Дом, который построил Майк. Хроники Кулуангвы

Михаил Уржаков

Если и существует феномен интересного чтения, то роман М. Уржакова тому пример. И уже то, как лихо закручена одна линия леди Дианы Спенсер, чего стоит. И географической безграничностью повествования: от злачных мест загнивших от пресыщения Европ до расцветающей под живыми лучами учения чухче Северной Кореи. Да, Ким Ир Сен тоже один из персонажей. Как, впрочем, и Слава Бутусов с Умкой, Шевчуком из «ДДТ» и др., вплоть до размякшего под кумаром дальневосточной конопли старшины Маменгалиева.

Оглавление

ЧАРЫН

Скорее всего, мне надо было бы начать мои записи не с Парижа, а с засраной деревни Чарын в глуши Казахстанских степей.

Это почти как начать все заново, как родиться заново после тупой жизни.

Начать можно было бы в стихах!

СТИХИ

— Жиль ли Лэнин Казакстан?

Жолтонбай отца спросил

И-и-и-и, ты мэне сказаль!

Лэнин гниль по турмам-ссилькам

За казакски за народ, Вот Ильич походким в-а-ажным

Четверым бревно несет!

А дальше так.

Почти все это случилось на самом деле. Ведь были же все эти годы, а значит, что-то должно было происходить.

И в самом деле, живет же сейчас в Нью-Йорке один мой бывший хороший друг, Сашка Сюткин, с которым мы пытались перейти Китайскую границу 28 апреля 1984 года в районе реки Чарын в Казахстане. Ему одному из нас троих это тогда удалось, его брат Олег погиб, а я был задержан казахскими бдительными пограничниками при попытке захвата председательского самолета Ан-2 колхоза-хлопкороба «Ленинский свет Социализма».

Я с Сашкой никогда не встречался после этого. Так мы и договаривались. Если нам удается это предприятие по побегу из Советской России, мы забываем друг о друге и никогда не входим в эту воду дважды.

Тем более, что все его считают погибшим и родители приносят цветы на его могилу в городе Ревда.

Такие дела.

Правда, однажды он прислал мне открытку в Торонто к рождеству 1996 года и в ней было написано только два слова — «Taке саrе».

Подписи не было. Но у меня нет никаких знакомых больше в Нью-Йорке, если не считать Курта Воннегута, который приезжал ко мне на открытие галереи и клуба «Бокомара» в Торонто. А, да!, еще есть черный полицай Эдди, не помню уж как его ласт нэйм, что допрашивал меня в госпитале Моунт-Сэне на 49 улице. Это когда мне в темечко прилетело что-то очень тяжёлое в Центральном парке от такого же черножопого. Плюс ко всему я лишился своего любимого фотика. От Эдди-полицая у меня в реликвиях протокол допроса из 52 полицейского отделения Манхэттэна.

«Шел, споткнулся, упал, потерял сознание, закрытый перелом, очнулся — гипс».

ЦИТАТА

«Ну, зачем ты мне врешь! У тебя там не закрытый, а открытый перелом!»

Бриллиантовая рука.

Так вот, подписи под «тэйк кэр» не было.

Значит, это был он, Сашка Сюткин, как очень хотелось бы в это верить.

От Сашки в наследство, в коллекцию моих реликтов досталось его стихотворение, точнее две первые строчки. Он ничего не смог больше придумать, потому как человек был простой и добрый, не как все эти идиоты-поэты современности.

Вот что он написал после их неудавшегося восхождения на Эльбрус в 1982 году:

Они поднимались в гору,

Их было трое…

И все, не строчки больше!

Просто и понятно.

Из этого восхождения они привезли в Свердловск полный полиэтиленовый мешок (за десять копеек, а не за семь) мышиного говна под названием мумие. И долго пытались его продать студентам, чтобы покрыть свои дорожные расходы.

Помните — в десятикопеешный кулек входило три литра пива, а в семикопеешный — только два.

Этот мешочек, один из многих, тоже у меня в музее. Были проблемы с ввозом его на территорию Великобритании — таможня не давала добро, пока проверяли — опиум это или мышиное говно. Сошлись на говне, но посоветовали посетить психиатра. Ржали тогда надо мной совсем как не тихие, тупые англичане, а папуасы с острова Куку.

Смотрите также

а б в г д е ё ж з и й к л м н о п р с т у ф х ц ч ш щ э ю я