Айко

Михаил Романович Цителашвили (2024)

Девятилетняя Айко получает в подарок старинную японскую книгу и перемещается во времени — из 1981 в 2020 год. У девочки редкая болезнь — отсутствие страха. А теперь она ещё и маленького роста и светится — такой её находит в стебле бамбука новый друг Михаил. В альтернативной реальности Москвы будущего Айко ищет способ раскрыть тайну книги и вернуться домой. Но вскоре у неё появляется цель важнее — остановить злодейку Арахниду, помочь инопланетянину Сириусу и спасти мир, где с ней самой, людьми, предметами и зданиями происходят необъяснимые метаморфозы. Помогут или помешают Айко агенты секретной организации «Купол»? Кто такой на самом деле загадочный Ясудо, посоветовавший её отцу японское имя для дочери? И сможет ли девочка разгадать знаки, встреченные на пути? Ведь прошлое и будущее людей зависит от выбора, который ей предстоит сделать.

Часть первая. Когда я вырасту

Глава первая. Подарок с секретом

Москва, 29 мая 1981 года. Тот вечер в нашей квартире запомнился мне удивительно тихим. Папа, лежа на диване, читал газету, мама мыла посуду после семейного ужина, а я делала уроки.

Меня зовут Айко, мне девять лет. У меня японское имя. Родители, папа Коля и мама Лена — востоковеды, и все мы обожаем Японию, хотя никто из нас там ещё не бывал. И, скорее всего, добраться до этой Страны восходящего солнца у нас не скоро получится, ведь мы живём в СССР.

— Мама, а ты не забыла, что обещала мне после ужина?

Мама драила сковороду, и со стороны казалось, что она разговаривает со мной очень грубо, потому что делает это сквозь зубы.

— Ну, конечно, не забыла! Но эта сковорода сама себя не отмоет, даже сода её не берет.

Я смотрела на маму, и в голове пробежала мысль: ведь точно так же, лет через двадцать, и я буду стоять на кухне и драить сковороду. Мне эта мысль почему-то показалась очень забавной, и я тогда сказала:

— Вот бы я была как Тануки из сказки «Бумбуку-тягама»!¹ Он ведь мог превращаться в чайник. А я бы превратилась в сковороду — и тогда бы ты меня мыла.

С дивана послышался смешок папы, а мама сквозь зубы сказала:

— Тануки превращался в котелок для чайника, так что ты могла бы быть максимум крышкой для сковороды.

Тут уже папа не сдержался и добавил:

— Крышку по крайней мере драить не нужно, так что, Айко, будь крышкой.

Тут мы все и засмеялись.

Один из самых счастливых моментов этого вечера — так я подумала тогда. Не хотелось, чтобы он заканчивался.

Мама сложила посуду в мойку, вытерла руки полотенцем и с улыбкой повернулась ко мне. Она немного строго спросила:

— Уроки сделала?

— Сделала!

— Хорошо, тогда у меня есть для тебя кое-что.

Мама открыла комод и достала оттуда газетный свёрток. Я примерно знала, что это может быть.

— Мам, там ведь книга?

— Да, очень редкая, старая и очень страшная: монстры и духи… У-у-у! А-а-а-а!

Да, забыла сказать! Дело в том, что у меня очень редкая болезнь — Урбаха-Вите. Это значит, что у меня полностью отсутствует страх! Как говорит папа, я — уникальная, потому что меня нельзя ничем напугать.

— Ух ты, так интересно! У-у-у… А-а-а, — передразнила я, забирая свёрток. — Спасибо, мама!

— Это ты папе скажи!

— Папочка, спасибо!

— Угу, — читая газету, сказал папа.

Я села рядом с ним на диван и стала разворачивать подарок. Он был обёрнут в газету так, что её название — «Труд» — находилось в точности по горизонтали.

— Но, мама, книга на японском! — воскликнула я, расправившись с упаковкой.

— Я же сказала: это очень старая книга, написана она в десятом веке.

— В конце девятого, — уточнил папа и отложил свою газету в сторону.

Он взял у меня книгу и сказал с упоением:

— Ты только посмотри на этот шрифт! Сейчас такой печатный станок можно найти, наверное, только в музеях, и те — в Японии. Она выпущена в одной из первых японских типографий. Мне подарил эту книгу мой хороший японский друг Ясудо. Кстати, именно он посоветовал для тебя имя — Айко.

— Здорово, спасибо ему! Мне оно нравится!

— А он что, в Москве? — спросила мама.

— Да, в Москве. Сказал, что в последний раз.

— Он всегда так говорит, — сказала мама.

— Я знаю. Но он, как мне кажется, был чем-то взволнован. Постоянно шептал мне: «Киво тсукете».

— А я знаю, что это значит! — обрадовалась я. — Это значит: «будь осторожен».

Мама улыбнулась и похвалила меня:

— Молодец! — и добавила, обращаясь к отцу: — Все иностранцы тебе так говорят — они думают, мы тут все под наблюдением.

–Да, наверное, но, как мне показалось, он имел в виду эту книгу. Когда он передавал мне её, он сказал: «HIKARI WA CHIKARADESU».

Мама подошла к папе:

— Свет — это сила? — перевела она. — Хм…

Она взяла книгу и пролистала — как будто оттуда должно было что-то выпасть.

— Немного тяжеловата, переплётчик поработал на славу. Старая школа, — мама выбрала страницу наугад и прочла медленно, наверное, переводила в уме: — «и он со злобой пригрозил небу». Ну вот, книга как книга!

— Ну, может, он думает, что у нас нельзя грозить небу? — сказал папа и улыбнулся.

— М-да, Ясудо — хороший человек, но немного странный, — сказала мама.

— Папа, а тут пятно на задней обложке!

— Дай глянуть. Ого, и правда, пятно. Причем свежее, как будто на книгу стакан с чаем пролили.

— Похоже на карту Австралии, скажи, пап?

— Обрати внимание, Коль, — сказала мама. — Здесь нет даты издания. Это странно.

— Да, и правда. Может, она настолько стара, что дату писали иероглифами? Ну да ладно. Итак, сможешь прочесть название? — спросил меня папа.

— Постараюсь. Му..каши…Такэтори…эм, моно…

Папа не выдержал и произнёс за меня:

— «Моногатари». Это означает: «Повесть о старике Такэтори».

— Там что, рассказ про старика?

— Не только!

— Но папа, я же не смогу прочесть её на японском, я же — не ты! Пожалуйста, расскажи, о чём там?

— Хорошо, расскажу кратко. Это повесть о девочке вроде нашей Дюймовочки, которую нашёл в лесу старик Такэтори. Она жила у него в доме и росла. Она стала такой красавицей, что в неё влюбился император, но у неё была тайна. Эта дева прилетела к нам с Луны, откуда её выгнали за проступок…о котором ты узнаешь, когда выучишь японский и сама прочтёшь.

— Ну вот, на самом интересном месте! — насупилась я и пошла, обиженная, к себе в комнату.

Я закрыла за собой дверь, бросила книгу на стол и плюхнулась на кровать.

«Хм, получается, Дюймовочка была японкой? И почему именно с Луны? И за что её прогнали оттуда?» — эти мысли не давали мне покоя, до сна был ещё целый час, и я решила с помощью словаря начать читать книгу. Только я вскочила с кровати, как в комнату заглянул папа.

— Папа, а ты не мог бы мне дать свой словарь?

— Решила учить японский?

— Ну, как тебе сказать…

— Ладно, не мучайся. Вот, держи. Это та же самая сказка, но на русском. Читай на здоровье, только недолго, — сказал папа важно и закрыл дверь.

Мне сразу стало интересно, кто перевёл книгу и в каком году она вышла. На титульном листе я прочитала: «Издание 1962 г. Перевод В. Марковой». Ну вот, дата есть. А почему нет в японской сказке?

Я взяла со стола оригинал и легла с двумя книгами в кровать.

Так-так, сейчас проведем расследование. Обычно дату пишут либо в начале, либо в конце книги. Везде одни иероглифы! Может, папа и прав?

Открыв японский вариант на последней странице, я увидела там странную отметину: такое ощущение, что с обратной стороны на книгу положили монетку или что-то подобное, а потом накалякали карандашом. Но ведь это невозможно — тут толстая обложка… Ещё одна загадка!

Я взяла ластик, начала стирать пятно и вдруг услышала, как в книге что-то щёлкнуло. В тот же момент я резко её закрыла — в комнату вошел папа.

— Ты чего это с книгой делаешь? Будь аккуратнее с ней.

— Да, папочка. Почитаю завтра, — улыбнулась я.

— Хитрюга, — папа подошел и поцеловал меня в лоб, — ты же знаешь, как мы с мамой тебя любим.

— И я вас люблю.

— Доброй ночи.

— Доброй ночи, папа.

Ладно, оставлю пока своё расследование. Я положила японскую книгу на стол, переоделась в пижаму и легла с русским вариантом в постель. Посмотрим, что там пишут.

«Повесть о старике Такэтори»²

1. Чудесное рождение Кагуя-Химе

Не в наши дни, а давно-давно жил на свете старик Такэтори. Бродил он по горам и долинам, рубил бамбук и мастерил из него разные изделия па продажу. Потому и прозвали его Такэтори — «тот, кто добывает бамбук».

Вот однажды зашёл старик в самую глубину бамбуковой чащи и видит: от одного деревца сияние льётся, словно горит в нём огонек. Изумился старик, подошел поближе, смотрит — что за диво! В самой глубине бамбукового ствола сияет ярким светом дитя — прекрасная девочка ростом всего в три вершка.

И сказал тогда старик:

— С утра и до позднего вечера собираю я бамбук в лесу, плету из него корзины и клетки, а нынче досталась мне не клетка, а малолетка, не плетушка, а лепетушка. Видно, суждено тебе стать моей дочерью.

Взял он её бережно и отнёс домой, а дома поручил заботам своей старухи. Красоты невиданной была девочка, но такая крошечная, что положили её вместо колыбели в клетку для певчей птицы.

С той самой поры, как пойдёт старик Такэтори в лес, так и найдёт чудесный бамбук: в каждом узле золотые монеты. Понемногу стал он богатеть.

Росла девочка быстро-быстро, тянулась вверх, как молодое деревцо. Трёх месяцев не минуло, а уж стала она совсем большой, как девушка на выданье. Сделали ей причёску, какую носят взрослые девушки, и с должными обрядами надели на нее длинное мо³.

Из-за шёлковой занавеси девушку не выпускали, чтоб чужой глаз не увидел, так берегли и лелеяли. Ни одна красавица на свете не могла с ней сравниться нежной прелестью лица. В доме тёмного угла не осталось, всё озарило сиянье её красоты. Нападёт иной раз на старика недуг, но взглянет он на свою дочь — и боль как рукой снимет. Возьмёт его досада — рассердится, а только увидит её — и утешится.⁴

Я закрыла книгу и подумала: «Здорово! Вот если бы и я была такой красивой и могла бы лечить всякие болезни одним взглядом».

В этот момент я снова услышала щелчок — звук донёсся со стола, где лежал оригинал сказки. И тут мне показалось, что книжка в моих руках стала чуть больше. Я протёрла глаза и зевнула.

М-да, наверное, просто устала за день. Пора спать, завтра дочитаю. Положив закладку на первую страницу, я выключила ночник и уснула.

Глава вторая. Внутри бамбукового стебля

Тук…Тук…Тук…Тук.

Я проснулась от стука. «Опять ремонт у соседей», — глаза были ещё закрыты, но мозг уже постепенно просыпался.

Д-р-р-р-р-р-р!

«Да ещё и дрель… Что это они ремонт затеяли? Только ведь сделали!»

Я решила укрыться с головой и почувствовала странный запах — это был запах дерева. «Что это с моим одеялом?»

Открыв глаза, я поняла, что это и не одеяло вовсе, а… лист, огромный лист бамбука!

Д-р-р-р-р-р-р!

Я повернула голову на свет и крикнула: «Мама! Папа! А где наше окно, и почему так темно в комнате, если уже утро?»

Окна и правда не было. Была просто дыра в стене, за которой мелькали какие-то тени. Я сдвинула лист одеяла, и села в кровати… Нет, это не кровать, это что-то жёсткое, тоже покрытое листом бамбука.

Я была босиком и никак не могла нащупать тапки. Поняв, что их нет, я встала и подошла к дыре, высунула голову наружу… И поняла: я — внутри бамбукового стебля, и передо мной было много таких же растений!

Если вы помните про мою болезнь, то уже знаете: она не дала мне испугаться — наоборот, всё было очень интересно. Я понимала, что, скорее всего, сплю, и мне снится сон о том, что это я — та самая девочка с Луны. Но сон был таким реальным, что, наверное, если бы могла, я бы уже запаниковала.

«Интересно: что будет дальше?»

Д-р-р-р-р-р-р!

«Хм, странно, если я в той самой сказке, то дрелей там быть не должно — их ещё не изобрели».

Я посмотрела наверх и пригляделась: небо было за стеклом, значит, я точно не на улице. «Так-так, погоди-ка, это же… оранжерея!»

И я засмеялась: ведь я уже год просила маму отвезти меня в оранжерею в Ботанический сад, а у нее всё не было времени. И с классом я так туда и не попала, потому что заболела именно в тот день, когда была экскурсия. Мне стало так смешно, что мой мозг придумал такой странный сон, что я хохотала в голос. Я смотрела наверх всё это время, а когда опустила голову, поняла, что прямо на меня смотрит дяденька с дрелью.

Глаза у него были как у рыбы. Это оттого, наверное, что он был сильно удивлён: из дупла дерева выглядывает крохотная девочка и смеётся. Ну, а я-то думаю, что это сон и смеюсь ещё громче от этой ситуации. И тут я решила напугать его: «Бу!» И дяденька от страха упал в обморок.

Он упал на спину, ударившись головой о кадку с бамбуком.

«Ой! Как-то он натурально упал. Ладно, пора просыпаться», — я начала бить себя по щекам и щипать за руки. Так учил папа: когда мы поздно возвращались с дачи на машине, он говорил, что боится уснуть за рулём, и просил его щипать.

Но я не просыпалась — и при этом ощущала боль, когда била и щипала себя.

«Это странно! Неужели я не сплю? Но как такое возможно?»

— Ты кто? — пока я размышляла, дяденька очнулся, поднялся и, держась за голову, заговорил со мной.

— Я-то кто? — мой напор испугал его ещё больше. — Я — Айко, а ты?

— Это что за имя такое — эльфийское, что ли?

— Не-а. Японское!

— Я слышал, что японцы небольшого роста, но, чтобы прямо такие крохи…

— Я не японка, я — русская! Просто у нас в семье любят всё японское, понимаешь?

— А-а-а. Ну, ОК!

— Что ты сказал?

— Я сказал: ну, ОК!

— Что такое ОК?

— В каком смысле? — удивился дядька.

— В прямом.

— Это… Ну, это что-то вроде «хорошо»! Но на американский манер.

— На американский? Ты что же, — засмеялась я, — шпион?

— Если все, кто говорит так в нашей стране — шпионы, то у нас вся страна шпионов.

— Неправда, я не слышала этого «ОК» ни разу.

— Странно, — недоверчиво сказал дяденька, — даже по телевизору и в кино так говорят. Хотя, что тут странного, если я стою посреди оранжереи и разговариваю с тобой. Ты же, вон, в дереве живёшь.

— Я не живу в дереве. Я живу на улице Чернышевского, дом четырнадцать, строение один, с папой и мамой, а тут я… просто во сне оказалась, ты мне снишься, и ты очень забавный.

— Так ты думаешь, что я — твой сон?

— Ну, конечно. И вообще, верить в чудеса, когда на дворе тысяча девятьсот восемьдесят первый год, очень странно и глупо.

— Как ты сказала?

— Я сказала: глупо!

— Нет-нет, какой год сейчас?

— Тысяча девятьсот восемьдесят первый.

Теперь смеялся уже мой собеседник, и меня это повеселило.

— Я рада, что ты себя уже хорошо чувствуешь.

— Кстати, да. Ещё пару минут назад у меня страшно болела голова. Неудивительно — так грохнулся!

— Так что же тебя рассмешило? — спросила я.

— М-м-м, как бы тебе сказать… Наверное, то, что сейчас уж точно не тот год, который ты назвала.

— И какой же, интересно знать?

— Вообще-то, две тысячи двадцатый.

— Ага, — засмеялась я ещё пуще. — А ты — инопланетянин?

И тут уже мы оба расхохотались.

— Нет-нет, куда мне, я — простой рабочий. У них тут в оранжерее проверка была, пожарники сказали двери сменить, вот я и занимаюсь установкой дверей.

— Ясно! Инопланетный рабочий!

— Слушай, а я ведь не шучу. Сейчас и правда две тысячи двадцатый, вот, посмотри.

Дядька вынул из кармана какой-то предмет, нажал на него и протянул мне. Предмет напоминал маленький плоский телевизор, я даже закрыла от неожиданности глаза. Открыв их, я увидела на экране дату: «29.05.2020».

— Это сегодняшнее число, — сказал дядька.

— Хм, а что это за штука у тебя в руках?

— Это телефон, кстати, неплохой: тут и вайфай, и НФС, и в игры можно поиграть.

— В игры?

— Ну, да.

— Знаешь, дело в том, что у меня болезнь Урбаха-Вите — отсутствие страха. Поэтому я и не испугалась всего этого. Но если бы у меня не было этой болезни, я бы, наверное, очень сильно испугалась.

— Чего же тут пугаться? — спросил он.

— А того, что я — маленькая девочка, оказавшаяся непонятно где…

— Почему непонятно? — перебил мой новый знакомый. — Это Земля, Москва, Ботанический сад… Две тысячи двадцатый год, правда.

— Две тысячи двадцатый. Вот тебе и Тануки…

— Ого, да ты светишься…Стой-стой, осторожно!

Эти слова странного дяденьки я слышала уже как будто во сне, ведь я потеряла сознание.

Глава третья. Миша

Я открыла глаза и улыбнулась. «Всё-таки это был сон», — подумала я про себя.

— Мама, папа! — прокричала я, — сейчас я вам такой удивительный сон расскажу, вы не пове….

Я встала с кровати и поняла: тут что-то не так. Я лежала на подушке, на голове был какой-то колпак, а накрыта я была огромным носком. Как я это поняла, спросите вы? Моя кровать находилась напротив зеркала.

«Ну, вот и приехали. Где это я, интересно?»

Оглядевшись, я поняла, что нахожусь в чьей-то квартире. Она казалась огромной: всё из-за моего роста, который стал, кстати, немного больше — спасибо зеркалу, в котором я это вижу.

«Если я и правда ещё в том месте, где я проснулась внутри дерева, то, пожалуй, обманул меня тот дяденька: никакой это не две тысячи двадцатый год — квартира точно, как в моём времени. Хм, и зачем ему такая необычная картина на стене, просто черная? Ах да, папа говорил, как она называется — «Черный квадрат». Хм, странный вкус».

— Ты проснулась? — раздался мужской голос.

На пороге комнаты стоял тот самый дяденька, хотя теперь я увидела, что он совсем не дяденька — молодой парень, лет двадцать пяти.

— Меня зовут Михаил! Прости, что вчера не представился, я был немного не в себе.

— Привет, Михаил, — сказала я. — Где это я?

— Ты у меня дома. Правда, это не совсем моя квартира — я её снимаю.

— Как это — снимаешь?

— Погоди, ты и правда из тысяча девятьсот восемьдесят первого года?

— Ну, конечно, зачем мне тебя обманывать?

— Да-а-а, тогда мне будет сложно тебе всё объяснить, — Михаил задумался. — Давай сделаем так: если я и правда не сплю, и ты мне не снишься, со временем я тебе всё расскажу. Просто иначе мне придется тебе объяснять всё, что случилось за почти сорок лет.

— Ты знаешь, мне очень грустно от того, что рядом нет папы и мамы. Я бы хотела вернуться обратно, но не знаю, как сюда попала.

Я снова посмотрела на себя в зеркало.

— Слушай, Миша, а тебе не кажется, что я выросла немного?

— Да, я тебе тоже хотел сказать… и, кстати, твоё лицо стало взрослее, тебе сейчас сколько лет?

— Мне девять.

— Ну вот, а сейчас тебе как будто лет двенадцать. А прошло часа три, может быть. А теперь расскажи, как ты сюда попала… по крайней мере, что было последним? Что ты делала перед тем, как попасть сюда?

— Я читала книжку японскую, «Такэтори». Потом просто уснула.

— Японскую книжку? Это сейчас модно. Кстати, у нас аниме очень популярно. Хм, странно. Ну погоди, а ещё что делала?

— Вспомнила: перед тем как уснуть, я услышала какой-то щелчок! И мне даже показалось, что книга, которую я читала, стала больше.

— Так, это уже интереснее. А откуда щелчок?

— Думаю, из книги.

— Которую ты читала?

— Не совсем, я читала эту книгу на русском, а на столе лежала точно такая же, но на японском. Мне её родители подарили.

— Погоди-ка! А почему японскую? Кто твои родители?

— Они востоковеды.

— Очень интересно. Ладно, а что потом?

— Ну вот, и этот щелчок прозвучал, когда я пыталась понять, что написано на последней странице. Наверное, что-то задела.

— Что ты там могла задеть? Это же просто книга. Хотя, познакомившись с тобой, я уже во всё могу поверить. Ты думаешь, что книга была волшебная?

— Не знаю, волшебная или нет, но она странная.

— Звучит, как будто я внутри кино какого-то. Бред!

«Крх..крх..крхк», — послышалось из за стены.

— Что это? — спросила я.

— А, это моя соседка, Ирина Николаевна. У нее там вечерами всегда такие звуки. Я уже привык.

Мне к такому сложно было бы привыкнуть. Очень неприятные звуки, как будто кто-то скребется. Кошка?

— Нет, у неё нет кошки. Я знаю, я ей недавно межкомнатную дверь устанавливал. Но вот…

— Чего?

— Запах у неё в квартире очень неприятный, хотя женщина она молодая и красивая, — Миша немного покраснел после этих слов. — И вроде квартира после евроремонта…

— Какого ремонта?

— Ах да, ты же не понимаешь. Ну, одним словом, красивая квартира. А запах — так себе.

— Понятно. Ладно, мне лучше сейчас думать не о запахе в чужой квартире, а как вернуться домой в свой год.

— Да-да, конечно. Слушай, а ты есть хочешь?

— Ой, и правда. Очень хочу! Я бы сейчас котлетки поела мамины с макаронами…

— У меня есть пицца, будешь? — спросил Михаил.

— Так… Опять неизвестное слово. Что такое пицца?

— А вот это не хорошо, как же у вас люди живут без пиццы? Я бы не смог.

— Ну, может она и вкусная, но я-то не пробовала.

— Ладно, если ты не против, я отнесу тебя на кухню, хорошо?

— Ага, только погоди. Вон, у тебя там какая-то странная сумка, я могу в неё сесть.

— Ха-ха-ха, — засмеялся Миша. — Это не сумка. Это портативная блю-тус колонка с ремешком.

Ничего не поняла из того, что он сказал, кроме слова «ремешок». Миша аккуратно посадил меня на колонку и поднял её. И я взлетела! Ух ты, это так здорово!

— Погоди-ка, — Миша поставил колонку со мной обратно на стол. Вынул из кармана свой телевизор-телефон, нажал что-то на нём, и… Ой! Из-под меня зазвучала иностранная песня, я аж подпрыгнула, ощутив звуковую волну.

— А что это?

— Это моя любимая песня, «Unforgettable». В переводе с английского — «Незабываемое». Поёт певица Сиа.

— Красивая какая. Я никогда её не слышала.

— Когда попадешь обратно в свой год, попроси папу купить пластинку Нэта «Кинга» Коула. Это его песня. А певица Сиа перепела её.

— Нэт «Кинг» Коул. Запомнить бы. Покачай меня ещё немного под музыку, пожалуйста.

Никакие качели в мире не сравнились бы с этой колонкой.

— Оказывается, быть маленькой — очень весело, — сказала я.

Песня закончилась, и вот мы уже на кухне.

«Д-з-з-з-н-н-н, д-з-з-з-з-н-н», — раздался звонок в дверь.

— Ну вот, на тебе! Моя соседка. Зря я так громко включил музыку. Спрячься за колонку, пойду выслушивать от Ирины Николаевны, какой я плохой.

— Ты не плохой, и скажи, что она тоже там кряхтит и стенку карябает.

— Ха-ха-ха, хорошо, так и скажу. Вы — кряхтелка, Ирина Николаевна!

Но потом Миша поменялся в лице, вздохнул и пошёл открывать дверь.

Я не видела, что там происходит, хоть мне и было это интересно. Но слышала их разговор.

— Михаил, я вас уже просила не включать музыку после девяти вечера.

— Да-да, Ирина Ник…

— Не перебивайте меня. Когда вы сюда подселились, я сразу вам дала понять, что вам выпала честь жить по соседству с лучшим умом нашей страны! Вы даже не представляете себе разницу между уровнем моего и вашего мышления! Вы стоите на самой низшей ступени развития, это показывает даже ваш выбор музыкальных композиций! Что это за завывание такое? Вы вроде были тихим целую неделю, я даже подумала на секунду, что могла бы с вами общаться…

— Я тоже этого хочу, — сказал Миша.

— Что вы сказали?

— Ой, простите. Это я так… — Миша не успел договорить, как хлопнула дверь.

Я всё это время сидела за колонкой — не хотела, чтобы эта Ирина Николаевна вошла и увидела меня.

Миша вернулся на кухню, он был очень расстроен разговором.

— Ну, что там? — спросила я, сделав вид, что ничего не слышала.

— Знаешь, Айко, я ведь никогда не мечтал быть установщиком дверей. Это не профессия моей мечты…

Михаил открыл холодильник и вынул оттуда какую-то коробку. Распечатал её, открыл духовку и положил содержимое туда.

— В школе я учился так себе, меня всегда называли нерадивым учеником, я даже остался на второй год. Ну, не давались мне все эти знания. Я играл с ребятами в футбол на улице, бегал на утренние сеансы в кино вместо школы. Хм. А дневник, ох уж этот дневник… Постоянно его прятал от родителей. И вот, допрятался. Теперь двери — моя судьба. Так что учись хорошо, Айко. И тогда ты точно найдёшь себя в этой жизни и будешь заниматься любимым делом.

Он вынул из духовки пиццу и положил на стол неподалеку от меня.

— Вкусно пахнет. Миша, да ты прирождённый повар. Вон, как готовишь!

Миша улыбнулся.

— Да тут готовить-то нечего. Послушай, Айко, ты светишься, и ещё ты стала больше.

— Да, я ожидала этого, — спокойно сказала я. — Послушай, Миша. Если всё происходит, как в той японской сказке, то я через три месяца стану красоткой, какой свет не видывал. И ты в меня влюбишься!

— Ой! Правда?

— Ты бы видел сейчас своё лицо, ха-ха-ха-ха-ха.

— Ах ты, шутница. Но кстати…Ты и правда светишься голубым светом, и выросла, я не шучу!

Я посмотрела на свои руки: кисти стали как будто полупрозрачными, и свет исходил изнутри, а не от кожи.

— Сейчас стала ярче, — сказал Миша. — Наверное, от испуга.

— Нет, ты забыл про мою болезнь? Я же ничего не боюсь. Мне просто стало интересно, откуда исходит этот свет.

— Секунду, — сказал Миша и выключил свет. — Ух ты! Вот это круто! Ты как фея сейчас, погоди, я сниму тебя на телефон! — он опять достал свою карманную игрушку и начал наводить её на меня.

— Что ты делаешь?

— Снимаю видео, это порвёт интернет! Хотя стоп, — он резко поменялся в лице и убрал телефон в карман. — Нельзя тебя туда выкладывать, я всё же дурак. На тебя начнут охоту…

— Кто?

— Я не знаю, кто. Мало ли будет ученых, желающих заполучить тебя для своих экспериментов? Я в этом ничего не понимаю. Слушай, ведь Ирина Николаевна — какой-то крутой профессор. Может, ей тебя показать?

— Этой кошке?

— Она не кошка, но ты права. Она немного нервная, наверное, это не очень хорошая идея. Ладно, ешь пиццу. Я тебе её порезал на маленькие кусочки.

Миша включил свет, и я начала есть.

— Какая вкуснятина! — я жевала и пыталась говорить при этом. — Расскажи мне секрет этой пиццы.

— Нет никакого секрета. Там тесто, помидоры, колбаски и много сыра. Всё это в духовку на десять минут — и готово.

Только я хотела сказать, что он и правда крутой повар, как за стеной снова послышался скрежет.

— Слушай, Миша, ты уверен, что у неё нет зверей никаких?

— Три дня назад не было. Да ладно, не обращай внимания, ешь, а я налью тебе чаю…только не знаю, куда его лить. Погоди-ка.

Он ушёл в комнату, а я не могла оторваться от пиццы.

— Вот, нашёл! — крикнул Миша. — У меня двоюродная сестра с детьми гостила три дня назад, как раз в тот день, когда я устанавливал дверь у соседки. Так моя племянница забыла тут свою куклу и всякие мелочи. Глянь на это!

Миша поднёс мне крохотную чашку для игры в куклы.

— Ого, прямо мой размерчик! Наливай чай, и я люблю с сахаром.

— Знаешь, давай-ка сама сыпь себе сахар.

Он поднёс мне сахарницу с ложкой, я просто зачерпнула руками немного сахара и насыпала в чашку.

— Да, тебе точно не девять. Ты очень умная и находчивая для своих лет.

«Кххк.. крррхк». Снова послышался скрежет за стеной.

— А знаешь, Миша, иногда я подслушивала, что говорят наши соседи за стеной, прикладывая кастрюлю. Может, и твоя соседка делает так же?

— Да что ты, Айко, она же — научный работник, профессор, можно сказать. Зачем ей это?

— Ну, тогда она, наверное, проводит там какие-то эксперименты.

— Возможно! Но я не буду её об этом спрашивать. И вообще, давай думать о том, что нам делать с тобой. Мало того, что ты из другого века, ты — маленькая, как Дюймовочка, да ещё и светишься голубым светом. Скажи лучше ещё раз название той книги.

— «Повесть о старике Такэтори».

— Сейчас, пей свой чай, я на секунду.

И Миша снова ушёл в комнату. Вернувшись, он держал руки за спиной.

— Так, Айко, дело в том, что мне сейчас некогда тебе рассказывать о достижениях нашего века, поэтому не удивляйся, — он показал мне, что у него в руках. — Вот! Это ноутбук, компьютер. Слыхала?

— Да, папа с мамой говорили, что видели компьютер, который считает числа. Это было в научно-исследовательском институте.

— Вот и славно. Это тоже компьютер, только он в миллион раз мощнее и в сто раз меньше. Поняла?

— Да что ты всё «поняла» да «поняла»? Я не маленькая! Что ты будешь делать с этим компьютером?

Миша сел с ним за стол, открыл крышку, и тут я увидела будущее. На экране мелькали картинки, двигались люди и было много всякого текста.

— Итак: «Повесть о старике Такэтори». Сейчас посмотрим, что есть в интернете. Википедия — это такое место, где можно всё про всех узнать.

— Вот это здорово! — удивилась я. — И что там написано про эту книгу?

— Так, тут написано, что у неё есть и другое название: «Принцесса Кагуя». Ты знала это?

— Да откуда? Я даже не успела прочесть повесть. Что там ещё написано?

— Тут написано, что её нашли в стебле бамбука, как и я тебя нашёл, а кроме того, она светилась лунным светом — ну, вот и ты светишься. А ещё тут написано, что, когда старик вернулся…Чего?

Лицо у Миши вытянулось, дыхание участилось, он быстро захлопнул ноутбук и со словами «буду через час» снова достал телефон и стал кому-то звонить.

— Алё, Сергей Семенович, добрый вечер, это Михаил. Я вам двери сегодня устанавливал в оранжерее, ага, здравствуйте ещё раз. Я у вас забыл свою дрель, а у меня завтра работа с утра, ага… Мне очень она нужна, не могли бы вы предупредить охрану, что я подъеду сейчас и заберу её? Ой, спасибо большое! Да, скоро буду. Спасибо ещё раз.

Тут он повернулся ко мне, весь в поту, и сказал:

— Ничего тут не трогай, я быстро. Дрель заберу, и обратно.

Мой новый друг схватил рюкзак и выскочил за дверь. Ничего не поняла: что это он так убежал? Весь красный, прям вспотел бедный. Странный какой.

— Тоже мне, старший брат нашёлся, ничего тут не трогай! — передразнила я его. — Когда мама с папой на работе, я, бывает, и по три-четыре часа одна дома сижу.

Миша этого уже не слышал. Я вспомнила про чай и взяла чашку, но она была такой горячей, что я её не удержала, и она выскользнула из рук. Я посмотрела на пол. М-да, хорошо, что она маленькая и пластиковая! Вдруг, взглянув в дальний угол кухни, я увидела рядом с холодильником ту самую дрель.

— Ну, и куда он, позвольте узнать, поехал, если дрель здесь? Точно, он что-то увидел в компьютере.

Глава четвертая. Как в сказке

«Так, — подумала я. — Нужно как-то открыть этот компьютер. Хватит ли у меня сил, интересно?»

К счастью, в ноутбуке была щель, куда можно было просунуть пальцы, чтобы поднять крышку. «Интересно, причём тут надкушенное яблоко?» Сделать то, что я хотела, оказалось на удивление легко, причём, когда я поднимала крышку, то заметила, что руки мои стали ещё больше светиться.

Тр-бр.. Тр-бр… «Хм, что это за звуки такие?» — я переставляла ноги с кнопки на кнопку, пока не поняла, что этот звук создаю я. Тогда я спрыгнула с клавиатуры — кажется, это так называется. Ага, понятно — это как печатная машинка, но с телевизором. Как умно, а главное, очень удобно!

Я отошла чуть подальше и начала читать то, что было написано на экране:

«Википедия. «Повесть о старике Такэтори». Интересно, что же всё-таки так напугало Мишу, что он убежал как чумной? Так, «сияющая как Луна», ага… «Станет красавицей», та-ак… Это я уже знаю, так-так: «пять женихов»? Это какие ещё женихи, — подумала я, — не нужно мне никаких женихов. Поручение? Что? Один жених погибнет? Стоп! Я не хочу, чтобы кто-то погибал из-за меня. Он, наверное, этого и испугался? Глупый какой. Не буду я его ни за чем посылать! Так, ладно. Что ещё есть в этом компьютере?»

Миша говорил, что тут всё про всех есть. Может быть, у меня получится найти что-нибудь про моих родителей? Но я даже не знаю, как искать, это всё так сложно. От этих мыслей я заплакала.

— Мама, папа…я скучаю по вам. Я очень хочу домой, честное пречестное слово, я выучу японский.

Вскоре я успокоилась, решив, что нечего нюни распускать, и, вытерев слезы, снова посмотрела на экран.

— Ладно, посмотрим, что там дальше в этой книге…

Повесть о старике Такэтори⁵

2. Сватовство знатных женихов

Люди всех званий, и простые, и благородные, прослышав о несравненной красоте Кагуя-химэ, влюблялись в неё с чужих слов, только и думали, как бы добыть её себе в жены, только и мечтали, как бы взглянуть на неё хоть раз. Даже близким соседям, даром, что жили они возле самой ограды, у самых дверей её дома, и то непросто было увидеть Кагуя-химэ.

Знатные женихи толпою шли в безвестное селение, где, казалось бы, не могла скрываться достойная их любви красавица, но только напрасно силы теряли.

И всё же многие упрямцы не отступились. Целые дни и ночи бродили они вокруг да около. Те же, любовь которых была неглубока, решили: «Ходить понапрасну — пустое дело». И оставили тщетные хлопоты.

Но пятеро из несметного множества женихов — великие охотники до любовных приключений — не хотели сдаваться. Один из них был принц Исицукури, другой — принц Курамоти, третий был правый министр Абэ-но Мимурадзи, четвёртый — дайнагон⁶ Отомо-но Миюки и, наконец, пятый — тюнагон⁷ Исоноками-но Маро.

Вот какие это были люди.

«Ого! Если мои приключения происходят по этой книге, откуда, интересно, тут возьмутся два принца, один министр и два императорских советника?» — подумала я.

Как-то раз старик, завидев у своих ворот женихов, сказал Кагуя-химэ:

— Дочь моя драгоценная! Ты — божество в человеческом образе, и я тебе не родной отец. Но всё же много забот положил я, чтобы вырастить тебя. Не послушаешь ли ты, что я, старик, тебе скажу?

Кагуя-химэ ему в ответ:

— Говори, я всё готова выслушать. Не ведала я до сих пор, что я божество, а верила, что ты мне родной отец.

— Утешила ты меня добрым словом! — воскликнул старик. — Вот послушай! Мне уже за седьмой десяток перевалило, не сегодня-завтра придется умирать. В этом мире так повелось: мужчина сватается к девушке, девушка выходит замуж. А после молодые ставят широкие ворота: семья у них множится, дом процветает. И тебе тоже никак нельзя без замужества.

Кагуя-химэ молвила:

— А зачем мне нужно замуж выходить? Не по сердцу мне этот обычай.⁸

— Вот и я говорю: зачем? Не понимаю, кто вообще придумал замуж выходить? — сказала я вслух.

— Если бы твои родители не поженились, тебя бы не было на свете, — услышала я голос Миши.

Я очень обрадовалась его приходу. Лицо его светилось от счастья, может, и он мне обрадовался.

— Айко, ты не представляешь, что произошло!

— Что? Дрель не нашёл? Ха-ха-ха, — засмеялась я, — а потому что она у холодильника.

— Да причём тут дрель? — хозяин квартиры снял с плеч рюкзак и опустил его на пол.

По его движениям я поняла, что рюкзак очень тяжёлый.

— Что ты принёс? И почему ты так странно улыбаешься?

Миша сел на табуретку и стал открывать рюкзак. Он явно хотел меня чем-то удивить.

— Ну что, Айко, готова?

— Да готова, готова, не томи. Что у тебя там?

Миша сунул руку в рюкзак, зачерпнул что-то ею, будто ковшом, и достал оттуда… горсть монет.

— Они что, золотые?

— Точно!

— Не может быть!

Тут Миша улыбнулся ещё шире и сказал:

— А вот сейчас у тебя рыбьи глаза и светишься ты, как лампочка. Ха-ха-ха!

Наверное, от этой ситуации у нас случился прилив эмоций — мы оба ужасно громко засмеялись, а Миша закричал:

— Мы богаты!!!

Схватив рюкзак, он положил его на стол, чуть не уронив свой компьютер.

— Осторожнее, — сказала я. — Поломаешь!

— Да ерунда! — крикнул Миша. — Я теперь куплю тысячу таких и даже в сто раз лучше. И куплю себе квартиру, наконец, и машину. Приеду на крутой машине к своей соседке, и тогда она поймёт, что я не дурак…

Я прекратила смеяться, потому что лицо у Миши в этот момент было каким-то недобрым. Наверное, он понял это и резко замолчал. Он сел на табуретку и закрыл лицо ладонями.

— Прости, наверное, мне вскружило голову это золото.

Миша убрал ладони от лица и устремил взгляд в окно. Смотреть там было уже не на что: ночь на дворе.

— Просто это золото мне снилось в последние ночи. Как будто я всё это уже где-то видел, понимаешь? Нет, ты не думай. Если я и потрачу его, то вначале на учебу.

— Не поняла, а зачем для учебы деньги? У нас же всё бесплатно.

— А знаешь, Айко, я всё же был не прав: у вас в восьмидесятых было круто: бесплатное обучение в университетах и институтах. Сейчас только часть людей так учится. Так что деньги мне пригодятся.

— Я знаю, откуда у тебя эти монеты. Из стебля бамбука в оранжерее?

— Да, я, когда начал читать книгу, понял, что найду их там. Вот и побежал туда, как сумасшедший.

— Это точно, тебя как будто укусила пчела, — я улыбнулась, и Миша тоже.

— Да нет, скорее меня укусила Ирина Николаевна, — и мы засмеялись в голос.

«Крххкрхх.. крхх». Скрежет из квартиры соседки, тем временем, стал гораздо громче.

— Что это она там делает опять? — спросила я, но, посмотрев на Мишу, поняла, что он напуган. — Миша, ты чего?

— Как чего, Айко? Это какие-то ненормальные звуки уже, хуже прежних. Сейчас я завидую твоей болезни.

— А я бы хотела хоть раз испытать страх. Это же одно из важных чувств.

— Да, но вот конкретно в этот момент лучше быть тобою.

«Крхкрхкрхххх!»

— У-у-у, да что с ней там? Может, мне пойти узнать? — как-то неуверенно предложил Миша.

— Ну, судя по твоему испуганному лицу, лучше оставайся дома.

— А ты снова светишься, — сказал Миша. — Ладно, нужно постараться поспать, а завтра будем решать, что нам делать и как отправить тебя домой. Я думаю, вот для чего нам понадобятся эти монеты.

— Ты — хороший человек, Миша, ты мне даже напоминаешь моего папу.

— Хотел бы я быть как твой папа. Как я понял, он у тебя ещё и очень умный?

— Ага, он — самый лучший на свете!

Тут я поняла, что очень устала за весь этот необычный день, и Миша это тоже заметил. Он аккуратно взял меня на руки, отнёс в комнату и уложил на подушку.

— Вот, укройся! Ты не думай, это чистый носок. Доброй ночи, Айко! — услышала я сквозь сон.

— Доброй ночи… папа.

Глава пятая. Арахнида

— Айко! Айко! Иди обедать!

— Да, мама, сейчас иду!

— Тебя так зовут: Айко? — передо мной стоял мальчик из соседнего дома, я часто его видела, но он только сейчас заговорил со мной.

— Ага, это японское имя.

— Ух ты, здорово. Я никогда не видел японцев, только по телевизору.

— А я и не японка, я — русская, просто у меня родители востоковеды. А тебя как зовут?

— Я — Коля.

Он протянул мне руку, и я в ответ тоже. Рукопожатие было слишком сильным. Я поморщилась, хоть и старалась не подать виду.

— Ой, прости, я не привык жать руки девочкам. Тебе больно?

— Нет! — соврала я и сделала очень серьёзное лицо. — Самураям ничего не больно.

— А это ещё кто?

— Это как рыцари, только японские. Знаешь, моего папу тоже зовут Коля. Наверное, это очень популярное имя сейчас.

— Не знаю, Айко. Мне моё имя нравится.

— И мне это имя нравится, — ответила я с улыбкой.

— Слушай, Айко, а как будет по-японски «подожди»?

— «Чёта-мата кудасай», ну, кстати, «кудасай» — это «пожалуйста». Так что, просто «чёта-мата». А зачем тебе?

— Сейчас узнаешь.

— Эй, Колян, ты куда? — позвал Колю какой-то мальчик, наверное, его товарищ.

— Чёта-мата, скоро приду, — он улыбнулся и посмотрел на меня. — Вот, для чего.

Я улыбнулась в ответ.

— Ты быстро учишься, молодец.

— Спасибо! А научишь меня ещё чему-нибудь? — Коля полез в карман, вынул оттуда монетку и протянул мне. — Если научишь, то вот, подарю тебе эту монетку.

— Три копейки? — улыбнулась я.

— А это не просто три копейки, это очень редкая монета. Она двадцать шестого года. Тут буквы «СССР» вытянуты, таких монет больше нет. Это мне папа сказал.

— Ясно, — сказала я совсем без удивления.

— Ну что? Если ты научишь меня японскому, я научу тебя играть в футбол.

— Сейчас не могу, Коля, мне пора обедать. А вообще, конечно, научу, если хочешь.

— Спасибо! — сказал Коля. — А можно, я тебя провожу до подъезда?

— Проводи.

— Жалко, что ты не в моём классе, я бы носил твой портфель.

— И за косички бы дёргал? — выпалила я.

— Нет, я не дёргаю за косички, это глупо, — обиделся Коля.

— Да я пошутила, не обижайся.

— А я и не обиделся. А если тебя кто-то обидит, я с ним разберусь.

Я посмотрела на него с улыбкой и сказала:

— Если хочешь, можем вместе ходить в школу и обратно, но портфель мой не нужно носить, я и сама с ним справлюсь.

— Правда? — обрадовался Коля. — Тогда завтра в восемь тридцать буду ждать тебя у твоего подъезда.

— А вот и он, кстати. Ладно, до завтра, Коль.

— До завтра, Айко. Погоди! — он показал мне ещё раз монету, затем подошёл к электрическому столбу и вложил в щель, которая там была. — Вот так вот: завтра у этого столба встречаемся.

Я ещё раз улыбнулась и зашла в подъезд, а Коля ушёл к себе домой.

Когда закрылась дверь подъезда, я поняла, что лампа горит только вдалеке, у лифта. Да, как говорит моя мама: «Пока мы не поменяем тут лампу, её никто не поменяет». Я по привычке подошла к почтовому ящику и, подпрыгивая, заглянула внутрь. Вроде пусто. И вдруг лампа у лифта стала моргать. Ну вот, не хватало ещё ей погаснуть. Я подошла к лифту, нажала кнопку, и вдруг почувствовала, что у меня за спиной кто-то стоит.

— Кто здесь?

— Здравствуй, Айко! — сказал женский голос.

— Здравствуйте, а вы кто?

В темноте стал проявляться чей-то образ и двигаться в мою сторону.

— Ты что же, не узнаёшь мой голос?

Фигура человека пересекла границу темноты, и у меня в этот момент возникло очень странное ощущение… Сердце застучало, я попятилась назад.

— Кто вы? — дрожащим голосом переспросила я.

Из темноты появилось лицо молодой женщины, на лице у неё была зловещая улыбка.

— Кто я? А ты подумай.

Она смотрела на меня не моргая.

«Почему у меня так сильно бьётся сердце? — подумала я. — И чего хочет от меня эта странная женщина? СТОП! Это же…»

— Я поняла, кто вы. Ирина Николаевна?

— Не понимаю, почему меня все называют Ириной? Ведь я — Арахнида!⁹

В этот миг лицо её стало чернеть и покрываться волосами, глаза уменьшились, а лицо — вытянулось. На голове появились рога, а сама она как будто сползала вниз. Лифт давно приехал, двери открылись — и я, попятившись, оказалась как раз в кабине, но смотрела только на это существо. Огромный паук глядел на меня, а я не могла оторвать свой взгляд от него.

— Хи-я-я-я-я…крхк-крхк….Кю-моо-о-о-о крхк-крхк, — донеслось от паука.

Нащупав нужную кнопку в кабине, я нажала на неё. Двери лифта стали закрываться, но паук резко выставил свои клешни, пытаясь помешать этому. Он повторил свой клич и бросился на меня!

— Пауки-и-и-и!..

И тут я снова очутилась в квартире Миши. Комната сияла голубым светом. Это что, уже утро?

— Фух, так это я спала?

В дальнем углу комнаты я увидела испуганного Мишу. Он сидел на кровати, накрывшись одеялом с головой, и дрожал.

— Что с тобой? — спросил он меня.

— Сон приснился, наверное. Странный сон.

— Но ты же говорила, что не боишься ничего.

— Так я и не испугалась.

— Ты кричала минут пять перед тем, как проснуться. Я чуть не описался от страха.

— Странно, но во сне у меня было новое ощущение. Сердце застучало, и…

— Это называется «страх», Айко. Что же могло тебя так напугать?

— Мне приснилась женщина, она ждала меня у лифта. И ты не поверишь, кем она оказалась.

— Слушай, мне и так не по себе. Говори уже.

— Это была твоя соседка.

— Что? Но ты ведь её даже не видела.

— Я узнала её голос, а потом она сказала: «Почему вы все называете меня Ирина, я — Арахнида!». И превратилась в огромного паука. Ну, а потом она набросилась на меня, и я проснулась.

— Я бы, наверное, от страха уже умер во сне, — сказал Миша и плюхнулся головой в кровать.

Затем он приподнялся, взял с тумбочки телефон и посмотрел на него.

— Только пять часов утра, но, боюсь, я больше не усну.

— А я бы ещё поспала, — я уже совсем успокоилась.

— Ладно, спи, а я в соцсетях позависаю. Ой, ты же не знаешь, о чём я…

— Ладно, утром расскажешь, я спать, — я закрыла глаза и…

Глава шестая. Где ты, мама?

Открыла глаза — вот теперь точно утро.

— Проснулась, соня? Завтракать будешь? — послышалось из кухни.

— А что на завтрак — пицца?

— Нет, не пицца. Яичница с сыром сулугуни, чай с бутербродами, да тут много всего. Я с утра был в магазине и накупил всего самого дорогого. Мы же теперь богачи.

Я села на подушку и…

— Слушай, Миша, кажется, эта подушка мне уже мала, глянь-ка! — позвала я его.

Миша зашёл в комнату, в руках у него была вилка.

— У меня идея. Айко, давай будем измерять твой рост каждый день?

— Давай. Я не против, вспомню детство.

— Детство? Так говоришь, как будто тебе уже лет тридцать, — сказал Миша, роясь в комоде.

— Вообще-то, сорок восемь, я же в будущем.

— И правда! А вот и рулетка. Встань-ка. Та-а-ак, посмотрим. Тридцать восемь сантиметров. Ого! Только вчера утром у тебя, уверен, был рост не больше десяти сантиметров.

— Знаешь, в книжке написано, что за три месяца героиня стала девушкой нормального роста. По-моему, я гораздо быстрее расту.

— Давай подсчитаем: нормальный рост девушки двадцати лет — это где-то метр семьдесят. У тебя — тридцать восемь сантиметров. Получается… погоди, калькулятор нужен.

Миша снова достал телефон.

— У тебя что, в этом телефоне есть всё?

— Ну, всё — не всё, а калькулятор имеется. Так, ты прибавила за день двадцать восемь см… Слушай, через пять дней ты будешь ростом метр семьдесят восемь. О-хо-хо-хо-о-о, вот это я понимаю! А знаешь, кто ты?

— Кто?

— Ты — супергерой. Да, ты реально, как из комиксов, — Миша опять увидел моё недоумение. — Ладно, неважно. Слушай, сейчас мы позавтракаем — и начнём искать твоих родителей. Что скажешь?

— Это здорово, Миша, ты прямо прочёл мои мысли! Да, да, да!

— Всё, всё, не кричи так громко. А то Арахнида Николаевна к нам придёт.

И мы оба засмеялись. Я поймала себя на том, что потихоньку начинаю привыкать к своему временному жилью, особенно к кухне. Тут всё кажется уютным и даже каким-то родным.

— Миша, ты правда очень вкусно готовишь. Эта яичница с сыром — просто объедение!

— Рад, что тебе нравится. Просто я уже давно один живу. Так, а пока мы едим, я могу поискать в интернете твоих родителей. Назови их имена и фамилию.

— Папу зовут Николай Сергеевич Стариков. Мама — Елена Васильевна Старикова.

— Хм, забавно, — усмехнулся Миша.

— Ты чего смеёшься?

— Я просто подумал, что тебя зовут Айко Николаевна Старикова. Это необычно. Так, ладно… Стариков Николай Сергеевич, энтер… Хм, ничего нет!

— Не может такого быть. Его все знают — он, наверное, уже суперпрофессор исторических наук!

— Да я верю тебе, Айко. Но нет его тут, что я могу тебе ещё сказать?

— А ты лучше ищи. Я уверена, что он просто где-то затерялся.

— О как! Нашёл твою маму, — Миша развернул ноутбук экраном ко мне. — Сейчас прочитаю про неё. Так, окончила Институт стран Азии и Африки при МГУ имени Ломоносова.

Ну, это я и так знала.

— Защитила докторскую диссертацию в тысяча девятьсот восемьдесят третьем году. С восемьдесят шестого по девяносто девятый работала в Институте востоковедения РАН. А вот сейчас она — преподаватель в Университете… ой!

— Что там?

— В штате Аризона.

— Не поняла, в каком штате?

— Айко, она в Америке живёт.

— Стоп, стоп, Америка же наш враг!

— Ну, Америка — и сейчас нам не то чтобы друг, но летаем мы, куда сами захотим. Так что твоя мама там. Хотя, подожди, может, это старая информация.

— Как она могла уехать туда без папы?

— А откуда ты знаешь? Может, она там вместе с ним?

— Тогда почему про папу ничего не написано? Мой папа защитил диссертацию ещё в восьмидесятом. И помогал с ней маме — папа невероятно умный, и мама всегда у него всё спрашивала, по всем темам. И после всего этого — про него ничего нет?

— И правда, странно. Погоди-погоди, сейчас, я кое-что придумал. О, есть!

— Что?

— Я нашёл твою маму в социальной сети, сейчас напишу ей. А твоя мама, кстати, совсем не старушка. Посмотреть хочешь?

— Ой, я боюсь смотреть на неё! Ну, ладно, показывай. Она похожа на мою бабушку, свою маму. Такая же важная, как и в тот год — только очки надела. Мамочка моя! Спроси её, где папа? А то я волнуюсь что-то! Можешь?

— Всё, написал ей. Если она в Москве, что вряд ли, то скоро прочтёт. Но тут написано место жительства: штат Аризона, США. А в Америке сейчас ночь, придётся подождать.

— Я не хочу ждать! Поехали к нам на Чернышевского, четырнадцать!

Миша взял телефон и что-то начал набирать.

— Слушай, нет такой улицы в Москве.

— Как нет? Не может быть, ищи лучше.

— Ха, всё, понял. Это бывшая улица Чернышевского. Сейчас это улица Покровка.

— Папа был прав: он эту улицу именно так и называл, говорил, что это её настоящее название — в честь церкви.

— Это, конечно, всё хорошо… Но как ты, Айко, поедешь с таким ростом? Это же просто-напросто опасно.

— Я заберусь в твой рюкзак, буду оттуда подсматривать и подслушивать. ОК?

— М-да…Ну, смотри. Ладно, ОК!

Миша взглянул на часы, затем в окно. Я тоже решила встать на стол и подойти к стеклу поближе — посмотреть, что там такое. К дому, видимо, только подъехала огромная чёрная иностранная машина. А из подъезда вышла… Да, так и есть — та самая женщина из моего сна.

— Это Ирина Николаевна?

— Ага. Она крутая. Ну, ничего: скоро и я куплю себе крутую машину и буду крутым.

— Что ты всё: «крутой, крутой» — других слов, что ли, больше нет у вас в будущем?

Мы смотрели вниз. Ирина садилась в машину. Вдруг она подняла голову и посмотрела в наше окно.

— Ой! — сказали мы одновременно и пригнулись.

— Это она на нас посмотрела? — спросила я Мишу.

— Наверное! Прямо как будто знала, что мы на неё смотрим. Я её уже и сам боюсь, хоть она мне и нравится.

— Как тебе может нравиться эта кикимора?

— Она не кикимора, просто она одинокая. Когда я ей устанавливал дверь в квартире, мы даже немного пообщались. Такая умная — прямо, наверное, как твой папа.

— Ну уж нетушки, ей до моего папы — как до Америки!

Миша поднял голову и выглянул в окно.

— Уехала. Нам тоже пора, собираемся!

Глава седьмая. Привет из прошлого

— Миша… Миш-ш-ш-ша, — звала я шёпотом, — открой рюкзак!

Изнутри я видела, как застёжка-молния поползла влево. В глаза ударил свет, а затем надо мной возникло лицо Миши.

— И что тебе не сидится? — поинтересовался он тоже шёпотом. — Тебя укачивает, что ли?

— Ага, немного укачало. Открой окно и до конца не застегивай молнию рюкзака, пожалуйста.

Миша кивнул и открыл окно. Наконец-то я смогу подышать воздухом и посмотреть на Москву будущего!

— Подними рюкзак повыше, я не вижу, что там за улица.

— Хорошо, только тише! Мы по Тверской едем.

— Какая же это Тверская? Я с папой много езжу: это улица Горького, а тут должна быть гостиница «Центральная», но вижу что-то красивое теперь. А тут… Тут я гуляла. Как много иностранных букв, это точно Москва?

— Москва-Москва. Погоди, — Миша опять полез в телефон. — И правда: раньше эта улица носила имя Горького. Смотри-ка, не знал.

— Брат, ты с кем разговариваешь? Я просто плёхо слищу, — вмешался в нашу беседу таксист.

Миша поднял руку и показал ему на своё ухо, в котором виднелось что-то белое. Похоже на слуховой аппарат, у меня похожий бабушка носит — не такой красивый, правда.

— А-а-а, поньял. Извини, брат.

«Странно, — подумала я, — почему таксист так плохо говорит по-русски? М-да, тут ещё во многом нужно разобраться».

— Слушай, Миша, мне тут становится тесно. Наверное, расту опять?

— Скоро приедем, потерпи. Хотя нет, терпеть тебе придется до дома. Сама захотела поехать со мной, уж извини.

— Ноги затекают. Ладно-ладно, буду терпеть.

— Приехали, брат, — таксист остановил машину.

— О, отлично! — сказал Миша и открыл дверь. — Я молнию прикрою, тут людей много, ОК? — шепнул он мне.

— Давай, но щелочку оставь.

Так он и сделал. И тут я подумала, что мне очень повезло, что меня нашёл не кто-нибудь, а именно Миша. Это даже странно. Ведь это мог быть кто угодно другой: какой-нибудь сторож или, ещё хуже, милиционер. Да, повезло мне с Мишей.

— Простите, не подскажете, — обратился он, видимо, к прохожим. — Назови номер квартиры!

— Миш, это ты мне?

— Да-да, тебе — кому же ещё?

— Квартира номер двенадцать.

— Вы куда, молодой человек? — голос был как из телефонной трубки, только громче.

— Я в двенадцатую квартиру, к Стариковым.

— Тут такие не живут, ошиблись.

— Как это не живут? — крикнула я.

«Пи-и-и-к».

— Зайдите, я вам открыл, — вновь послышался незнакомый голос, и дверь открылась.

— Ох, как не вовремя я стала светиться. Закрой рюкзак, Миша.

Но Миша, наверное, не слышал меня. Он завёл разговор с мужчиной, который нас впустил — видимо, охранником.

— Здравствуйте, тут Стариковы должны вроде жить?

— Здравствуйте, тут живёт другая семья. Уже лет десять точно.

— Что за семья? — спросил Миша.

— Ну, это уже не ваше дело, молодой человек.

— А, ясно.

— Что это ему там ясно? Вот мне — вообще непонятно, — сказала я тихо.

— А вы не знаете, может, хозяева квартиры в курсе?

— Молодой человек, я вас пропустил только для того, чтобы вы не кричали в домофон. Я вам всё объяснил и рассказал всё, что знал.

— Что такое, Серёжа? — послышался ещё один голос, женский.

— Ой, здравствуйте, Алёна Дмитриевна, да ничего такого. Молодой человек уже уходит.

— Простите, Алёна Дмитриевна, вы ведь из двенадцатой квартиры? — обратился Миша к женщине.

— Парень, ты что, не понял меня? — мужчина-домофон был явно раздражён, он даже схватил Мишу за руку. — А ну-ка, иди отсюда.

Рюкзак так сильно затрясся, что мне пришлось держаться внутри за всё, что можно.

— Да, я из двенадцатой. А что вы хотели? — женщина повернулась к охраннику: — Отпусти его, Сергей.

— Ох, спасибо вам! — поблагодарил Миша Алену.

— Так что вы хотели узнать? Как вас зовут?

— Михаил.

— Спрашивайте, Михаил. Можем зайти ко мне.

— Может, вы в курсе, тут в восьмидесятые и девяностые жила семья Стариковых. Меня попросили отыскать их.

— Знакомая фамилия, хм… откуда я могла её слышать? — задумалась Алена.

— Николай Сергеевич, — уточнил Миша имя жильца.

— Нет, не знаю.

— А Елену Васильевну Старикову?

— Вспомнила! — радостно воскликнула девушка.

Я поднесла ухо ещё ближе к щелке рюкзака.

— Это дальняя родственница моего мужа, она вроде наукой занимается.

— Профессор, востоковед, да. Если она тут жила, может, знаете что-нибудь про неё?

— А вы ей кто?

— Я по просьбе одного человека пытаюсь узнать, что случилось с этой семьёй.

— Понятно. Ладно, неважно. Я почему спросила: мало ли, вы родственник и не в курсе, что тут случилось.

— А что тут случилось? — заинтересовался Миша.

— Это самая загадочная история нашего дома и очень неприятная. Мне самой рассказали. Дело в том, что в этой квартире жила семья, очень уважаемая. У них была дочь, и жили они очень тихо. В один день у них всё изменилось: пропала без вести девочка, под подозрение попал отец семейства. И хоть все и говорили, что он не мог сделать дочке ничего плохого, всё обернулось против него, потому что он был последним, кто её видел.

«Что она такое рассказывает, что за ерунда», — подумала я. В рюкзаке уже стало светло как днем, свечение резало мне глаза.

— А как же мать? — спросил Миша.

— Говорят, она из-за такого потрясения попала в сумасшедший дом и долго там лечилась. Ну, а отец бежал. Исчез — так его и не нашли. Говорят ещё, что якобы теперь в этом доме живет дух той самой девочки.

— Не верьте в духов, Алёна Дмитриевна, их не бывает.

— Можно просто: Алёна. Ой, а что это у вас в рюкзаке светится?

— Да это фонарик, наверное, забыл выключить, — Миша попытался прикрыть щель в рюкзаке рукой.

И тут я совершила глупость: открыла рюкзак, выпрыгнула оттуда и начала кричать:

— Откуда вы всё это знаете? Папа меня не убивал, зачем вы такое рассказываете?

— Стой, стой, Айко! Успокойся!

Миша положил руку мне на плечо, но я отмахнулась. Мы были на чужой кухне. Я услышала звуки падающего стула и лязг столовых приборов, а когда обернулась, увидела женщину, которая, похоже, упала в обморок. Или того хуже…

— Ой, мама. Что я наделала? Она жива? Миша, прости меня, пожалуйста.

Миша вскочил, взял рюкзак и подошёл ко мне.

— Ладно, некогда сейчас говорить об этом, полезай в рюкзак быстро.

Пока я пряталась, Миша пощупал пульс Алёны.

— Ф-ух, живая, слава Богу. Бежим отсюда. Сиди тихо.

Выходя из квартиры, Миша сделал вид, что прощается с хозяйкой:

— Спасибо, всего хорошего, Алёна Дмитриевна, спасибо за чай, — он захлопнул дверь. — Всего доброго, Сергей! — проходя мимо охранника, сказал Миша.

— Ну, пока-пока, — ответил тот.

— Миша, Миша! — закричала я. — Что делать будешь?

— Я вызываю такси, нам нужно сматывать удочки, — в щелку я увидела, как Миша тыкает в свой телефон, стоя у какого-то столба. И тут я вспомнила, что это за столб.

— Миша!

— Ну, что тебе?

— Это столб у моего подъезда?

— Да, а что?

— Посмотри, пожалуйста: там в щелочке должна быть монета трёхкопеечная.

— Что? Какая ещё монета? Зачем она тебе?

— Прошу, поищи, иначе я вылезу отсюда и буду светиться.

— Да нас поймают сейчас, какая, нафиг, монета?

— Ну, пожалуйста, это очень важно для меня!

— О-о-ох, хорошо, — Миша начал рассматривать столб, — где хоть искать?

— Чуть ниже, напротив подъезда.

— Да, тут есть что-то, — он открыл рюкзак. — Там в кармашке внутреннем перочинный ножик маленький, дай мне его.

Я открыла молнию внутри рюкзака — там и правда был нож, не очень тяжёлый для меня.

— Держи, Миша.

Я слышала корябающие звуки, затем он снова открыл рюкзак, попросив убрать нож обратно.

— Вот твоя монета, — Миша кинул мне свою находку.

От меня снова исходил голубой свет, и это помогло легко рассмотреть её.

— Да, это она! Буквы вытянуты, год тысяча девятьсот двадцать шестой. С ума сойти, прошло столько лет!

Глава восьмая. Не телефонный разговор

Наконец мы добрались до дома.

— Всё, выходи, — Миша открыл рюкзак. — У меня уже от тебя спина ноет.

Я вылезла и поняла, что стала вдвое выше рюкзака. Миша тоже это заметил:

— Тебе точно нужно сменить костюмчик. Стой на месте.

Он принес рулетку и какую-то рубашку.

— Это твоя рубашка?

— Моя. Не смотри на неё так. Такие были когда-то в моде, — Миша измерил мой рост. — Плюс двадцать пять сантиметров. А ещё даже не конец дня! Итого, шестьдесят три. Неплохо!

— Слушай, Миша, а что, если я вообще не перестану расти?

— Ну, тогда… тогда будешь жить в зоопарке с жирафами.

— Несмешная шутка!

— Какие уж тут шутки? — Миша посерьёзнел.

— Как ты думаешь, всё, что говорила Алена — правда? — спросила я.

— Надеюсь, что нет, но…

— Что «но»?

— Ты ведь и правда исчезла тогда. И по логике могло так и случиться.

— Бедный папа, он и правда видел меня последним. Мы пожелали друг другу спокойной ночи, и он ушёл. Кстати, я слышала, что ты куда-то ещё по дороге домой заезжал.

— В один знакомый ломбард, продал десять монет. Нам нужны деньги, а так как этим золотом я не расплачусь в магазине, пришлось продать. Правда, слишком много вопросов было. Говорят, ни в одном каталоге нет этих монет. Но золото, как сказали, девятьсот девяносто девятой пробы. Так что мы богаты.

— Будь в следующий раз осторожен, Миша. Как говорит моя мама, деньги к добру не приводят.

— Не бойся, буду осторожен. Да, кстати, наверное, тот охранник Серёжа уже вызвал милицию. Ладно, пора есть, — предложил Миша.

Я сразу вспомнила вкус пиццы.

— Боюсь, могу предложить только пельмени. И всякие вкусности, которые я вчера накупил.

— Жаль, ну ладно, пельмени тоже подойдут, — согласилась я.

Миша полез в морозилку. А я заметила на холодильнике какую-то фотографию — странно, не обращала внимания на неё. Я обмоталась мишиным шарфом и спросила:

— А кто там на фото, Миш?

— Это я с родителями.

Он снял карточку и протянул её мне.

— Ты тут смешной. Сколько тебе здесь?

— Лет пятнадцать, наверное. Я тут, как сказала мама, обиженный на то, что мне не купили ноутбук. Вернее, купили, но не совсем тот, который я просил. Отец сказал, что он нужен для учёбы, а я выбрал ноутбук для игр. Одним словом, молодой дурак на фотографии.

— Кого-то мне напоминает твоя мама. Глаза будто знакомые. Ой, как есть хочется!

«Тс-з-з-з-н-н-н, тс-з-з-з-з-н-н», — позвонили в дверь.

— Ой, кто это может быть, интересно? — тихо спросила я Мишу.

— А чего ты шёпотом разговариваешь? — так же тихо отозвался он.

«Тс-з-з-з-з-н-н, тс-з-з-з-з-н-н, тс-з-з-з-з-н-н…»

— Михаил, вы дома? — послышался голос Ирины Николаевны.

— Арахнида! Что ей нужно, интересно?

— Не знаю, может, не открывать? — испуганно предложил Миша.

— Михаил, я слышала, как вы вошли домой.

Решив, что деваться некуда, Миша подошёл к двери и сказал:

— Да-да, Ирина Николаевна! Пять секунд. Я переодеваюсь.

Он махнул мне рукой: спрячься, мол. Я укрылась за занавеской — любимое место в квартире при игре в прятки. Теперь я опять ничего не видела, могла только слушать. Миша открыл дверь.

— Здравствуйте, простите, что так долго, — извинился Миша.

— Я уж подумала, что вы прячетесь от меня, Михаил.

— От вас? Зачем мне это делать, Ирина Николаевна?

— Я же просила, Михаил: зовите меня просто Ириной, мне будет приятно. Можно войти?

— Ой, да-да, конечно, заходите. Только у меня не прибрано.

— Ничего страшного, вы же мужчина, вам можно не стыдиться этого.

По голосу я поняла, что Арахнида идёт сюда, на кухню, и отошла за занавеской в угол.

— Пельмени готовите, я смотрю? Прямо вкус детства…

— Да. Захотелось вот, давно не ел их, — неуверенно сказал Миша.

— А почему две тарелки на столе? Ждёте гостей?

— Нет-нет, не жду. Тарелки ведь разные, я просто выбирал, из какой есть… Сейчас уберу одну.

«Какой молодец, лихо выкрутился», — подумала я.

— Зачем же? Я могу составить вам компанию.

«Какая она наглая, — подумала я. — Напрашивается, вот же ведьма».

— Да, конечно, присаживайтесь.

— Ха-ха-ха-ха, — засмеялась Арахнида.

Это был необычный смех, я такой слышала в какой-то сказке, фильме. Так смеялась… точно, Снежная Королева. Мне стало не по себе.

— Я пошутила, я не ем пельмени. Я, собственно, к тебе вот по какому вопросу. Ничего ведь, если я на «ты»?

— Да, конечно, можно. Вам можно всё, — последнее слово Миша произнес тихо.

— Мне приятно, Михаил. Так вот, я продолжу. Ты ведь знаешь, кем я работаю?

— Эм, я так понимаю, вы ученый. Химик?

— Первое — да, а со вторым не угадал.

Она сказала это так, будто рядом стоял маленький глупый мальчик. «Да она издевается над ним», — подумала я.

— Я занимаюсь генной инженерией. Генетикой.

— А… Я слышал про это. Вы скрещиваете всяких животных: овечка Долли¹⁰.., — с улыбкой сказал Миша.

— Это не смешно, Михаил.

— Нет-нет, я просто вспомнил овечку, ну и…

— Не будем про овечку, я присяду?

— Да-да, конечно, садитесь.

— Ну так вот, Михаил. Ты мне кажешься не вполне стандартным молодым человеком, ты особенный.

— Я? — удивился Миша.

— Не перебивай меня, — как строгая учительница, сказала Арахнида. — Да, я считаю, что ты не вполне обычный. Кто твои родители?

— В каком смысле?

— Кем они работают и чем занимаются, ты же знаешь?

— Моя мама — переводчик с японского, а папа — тренер футболистов в ДЮСШ.

«Что? Мишина мама — переводчик с японского? А почему он мне об этом не сказал? Какое странное совпадение», — подумала я.

— У тебя очень необычная мама, — сказала Арахнида.

— Ну да, японский язык — это вам не английский.

— Я не об этом. Я ведь знаю Ольгу Николаевну.

— Откуда?

— Мы познакомились в университете. Я тогда училась, а твоя мама преподавала японский. Мы пересеклись случайно, ведь мы были на разных факультетах. Как-то я составила компанию своей подруге, которая училась на факультете востоковедения, и попала на лекцию твоей мамы.

— Ирина Ни… Ирина, я не очень понимаю, о чём вы сейчас. К чему вы ведёте разговор?

Я тоже не поняла, почему она ему всё это рассказывает.

— Так вот, на этой лекции случилась одна странная вещь. Вначале всё было как обычно: лекция как лекция. Я сидела рядом с подругой Дашей и переписывалась по телефону с Димой с моего факультета, он давно пытался за мной ухаживать. Даша двинула меня локтем в руку. «Только посмотри на это, — сказала она. — Посмотри на «японку» — похоже, она сошла с ума». Твоя мама носилась вокруг учительского стола и кричала: «Где она»? Выглядело так, будто она что-то потеряла. Вначале нас это позабавило, но вскоре всем стало не до смеха, и кто-то вызвал директора и охрану.

— Я не слышал об этом. Когда именно это случилось? — спросил Миша.

— Это было десять лет назад, не волнуйся, — Арахнида продолжила. — Не найдя своей потери, твоя мама села на стул и горько заплакала. Мы успокаивали её как могли, спрашивали, что именно она ищет. Но она продолжала плакать. Пришёл директор, тоже стал успокаивать. Когда стало тихо, он спросил: «Оля, что именно ты потеряла?». Ответ был: «Её украли». Директор уточнил, что украли. «Книгу, мою книгу. Если мы не найдём её, и она попадёт в плохие руки — нам всем конец!» — так сказала твоя мама.

— Так, постойте, Ирина. Зачем вы мне это рассказали?

— А я ещё не всё рассказала. Когда нас всех вывели из аудитории, я попросила пару секунд, чтобы забрать свой телефон, оставленный на парте на верхнем ряду. И, уже спускаясь с ним обратно, я увидела, как твоя мама держит за плечи директора и молит помочь найти ее книгу.

— Какую, какую книгу?

— Твоя мама прошептала что-то директору на ухо, а потом… потом произошла вспышка. Голубая вспышка, Миша.

«Голубая? Что это значит?», — подумала я.

— Может, вам показалось, Ирина? — спокойно спросил Миша.

— Знаешь, Миша, я слишком рациональный человек и верю своим глазам. Это была даже не вспышка, больше похоже на волну, энергетический выплеск. И исходил этот выплеск из твоей мамы.

— Ирина, вы прикалываетесь надо мной?

— Миша, ну, во-первых, у тебя пельмени уже давно сварились.

Миша вскочил и выключил газ. По звукам я поняла, что он взял половник, зачерпнул несколько штук из кастрюли и подул на них:

— Переварились, вот же… Ира, чего вы от меня хотите? — он резко повернулся к гостье.

— Всё просто, Мишенька. Как я уже говорила, я занимаюсь генетикой. Я думаю, у твоей мамы есть ген, отвечающий за образование этой вспышки, и, само собой, он передался тебе.

— Ерунда какая. Мне двадцать шесть лет, и никакой вспышки у меня за эти годы не было.

— Не было? — с иронией в голосе переспросила Арахнида.

«Только бы не засветиться, только бы не засветиться», — думала я.

— Я думаю, этот ген — как вирус, у него есть свой инкубационный период. И мне кажется, что он наступил.

— Ира, я повторяю. Чего… ты… от меня хочешь?

— Я хочу тебя всего! Ты мне нужен полностью для моих экспериментов! Я хочу посвятить всё свое время и знания поиску этой голубой энергии.

В этот момент я перестала сомневаться, что это голос из моего сна — голос женщины-паука.

— Пошла вон из моей квартиры, Арахнида Николаевна! — закричал Миша.

— Как ты сказал? — спросила Арахнида.

— Я сказал: пошла вон отсюда!

— Ты назвал меня Арахнидой. Как ты узнал?

— Что, что я узнал?

Я решила подсмотреть, чуть сдвинула занавеску. И увидела, что на стуле сидит Арахнида, а перед ней с половником стоит Миша. Она очень спокойно поднялась со стула, их лица оказались не более чем в пятнадцати сантиметрах друг от друга, и она сказала:

— Ах, Миша-Миша, такой хорошенький и такой беззащитный, — соседка с улыбкой подула на половник с пельмешкой. — Не обожгись, ты мне нужен целым.

Уже выйдя в коридор, Арахнида остановилась:

— Ах да, чуть не забыла: вчера, возвращаясь домой, я в твоём окне увидела голубой свет.

И тут у меня замерло сердце. «О, нет, я начинаю светиться…нет, нет, нет!» — думала я.

— Что ж, Мишенька, думаю, инкубационный период закончился. До скорой встречи! — гостья вышла и захлопнула за собой дверь.

— Вот же мымра, — выходя из-за занавески, сказала я, — а я свечусь как лампочка.

— Ого! Ты это, Айко, давай-ка успокойся. Она меня тоже разозлила.

— Миша, почему ты мне не рассказал про твою маму, про голубой свет, про япо…

— Айко! — перебил меня Миша. — Мой руки и садись за стол: пора есть.

Он произнёс это очень строго и уверенно, прямо как мой папа.

Мы минут десять ели пельмени и не сказали ни слова, только иногда поглядывали друг другу в глаза.

— Вкусно! — я первая нарушила молчание.

— Еда холостяка, — сказал Миша.

— А почему ты холостяк? У папы вот есть друг Никита — мама говорит про него, что он закоренелый холостяк.

— Я думаю, что сейчас время другое, да и я всё же надеюсь, это ненадолго, — ответил Миша. — Добавки хочешь?

— Нет, конечно, ты же видишь: я еле третью пельмешку доедаю. Забыл про мой рост?

— Я помню, но ты так быстро растёшь — мне показалось, тебе нужно больше еды. А получается, что твой рост, скорее, зависит не от этого. Чудо-девушка! — сказал он с ухмылкой.

— Ты чего такой вредный стал?

— А каким мне быть ещё? Только что про меня и мою маму наговорили всякой ерунды, да ещё и с Арахнидой поссорился. День не задался. Хм, твоя мама права: я стал богаче, а настроение — паршивое.

— То, как она с тобой разговаривала, — задумалась я, — она так же разговаривала во сне со мной. Я переживала за тебя, думала, она сейчас превратится в паука.

— Ну, это уж, конечно, чересчур. Просто она разозлилась. Да и я хорош: «пошла вон»! Дурак полный, — Миша хлопнул себя ладонью по лбу.

— А я считаю, что ты всё сделал правильно. Теперь она тебя будет уважать.

— Ладно, спрашивай, что хотела спросить, — Миша убрал посуду в раковину.

— Почему ты мне не сказал про маму и про то, что она преподает японский?

— Когда ты первый раз рассказала про книгу на японском, я подумал, что это просто совпадение.

— Тебе не кажется, что слишком много совпадений?

— Ты про голубое свечение моей мамы? Да Ирина бредит, я маму знаю всю жизнь. Я бы что-то заметил за двадцать шесть лет.

— Арахнида, конечно, ведьма, но она очень умная. Она всё очень четко описала, хотя я не поняла, причём тут энергетическая волна и вспышка. У меня этого вроде нет.

— Хех, инкубационный период не прошёл у тебя.

И мы засмеялись. Наверное, это всё нервная обстановка — мы еле остановились. Затем Миша достал телефон и начал тыкать по кнопкам.

— Звоню маме, ох. Первый раз за пару месяцев.

— Как так?

— Ну, вот так вот, — приложив к уху телефон, сказал Миша. — Высокие у нас отношения.

— Не понимаю, как можно маме не звонить?

— Хм, не берёт… Попробую ещё раз, — он отвернулся от меня, как будто ему было стыдно. — Алё, мама, привет, это Миша. Да-да, я знаю, дел было много. Ты звонила? У меня не было пропущенных. Как вы там с папой? Мам, мам, пожалуйста, погоди. У меня есть один вопрос. Эм, так, сейчас… Да, да, всё хорошо. Я хотел у тебя узнать про одну книгу. Повесть о… как там? — шёпотом спросил меня Миша.

— О старике Такэтори, — подсказала я.

— «Повесть о старике Такэтори». Ты знаешь про неё? Мама? Мама! Ты как будто пропала куда-то, — Миша что-то тыкнул в телефоне, и я теперь слышала голос его собеседницы. — Так что скажешь, мама, тебе знакома эта книга?

— Откуда ты узнал про неё?

«Прямо как у моей мамы — тот же тембр и раздражение в голосе», — подумала я.

— Да ниоткуда, девушка знакомая спрашивала, и я пообещал узнать у тебя.

— Какая девушка? И что именно она хотела узнать?

— Мама, а чего ты так напряглась, это же просто кни…

— Это не просто книга!

Миша, начав терять терпение, выпалил:

— Мама, я же спрашиваю про книгу на русском, а не про ту самую на япо.., — Миша прикрыл свой рот кулаком.

«Что же ты наделал?» — прошептала я, схватившись за голову.

— Та самая? — послышалось из телефона. — Какая та самая, и что ты про неё знаешь?

— Так, ладно, не хочешь отвечать — не отвечай. И зачем я вообще тебе позвонил?

— Погоди, Миша, это очень опас…

Миша тыкнул в телефон, и мама не успела договорить.

— Она хотела сказать что-то важное, а ты дал отбой. Ты что?

— Хочешь знать, что она мне хотела сказать? — и, не дожидаясь ответа, он продолжил. — У неё всегда один и тот же набор слов для меня: «Миша, будь осторожен, Миша, это опасно. Миша гляди в оба: опасайся того, бойся этого!» Да она всю жизнь как с маленьким со мной разговаривает. Ты спрашивала, почему я одинокий? Да вот почему! Меня воспитали как маменькиного сынка, я только два месяца как живу один. Вот почему я не общался с ней — я сбежал из дома. У меня даже девушки нет! — Миша ударил кулаком по столу и опустил голову на свои руки.

Я ничего не стала говорить. Я встала на табуретку ногами, поднялась на стол и осторожно начала гладить его по голове. Так прошло минут пять.

— Знаешь, хорошо, что у меня нет страха, иначе я бы описалась от твоего удара кулаком по столу.

Его голова задергалась от смеха, и я тоже засмеялась. Миша поднял взгляд и глубоко вздохнул:

— Ну ладно, буду трезво мыслить. Она и правда чего-то испугалась. Мне бы, конечно, позвонить ей, но, после того, как я бросил трубку…

Откуда-то раздалось жужжание.

— Что это? — удивлённо спросила я.

— Это телефон, Айко, и это мама!

— Пожалуйста, будь на сей раз спокойнее при разговоре с ней.

— Постараюсь. Алё! Да, да. Для знакомой, я тебе уже говорил, — сдержанно ответил Миша.

Он снова нажал на волшебную кнопку, и я смогла услышать ответ.

— Я чувствую всё, Миша. Запомни, пожалуйста: берегись всех, кто будет интересоваться у тебя этой книгой.

— А что с ней не так? Я про японский вариант.

— Это не телефонный разговор.

— Хорошо. Тогда у меня такой вопрос: она ещё у тебя?

— Почему ты сказал: «ещё»? — с подозрением спросила мишина мама.

— Так, ладно, нет смысла играть с тобой в «Поле чудес». Я знаю про тот случай в университете, когда ты потеряла книгу.

— Я не теряла. Её украли!

— Ясно, тогда её у тебя уже нет?

— Откуда ты знаешь про всё это?

— Мама, ма-а-а-а-м! — закричал Миша.

Этот крик вызвал эхо в маленькой квартире. Я подумала, его услышала не только Арахнида, но и все соседи. Даже мне стало не по себе. Его мама точно испугалась такого напора.

— Почему? Почему ты всегда отвечаешь вопросом на вопрос? Почему ты не хочешь сказать правду? Простой вопрос: она сейчас у тебя?

Я сидела на столе, свесив ноги, и ждала ответа, глядя на экран. Миша держал трубку перед собой и смотрел при этом немного выше телефона.

— Она у тебя? — тихо повторил он свой вопрос.

— Её украли, сынок — тогда, в аудитории. Эта книга опасна, поэтому я и волнуюсь за тебя, дорогой мой.

— Ясно. Я в порядке, мама, но есть ещё вопрос. Голубой свет… Я хотел узнать: это правда? Мам?

Ответа не было.

— Бросила трубку, — усмехнулся Миша. — Ну, прямо высший пилотаж. Браво, мама!

— М-да, по-моему, всё ещё больше запуталось, — заметила я и спрыгнула со стола.

Я только через пару секунд поняла, что стала ещё выше и, пока сидела на столе, легко доставала ногами до табуретки.

— Это, наверное, сейчас не так важно, но… Может, измеришь мой рост? Ты вчера сказал, что будешь это делать каждый вечер.

Миша посмотрел на меня и улыбнулся:

— Да, давай отвлечёмся на твой чудо-рост. Не спускайся с табуретки.

Он принёс рулетку и, померив, произнёс:

— Семьдесят девять сантиметров. Мои расчёты оказались не точны, Айко.

— Почему?

— А потому, что ты растёшь быстрее, чем я рассчитывал. Такое ощущение, что кто-то включил фильм про тебя на перемотку.

— Здорово, и что теперь нам с этим делать?

— Ничего мы не сделаем, но это даже хорошо, потому что ты мне нужна полноразмерная. Иначе я один просто не справлюсь. И носить тебя в рюкзаке я не смогу — ты вон какая большая.

— И что ты предлагаешь?

— Пару дней посидеть дома.

— А как же ты?

— А я должен купить тебе одежду и обувь. Но вот какого размера? Думаю, нужны три-четыре варианта.

— Купи и себе что-нибудь, а то у тебя джинсы уже давно порванные.

— Это мода такая, Айко, — улыбнулся Миша.

Я вздохнула, услышав про моду, и сказала:

— Признай, Миш, что-то не так у вас в две тысячи двадцатом.

— Можешь не продолжать, Айко, согласен на все сто! Что-то у нас тут не так.

На часах была почти полночь, я лежала на мишином диване, а голова моя была на той самой подушке, которая ещё два дня назад служила мне кроватью. Удивительно! Неужели это всё — не сон? Ещё вчера я думала только о том, чтобы вернуться к родителям, а сейчас поняла: мы совсем забыли сегодня связаться с моей мамой в Америке. Ладно, завтра точно свяжемся. Утро вечера мудренее, как говорит папа.

Глава девятая. Красные кроссовки

— Пора вставать! — услышала я сквозь сон родной голос.

— Ну, папочка, ещё немножко.

— Айко, вставай, уже почти полдень, — всё-таки этот голос не папин.

Я открыла глаза и увидела Мишу.

— Соня ты, — улыбнулся он и положил у дивана большой пакет. — Тут одежда, а в прихожей пакет с обувью. Пока ты спала, я уже успел покупки сделать.

Я вскочила и начала всё вытаскивать из пакета. Я всегда так делала, когда папа с мамой дарили мне какое-нибудь платье или обувь.

— Джинсы? Что за странный свитер с капюшоном? Или что это вообще такое? А что, платья не было никакого? — крикнула я Мише, который уже вышел за дверь.

— Платье сейчас не модно, Айко. Надевай то, что подойдёт по размеру, — донеслось из кухни.

Я надела джинсы, которые мне вроде подошли, но все равно сползали.

— Мне всё велико, Миш, — расстроилась я.

— Там есть ремень, — крикнул он в ответ.

Одевшись, я пошла в прихожую и достала из пакета кроссовки. Ух ты, какие красивые! Моего любимого красного цвета. Я сразу влюбилась в них.

— Буду ходить в них дома! — радостно сообщила я Мише. — А где ты всё это купил?

— Тут рядом, в детском отделе ТЦ. ТЦ — это торговый центр.

— Торговый центр… это как ГУМ?

— Да, — улыбнулся Миша, — как ГУМ. Ну вот, теперь ты не в пододеяльнике хоть. Так намного лучше на первое время.

Я посмотрела в зеркало, мне понравилось. Никогда не думала, что буду носить джинсы.

— Это, наверное, было дорого? — поинтересовалась я.

— Для нас с тобой сейчас всё дешево. Я тебе не сказал: вчера ночью я заехал опять в оранжерею и в том дереве снова нашёл кучу монет.

— А как ты туда попал?

Миша не ответил и пошёл на кухню. Я последовала за ним.

— Миша! Ответь, как ты попал туда?

— Ну, я ведь ничего оттуда не украл, — сказал мой друг, оправдываясь.

— Миша!

— Ладно, у меня были ключи. Я устроился к ним на работу. Договорился, что буду получать минимальную зарплату. У них оранжерея пока закрыта, так что лишних людей там не будет, а дерево очень монетоносно, — объяснил он.

— Ты же сам вчера сказал, что деньги не приносят счастье.

— Ну да, так и есть. Но что, если кто-то увидит монеты на дереве? Вот мне и пришлось заметать следы.

— Я боюсь, что эти деньги — и правда какое-то наказание, Миша.

— Ага, ещё какое…

— Что ты ещё придумал?

— Я машину купил.

— Машину?

— Ну да, ту, о которой всегда мечтал.

— Мой папа покупал машину два года, — вспомнила я. — Он рассказывал, как получал разрешение на неё. Это же целое дело! А ты просто пошёл и купил?

— М-да, Айко. Признай, что-то не так у вас в тысяча девятьсот восемьдесят первом.

Мы посмотрели друг на друга и засмеялись.

— Ты правда купил машину? — с энтузиазмом спросила я, наворачивая блины.

— Ага, она крутая. Глянь в окно.

Миша отодвинул занавеску, и мы прильнули лбами к стеклу.

— Вон она, чёрная. Это БМВ.

— Красивая! — сказала я. — Да уж, это не «Жигули», как у моего папы.

— Ну, знаешь, «Жигули» в твоё время были отличной машиной.

— Ты ведь прокатишь меня на ней, Миш? Ну, пожалуйста, пожалуйста.

— Ты смешная, конечно, прокачу. Это такая же моя, как и твоя машина, Айко.

— А блинчики вкусные. Когда ты успел их приготовить?

— Я готовые купил. Ты прямо из меня сделала повара. М-да, ты растёшь на глазах, никак не привыкну, — присмотрелся он. — Да и вообще, меняешься: и по виду, и по разговору.

— А ты тоже меняешься, — я заметила, что себе он тоже купил новую одежду. — Тебя не узнать совсем. Вон какой, прям жених на выданье!

— Как ты сказала? Жених на выданье? — улыбнулся Миша.

— Моя бабушка так говорит часто. Эх, как она сейчас там, интересно?

— Стоп! — громко сказал Миша. Он побежал в комнату и принёс оттуда компьютер. — Мы же совсем забыли вчера.

— Ага, я вчера уже перед сном подумала о маме, но решила, что ты спишь уже.

— Давай, загружайся, старьё, — сказал он компьютеру. — Я, кстати, купил новый ноут себе. Ноутбук, в смысле. И телефоны тоже купил крутые.

— Не сомневалась, — строго ответила я.

— Ладно, потом, — он понял, что напрасно мне об этом сказал. — Ну, вроде загрузился мой старичок. Есть!

— Что?

— Твоя мама ответила, — на лице Миши читался испуг. — В общем, так. Я написал ей: «У меня есть информация об Айко, она ждёт общения с вами. До встречи. Михаил».

— Мне кажется, напрасно ты так ей написал. И что она ответила?

— Я не могу это прочесть, она поносит меня по полной. Ну и мама у тебя!

— Читай! Я большая уже.

Он посмотрел на меня и начал: «Послушайте, Михаил, я не знаю, откуда вы знаете, что у меня была дочь Айко…»

— Была? — перебила я Мишу. — Как была?

— Дай дочитать, сама просила, — резко сказал Миша. — «Вы — ничтожный человек! Поверьте мне, я не оставлю ваши издевательства безнаказанными, я подключу все свои связи и найду вас. Я уничтожу вас. И тогда вы поймете, что зря связались со мной. Исчезните, иначе я за себя не отвечаю». Прямо до мурашек. Твоя мама может напугать.

— Почему дочь — была?

— А ты до сих пор не поняла?

— Объясни, если ты такой умный.

— Я не умный, я просто видел «Назад в будущее», это фильм такой. Я думаю, тут не обошлось без альтернативной реальности. Ещё раз повторяю: я не умный, просто насмотрелся фильмов про машину времени. Скорее всего, ты попала в то будущее, где так и не вернулась обратно, понимаешь? Ты исчезла тогда, в восьмидесятых, и всё!

— Но я должна вернуться, Миша, я обязана.

Мне стало очень грустно, и я заплакала. Я прикрыла лицо ладонями и почувствовала, как Миша начал гладить меня по голове.

— Поверь, Айко, я сделаю всё для того, чтобы ты вернулась — всё, что смогу! Мы сейчас доедим и будем писать план наших действий. Хорошо? Я уверен: раз ты смогла попасть в будущее, ты сумеешь так же вернуться назад, в прошлое.

«Би-и-и-п, би-и-и-и-п, би-и-и-и-п…» Какой-то непонятный звук доносился одновременно и с улицы, и из прихожей.

— Что это? — убрав ладони от лица, спросила я.

Миша резко вскочил и посмотрел в окно.

— Ох, ты ж, ёлки-палки, — он побежал в прихожую, вернулся обратно с каким-то предметом и начал на него нажимать. — Не работает, зараза.

— А что это?

— Это сигнализация в машине сработала, — Миша тыкал и тыкал на кнопку, вдруг всё затихло. — Уф-ф. Нет, ну ты подумай, а! Эта сигнализация стоит кучу денег, обнаглели совсем, — он сел на стул. — Ну, вот правда же, нет машины — нет проблем. Купил на свою голову.

— Зато она красивая! — сказала я.

— Не хочешь прямо сейчас прокатиться? — спросил Миша. — Сегодня воскресенье, машин мало на дорогах.

— А вот хочу! — ответила я без раздумий.

— Тогда легенда такая: ты моя племянница. Хорошо? Тебе три годика.

— Хорошая легенда, поехали кататься, — сказала я с нетерпением.

— Только, пожалуйста, контролируй своё свечение, а то мы попали.

— Постараюсь, Миша, это же не так просто… Это совсем не просто.

Мы вышли из квартиры, Миша вызвал лифт и посмотрел на меня.

— Да нормально тебе джинсы, совсем не падают.

— Просто я опять подросла.

Миша по-отечески стал поправлять мне капюшон на свитере, и в этот момент открылись двери лифта. Тут я поняла: это конец!

— Ты как будто паука увидела! — хихикнул Миша.

Я его одёрнула, он повернулся и остолбенел. Из лифта вышла Арахнида. Она посмотрела на меня, а потом на моего спутника.

— Мишенька, у тебя гости, я смотрю?

Миша накинул на меня капюшон и сказал:

— Да…эээ… это племянница. Да! Сестра попросила присмотреть.

Она взглянула на него так, будто понимала, что это ложь и улыбнулась:

— Ну, конечно, племянница. Это очень логично, — соседка присела рядом со мной на корточки и спросила: — Как тебя зовут, девочка? Не бойся меня.

— А она не боится, она стесняется, — сказал Миша. — Её Зина зовут.

— Зина? — Арахнида засмеялась. — Ну, пусть будет Зина.

— Простите, нам пора, — Миша снова нажал на кнопку лифта, двери открылись, и мы вошли туда.

Арахнида смотрела на нас не мигая.

— Ира, ты прости, что я вчера…это…

— Мишенька, ты такой беззащитный, — съязвила она на прощание.

Мы поехали вниз.

— Фу-у-у-у! Ты видала? Я что, похож на слабака?

— Нет, конечно, нет! — сказала я.

Глава десятая. Вот вам и Австралия

— Телевизор в машине, карта, которая сама показывает куда ехать, окна сами открываются, — не переставала я удивляться, когда мы сели в чёрную БМВ.

— Да, тут куча всего: обогрев сидений, люк на крыше, беспроводная связь, — дополнил Миша.

— Это невероятно! Всё же ваш век не так уж плох.

— В такие моменты он просто прекрасен! Да, кстати, Айко, прости, что пришлось усадить тебя в детское кресло, но у нас с этим строго.

— А мне тут удобно: видно всю машину и город.

— Это ненадолго. Ещё пара дней, и будешь ездить на переднем сидении.

— А куда мы едем?

— В библиотеку для начала.

— Дай-ка угадаю: искать ту самую книгу?

— Не думаю, что вор отвёз её в библиотеку, но у меня есть идея.

— А вдруг вор за десять лет перевоспитался и понял, что он сделал что-то плохое? И вернул книгу?

— Знаешь, Айко, я скорее поверю в то, что Земля — плоская.

— А что за библиотека — имени Ленина?

— Нет, на Курской. Там есть библиотека иностранной литературы. Вот мы и приехали.

Я увидела красивое здание — светлое, с панорамными окнами. Вся территория перед библиотекой была уставлена памятниками и бюстами.

— А кто все эти люди? — спросила я.

— Ты имеешь в виду бюсты? Писатели, наверное.

— А этого я знаю, — показала я пальцем на бюст Ганди. — Странно, он разве тоже писатель?

— Наверное, раз тут находится, — пожал плечами Миша.

Мы вошли внутрь. Просторное помещение было совсем не похоже на библиотеку. Кругом были компьютеры и какие-то прозрачные шкафы с шоколадками и напитками.

— Всё, лучше не говори ничего, а то подумают, что ты карлик, — шепнул Миша, взяв меня за руку.

— Почему это я карлик?

— Потому что болтаешь по-взрослому, — ответил он и обратился к тёте, стоявшей за стойкой: — Вы не подскажете: я ищу одну книгу, но на языке оригинала.

— Во-первых, здравствуйте. И говорите тише, если можно.

— Ой, здравствуйте. Простите, тяжелый день, — улыбнулся Миша.

«Обманщик», — подумала я и тоже улыбнулась.

— Это японская книжка. «Повесть о старике Такэтори».

— Автор? — сухо спросила женщина.

— Я так понял, автор неизвестен. Слова народные.

Мне показалось, библиотекарь не оценила его шутку.

— Понятно, — недовольно сказала она. — Есть книга на русском, издание две тысячи тринадцатого года.

— Нет-нет, нужно на японском.

Тётенька как-то нервно взглянула на Мишу и сказала:

— Подождите, молодой человек, — женщина посмотрела куда-то вниз, под стойку. — Одну минуточку!

Она вышла в какую-то дверь и вскоре вернулась уже не одна, а с мужчиной. Он был похож на начальника — очень деловой и серьёзный. Директор, наверное.

— Здравствуйте, — сказал Мише дяденька. — Можно ваш паспорт?

— Паспорт? Да, пожалуйста, — Миша отдал паспорт неизвестному начальнику.

Тот долго смотрел то в документ, то на моего спутника.

— А кто это с вами? — спросил дяденька, указывая на меня.

— Эм, а я, простите, не пойму: какое ваше дело?

— Удивительно, это просто удивительно! — сказал изумлённый директор. — Пройдёмте ко мне в кабинет, я должен вам кое-что рассказать.

Мы с Мишей переглянулись, кивнули и последовали за начальником.

— У меня тут есть хорошие детские книжки. Ваша девочка может почитать их, пока мы с вами будем общаться, — сказал он, зайдя в кабинет.

Миша посмотрел на меня и неуверенно сказал:

— Зиночка, иди поиграй с книжками.

Я очень разозлилась на Мишу и, скорчив ему рожицу, сказала тонким голосом:

— Да, папочка.

Миша покраснел и улыбнулся дяденьке.

— Так она ваша дочь?

— Ну-у, да.

— Присаживайтесь.

— Ого, прямо раритет! — сказал Миша, садясь на стул и показывая на какие-то бумаги на столе.

— Почему раритет? Эта газета всё ещё выпускается. Но, если можно, я начну.

— Да, конечно, — сказал Миша, сделав умное лицо.

— Меня зовут Алексей Дмитриевич, у меня поручение от одного доброго друга.

Я делала вид, что смиренно читаю книгу, а сама навострила уши.

— И что за поручение, интересно? — спросил заинтригованный Миша.

— Очень много лет тому назад приехал издалека мой старинный приятель и попросил кое-о-чем, — дяденька встал и подошел к окну. — Он передал мне на хранение одну очень редкую книгу: это древняя сказка на японском языке.

Я выронила из рук книжку. Все посмотрели на меня.

— Зиночка, будь осторожнее и не мешай нам. Хорошо? — сказал очень спокойно Миша.

— Да, папочка, — снова тонким голосом ответила я.

Алексей Дмитриевич улыбнулся и сказал:

— Какой славный ребенок.

— Продолжайте, пожалуйста, Алексей Дмитриевич.

— Да-да, не буду ходить вокруг да около. Итак, этот хороший человек оставил мне книгу и сказал, что через десять лет за ней придёт человек, и, возможно, он придёт не один.

Он взглянул на меня снова после этих слов. Я сделала вид, что ничего не понимаю в их разговоре.

— Невероятно, но вы пришли! Так вот, он просил передать эту книгу, но при одном условии.

— Эм, при каком же? Я должен пройти испытание? — засмеялся Миша и тут же понял, что это было неуместно. — Извините. Так что за условие?

— Он сказал, что этот человек должен знать о книге кое-какие подробности, потому что она уже была у него.

— Подробности? Хе-хе, какие же я должен знать подробности? — Миша подозвал меня. — Зиночка, подойди к папочке, пожалуйста.

Я поняла, для чего он меня зовёт, и подбежала к нему.

— Так что мне нужно вам сказать об этой книге, чтобы получить её?

Алексей Дмитриевич не спускал с меня глаз. После небольшой паузы он сказал:

— Как вы знаете, у всех книг есть дата издания. Назовите дату издания этой книги.

— Так, дату издания, значит… и всё?

— Там её нет, — шепнула я Мише.

Миша улыбнулся и выдал:

— Алексей Дмитриевич, это и правда уникальная книга. Она очень старая и редкая, можно сказать, такой книги больше нет.

— Папочка, мне надо в.., — я привстала, потянулась к мишиному уху и шепнула: — Чего тянешь? Скажи ему, и всё.

— Ох, да-да, дочка в туалет захотела. Ну, в общем, нет там никакой даты. В этом-то и уникальность.

— Да, вы правы, — удивлённо ответил директор.

— Вот и прекрасно, очень рад был с вами пообщаться. Я могу получить её?

— Я предлагаю сводить дочку в туалет пока, потому что это ещё не все вопросы, на которые вы должны ответить.

Миша сделал глаза как у рыбы, у него это хорошо получалось.

— Как не все? А сколько ещё их там?

— Всего один. Вы пойдёте в туалет или быстренько ответите?

— Отвечу.

Я одернула Мишу и сказала:

— Ну, па-а-па. Я хочу в туалет.

Миша посмотрел на меня, а потом на директора библиотеки.

— Ну хорошо, пойдём. Я сейчас вернусь, Алексей Дмитриевич.

— Буду ждать. Туалет слева от кабинета.

Миша поблагодарил его, мы вышли из помещения и пошли налево.

— Тебе сюда, — сказал Миша, увидев нужную дверь.

— Но я не хочу, ты чего?

— Ой, да, точно. Но тебе придётся зайти на пару минут и выйти — вдруг следить будут.

— Ладно!

Я зашла, постояла у двери пару минут и вышла обратно в коридор.

— Миш, послушай, я не знаю, что там ещё может быть за вопрос. Даже не могу представить.

— Да не волнуйся, Айко, придумаю что-нибудь.

В этот момент на Мишу налетел мужчина с книгой в руках. Или это Миша налетел на него? В общем, они столкнулись. Посетитель библиотеки зло посмотрел на Мишу.

— Простите, сами понимаете — ребёнок, — показал Миша на меня.

Мужчина переложил книгу из руки в руку и пошёл дальше.

Мы вернулись в кабинет, но там никого не было.

— Хм! А где директор? — удивился Миша.

— О-ох-х-х, — послышалось за столом.

Миша оббежал стол почти кругом и увидел, что директор лежит на полу и держится за голову.

— Алексей Дмитриевич, что с вами? Как же вы так неосторожно? — Миша поднял директора и усадил за стол. — Что случилось?

Алексей Дмитриевич, потирая ушибленный лоб, посмотрел на меня.

— Он пришёл за книгой. За твоей книгой, Айко.

— Стоп, стоп! Откуда вы знаете, как её зовут?

Я впала в ступор и не знала, как себя вести в этой ситуации. «Он знал меня с самого начала?»

— Мой друг Ясудо всё рассказал. Он сообщил, что сюда придёт молодой человек Михаил с девочкой, скорее всего, маленькой, по имени Айко.

— Какой ещё Ясудо? — обратился ко мне Миша

— Дядя Ясудо! Мой папа его знал, это он подсказал имя для меня.

— Так, ничего не понимаю, а где книга? Её забрали?

— Да, книгу забрали, о-о-ох-х-х…

— Ну, как же так, — застонал Миша и сел на стул напротив директора. — Приехали!

— Тот мужчина, что с тобой столкнулся, помнишь? — меня вдруг осенило. — Не зря он был таким злым, и книга у него в руках… Точно он.

— И что же нам теперь делать, Алексей Дмитриевич? — спросил Миша.

Алексей Дмитриевич, держась за голову, залез одной рукой во внутренний карман и достал ключи.

— Вот, возьмите, Михаил. Откройте мой сейф, он на третьей полке снизу, слева в углу. Просто уберите «Войну и мир».

Миша подошёл к стеллажу, захватил четыре книги и положил их на стол директору. Директор то ли в шутку, то ли всерьёз тихо произнёс:

— Простите, Лев Николаевич, — и повернулся к замешкавшемуся Мише. — Это я не вам, Михаил, это я с гением разговаривал. Открывайте сейф.

— А, да, сейчас, — мой друг открыл дверцу и застыл.

— Что там, Миша? — спросила я.

Миша протянул мне то, что лежало в сейфе. Это была та самая книга — из 1981 года!

— Это она. Дай мне её быстро!

Я сразу посмотрела на заднюю обложку.

— Нет, не она!

Директор как будто ожил.

— Почему вы так решили, Айко? Это именно тот экземпляр, что я получил от Ясудо.

Конец ознакомительного фрагмента.