Сердце предательства

Мэри Пирсон, 2014

Она сбегает в день своей свадьбы. Крадет секретный документ из тайника. За ней охотятся наемники, отправленные в погоню ее отцом. Она – семнадцатилетняя принцесса Лия, Первая дочь дома Морриган. Правители королевства чтят устои предков и соблюдают старинные обычаи. Но есть традиции, с которыми Лия не желает мириться. Например, выходить замуж за того, кого она ни разу не видела – человека, избранного ей в мужья из политических соображений.

Глава тринадцатая

Каден

— Она свободно говорит по-нашему. Как такое возможно?

Прошлым вечером, когда Лия заговорила, он ничем не выдал своего удивления. Он ни за что не показал бы его. Удивляться на глазах Совета не в его правилах. Вообще-то Комизара, по-моему, трудно удивить, но сейчас в его голосе явно сквозила неуверенность. Странно, но я почувствовал что-то вроде гордости. Не один я недооценил Лию, когда только начал охоту на нее, — он недооценил ее тоже. Большинство этих надутых королевских деток даже не знают, в какой стороне лежит Венда, не говоря уж о том, чтобы говорить на ее языке.

— У нее дар к языкам, — объяснил я вслух, — а в пути через Кам-Ланто у нее было достаточно времени, чтобы выучить наш.

Комизар преувеличенно громко вздохнул.

— Еще один дар? Принцесса полна сюрпризов — правда, пока я не видел подтверждения тому дару, о котором ты говорил. То представление, которое она разыграла вчера, уставившись куда-то в пустоту, — обычное притворство. Хотя, возможно, это даже лучше.

Он замолчал, оставив свою последнюю мысль недосказанной. Притворство — лучше, потому что им он может управлять.

— Меня не будет пару недель. Вряд ли больше. Но если к моему возвращению Тьерни так и не покажется — пусть пеняет на себя. Тогда твоя очередь прокатиться туда, показать силу и подыскать претендента на его место, которого мы могли бы ввести в круг. Мы не можем позволить себе наместников-отступников, когда на карту поставлено так много. Особенно учитывая, насколько важные поставки к нам идут из Арлестона.

— Тьерни всегда опаздывает.

— Опаздывает или нет, но, когда я вернусь, ехать тебе. Помни, что я сказал. Мы не петухи, стерегущие курочек. Мы рахтаны.

Рахтаны. Мне было одиннадцать, когда я впервые повторил за ним эти слова. Даже меньше, чем сейчас Эбену. К тому времени я уже год как был под его защитой. Это он следил за тем, чтобы мне давали двойную порцию еды. Благодаря этому мои ввалившиеся глаза стали выглядеть обычными, впалые щеки округлились, а на торчащие ребра наросло мясо. Я произнес эти слова с той же гордостью, которую слышал в его голосе и сейчас. Мы — рахтаны, верные братья, неустрашимые и стойкие. С этой минуты Комизар стал растить будущего Убийцу. И я с восторгом и благодарностью принял оказанную мне честь.

Я, наверное, был предан ему больше, чем кто бы то ни было. Ведь он тогда со многими расправился, чтобы спасти мои тощие кости. Я был обязан ему всем. Тогда Убийцей еще был он сам. Трое Убийц сменились за эти годы, никто из них не прожил дольше нескольких лет. Пятнадцатилетний, я стал самым юным из претендентов на это место. Это было четыре года назад.

Сколько крови на твоих руках, Каден? Скольких ты убил? Я не мог ответить на вопрос Лии, потому что не знал наверняка. Я знал только булькающие хрипы перерезанных глоток. Судорожные вздохи, не приносящие избавления. Руки, слишком медленные, чтобы отразить направленное в их сторону оружие. Я знал изумленные глаза, которые, закрываясь, забирали с собой частицу меня. Все они слились в размытую маску. Но я знал — это предатели, изменники, скрывавшиеся в попытке избегнуть правосудия, или военные на заставах, чьи набеги стремительны и жестоки. Они расправлялись с семьями, которые, как семья Эбена, пытались обосноваться на пустых землях Кам-Ланто. Но Убийца мог лишь вселить ужас в противника и, возможно, уменьшить число нападений. Чтобы остановить их окончательно, нужна была регулярная армия.

В нескольких ярдах от ворот Комизар остановился.

— Мы не можем позволить себе поддаться слабости, и об этом я хочу поговорить, — начал он. — Три солдата бежали. Мы обнаружили дезертиров в стане кочевников. Те, кто укрывал их, получили свое, а солдат вернули сюда.

— Кочевники? Которые?

— В лесах к северу от Рей Ло.

Я тихонько перевел дух. Гибель каких-то кочевников не должна была бы меня волновать, но я питал особые чувства к Дихаре и ее клану. Я знал, Дихара слишком умна, чтобы укрывать дезертиров. Как и большая часть кочевых племен. Вести о лютых расправах разносились от стана к стану стремительно, как ветер.

Комизар сообщил мне, что беглецов казнят после третьего колокола перед строем их однополчан, и я должен буду зачитать обвинение.

Хотя за казни и наказания отвечал чивдар, последний допрос всегда проводили Комизар или Распорядитель. Они всегда обращались к присутствующим войскам, чтобы те засвидетельствовали оправдательный или обвинительный приговор, они же всегда давали последнюю команду — положить головы на плахи. За ними всегда была финальная отмашка палачам. Заключительные этапы свершаемого правосудия.

— Но помни, не спеши убивать их слишком быстро. Если мы хотим отучить других от тяги к подобным выходкам, нельзя торопиться. Проследи, чтобы они помучились. Ты позаботишься об этом, верно, брат?

Я посмотрел на него. Кивнул. Я всегда был готов исполнить свой долг.

Комизар дружески обнял меня и пошел прочь, но через несколько шагов вдруг остановился и оглянулся.

— Да, и не забывай кормить эмиссара. Боюсь, Ульрикс про него рано или поздно забудет, а я не хочу, вернувшись, обнаружить труп. Я еще не разобрался с нашим королевским посланником. Пока нет.