Мой любимый шпион

Мэри Джо Патни, 2019

Вступая в брак, измотанный годами трудной службы в военной разведке Симон Дюваль и молодая вдова его кузена, французская аристократка Сюзанна де Шамброн, всего лишь мечтали о покое и «тихой гавани». Но понемногу их дружба, забота друг о друге и взаимопонимание стали превращаться в куда более нежное чувство… Однако счастье супругов оказалось недолгим – Симона внезапно отозвали из почетной отставки. И тогда Сюзанна решила стать партнером и помощницей любимого мужа в смертельно опасной схватке с наполеоновскими шпионами…

Глава 3

Жалея, что не может прочесть мысли своей гостьи, Симон внимательно наблюдал за ней, пока водил по комнатам первого этажа. А потом они направились на второй. Сюзанна осматривала особняк с любопытством, но взгляд ее оставался спокойным и непроницаемым. Симон всегда любил этот дом, однако понимал, что он выглядел весьма скромно по сравнению с дворцами, в которых доводилось жить его кузине. Но было ясно, что его дом в любом случае лучше, чем тот пансион, где она обитала сейчас.

На втором этаже они прежде всего заглянули в спальни его родителей, находившиеся в глубине дома.

— Спальню слева занимала моя мать. — Симон открыл дверь, пропуская Сюзанну. — Отцовская комната — зеркальное отображение этой, а между ними — маленькая гостиная. Моей матери нравилась тишина в глубине дома и прекрасный вид на сад.

Сюзанна подошла к окну и выглянула наружу.

— На сад приятно посмотреть даже сейчас, в феврале. А летом он, должно быть, прекрасен.

— Мама обожала садоводство, но, увы, этот сад давно запущен. Скоро весна, так что мне понадобится нанять сведущего садовника, — добавил Симон.

Сюзанна внезапно повернулась к нему.

— А где ваша комната? Или вы предпочли бы не показывать ее?

Он медлил с ответом, явно проявляя нерешительность, потом проговорил:

— Моя спальня — в передней части дома, рядом с комнатой Лукаса. Там нам было удобнее устраивать шалости…

Сюзанна улыбнулась.

— В таком случае я непременно должна ее увидеть.

Он повел ее по длинному коридору через весь дом. И заметно нервничал, открывая дверь. Входя вместе с ним, Сюзанна тихонько спросила:

— Здесь тоже слишком много отрадных воспоминаний?

Подавив вздох, Симон ответил:

— Я даже не представлял тогда, насколько был счастлив, и понял это лишь после того, как потерял всех, кого любил.

Понимающе кивнув, Сюзанна обошла вокруг кровати под балдахином, коснулась покрывала кончиками пальцев, обвела взглядом заполненный книгами шкаф. Остановившись возле открытых полок с детской коллекцией интересных камней, кристаллов и фигурок животных, вырезанных из дерева, она взяла одну из них, чтобы как следует рассмотреть.

— О, британский лев! Это вы сами вырезали? Очень тонкая работа.

— Нет, фигурки вырезал Лукас, — со вздохом ответил Симон.

Уловив неизбывную тоску в его голосе, Сюзана осторожно поставила фигурку льва на место, отошла к окну и засмотрелась на тихую улицу чуть в стороне от дома и железную ограду парка посреди площади. Симон же засмотрелся на свою гостью — идеальными пропорциями ее фигуры и осанкой было приятно любоваться даже со спины.

Да, красота… Сколько же времени прошло с тех пор, как он в последний раз замечал красоту окружающего мира? Женщина — одно из прекраснейших творений Господа, но он давным-давно не вспоминал об этом и теперь силился вернуться к тем временем, когда война и насилие еще не успели выжечь в нем плотское желание. Юноша, которым он некогда был, захотел бы подойти к Сюзанне, обнять за талию и прошептать на ухо нежные слова в надежде добиться такого же отклика от нее.

Этого юношу он едва помнил, но все же был способен оценить красоту Сюзанны. Более совершенную, чем та, которой она блистала в юности, и гораздо более заманчивую. Утомленного жизнью мужчину, которым он стал, не интересовали прелести Сюзанны, но быть рядом с ней ему нравилось.

Он прошел по комнате и стал рядом с Сюзанной, стараясь не соприкасаться с ней. Но от вопроса не удержался:

— Вы можете представить: свою жизнь в этом доме?

— В нем когда-то царило счастье, — тихо сказала она. — Я чувствую его. И чувствую, что оно жаждет возродиться. Но все же… — Сюзанна повернулась к нему, на лице ее отразилась тревога. — Почти всю свою жизнь я провела словно в клетках, куда меня помещали мужчины. Так продолжалось все время, пока я была ребенком, затем — молоденькой женой, а потом — рабыней в гареме. Я очень ценю свободу, которой обладаю сейчас.

— Но полагаю, отнюдь не нищету.

— Разумеется. Однако у меня есть крыша над головой, а также пища, и я полагаю, что нынешнее мое положение гораздо предпочтительнее прочих, в которых мне довелось побывать. А выжила я, вероятно, лишь потому, что умела приспосабливаться к обстоятельствам.

— Я никогда не был по-настоящему бедным, но в годы армейской службы иногда жил как нищий. — Симон грустно улыбнулся. — Вне всякого сомнения, голод, холод и другие невзгоды не доставляли мне никакого удовольствия, но благодаря приобретенному опыту я научился ценить жизненные удобства.

— Вы не скучаете по армейскому чувству товарищества? — спросила Сюзанна. — Ну… по тому, как вели своих подчиненных в бой и делили с ними радость побед и горечь поражений? Может быть, именно тоска по товарищам побуждает вас сейчас искать общества?

— Мне недолго пришлось командовать, — сказал Симон. — Я знаю несколько языков и умею составлять карты, поэтому занялся разведкой в тылу врага. При этом я надевал военную форму, чтобы в случае пленения — а такое случалось несколько раз, — меня считали военнопленным, а не шпионом.

Взглянув на собеседника с любопытством, Сюзанна спросила:

— А вам приходилось выступать в роли шпиона, переодевшись в штатское?

Симон утвердительно кивнул.

— Да, и такое случалось. Однажды в Португалии меня схватили вместе с несколькими англичанами. Нас всех обвинили в шпионаже и на рассвете собирались расстрелять. Одним из них был ваш друг Хокинс. Общими усилиями нам всем удалось совершить побег.

— И я очень этому рада! — воскликнула Сюзанна. — Если бы не Хокинс, я так и осталась бы рабыней. Или была бы уже мертва. — Она пожала плечами. — Второе — гораздо вероятнее. Моему хозяину Гюркану я уже почти наскучила. А когда такое случалось с какой-нибудь из его рабынь, это не предвещало ничего хорошего.

При этих ее словах Симон болезненно поморщился, немного помолчал, потом вновь заговорил:

— Мне часто приходилось работать в одиночку, и вы, вероятно, правы: именно по этой причине я сейчас так жажду общества. Мужья и жены, как правило, проводят друг с другом довольно много времени, поэтому мысль о женитьбе кажется мне весьма привлекательной.

— Но это справедливо лишь в том случае, если они живут в согласии, — заметила Сюзанна. — Мне страшно расставаться со свободой. А вдруг мы не сумеем поладить настолько, чтобы стать хорошими компаньонами?

— Может случиться и такое, — признал Симон. — Но я готов рискнуть. А вы?

Сюзанна нахмурилась, немного подумала и проговорила:

— В случае неудачи с этим браком… по дружбе я рискую гораздо больше, чем вы.

Она была права, и он спросил:

— А что могло бы сделать идею «дружеского брака» более привлекательной для вас?

Сюзанна снова задумалась.

— Как уже было сказано, нам надо получше узнать друг друга: чаще беседовать, вместе проводить время…

— Вполне разумные предложения. — Симон улыбнулся и подал гостье руку. — И мы можем начать с совместной трапезы. Должно быть, все уже готово.

Сюзанна с улыбкой кивнула и, взяв кузена под руку, воскликнула:

— Ведите же меня скорее, месье! А вашему винному погребу французский дух присущ в той же мере, что и вашей кухне?

— Искренне удивлюсь, если выяснится, что нет. — Симон тоже улыбнулся.

Спускаясь по лестнице, он ощутил в сердце робкое пробуждение надежды — возможно, им с Сюзанной все же удастся построить общее будущее.

За столом они почти не разговаривали, и Сюзанна была благодарна Симону за то, что тот не мешал ей наслаждаться чудесным обедом — она давно уже не получала от еды такого удовольствия: кусочки мяса в ароматном соусе прямо-таки таяли во рту. Для выпечки свежего хлеба не хватило времени, поэтому багет разрезали, намазали сливочным маслом с чесноком и мелко нарубленным шнитт-луком, а затем поджарили на решетке, чтобы стал хрустящим и благоуханным. Еда была простая и вместе с тем изысканная. Сюзанна дважды опустошила свою тарелку и уже собиралась попросить третью порцию, но тут с сожалением поняла, что просто не сможет проглотить больше ни кусочка.

Симон с улыбкой наклонился над столом, чтобы подлить ей в бокал красного бургундского, превосходно сочетавшегося с бургиньоном.

— Люблю смотреть, когда едят с таким аппетитом.

Сюзанна тоже улыбнулась.

— Я уже много лет так вкусно не ела. В гареме трапезы были обильными и порой весьма изысканными, но не французскими. Пожалуй, стоило бы выйти за вас ради одной только стряпни мадам Мерсье.

— О, для этого дома она настоящая находка. Если не ошибаюсь, нам предстоит еще лимонный пирог с кофе. Хватит ли этого, чтобы склонить чашу весов в пользу брака? — со смехом осведомился Симон.

— Не уверена, но с удовольствием приму угощение. — Сюзанна повернула свой бокал к свету, восхищаясь игрой отблесков в рубиновом вине. — В наших разговорах мы должны всегда быть честны друг с другом, какой бы неприглядной ни была правда. Обещаете?

Симон утвердительно кивнул.

— Да, разумеется. Слишком долго я хранил все свои секреты. Клянусь всегда быть честным с вами — за исключением тайн, принадлежащих кому-то другому.

— Справедливо. — Сюзанна вгляделась в его лицо. — О чем вы думали, когда мы впервые встретились много лет назад? Уж конечно, не влюбились в меня с первого взгляда.

— Нет, я знал, что вы уже принадлежите другому, — ответил Симон. — Даже в те годы я не видел причин стремиться к невозможному. А думал я о том, что вы очаровательны, и гордился честью стать вашим другом. Более того, я надеялся, что когда-нибудь, когда буду готов жениться, мне повезет встретить такую девушку, как вы. — Помолчав, он тихо добавил: — Когда услышал, что вы погибли, я поставил свечи за упокой вашей души.

Эти его слова глубоко тронули Сюзанну.

— Удивительно устроена жизнь… — в задумчивости пробормотала она. — Вот мы сидим здесь и обсуждаем возможный брак, а ведь я стала лишь бледным подобием той очаровательной девушки, какой была когда-то. Присмотритесь хорошенько, милорд, прежде чем связывать со мной судьбу.

Симон улыбнулся и сказал:

— Невинной свежести ваших пятнадцати лет в вас уже незаметно, но теперь вы гораздо интереснее, Сюзанна.

— Я рада, что вы так считаете, — ответила она с едва заметной улыбкой.

Несправедливо все-таки, что мужчинам свойственно с возрастом становиться лишь лучше. Симон и в юности был очень хорош собой, а в зрелости превратился в настоящего красавца, на которого заглядится любая женщина, и ей было приятно смотреть на человека, сидевшего напротив за обеденным столом.

— А что вы подумали обо мне, когда мы только познакомились? — в свою очередь спросил Симон. — Уж точно не то, что я очарователен!

— Нет, но я сочла вас весьма обаятельным, умным, прекрасным собеседником. — Сюзанна попыталась вспомнить их первую встречу. — И еще подумала, что Жан-Луи такой же по характеру. Впрочем, тут я ошиблась.

— В чем? Я не очень-то хорошо знал его.

Сюзанна медлила с ответом, думая, как бы описать покойного мужа так, чтобы не затронуть неприятные темы.

— Пожалуй, к людям, окружавшим вас, вы проявляли больше любопытства, чем Жан-Луи. Он был настоящим французским аристократом, а вы стали человеком… с огромным жизненным опытом.

На лице Симона возникло какое-то странное выражение, но развивать эту тему он не стал, за что Сюзанна была ему благодарна. Пожалуй, когда-нибудь дойдет дело и до разговоров о ее замужестве, но не сегодня.

К тому времени как мадам Мерсье подала лимонный пирог и кофе, разговор почти иссяк. А пирог оказался так же хорош, как и все остальное: он оставлял на языке приятный горьковато-сладкий привкус и прекрасно сочетался с крепким обжигающим кофе.

Управившись со своим куском пирога, Симон проговорил:

— Теперь, когда вашу настороженность смягчила аппетитная французская снедь, я вновь намерен спросить, как же все-таки уговорить вас согласиться на рискованный брак. А что, если я, допустим, назначу вам крупную денежную сумму, благодаря которой вы сможете устроиться уютно и независимо, даже если мы вдруг расстанемся?

— Вам так нужен этот брак? — удивилась Сюзанна и добавила: — Но ведь есть и другие женщины, из которых получились бы очаровательные и уступчивые жены.

Ее собеседник едва заметно улыбнулся.

— Ни одной такой я не знаю. Зато знаю вас.

— Удобная женщина для брака, заключенного ради удобства, не так ли?

— Не все так просто, — с серьезнейшим видом возразил Симон. — Мне было очень легко рядом с вами в то время, когда мы оба были очень молоды и вы собирались к алтарю с другим. Мне и сейчас легко с вами, несмотря на все странности нашей беседы. А вам? Вам тоже легко со мной — или только мне?

— Мои чувства в этом отношении раньше совпадали с вашими, — нерешительно признала Сюзанна. — Казалось, нам было суждено стать друзьями. Но с тех пор прошло много времени, и жизнь для нас обоих складывалась очень непросто. Впрочем, сейчас мне с вами легко, потому что нет необходимости притворяться… обычным человеком.

Симон невольно поморщился.

— Вот и мне зачастую кажется, что я притворяюсь обычным. С другой стороны, среди окружающих меня людей немало бывших солдат, так что среди них я не выделяюсь. Но вряд ли найдется много европейских женщин, совершивших, подобно вам, побег из гарема.

— Об этом отличии я предпочла бы умалчивать, — сухо заметила Сюзанна. Вглядываясь в лицо собеседника, она говорила себе: «Наверное, я лишилась рассудка, если хотя бы на минуту задумалась о возможности брака с ним». — Для того чтобы я приняла предложенное вами обеспечение, мы должны доверять друг другу. Вы должны верить, что я не сбегу с этими деньгами, а я — что вы не столкнете меня с лестницы, если наш брак перестанет вас устраивать.

— Мне по душе ваша прямота, — усмехнулся Симон. — Клянусь, ни с какой лестницы толкать я вас не стану, и да, я верю, что вы не заберете деньги и не сбежите, даже не попытавшись построить устраивающие нас обоих отношения в браке.

— А я клянусь, что приложу к этому все старания, если приму ваше предложение, — заверила собеседника Сюзанна.

— Вот и хорошо. О большем просить немыслимо. — Симон выглянул в окно. — В это время года в Англии темнеет очень рано. Пора отвезти вас домой.

Сюзанна кивнула и тут же спросила:

— Теперь, когда мы с вами преломили хлеб, милорд, что дальше?

— Первым делом я доставлю вас домой, чтобы вы закончили свое шитье. Не хотите ли завтра повидаться с друзьями — моими и вашими?

Ей понравилось уважение, с которым он отнесся к ее работе, хотя наверняка считал шитье не заслуживающим внимания занятием. Но на его вопрос ей нечего было ответить.

— У меня нет друзей в Лондоне, если не считать мистера и миссис Поттер и других обитательниц их пансиона.

Симон улыбнулся.

— Неужели вы не знакомы с такой небезызвестной особой, как леди Аврора Лоуренс, она же — Неукротимая Рори?

— Рори все еще в Лондоне? — воскликнула Сюзанна. — Как бы я хотела увидеть ее! И ее капитан наверняка рядом с ней.

— Появляется вместе с ней повсюду, ходит, как приклеенный, с широкой и счастливой улыбкой на лице, — с дружеской насмешкой подтвердил Симон. — Завтра вечером несколько участников побега из португальской тюрьмы ужинают вместе с женами в доме лорда и леди Киркланд, так что вы сможете встретиться и с Рори, и с другими милыми дамами.

Сюзанна в смятении оглядела свое платье. Безошибочно истолковав выражение ее лица, Симон сказал:

— Вы, как истинная француженка, наделены даром элегантности, Сюзанна. Выглядите вы замечательно, и насколько я слышал, остальные дамы, которые будут присутствовать там, не из тех, кто высмеивает себе подобных ради развлечения.

Эти мысли внушали Сюзанне робость, но чудесно было бы повидаться с жизнерадостной, пышущей энергией Рори и, может быть, с ее тихой, прелестной кузиной Констанс. И кроме того, Сюзанна с любопытством ждала встречи с друзьями, которых Симон приобрел, спасаясь от смертной казни.

— С удовольствием составлю вам компанию. А кто такие Киркланды? Лорд Киркланд бежал вместе с вами из тюрьмы?

— Нет, но он наш общий друг. У Киркланда большая судоходная компания и множество полезных связей. Когда мать леди Авроры уже отчаялась найти в Алжире надежного посредника, который договорился бы об освобождении ее дочери, Киркланд познакомил ее с Хокинсом. В таких делах он незаменим.

Сюзанна улыбнулась.

— Несомненно, капитан превысил свои полномочия: не только вызволил леди из беды, но и женился на ней.

— Может, и так, но ни одна из заинтересованных сторон не в претензии. Думаю, родители упомянутой леди вздохнули с облегчением, благополучно выдав ее замуж.

В представлении Сюзанны слова «благополучно» и «леди Аврора» никак не сочетались, но они с Хокинсом явно составили прекрасную пару. Поднявшись со своего места, Сюзанна отметила:

— Вечер обещает быть занятным.

Безукоризненно выбрав момент, мадам Мерсье вошла в комнату и протянула Сюзанне корзинку.

— Ваши свечи, миледи.

Заглянув в корзинку, Сюзанна увидела связку свечей — судя по всему, изготовленных из лучшего пчелиного воска, а рядом с ними — завернутый отдельно хлеб, а также горшочек с ароматным беф-бургиньоном.

— Спасибо за вашу щедрость, мадам!

Мадам Мерсье смутилась и заверила, что это ей лишь в радость, но ее заговорщический взгляд был полон надежды, что в пустующем доме вскоре появится новая хозяйка. И такой исход уже начинал казаться… вполне возможным.