Пепельное Солнце

Мэри Роуз Блэк, 2021

Не осуждайте меня, ведь я всего лишь человек. Все мы совершаем ошибки: одни из них ведут к ужасным последствиям, другие – к самым лучшим в жизни. Я испытала на себе оба варианта. И я не жалею.

У нас изначально не было шанса, но теперь у нас хотя бы есть воспоминания.

Пролог

— Кто там говорил, что «никто не уложит меня на лопатки»?

Он дышит мне в ухо, жадно, горячо. Кожа моментально реагирует волной мурашек, в животе становится приятно.

— Не понимаю, о чём ты.

Мне трудно сопротивляться под чувственным взором этих тёплых, как весеннее солнце, глаз, ныне же окрашенных полутьмой. Прядь карамельных волос касается моей щеки. Опускаю взгляд на его руку, что едва указательным пальцем касается бедра. Даже сидя он нависает, но не теснит, а скорее накрывает одеялом. В моих глазах он всегда казался ходячим сплетением света и радости.

Молочная кожа бугрится от вен, рука оказалась полностью на бедре — прикосновение обжигает даже через джинсу.

Верчу пальцами шариковую ручку, совершенно забыв об этом — через секунду мягкие, тёплые, но с печатью мозолей, руки бережно убирают ненужный предмет, обе мои ладони оказываются закутаны в его ладони. Всё ещё не поднимаю взгляд. Лицо зарделось.

— Это был спор. Я написал твой тест, — медленно, с мёдом в голосе, звучат слова. Большой палец поглаживает бессознательно кожу на левой руке — ощущаю небольшую, но приятную щекотку. — И даже не списывал. Потому ты проиграла спор.

От него пышет жаром, как от камина, я облизываю губы, словно от жажды. Внезапно ощущаю себя такой глупой девчонкой рядом с ним, забываю про все ненужные социальные ярлыки. В груди саднит, словно что-то вот-вот лопнет, мои глаза почти закрыты, так мне приятен этот голос.

Внезапно утыкаюсь ему в плечо, пряча раскрасневшееся лицо. Тихий глубокий смешок щекочет волосы на макушке. Он склоняет голову и пытливо, выжидающе, хищно, словно что-то пытается понять, смотрит в мои глаза. Столько всего, кажется, проносится в них.

— И каково желание победителя? — шепчу я, в голосе не в силах спрятать хрипотцу от желания, не в силах отвести взгляда от чудесных глаз в раме пушистых ресниц. На шее посреди двух родинок краснеется укус — его девушка явно хотела пометить свою собственность. Это так по-детски.

Верхняя губа, как и всегда при разговоре, немного выпячивается вперёд словно уточкой, немного по-капризному, смотрю на неё и внутренне умиляюсь. Снова облизываю пересыхающие губы и про себя отмечаю, что не дышу последние минуты три.

Левая рука опускается мне на плечо, скользит ниже, к центру, замирает у лопаток.

— Забыла? «Никто не уложит меня на лопатки. Даже на спор». — Ему весело, в глазах вспыхивают огоньки. — Неужели не помнишь? Настолько была уверена, что победишь, что вовсе выкинула из головы собственные слова? Как непредусмотрительно.

Он такой красивый, ещё больше, когда вот так читает тирады, учит чему-то, растолковывает… В голосе нет снобизма, какой-то крутости, желания утереть нос. Наоборот, ему искренне хочется помочь, направить на путь, указать на самое главное. В мире мало таких людей, которые просто хотят сделать добро, без всяческих ухищрений.

Цокаю языком, описав глазами круг.

— Вот же…

— М-м-м, ха, — уже совсем радостно мычит он, растягиваясь в улыбке с характерным придыханием, которое постоянно сопровождает звон его смеха, после чего он так же в полсилы оскаливается, обнажая аккуратные зубы, кончик языка быстро касается края верхних зубов. Прежде я не встречала никого, кто бы смеялся вот так. Обычно люди открывают рот широко, когда им весело, он же наоборот стискивал зубы, как бы делал затяжку из собственного смеха, после чего, с мягким шипением, являл того миру.

Описывать это кажется таким сложным, в жизни же этот смех и улыбка казались мне самыми прекрасными. Ну, одними «из» точно.

Всё ещё не могу оторвать голову от его мягкого плеча, но делаю это, чтобы лучше видеть лицо. Он проводит рукой по светлым волосам, немного потряхивая головой, но они всё равно вновь свешиваются ему на глаза. Часто он задирает голову вверх именно по этой причине, хотя со стороны может показаться, что это от завышенной самооценки.

— Откинься, — шепчет он мне в лицо, дыхание ласкает губы. Недоумевающе смотрю в ответ.

— Куда? Сломать спинку стула?

Несколько наигранно закатывает глаза.

— Всему вас учить надо, мисс.

Поднявшись со стула, он поднимает меня за руку из-за письменного стола, усаживает на край кровати, сам садится на корточки у моих ног. Лицо окрашивает мягкая тень.

— Запомни этот момент. — Нежно и залихватски произносит он, полностью опускаясь на колени и теперь уже обжигая ладонями мои собственные коленки, скользит бережно вверх, смыкая кисти на пояснице. Выгибаю спину дугой, он привстаёт так, чтобы быть ближе и на одном уровне глаз, но всё равно чуточку владея положением. Правая ладонь, горячая и проскользнувшая под свитер к голой коже, замирает на середине позвоночника. — Запомни, когда тебя уложили на лопатки. И кто это сделал.

— В следующий раз буду аккуратно выбирать слова, — ехидно изучаю контур радужки в жёлто-зелёных глазах. Ему мой ответ нравится.

— В следующий раз? Думаю, тебе уже сейчас стоит этим заняться, потому что «в следующий раз» не отыграешься…

— Ох, заткнись и уже поцелуй меня! — выпаливаю я, не в силах больше терпеть пусть и такой чудный голос. Ухмылка затопляет его лицо, квадратный подбородок выпячивается вперёд. Опускаясь на одно колено, он зарывается левой рукой в мои волосы на затылке, притягивая к себе. Несколько робкий, мягкий, но в то же время страстный поцелуй запечатывает мои губы.

И медленно он направляет меня вниз, на кровать, по-прежнему не убирая руку со спины. Ему всё-таки удалось уложить меня на лопатки.