Корреспондент. Фантасмагория

Михаил Юрьевич Брод, 2018

Корреспондент желтой передачи становится причиной Апокалипсиса. Пока не все человеческое еще умерло в нем, он записывает свои воспоминания, попав в авиакатастрофу над тайгой. Что бы ни победило в его душе – добро или зло, он уже стал причиной роковых событий, приведших мир к его печальному концу. Судьба выбрала его. Фантасмагория на тему тотальной глупости, овладевающей миром, и неизбежной гибели цивилизации.

Глава вторая. Анжела

Анжела была красивой полногрудой шатенкой 35 лет. Я встретил ее на улице и просто шел за ней по пятам, завороженный ее походкой. Она меняла очередную работу и шла на собеседование. Ну, а я пристроился сзади, как какой-нибудь француз. Первый раз в жизни пошел за девушкой по пятам. Если бы я был ослом из «Кавказской пленницы», я чувствовал бы себя также. Сзади она была просто великолепна. Прямая спина, высокий рост, но не слишком — где-то 175, упругая походка, сильный и уверенный шаг на высоких каблуках и распущенные рыжие волосы. О, женщины! Учитесь правильно ходить. Одно это сводит мужчин с ума! В конце концов, на каком-то повороте я ее догнал. Лицо мне понравилось — красивое, с прямым, с небольшой горбинкой носом, слегка южное, украинское или греческое. Рыжая копна волос, обрамляющая высокий лоб, и большие карие глаза. У нее было мало времени, но, тем не менее, она дала свой телефон. А ведь она была в то время замужем!

Позже она поведала мне эту печальную историю, как тяжело ей было с мужем. Анжела же была женщиной вампирической. Где-то под южным солнцем произрастали ее предки. Я так и не прояснил до конца ее национальность, но что-то греческое, еврейское, или казачье, или армянское там точно было у бабушек и дедушек. Чтоб завестись, ей достаточно было поцелуя или прикосновения.

Весь первый год был посвящен нашей бурной страсти, которая заставала нас в самых неподходящих местах — то в кино, то в машине, то в лифте. А по-другому с ней и нельзя было! Общение наше проходило в жалобах на мужа. То руки у него неумелые, то он спит, пока она думает о супружеском долге. Мне было странно слышать признания о ее интимной жизни с мужем, я словно чувствовал, как подглядываю в замочную скважину. Как она хочет ребенка, но не от него, потому что ей «противны его гены». Поэтому у нее было два аборта. Мало того, она мне рассказывала еще и про своих любовников! И как она с ними проводила время… Я же не доктор и не священник, зачем она мне все это рассказывала? Да и потом, я ревновал! К любовникам, даже мужу, однако… я наглец! Но кто же ему виноват, что жена изменяла, если он спал, пока такая женщина пыталась его расшевелить! Ну, не идиот? Не проще ли было объесться виагры и хоть как-то, хоть раз в жизни, но по-настоящему ее удовлетворить?! Нет, он этого не понимал. Он продолжал тихо посапывать по ночам сном праведника, пока его красавица-жена пыталась пробудить в нем хоть какие-то чувства! Впрочем, может, он и был святой! Глядя на его изображение в ее телефоне, я испытывал смешанное чувство жалости и дискомфорта, от которого хотелось поскорее избавиться. Он-то наверняка ее любил, дарил подарки, готовил ужин, просто наскучил ей, и все! Как, возможно, когда-то наскучу и я… Я же оставался закоренелым грешником. Чужая жена не давала мне покоя. Но ведь так складывается половина супружеских пар на земле! Что бы не говорили моралисты, но кто-то у кого-то уводит жену или мужа, а потом они счастливо живут! «На чужом несчастье счастья не построишь»… о, еще как построишь! И строят, и в ус не дуют! Но только это не в моем случае.

Меня «шевелить» ей не приходилось. Правда, говорить нам было практически не о чем. Сфера искусства и литературы выпадала напрочь, так как, если она что-то когда-то прочитала художественного, то все давно испарилось. Классическое искусство, музыка, литература и живопись были вне сферы ее интересов. С фильмами было примерно то же самое. Она все скидывала мне ссылки на какой-то унылый юмористический американский сериал чуть ли не 40-х годов, но я так и не удосужился его посмотреть. Чаще всего мы обсуждали достоинства ее внешности или проблемы на работе. Если она заходила в метро или общественное место, все мужчины обращали на нее внимание. Сексуальность эпохи Возрождения — не та тощая, современная, вульгарная и вешалочная, а полнокровная гармоничная сексуальность итальянских донн и матрон, позировавших Леонардо, Веронезе и Тициану — вот был ее конек, и за это можно было вытерпеть все! С нее надо было писать портреты, ваять скульптуры, делать бесконечные фотосессии! Ее муж никогда не ценил эту возможность, просто научиться ее целовать… Что касается фоток, даже и для себя, то это была запретная тема. На это она не шла из соображений «конспирации». Никаких фривольных изображений — ни для себя, ни, тем более, для сети, даже когда мы, наконец, поженились.

Больше всего ее занимали вопросы собственного благополучия. Станет ли она финдиректором или нет, и какая статистика в мире на этот счет по поводу женщин. Оказывается, женщин-финдиректоров у нас было всего 5%! И все годы нашего общения она постоянно навязывала мне литературу об успехе из серии «я случайно нашел маленький золотой прииск, а потом продал его за 100 миллионов долларов». Где только они находят все эти золотые прииски, я не знаю?!

Нет, она была очень заботлива! Ее так заботила моя карьера! Она считала, что я не раскрыл свой потенциал, и ведь правильно считала! Я благодарен ей за это, за ее доброту, внимание. «Лучший мужчина в мире — это женщина» — как правильно сказал, опять же, какой-то француз. Мы, мужики, слишком ленивы. Нас надо постоянно понукать и расталкивать, чтобы мы элементарно стали сами собой. А кто лучше женщины справится с этой задачей?! Однако, литература про «успех» меня просто удручала. Особенно мне нравилось: «Ты только подумай об этом, и это непременно произойдет!» Сколько бы я, например, не визуализировал плоский живот, мой предательски оставался слегка округлым. Нет, спортом я занимался… раньше. В последнее время катастрофически стало не хватать времени. И даже мои преданные поклонницы говорили мне об этом: «Ты запустил физическую форму». И хоть это никак пока не влияло на потенцию (да и кто признается, что влияло?), тем не менее, к молодым атлетам меня отнести уже было сложно. А молодые львы ведь не спят! У меня были другие преимущества, я знал об этом, но молодость…

Тебе одному, дураку, кажется, что ей не с кем тебе изменить: лучше, умнее, красивее тебя просто не может быть! Но вот, тебе уже 45. И в один день, провожая ее на очередные занятия по танцам — а это была кизомба, она, не доходя метров сто до входа, начинает с тобой прощаться. И в этот момент ты видишь вертлявую задницу танцора, который младше тебя лет на 10, и он бросает на нее огненный взгляд, а она поспешно отстраняет твою руку от своей талии. О, святые угодники! Так вот оно что? Дотанцевались, значит? Завела себе любовничка? Я мягко интересуюсь: «Это что, твой партнер?». «Да, у меня их несколько, не помню, как этого зовут…» Взгляд потуплен, смотрит вниз влево, легкий румянец на щеках. Вот так-то! А ты как думал? Это тебе 45, а ей-то всего 35, а так и было моей Анжеле! Ты думал, что это тебе всего 45, а ей уже 35 — а вышло-то все наоборот! А ведь эти танцоры те еще шныри — так и норовят залезть к кому-нибудь в трусы. Благо, танцы для этого как раз располагают!

Кизомба, кизомба… что еще за кизомба такая, почему я не интересовался раньше? Когда она сказала, что собирается записаться на танцы, я махнул рукой — это не для меня. Со временем пришлось посмотреть на ютубе на этот разврат. Боже, они трутся друг об друга грудью, ее колено у него между ног, а движения-то, движения… да это половой акт какой-то! И куда я раньше смотрел? Вот тебе и «смотри в оба»!

Если ваша женщина записалась на танцы без вас, ждите, скоро вырастут рога. А почему, собственно, я не записался? Ведь она предлагала! Представить себя с вертлявой задницей? О, нет! Это не мое! Лучше пойду на тренажеры, сгоню жирок, потягаю тяжести. Да я ножи бросаю в дерево с одиннадцати метров! Штангу жму 110 килограмм! А надо было смотреть за своей женщиной! Так что это не я ей дал отставку, а она мне по факту. И действительно, у каждой красивой женщины в тридцать пять может быть молодой любовник гораздо моложе нее! Об этом так часто забывают мужья, думая деньгами купить их благосклонность. Нет, природу за деньги не купишь! У нас в 40 лет виски и диван, а у них «кизомба». За такой «кизомбой» надо бегать, как волкодав, и пресекать малейшие попытки. А если что, еще и дать по мозгам хорошенько. И я еще радовался, что так сэкономил время взаимного общения! Пассия пошла на танцы, а я могу и с друзьями встретиться, и на интересный мне фильм сходить, и спортом позаниматься! Просчитался. Я стал ей не интересен.

Впрочем, мужчина всегда во всем виноват сам. Никакая женщина не уйдет, если ты во всем пытаешься соответствовать ее вкусам. А если не во всем… Холодок стал между нами веять как-то сам собой. Когда из всей поездки в Прованс она вспоминала только то, какие красивые были цветочки у гостиницы, а от номера с плохим видом поначалу расплакалась так, что пришлось менять на другой, — тогда меня это насторожило.

Следующая поездка во Флоренцию лишь усугубила мои опасения. Там, где сама природа создана Богом, чтобы увековечить эту красоту на холсте, она вспоминала лишь еду. Где и как мы вкусно поели. Это, конечно, хорошо, но, родная, как насчет природы, наша поездка в Пистойю на свежий воздух, ночевка в домике фермера?! Собственноручное приготовление пиццы! Нет, лишь меню в каком-то городском ресторане было удостоено запечатления в новеньком айфоне, который я ей подарил. И то потому только, что каким-то дурацким смешным словом там назывался один из десертов — «дурилло»! Возможно, она не могла высказать того, что видит, того, что понимает? Сидели же мы с ней подолгу на террасе гостиницы, разглядывая холмы Тосканы с дымкой на горизонте… И, право слово, я больше смотрел на нее, чем на эти самые холмы. Тогда мне казалось, что она родилась в этом пейзаже.

Было еще одно, что возводило между нами препятствие. Она, как переходящее красное знамя, нравилась всем мужчинам. Меня это настораживало, а ее нисколько. Она считала это своим естественным атрибутом — нравиться мужикам. Так как она постоянно ходила на массаж или фитнес, или курсы английского языка, рассказы о постепенно сходящих с ума массажистах, инструкторах и преподавателях заполняли наш досуг. Я сам живо интересовался, как тот старый индус-массажист, который хвалится своей женой и детьми, еще не перевозбудился от усердного массирования?

— О, да! — отвечала она весело. — Как бы невзначай начал трогать мою грудь. То локтем заденет, то рукой проведет.

— А что преподаватель по английскому, тот шотландец на Чистых прудах?

— Начал вдруг на меня орать сегодня, что я не могла ответить на вопрос правильно. Затем оставил меня после занятий, долго извинялся, краснел, в итоге признался в любви.

Все это вызывало у меня веселье до поры до времени, а у нее легкую усталость и иронию.

Раздражало ее только, когда начальник на работе пялился на нее часами. Брали ее на работу легко, точно так же, как легко она ее теряла.

Ввиду некоторой неадекватности почти каждой красивой женщины, рано или поздно она допускала какой-нибудь непростительный ляп в финансовых документах, после чего на нее ополчалась вся женская часть того заведения, где она в данный момент работала. В одном месте она забыла вовремя сдать налоговую отчетность, просто выбросив ее случайно в мусорное ведро. В другом — в договоре приписала к цифре долга предприятия лишний ноль. Предприятие торговало антиквариатом. Начальник в тот день позвонил вечером и поинтересовался вежливым тоном, сколько же все-таки он должен банку — 200 тысяч или два миллиона? Когда выяснилось, что все-таки 200 тысяч, начальник попросил, опять-таки вежливо, больше так не делать. Даже не попросил, а спросил: «Дорогая, ведь ты же не будешь больше так ошибаться, правда?» Конечно, он был в нее тайно влюблен. Если ей не нравилась ее помощница, та немедленно изгонялась. Удивительно, но помощницы ей не нравились всегда, и всегда с ними была какая-то возня. Точно такая же, как и с вышестоящими дамами, если таковые оказывались. Например, жены начальников.

У этого начальника с антиквариатом тоже была жена, которая и организовала для него этот бизнес. Продать какую-нибудь китайскую вазу раз в полгода за миллион рублей или ковер за полтора — вот и весь бизнес.

— Что же ты там делаешь? — интересовался я у нее.

— Занимаюсь финансовой отчетностью, бухгалтерией.

— Это я понимаю, но у вас почти ничего не продается! Какая бухгалтерия?

— Поэтому я и работаю 4 часа в день!

Удивительно, что при этом зарплату она получала почти такую же, как я. Что ж, меня это только радовало! Правда, почти все деньги она откладывала на какой-то загадочный мастер-класс по серфингу на Бали, куда так и не удосужилась съездить, со мной во всяком случае.

— Зачем тебе серфинг? — спрашивал я. — Ты же совершенно для него не подходишь! Там нужны тощие и жилистые, а ты девушка в теле — просто будешь смотреться смешно на этой доске и постоянно с нее падать!

— Я лучше тебя знаю, что мне надо! Не ломай мне мечту!

Видимо, она визуализировала себя вертлявой гимнасткой, хотя была Тициановой Венерой. Борьба с лишним весом шла у нее сурово, но до тех пор, пока она не приносила коробку здоровенных пирожных, каждым из которых можно убить человека, если хорошенько подсушить лакомство. Обычно это было до фитнеса или сразу после него.

— Сегодня я потратила восемьсот калорий, — говорила она, — мне можно.

Или:

— Сегодня я иду на фитнес, будут групповые занятия, так что мне нужно запастись калориями. — После чего половина пирожного исчезала в ее немаленьком рту. Где она брала эти гигантские пирожные — я не знаю, я таких никогда в жизни не видел, но каждый раз они были одни и те же: розетки с кучей крема и какой-нибудь клубникой посередине.

В общем и целом, вес ее или не изменялся, или колебался в обе стороны равномерно.

Работу, как я упомянул, она находила так же легко, как и теряла. Каждый раз начальники там были женатые «сусики», как она их называла. Это мужчины средних лет, добившиеся успеха в бизнесе, часто нацмены или мужья бизнес-леди и папиных дочек. Они не представляли большого интереса как самцы, так как находились под каблуками своих жен. Зарплаты, однако, они клали ей немаленькие.

— Вчера была в одном салоне, — рассказывала она, — сусик уставился на меня на собеседовании, какую зарплату вы хотите? Я говорю, это зависит от объема работы, на прошлой я получала 100—120… Он говорит, вы подумайте и скажите мне в следующий раз, когда ознакомитесь с делами.

Через неделю я спросил ее:

— Какую же зарплату тебе дали?

— Ну, я подумала и сказала, что вообще-то ездить очень далеко. Он предложил сто пятьдесят, я согласилась.

Я молча сглотнул слюну. Это кто-то говорит, что красивым женщинам не везет по жизни и трудно устроиться на работу?

Естественно, тут же начались претензии других дам, как например, главбуха, которая получала 80 тысяч, и коммерческого директора сети этих салонов, которая получала те же 150 тысяч. Должность Анжелы также была неопределенной. «Финансовый советник» — так она называлась официально, но фактически, она считала, что работала финдиректором или фиником, чем очень гордилась. Наконец, она добилась своего.

Сусик устроил свой кабинет напротив нее, и в обоих кабинетах сделал стеклянные двери. Периодически он посматривал, как она сидит за своим столом, прям напротив него через коридор, и игриво изгибал бровь. Частенько он вызывал ее к себе и подолгу о чем-то расспрашивал, непрестанно лапая ее глазами снизу-вверх и обратно. Она одевалась строго в черно-белую гамму и была в туфлях на каблуках. Рыжие волосы аккуратно зачесаны назад. Посмотреть, конечно, было на что. Чем она занималась, не совсем все понимали, но, когда она выбросила в мусорку налоговую отчетность за квартал, в офисе усилился ропот. Некрасивая жена сусика сидела в кабинете рядом и каким-то образом все это терпела. Избавиться от Анжелы удалось только через полгода, когда выяснилось, что салон почти разорен, и ее перевели работать на дом с половиной зарплаты. Ну а вскоре фирма окончательно закрылась. Так ей, по крайней мере, сказали, чтоб уж не платить ничего.

Я хоть и разорен не был в финансовом смысле, но в моральном — да. Пережить измену с танцором я не смог. Я планировал подарить ей маленький желтый Volvo, который взял почти за два миллиона рублей с доплатой в кредит, и на котором она активно рассекала последние полгода.

Теперь мое воображение рисовало картины измен моей жены, возможно, даже в этой самой машине! Представляю, как этот вертлявый гад выделывал разные па на заднем сиденье! Пережить этого я не мог. Машину я отобрал, и с Анжелой пришлось расстаться. Я не настолько любящий муж, чтобы терпеть измены. Она ушла безропотно, прекрасно осознавая свою вину. Не зря же она сказала недавно: «Мне с тобой неинтересно»! Это был уже верный признак измены, но тогда я еще не придал этому значения. Предстояло перевезти какие-то оставшиеся ее вещи.

Женщина есть дверь, в которую входишь один раз в жизни. В данном случае пришлось выйти обратно — ошибся комнатой, извините! Не туда зашел!

Теперь вечера мне скрашивал дорогой алкоголь, хорошая музыка и хорошие фильмы. От одиночества я не страдал. Мой телефон пестрел от имен красоток, некоторые из которых могли и приехать. Но ведь не жиголо я какой-нибудь! Каждая из этих женщин хотела любви и счастья. И я это понимал. А моя настоящая любовь, где она? Может эта та Наташа из Белоруссии, которой надо 20 тысяч долларов для поступления в институт? Или эта фотограф Лена, которая предлагала дунуть кокса в тот вечер? Жаль, Наташа сейчас зарабатывает свои 400 долларов за ночь, а я пугаю соседей тяжелыми рифами своей электрогитары. Джульетта стала проституткой, а Ромео — стареющим алкоголиком с нереализованным творческим потенциалом и увеличенной печенью. Надо было еще позвонить дочке и договориться о встрече. Операция «забор денег у папы» была назначена на следующий день в 17.00.