Дом, который построил Майк. Хроники Кулуангвы

Михаил Уржаков

Если и существует феномен интересного чтения, то роман М. Уржакова тому пример. И уже то, как лихо закручена одна линия леди Дианы Спенсер, чего стоит. И географической безграничностью повествования: от злачных мест загнивших от пресыщения Европ до расцветающей под живыми лучами учения чухче Северной Кореи. Да, Ким Ир Сен тоже один из персонажей. Как, впрочем, и Слава Бутусов с Умкой, Шевчуком из «ДДТ» и др., вплоть до размякшего под кумаром дальневосточной конопли старшины Маменгалиева.

КОМСОМОЛЬСК-НА-АМУРЕ

Все, кто служил, тот знает, что состав напалма очень прост — это взбитый на горючке резиновый клей.

Так вот у меня был знакомый, сослуживец по части 6705 в Комсомольске-на-Амуре, Вовка Ершов, по кличке Марихуана, удивительной судьбы человек. Он тоже сгорел от напалма. Только не снаружи, а изнутри.

«Клей» мы пили в боевой части 6705, за отсутствием денег на водку. Пили, как водиться во всех Вооруженных Силах, в каптерке. Подальше от начальства, поближе к кухне.

Ну, сначала надо резиновый клей добыть у зэков в зоне строгого режима ИТК-7. Там на зоне была Промка, где шили очень даже неплохие куфаечки, и в производственном процессе им необходим был «клей резиновый, не питьевой». Клей этот мы, вохровцы ГУЛАГов, меняли на чай, из которого мужички гнали чифир. Удивительного действа напиток — совсем как экстэзи, только танцевать потом нужно под одеялом с самим собой, медленно и верно, а то надзиратели увидят в тебе перемену к лучшему «ниспохую», и дадут карцера на пару ночей, чтобы не эйфорило.

С нашей же стороны процес синтезации спирта из клея БФ-6 был такой. Берем электродрель — дрелью его, клей, надобно «поднять». Как миксером. Ну, у кого миксер есть, тот знает. Можно поднимать резинку и вручную, но это долго и нудно, можно захлебнуться слюной, особенно когда трубы горят.

Потом излишки взбитого клея «отбрасываются» через друшлак, а спиртовой раствор денатурата сливается в трехлитровую банку. Столько, примерно, получалось с 12-ти литрового бидона клея. Затем добавляется соль и раствор отстаивается некоторое время.

Пока душа терпит.

Еще одна фильтровка «ломом» и огнедышащий напиток подается к столу в железных кружках. Белых. Из зеленых только духи пьют чай-бром. Закуска по вкусу. Семь раз отпей — один раз отъешь.

«Фильтровку ломом» наш любимый денатурат проходил только в зимнее, суровое время. Хорошо еще что это время зимнее и суровое в Комсомольске-на-Амуре составляет большую часть времени года. Лето в Комсомольске, как впрочем, и в Свердловске короткое, но малоснежное. Идея проста, как все гениальное. Ее нам подсказали местные китайцы, лимита желтая, (те же самые, что научили меня, как медведей под жопу пинать). Мне даже пришлось кое-какой китайский подучить, чтобы с ними общаться.

Первому слову меня, правда, обучил Урумбек. Грит мне однажды, по молодости, по духовщине еще, — «Суда эди, сукнахбля нерускый сволышь, жярены картошка-мартошка мнэ с кухни принэси!» Я грю, — «Чо?»

Он как мне в печень сапогом заедет, у меня аж цифирьки защелкали.

«Чо» — по-китайски — жопа!» — отвечает.

Вот это я надолго запомнил.

После этого стал Мандарин их китайский изучать.

Больших успехов, кстати, достиг.

Сейчас на Канадщине часто выручает. Иногда подрежу по русской привычке какого-нибудь узкоглазого на дороге, он высунется из окна своего авто дорогого, плюнет своей едкой слюной с типичной пневмонией на мою ворованную Хонду и давай ругаться английским матом. Фак-перефак, фак-перефак!

А я ему, — «Чо!!!»

И по газам!

Ага, о чем это я? Об очистке ломом!

Духи малослуживые шинельным сукнецом натирают лом обычный, стальной, ледодробильный, до состояния зеркального блеска дедовской бляхи на ремне. Чтобы бриться можно было, и как зеркало использовать.

Ну, потом этот ломик мы выносим на тридцатиградусный дальневосточный мороз и осторожно вставляем в пустую трехлитровку. Вот та-а-ак. Осторожно, чтобы на морозе баночка не лузгнула прозрачным стеклом.

Затем осторожно, примерно с половины или с одной третьей высоты лома начинаем на него поливать священную жидкость. Медленно так, чуть дыша, осторожненько блин, ты чо делаешь, сухорукая твоя голова!

Ага! Пошла родимая стекать в баночку!

Так вот суть то вся у китаез этих заключается в том, что пока спиртик с клеевыми добавками бежит по стальной, блестящей поверхности лома, то все вредные и ненужные пары БФ-6 испаряются на жесткой морозюге, или же налипают на арктического холода сталь лома.

А баночку тем временем наполняет чистая слеза спирта.

Дрели же, миксеры, хорошие такие, изготовленные для боевых операций в боевых условиях в тылу врага, мы выменивали на выкидные ножи из Зоны в соседней танковой части №14235.

Выкидные ножи, такие с кнопками, очень козырные-пацанские, короче, мы выменивали в зоне на чай.

Две плитки чая — нож.

Плитка чая стоила 2 рубля и, если не стрендеть совсем, 47 копеек еще сверху.

Танкисты, мазута дубовая, тырили дрели из неприкосновенных, зачехленных на время войны с потенциальными противниками, боевых танков Т-62 с их базы в Хурмулях, СССР, Дальний Восток, Земля, Солнечная Система.

Деньги, чтобы купить чай на обмен в Зоне, присылали наши мамы и папы, в надежде, что мы купим себе на них конфеты, или как поговаривал страшный сержант Урумбек Маменгалиев — «кампет-мампет, панимаищ?».

СПРАВКА

Многие из Войсковой части 6705 ушли потом в коммерцию, а некоторые даже стали основателями первых перестроечных бартеров. Помог большой опыт работы в конвойных частях.

А что, так и получалось, что наши мамы и папы спаивали нас клеем БФ-6. Нет чтобы просто, по-человечи — выслать водки в резиновой грелке.

Вовка то, Марихуана, вообще кони двинул, да еще и каптерку собой спалил. Замахнул цельную пол-литровую банку ломом очищенной, солью и марганцем профильтрованной, (мы ему еще говорили, не спеши), и вместо закуски, (ее просто не было) потянулся скорее сигаретку закурить. Ну и полыхнул сразу, почернел моментально, как молнией его шибануло. Дернулся, мы и подскочить с Арменом-каптерщиком не успели, упал, зацепил трехлитровую банку с клеем, и пошло полыхать. Взметнулось по полкам с бельем солдатским, по гимнастеркам, по шинелям, затрещало по антресолям с портянками. Вовку то мы за ноги вытащить успели, точнее уголек его.

А вот уж тушить — не наша дедовская забота. Роту в ружье подняли, духов в ряд выстроили, ведра в руки — и по цепи к сортиру. Затушили они очаг пожара, как будто в обстановке, приближенной к боевой. Добра коптерного сгорело много. Особенно дедушки жалели о форме парадной, приготовленной на Дембель-86-Весна.

Вот только ЗамПоТылу, подполковник Гришко, был, как мне кажется, доволен. Столько, говорит, добра пропало-сгорело, столько добра!

Прицелов ночного видения к РГД-6 — шестнадцать штук, сапог офицерских, яловых — 147 пар, полушубков новых, офицерских — 126 штук, ботинок офицерских, парадных 74 пары, шарфов белых, офицерских, парадных — 132 штуки, перчаток офицерских, кожаных, парадных 194 пары, варежек трехпалок — со счета сбиться, две кинокамеры импортные, два портсигара золотых, всё нажитое непосильным трудом и тд. и тп.

Уже через пару месяцев бедный-пребедный подполковник Гришко на его новой вишнёвой «девятке» разгонял лужи перед КПП нашей части на улице Сталелитейной, Комсомольск-на-Амуре, Земля, Солнечная Система, Млечный Путь.

Правда, тащпалков?

Такие дела.

На свой Дембель-86-осень я сделал себе небольшой подарок. Купил у танкистов новый гранатомет, стыреный из того же НЗ. Ну, кто служил, тот знает, подствольный гранатомет «Муха», который пристегивается к цевью автомата, к нему две гранаты и еще в нагрузочку ко всей этой прелести — четыре цинка патронов к АК-74. Восемьсот дорогих моих латунных, по восемь рублей за каждый патрон. Надолго можно было бы в Белом Доме засесть в девяносто первом году.

Стоило это мне четырех выкидных ножей, трех гробиков со скелетами, тех, которые открываешь, а у скелета хуйчик вскакивает. Большой такой. Плюс двадцать три цепочки с крестами разверзнутыми, четыре дембельских альбома с голыми бабами и чеканкой, и еще до кучи шестнадцать штурвалов.

СПРАВКА

Штурвал — это престранное изобретение, принесенное миру из темных, больных застенков ИТК. Эдакая резиновая уздечка, которую нужно натянуть на Павла Корчагина в красной буденовке, чтобы она хорошо зацепилась за головкой, а во все стороны от центра торчат тонкие резиновые усики. Почему-то подразумевается, что такой механизм должен в тяжелое время занятий любовью привести в неописуемый восторг милых дамс.

Уж не знаю, как женщины на этот прибор кладут взгляд, но вот после предотвращения (путем смертоубийства естессно) побега одного «петушка-гребешка» на нашей ИТК-7 в городе Комсомольске-на-Амуре, СССР, Земля, Солнечная Система, во время паталогического-анатомного медицинского обследования его тщедушного тела, в заднем проходе было обнаружено четыре штурвала, две пробки из-под газировки «Балтика» и носовой платок с вышивкой «ГПТУ-9. Не забуду Пал Палыча»

Такие дела.

Да! Есть у меня в моей коллекции реликвий один из этих штурвалов Пал Палыча, (остальные поразобрали сержанты, которые были причастны к смертоубийству). В дембельские альбомы, наверное, наклеивать. Порядком пообтершийся, так как не раз потом приходилось мне его опробовать ночами послеармейской студенческой молодости. Да простят меня ленки-ольги-светки-катьки-немые-на-четверых-и-т.д.

Гранатомет с гранатами и патронами я закопал в тайге недалеко от нашего войскового стрельбища около поселка Хурмули. Странно, но когда в 1997 году я прилетел в Комсомольск, добрался на попутках в Хурмули и нашел этот тайник, то патронов в нем не было, остался только гранатомет с гранатами.

Место, где я сделал тайник в свое время, четыре километра от первого съезда от Сермяжного трака вправо, мне никогда не забыть. Я его называю по Аркадестругатски — «У погибшего медведя». На этом месте 24 июня 1985 года я убил медведя пинком моей сильной правой ноги ему под сраку.

Такие дела.