Рашен брик

Михаил Тырин, 2020

Западный журналист находит русского военного шофера – участника проекта «Рашен брик», спасшего множество жизней в период пандемии. Выясняя шаг за шагом ход проекта, журналист понимает, что русские опять не вписались в общепринятые стандарты и сломали привычную картину мира.

— Добрый день, мистер Лапин! Это Френк Гир, вам должен был насчёт меня звонить полковник Грачев…

— Да-да, припомнил! Честно сказать, не очень перевариваю всяких корреспондентов, но если сам товарищ полковник попросил…

— О, я не корреспондент, я скорее писатель. Создаём книгу «Как мы выжили», и для вашей истории там будет отдельная глава. Итак, начнём с того, как вы попали в Балканскую колонну.

— Да как попал… Случайно. После армии шоферил на «Сельхозхимии», потом водил гнилой автобус с шабашниками на лесозаготовки. Почему гнилой? Да он через день ломался. Зарплата копейки, жильё — четыре метра в общаге. А потом, когда военным оклады начали прибавлять — думаю, дай попробую. У меня же и классность, и все категории. Вот и взяли на контракт. Лычки сержантские повесили, приписали к полковому госпиталю в Подмосковье, потом перевели в Военно-медицинскую академию. А мне какая разница, где баранку крутить? Я-то сам не врач, не светило, что я могу полезного тебе наговорить?

— Вспомните, как всё начиналось, мистер Лапин.

— Да как и у всех. Телевизор смотрели, в курилке трепались. Ржали, конечно — говорили, нашли чем испугать, насморком китайским. Да у нас от похмелья в день больше помирает, чем у них за всю эту эпидемию. Если кто в маске шёл — говорили: ты ещё презик на башку натяни, чтобы уж наверняка. Шуточек много всяких было. Кто-то на памятник Ленину маску натянул, кто-то на туалетной кабинке написал «входить строго по одному»…

— Но как, мистер Лапин? Вы же говорите, Военно-медицинская академия, там опытные врачи, серьёзные специалисты, неглупые же люди!

— Я-то врачей этих сначала и в глаза не видел. Мы ж по хозяйственно-складской части работали, по обеспечению гарнизонов, по закупкам, по приёму грузов. Обычная шофёрская бодяга, только в погонах. Но смеялись недолго. Приказ пришёл — соблюдать меры, носить эти маски чёртовы, руки протирать. Выдали нам и маски, и пузырьки, и брызгалки для рта. Пару уколов сделали. Мужики плевались, конечно. Но когда нарушителей стали рублём карать — притихли. А кто-то и без должности остался, такие дела.

— Вы в тот момент имели доступ к какой-то информации, которая не разглашалась для гражданского населения?

— Особо новостей таких не было. Как-то раз целый день возили полевые палатки на брошенный полигон. Палатки, печки, дрова… Там сгружали, а зачем — бес его знает. Судачили про чумной лагерь. Еще друг такую залепуху рассказывал — вёз он непонятные длинные пакеты, целый Камаз. На разгрузке пакет порвался, а из него какие-то твёрдые картонки выпали с острыми углами. И вот как их не сложишь — гроб получается. Ну, ты понимаешь — такие сборные гробики, а он сказал, их двенадцать вагонов пришло на товарную станцию. Ну, тут — да, не по себе как-то стало. А вообще, кто с нами, работягами, говорить будет? Всё в больших кабинетах решалось, вот там и вправду что-то такое знали. И даже когда в Европе этим вирусом шарахнуло по самое не балуйся, у нас в гараже всё обычным чередом шло. Шуточки, прибауточки — словно и нет никакой эпидемии. Будто на другой планете мы, и всё видим, как по телевизору.

— Говорите, у вас был простой хозяйственный гараж, но как вам удалось попасть в Балканский конвой?

— Ты не гони коней, корреспондент, ты послушай. Когда первые борта в Европу пошли, меня там и рядом не валялось. Элита шла, спецы, даже за рулём военмед не ниже капитана. Мне один умный майор сказал, что толк от той суеты сомнение вызывал. Вакцины-то ещё не было, а итальянскую богадельню раствором побрызгать — подвиг небольшой. Другой вопрос — посмотреть обстановку, изучить, взять пробы…

— То есть, ваши военные медики занимались, по сути, шпионажем?

— Да помилуй, где там шпионаж! Всё лежит перед глазами — бери да смотри. Исследование было, полевая научная работа, вот так скажу. И не зря, думаю. После Китая и Италии по другим этой заразой вжарило — Греция, Франция, Германия… Ну, и Балканы накрыло. У нас в это время тоже несладко было, по Москве патрули с собаками и тазерами, министерские здания под больницы отдавали, но всё же пока не так. Вот тогда и полетели новые борта, пошли конвои. Людей стало не хватать — стали привлекать всех, подмели и меня под это дело. Хоть я ж пацан деревенский, по-иностранному только «Гитлер капут» и умею. Такие дела.

— Вы прибыли в Белград — что вы там делали?

— Строили перевалочный лагерь для экстрадированных из Европы мигрантов. Палатки, заборы, лазареты… Потом обслуживали по медицинской части. Меня за «Урал» посадили, так вот, у него в кунге медкабинет был. Ну, как кабинет, вроде лаборатории. Там всегда дежурный медик — честь по чести, в комбинезоне, маске, респираторе. Проверял особо подозрительных, а мне в это время рядом не разрешали быть, я всё больше в районе спец-столовой отсиживался, с парнями трепался да чаи гонял. Иногда в деревни выезжали — там тоже проверяли. А там же беда совсем. Народ уж сколько без работы, магазины без товара — ржавого гвоздя не найти. Бывало, угостишь ребёнка конфетой, а доктор головой качает, брови под маской хмурит — нельзя!

Конец ознакомительного фрагмента.