом преувеличенно бодро произнес:

— Собирайтесь, сегодня у нас запланирован поход в театр. Дают «Летучую мышь». Вы любите это произведение.

Честно говоря, я слегка опешила. Такой напор и льстил, и немного пугал. Но отвечать согласием на предложение Бориса я не собиралась. В первую очередь потому, что не люблю, когда за меня решают, чем заниматься в свободное от работы время. К тому же на тот момент я расследовала весьма запутанную историю и отвлекаться на походы в театр, пусть даже на один вечер, возможности не имела. Я попыталась мягко объяснить Борису причину отказа, но он и слушать ничего не хотел. Стоял столбом в дверях и твердил одно и то же как заведенный:

— Дорогая, но это же театр! Всегда можно выкроить вечерок для культурного отдыха!

Короче говоря, в тот раз мне пришлось смириться и посетить-таки местный Академический театр оперы и балета. Как ни странно, от спектакля я даже получила удовольствие. А вот по его окончании со всей решимостью обратилась к своему спутнику и объяснила, что не буду больше выполнять ни одного пункта его плана, что бы в нем ни содержалось. И даже просто встречаться с Борисом больше не собираюсь. Чтобы подсластить пилюлю, в конце я прибавила, что как только у меня появится время или желание развеяться, Борис будет первым, кого я приглашу в спутники. Эта невинная фраза оказалась роковой.

С того дня Борис звонил не реже трех раз на дню, выясняя, не возникло ли у меня стремление к прекрасному или с предложением посетить модную выставку, которая открылась в Тарасове и продлится считаные дни. Еще хуже бывало, когда, вопреки моему строжайшему запрету, он поджидал меня на скамеечке возле подъезда, надоедая соседям расспросами. Теперь то и дело кто-нибудь из соседей, завидев меня издалека, начинал понимающе улыбаться и ехидненько так спрашивал: «Вы с Борюсей уже встретились?» Или того хуже: «Что же вы, Танечка, кавалера своего по пять часов на морозе держите? Он ведь не борщ, от тепла не прокиснет». Сначала я отнекивалась, объясняла, что это вовсе не кавалер, а случайный знакомый. Соседи согласно кивали, но в очередной раз на горизонте вырисовывался Борис, и все начиналось сначала. Неудивительно, что тон мой в те моменты, когда я была вынуждена с ним разговаривать, становился резким, а порой даже грубым.

— Дорогая, — не реагируя на резкость тона, продолжил Борис, — тут у нас в Тарасове, в одном из небольших любительских театров, дают просто великолепную вещь. «Предложение» Чехова. Я думаю, нам стоит сходить. Слышал отзывы, все они положительные.

— Борис, сколько можно! — попыталась я вразумить его. — Ты прекрасно знаешь, что я никуда с тобой не пойду. Зачем же ты тратишь мое и свое время?

— Сегодня не сможешь, так мы на завтра встречу перенесем. — В голосе Бориса плескался оптимизм.

— Борис! — буквально закричала я в трубку. — Я не смогу пойти с тобой в театр ни сегодня, ни завтра. Никогда! Понимаешь? И вообще я завтра уезжаю.

— Как уезжаешь? Далеко? — всполошился он, и я сразу пожалела о своих словах.

— К родственнице. Ехать недалеко, всего каких-то двести километров. Но это надолго, — на всякий случай приврала я.

— Я должен ехать с тобой! — решительно заявил Борис.

Час от часу не легче! Вот только в поездке мне его недоставало! Но, на мое счастье, Борис опомнился сам.

— Да ведь как же я поеду? В страховой компании сейчас самый сезон, работа валом валит. Мне просто не вырваться. Ты же знаешь, Танюша, стоит мне ослабить контроль, как мои подчиненные тут же расползутся кто куда. А клиенты из агентства тем временем в другие конторы переметнутся. Нет, видно, придется связь по телефону держать. — В трубке послышался досадливый вздох.

Борис был владельцем процветающей страховой компании и жутко этим гордился. При каждом удобном случае он норовил напомнить собеседнику, что процветание фирмы — целиком и полностью его заслуга. В общем-то, Борис был вполне положительным представителем сильной половины человечества. Непьющий, не гулящий, состоятельный, представительный и так далее в том же духе. Чего ради он собирался оставить все это великолепие и отправиться на дно Волги кормить рыб, для меня осталось загадкой. Спросить было неловко, а сам Борис тщательно избегал воспоминаний о том дне. Сейчас он всеми правдами и неправдами старался казаться мне преуспевающим, богатым бизнесменом, каковым, в сущности, и являлся. Если не считать недавней минутной слабости. А мне что? Дело житейское. С каждым может случиться.

— Дорогая, ты уверена, что тебе стоит ехать? Может, лучше дождаться лета? Ведь не при смерти же твоя родственница? — Борис тщательно изображал заботливого супруга.

Это бесило меня больше всего. Каждый раз, когда в трубке раздавалось слово «дорогая», мне хотелось сказать: «Сегодня у нас грандиозные скидки! Все дорогое по цене дешевого», — ну, или что-то в этом роде. Честно говоря, не понимаю, как мужчины могут считать обращение «дорогая» ласковым. Или это способ самоутверждения? Мол, раз у меня баба «дорогая», то и я сам крутой!

— При смерти! — отрезала я и положила трубку.

Я прекрасно знала, что через секунду телефон зайдется переливами очередного звонка, но трубку снимать не собиралась. Как только телефон зазвонил, я перевела его на беззвучный режим и спокойно продолжила сборы.

* * *

Заваривая утром кофе, я хмурилась вместе с погодой. Как назло всю ночь валил снег. Под утро на землю опустился туман. Пушистые легкие хлопья за окном превратились в противную, жесткую крупу, которая сыпалась на землю в невероятных объемах. И теперь сквозь туман было видно, как холодный зимний ветер пригоршнями подхватывает ледяную крупу и бросает в окна. Ну почему погода испортилась именно тогда, когда я собралась выехать из дома для тихого, мирного отдыха? Плакали теперь и горнолыжная трасса, и канатная дорога, и зимние пейзажи. Может, отложить поездку? Нет, это было бы малодушно. Татьяну Иванову не напугать каким-то снегопадом! К тому же не стоит забывать, что меня там ждет одинокая пожилая женщина. А если с ней что-то случится, пока я буду ждать хорошей погоды? Или у меня дело какое-то появится? Тогда уж точно тетушке Иде старость в одиночестве коротать придется.

В общем, планы я решила не менять. Ровно в два часа дня стояла перед своей машиной. Закинула сумку с теплыми вещами в багажник, термос с горячим питьем — в бардачок и рванула навстречу приключениям. Чтобы, время от времени сверяясь с картой, благополучно добраться до нужного места. Улица, на которой расположился дом тетушки Иды, нашлась сразу. Это оказалась первая улица на въезде в город. Правда, тянулась она почти через весь жилой массив. И, конечно, нужный номер дома находился на дальнем ее конце. Но все равно к тетушке Иде я попала задолго до наступления ночи.

Стоя перед дверью квартиры, я пыталась представить себе, как выглядит престарелая, больная, одинокая женщина. И на что похоже ее жилье. Когда решался вопрос, отозваться ли на приглашение незнакомого человека или не влезать в эту авантюрную затею, почему-то не пришло в голову, что я могу встретить запустение или банальную бедность. Теперь же воображение рисовало только такие картины. По внешнему виду входной двери о благосостоянии хозяйки судить было трудно. Дверь не кричала ни о нарочитой роскоши, ни о вынужденной нищете. Чтобы больше не терзать себя сомнениями, я нажала кнопку звонка.

Из-за двери — ни звука. Нажала второй раз. Немного подождала. Услышала щелчок отпираемого замка. Только открылась дверь не нужной мне квартиры, а соседней. Я обернулась и увидела пожилую, но все еще интересную женщину лет шестидесяти с хвостиком. Решив, что соседка может знать о местопребывании тетушки Иды, я вежливо сказала:

— Добрый день, не подскажете, где я могу найти вашу соседку?

— А вы к ней по какому вопросу? — поинтересовалась женщина.

— Да вот, письмо от нее получила. С приглашением. Приехала, а ее нет.

— А вы, простите, ей кто?

— Честно говоря, не знаю. — Я виновато улыбнулась, — Судя по письму, племянница.

— Танюшенька? — обрадовалась женщина. — Что же я вас на пороге держу, проходите, милая! Я уж и не чаяла когда-нибудь с вами встретиться!

Я удивленно посмотрела сначала на женщину, потом на номер ее квартиры, затем перевела взгляд на адрес, написанный на конверте. Поняв причину моего недоумения, женщина пояснила:

— Вы на номер не смотрите. Квартира у меня сдвоенная. А номер на конверте указан меньший по счету. Очень удобно, знаете ли. Особенно когда нежелательные посетители нагрянут.

Я вспомнила Бориса и представила, как было бы удобно иметь запасной выход, чтобы пользоваться им при появлении такого гостя. Правда, в моем случае лучше бы было, если бы эти выходы располагались на разных этажах.

— Пожалуй, вы правы. Удобство бесспорное. А вы, значит, Ида Леманн? — на всякий случай уточнила я.

— Собственной персоной. Да вы проходите, — повторила женщина, — в квартире и познакомимся.

Я оказалась в уютной прихожей. Ида, закрыв дверь на три замка, приглашающим жестом указала на арку, ведущую в гостиную. Сняв верхнюю одежду, я проследовала за хозяйкой. Внутреннее убранство квартиры меня порадовало. Все опасения встретить в жилище новоиспеченной родственницы нищету и запустение оказались беспочвенными. Конечно, это не были хоромы подпольного миллионера, но в каждой вещи чувствовался достаток и хороший вкус хозяйки. Да и сама хозяйка оказалась далеко не «старой калошей», как она сама себя называла в письме. И выражение «на старости лет» тоже как-то не вязалось с внешностью тетушки Иды. Скорее я назвала бы ее молодящейся особой. Аккуратная стрижка, насыщенный цвет волос без явного намека на химические красители, подобающий возрасту маникюр, слегка вызывающий макияж. Довершали образ дорогой спортивный костюм известной фирмы и теннисные туфли в тон костюма.

Пока я разглядывала окружающую обстановку, хозяйка успела накрыть на стол.

— Вы, голубушка, наверное, проголодались с дороги? Мойте руки и за стол. Будем по-семейному ужинать.

Против того, чтобы подкрепиться, я не возражала. Хозяйка указала мне, где найти удобства. Я вымыла руки и присоединилась к тетушке.

— Может, по рюмочке за встречу? — предложила она. — У меня как раз имеется чудесная малиновая настоечка. Готовлю по собственному рецепту.

— Если только по рюмочке. Я, знаете ли, не особая любительница спиртного.

— Вот и правильно. От пагубных привычек нужно избавляться. Затянет — не выпутаешься. А вы молодцом, выглядите гораздо моложе своих лет, — и добавила себе под нос: — Наболтают злые языки, только слушай…

Почему тетушка решила, что в список моих привычек входит употребление горячительных напитков, я не поняла, но уточнять было неловко. А хозяйка продолжала потчевать:

— Вот, Танюша, картошечка. С собственного огорода. И огурчики тоже оттуда. А биточки из свининки. Мой старинный приятель держит по старинке свиней на откорм. И мне иногда перепадает. Я как чувствовала, что вы приедете, всего час назад ужин приготовила. Одной-то мне много ли надо? А за компанию с вами, глядишь, аппетит и нагуляю.

Я решила не форсировать события, дать женщине выговориться, а уж потом начать расспрашивать. Тетушка Ида весело болтала на самые разные темы, не забывая подкладывать мне в тарелку лакомые кусочки. В итоге через полчаса мой живот надулся, как бурдюк, переполненный водой. Одно неверное движение — и бурдюк лопнет, лишившись содержимого.

— Тетушка Ида, вы позволите мне так вас называть? — обратилась я наконец с вопросом.

— Конечно, голубушка, это так мило звучит. По-семейному. — Хозяйка смахнула невидимую слезу. — А я, если позволите, буду звать вас Татьянка. И лучше бы на «ты». В письме, знаете ли, было просто на «ты» обращаться. Я ведь писала маленькой девочке, которую помнила еще младенцем. А приехала ко мне взрослая девушка. И сразу стало неловко тыкать.

— Возражений не имею, — согласилась я.

— Вот и славно. А у меня для тебя сюрприз!

Хозяйка поспешила в соседнюю комнату и принесла небольшой клочок бумаги.

— Вот! — Она торжественно вручила листок мне. — Это номер телефона еще одного моего старинного приятеля. Позвонишь ему завтра утром, и он организует для тебя индивидуальную программу активного отдыха на нашем горнолыжном курорте! И, пожалуйста, не нужно меня благодарить. Родственники для того и существуют, чтобы доставлять друг другу радость.

Тетушка Ида просто лопалась от гордости за свою предусмотрительность и могущество. Пришлось двадцать минут рассыпаться в благодарностях. Когда я почувствовала, что хозяйка удовлетворена найденными мною словами, удалось наконец перейти к более насущным вопросам.

— Тетушка Ида, расскажите, пожалуйста, подробнее о нашей родственной связи. Из письма трудно было понять что-то конкретное. Признаюсь, меня привело к вам скорее простое чувство любопытства, чем семейные узы. Я даже не знаю, по чьей линии вы доводитесь мне родней.

— Это и понятно. Не смущайся, голубушка, ты не виновата в том, что связь наша была прервана. Твоя родня не очень-то меня жаловала. Я в какой-то степени была в нашем роду паршивой овцой.

Смущаться я и не собиралась, но выказать это было бы невежливо. Так что, призвав на помощь все свои актерские способности, я изобразила подобающее случаю смущение. Вполне этим удовлетворившись, тетушка откинулась на подушку и предложила:

— Если тебе действительно интересно, я поведаю историю разлада, произошедшего в наших семьях. А заодно ты получишь ответы на все интересующие вопросы.

Выслушав мои заверения в искреннем желании проникнуть в семейные тайны, тетушка Ида начала свой рассказ:

— Когда я была еще очень молода, моложе, чем ты сейчас, я считалась невероятной красавицей. Поклонники ходили за мной толпами. Возле дверей дома собирались все видные женихи, какие только появлялись в нашем городе. Я могла выбрать себе в мужья кого угодно. От простого лесоруба до дипломата. Родители мои были людьми знатного рода. В прошлом, конечно. Но родословной своей гордились больше всего на свете. И для единственной дочери желали достойной партии. Корни наши восходили к древнему немецкому роду. Не буду забивать тебе голову подробностями. Сейчас фамилия Леманн уже никому не известна. А были времена, когда при одном упоминании этой фамилии у людей посвященных дыхание перехватывало от благоговения. Я же была молода и восторженна. Мне дела не было до всей этой благородной чепухи. Мечтала я об одном — о неземной любви с первого взгляда. А какого роду-племени будет мой избранник — дело десятое. Конечно, я была жутко избалованной особой. Отсюда и все ошибки молодости. Я тебя еще не утомила, голубушка? — спохватилась тетушка.

Я тем временем поняла две не особо приятные вещи. Первое — что до того момента, когда мы дойдем до сути, еще ой как далеко. И второе — на протяжении всего рассказа мне придется подавать соответствующие реплики, как в театральной постановке, где главный герой постоянно должен чувствовать одобрение зала. Немного жалея, что поддалась порыву и отправилась на встречу с абсолютно незнакомым человеком, я вынуждена была включиться в игру.

— Нисколько не утомили, тетушка Ида, вы такой интересный рассказчик! Пожалуйста, продолжайте.

— Спасибо, голубушка, — зарделась хозяйка. — Так приятно осознавать, что ты кому-то все еще интересна. В моем возрасте это большая удача. Ну, слушай дальше. В один прекрасный день в нашем городе появился молодой, статный моряк. Он приехал на побывку к своему приятелю. Приятель этот знался с моими родителями. В день, когда я впервые увидела этого моряка, родители мои принимали гостей в честь юбилея матушки. Народу собралось — не счесть. Был приглашен и приятель. И моряк напросился к нему в спутники. А тому было неловко оставлять гостя дома одного, и он осмелился просить у моих родителей разрешения привести с собой друга. Не подозревая, к чему приведет благосклонный ответ, мой отец дал согласие. А случилось то, что и должно было случиться. Мы увидели друг друга — и влюбились с первого взгляда. Именно так, как я и мечтала. Сначала мы встречались тайно. Тайно ото всех. Оказалось, что Петруша, мой возлюбленный, человек женатый. Да к тому же без роду без племени. Когда тайна наша открылась, общество было шокировано, отец мой впал в бешенство, грозился пристрелить Петрушу. Мать плакала, уговаривая меня не ломать свою жизнь, связывая себя с женатым человеком. Но нам было все равно. Мы твердо решили, что будем вместе. В те времена о разводе и помыслить было страшно, но я была уверена, что отцовское влияние преодолеет этот запрет. Лишь бы уговорить его сменить гнев на милость. В конце концов отец поддался на мои уговоры, но поставил условие: Петруша должен был навсегда оставить морскую службу. На том и порешили. Петруша бросил службу, развелся с женой и переехал жить к нам. А через год его не стало. Болезнь сердца. И осталась я бездетной вдовой в полном расцвете сил!

Последние слова тетушка Ида произнесла сквозь рыдания. Я бросилась ее утешать. Вытирала лицо платком, совала в руки чашку с чаем. Тетушка упивалась суетой вокруг себя и успокаиваться не торопилась. Прошло не меньше двадцати минут, прежде чем она в полной мере насладилась ролью безутешной вдовы. А наигравшись, заговорила абсолютно спокойным голосом:

— Прости, голубушка, не смогла сдержать чувств. Для меня события тех дней все еще не потускнели в памяти. Каждый раз, когда я вспоминаю своего Петрушу, со мной случается что-то подобное.

— Понимаю. Только вот мне все еще непонятно, каким образом во всю эту историю вписываюсь я.

— Да как же! — удивленно воскликнула хозяйка. — Я разве не сказала? Твой дед был двоюродным братом Петруши. Петрушина родня так и не смогла мне простить его развода. Я все время поражалась, почему они винят в этом только меня, будто Петруша был тут вовсе ни при чем! Они даже родниться с нами не хотели. Все, за исключением твоего деда. Он стал мне как брат. Я даже так его и называла. Когда ты родилась, твой дед частенько брал тебя с собой, когда ехал меня навестить. Но ты, конечно, этого не помнишь.

— Удивительная история! — искренне изумилась я. — Мне никто никогда об этом не рассказывал.

— В вашей семье старались не упоминать о «позорных» событиях тех дней. Думаю, даже имени моего рядом с Петрушиным не упоминали. — Тетушка Ида поджала губы.

Я, опасаясь, что тетушка предпримет попытку возобновить истерику, поспешила отвлечь ее внимание:

— Но про моряка Петрушу я тоже слышу впервые! Наверное, его имя тоже было запретным в нашей семье. Скажите, тетушка Ида, у вас сохранились фотографии тех лет? Было бы интересно взглянуть на них.

Хозяйка оживилась. Поднявшись с диванных подушек, она направилась в другую комнату, не умолкая на ходу:

— У меня четыре альбома. Сейчас я их принесу. И как это я сама не сообразила сразу показать их тебе!

Пока хозяйка ходила за альбомами, я получила временную передышку. И, сидя в гостиной, костерила себя на чем свет стоит. Надо же было так вляпаться! Нажила себе на голову родственницу. Актриса каких поискать! Как теперь выпутываться буду? Отдохнуть и полюбоваться красотами курортного края мне не светит. Эта гарпия меня ни на шаг от себя не отпустит. Я же ее единственный зритель! Теперь понятно, чем было продиктовано желание пожилой женщины восстановить давно утерянную родственную связь! Ей просто уши свободные нужны. А тут я подвернулась. И придется тебе, Танюша, изо дня в день выслушивать бесконечные истории о толпах поклонников бывшей красавицы, о безвременно ушедшем, горячо любимом муже и еще кучу подобных историй. Хорошо еще, я не сказала, каким количеством времени располагаю. До утра как-нибудь продержусь, а с первыми лучами солнца нужно рвать когти. Иначе недельного плена мне не избежать.

Вернулась хозяйка. Сгибаясь в три погибели под тяжестью четырех объемных альбомов, она дошла до дивана и, плюхнувшись на него, принялась листать страницы. Комментируя каждый снимок, тетушка называла неимоверное количество имен и фамилий, каждого показывала на снимке и переходила к следующему. Я сидела, оглушенная таким наплывом информации. С каждой новой страницей в моей душе крепла уверенность, что речь идет о совершенно посторонних мне людях. Когда тетушка открыла третий альбом, мое терпение кончилось. Не думая о последствиях, я выпалила:

— Мне кажется, произошла какая-то ошибка. Эти люди мне незнакомы. Ни один из них. Это не моя родня.

— Что ты такое говоришь, голубушка! Нельзя отказываться от родных! — возмутилась тетушка Ида.

— Вы неправильно меня поняли. От своей родни я не отказываюсь. Просто у нас с вами совершенно разная родня. Понимаете, я думаю, что вовсе не являюсь вашей родственницей.

— Подожди, не кипятись, Татьянка, — примирительно произнесла хозяйка. — Вот дойдем до снимков, на которых изображена ты, тогда и поймешь, что к чему. А сейчас ты знакомишься с теми, с кем не могла общаться из-за вредности своей матери.

— Давайте оставим в покое моих родственников и перейдем сразу к моим снимкам. Чтобы выяснить все до конца, — твердо сказала я.

Недовольная тем, что я осмелилась прервать такое увлекательное мероприятие, тетушка Ида все же взяла в руки четвертый альбом. Полистав его, она повернула ко мне небольшой мутный снимок и произнесла:

— Вот, теперь ты можешь убедиться в моей правоте! Это ты на руках матери. Рядом стоит твой дед, а рядом с ним — я. Снимок сделан, когда твоя мать единственный раз, под нажимом свекра, согласилась ко мне приехать.

Мне даже не понадобилось вглядываться в идиллическую картину, представляющую воссоединение семьи. И без того было понятно, что никакого отношения к тетушке Иде я не имею. И от этого открытия я получила несказанное облегчение!

— Мы с вами не родственницы, — заявила я. — На снимке запечатлена не я. Это совсем другая семья.

— Не может быть! — не поверила хозяйка. — Вот тут и подпись имеется.

Ида вытащила снимок из уголков, поддерживающих фото, и предъявила мне надпись. «Семья Коровиных. Георгий, Лана и Татьянка», — прочитала я на обороте фотографии. Прелестно! Я чуть было не стала Коровиной. Хорошо еще — не Верблюдовой! Меня разобрал смех. Коровины. Бывает же такое! А я, как дура последняя, приперлась за семь верст родню искать! И как мне теперь, скажите на милость, объяснить свой визит этой упрямой женщине? Чего ради я здесь сижу, рассматриваю дореволюционные фото, выслушиваю откровения пожилой дамы, ем ее еду, пользуюсь ее гостеприимством? Стоп! Должна быть какая-то простая причина, по которой эта дама отправила мне письмо с просьбой о встрече. Точно, письмо!

Я поспешила в прихожую, захватила оттуда свою сумочку, в которую впопыхах сунула письмо. Вернувшись в гостиную, достала конверт и начала внимательно его разглядывать. Хозяйка квартиры теперь смотрела на меня обеспокоенно. Да и как тут не забеспокоиться, когда в твоей квартире сидит совершенно посторонний человек, а на дворе глубокая ночь, и ты с этим человеком остался один на один? Именно такие мысли отразились на лице бедной женщины. Но я поспешила ее утешить:

— Послушайте, Ида, вы только не волнуйтесь. Мы сейчас во всем разберемся. Посмотрите, это ваше письмо? — Я протянула хозяйке конверт.

Ида повертела конверт в руках, вынула содержимое, пробежала глазами знакомые строчки и утвердительно кивнула.

— Ну вот. Причину моего приезда мы выяснили. Теперь осталось выяснить, как вышло, что это письмо доставили мне. Может быть, вы указали неверный адрес?

Ида снова взяла конверт в руки, перечитала адрес и сказала, что он верный. Я сделала другое предположение:

— Быть может, ваша родственница раньше жила в этой квартире, а потом переехала в другое место?

— Да нет же, — у хозяйки опять прорезался голос. — Всего год назад я писала Татьяне точно такое же послание. И она ответила мне, что приехать не может, но пообещала выбраться на следующий год. Я сейчас принесу ее ответ.

Хозяйка снова вышла из гостиной и вскоре вернулась с конвертом в руках. Я протянула руку, и она отдала конверт мне. Внимательно изучив неровный, какой-то не сформировавшийся почерк, я поняла причину ошибки. Чтобы убедиться в своей правоте, я еще пристальней присмотрелась к адресу, написанному на конверте, полученном мной. Так и есть. Все дело в одной лишь букве.

— Я поняла, почему получила ваше послание вместо истинного адресата. Посмотрите, в названии улицы вы нечетко прописали букву. Хотели написать «м», а получилось похоже на «ли». Вот на почте и напутали. В итоге улица поменяла название, а письмо — адресата. А тут еще имя совпало. Так что ваша настоящая родственница не имела возможности приехать по вашей просьбе. Вместо нее откликнулась я. Все просто. Никакой мистики.

Пожилая женщина смотрела на меня удрученно. Смысл сказанного до нее, несомненно, дошел, но примириться с потерей столь благодарной слушательницы было не так-то просто. Я же почувствовала себя на седьмом небе от счастья. Иметь в родственниках тетушку Иду не было самым горячим моим желанием!

— То-то я думаю, больно вы молоды для того, чтобы быть моей Татьянкой. Сколько вам лет? Двадцать пять?

— Двадцать семь.

— А Коровиной Татьяне поди уж тридцать семь! Вот я курица глупая! Размечталась. Видно же, что вы девушка интеллигентная, образованная. А Татьянка, по всему выходит, быть такой не может. Корни не те. И что же теперь делать?

— Что делать? Переслать письмо настоящей родственнице, предварительно поменяв конверт. И ждать ее приезда. А мне пора и честь знать. Время позднее, но, думаю, места в гостинице еще не все заняты. Переночую, а завтра с утра отправлюсь домой. Не подскажете, на какой улице у вас гостиницы располагаются?

— Зачем же вам гостиница, голубушка! — заквохтала хозяйка. — Раз уж так вышло и вы попали ко мне ошибочно, самое малое, что я могу для вас сделать, это предложить ночлег. Право, сегодня я вам столько всего наговорила, что уже чувствую за вас ответственность.

В чем связь между чужими семейными откровениями и ответственностью за меня, я не поняла, но искать среди ночи гостиницу мне не особенно хотелось. Я колебалась. С одной стороны, надо было как можно быстрее покинуть этот дом вместе с его артистичной хозяйкой, с другой — я не испытывала никакого желания глухой зимней ночью колесить по чужому городу в поисках ночлега. Почувствовав мои сомнения, хозяйка решительно встала.

— Постелю вам в гостевой комнате. Там тепло и уютно. И наверняка удобнее, чем в местной гостинице. Переночуете, а утром решим, что делать дальше.

С этими словами хозяйка удалилась. А я осталась сидеть в гостиной. Через несколько минут Ида крикнула, что комната готова. Я прошла на голос. Комната, которую она мне предложила, была действительно теплая и уютная. Пожелав спокойной ночи, хозяйка оставила меня одну. Отбросив сомнения, я вынула из дорожной сумки пижаму, переоделась и, накрывшись пуховым одеялом, мгновенно уснула.