Стартап

Михаил Пырков, 2022

Почти документальный триллер с совершенно неожиданной развязкой о том, как [иногда] добываются военно-промышленные секреты и технологии, где они применяются, и что может произойти, если грозная техника попадёт в недобрые руки. Время действия – 2021 год.

2.

Питер Горелик раскачивался в кресле офиса на восьмом этаже режимного здания на ***-роад, обхватив руками курчавую голову. Напротив него сидел бизнес-партнёр Сэм Лазар и с глубоким удивлением наблюдал, как быстро заканчивается бутылка добротного бурбона.

— Питер! Я не знал, что ты выпиваешь.

— Сегодня я определённо напьюсь. Сэм! Три года псу под хвост, три года!

— Что случилось?

— Вот, на, смотри! Читай!

Горелик бросил в сторону собеседника бумагу.

Лазар достал очки в золотой оправе, надел их и стал вчитываться в текст. Осознав, что написанное не светит ничем хорошим, он побледнел и произнёс:

— Ты думаешь…

— Да, Сэмми! Это конец!

Внезапно Горелик перешёл на русский.

— Эти суки закрывают проект! Это не просто конец, это п*здец!

Лазар ответил:

— Питер, пожалуйста, говори по-английски! Иврит ты плохо знаешь, а я плохо знаю русский. Сойдёмся на английском, о’кей?

Это было сказано по-русски, очень мягко, как бы — утешающе, но с таким диким английским акцентом, по которому последний бомж распознает иностранца.

Горелик никак не отреагировал на просьбу, тем не менее, перешёл на предложенный язык.

— Они закрывают проект. Якобы, он — бесперспективен. Они водили меня за нос три года. Не только меня, но и тебя — тоже! Мы с тобой давно дружим, я тебя втянул в это, как я буду отвечать перед тобой?

Лазар прекрасно помнил, как несколько лет назад Горелик прибежал к нему с горящими глазами и новым стартапом. Лазерный луч невиданной мощности и феноменальной давности для трансляции рекламы на поверхности Луны, построенный на эффекте Паиса — звучало (как минимум) крайне перспективно. И тут же родился каламбур — «Lazar with laser!», шутка для посвящённых.

Сэм знал, что отец Горелика занимался эффектом Паиса ещё в восьмидесятые годы в СССР, в закрытом НИИ. Это направление Академия Наук прикрыла под предлогом недостаточной материальной базы и длительностью разработки промышленного образца. Горелику-старшему пришлось заниматься математическим моделированием всякой ерунды.

Когда границы приоткрылись, глава семьи склонил родных к эмиграции, мотивируя предстоящими в стране большими переменами, и не факт, что в лучшую сторону. Конечной точкой были Штаты, но кто ж об этом объявит в открытую? Ну, Хайфа — так Хайфа, лишь бы не кибуц.

В Союзе продали всё, что можно продать; недвижимость передали на хранение родственникам и друзьям — рынок жилья был под запретом. Архив пришлось оставить на даче у двоюродного дяди: перед выездом репатрианты были вызваны на беседу в известные органы, где им чётко объяснили, что ни одна бумажка вывозу не подлежит.

Да и пёс с ним, с архивом! Голова-то на что? Тем более, голова Горелика.

Потащили с собой и Горелика-деда, вдовца, ветерана войны. Тот отбивался, насилу уговорили. Оказалось — не зря: деду тут же была выписана мощная пенсия, в Израиле ветеранов чтут и уважают. На эту пенсию вся семья жила пару лет, потом засобиралась в США. Тут уж дед отыгрался на славу: «В Штаты? Без меня. Я здесь — еврей, а кем я буду там — неизвестно!»

Так и жили: Горелик-дед ходил на ветеранские сходки и парады, пел в хоре пенсионеров, в общем, оттягивался; Горелик-отец перебивался случайными заработками и пытался устроиться по специальности; Горелик-внук учился в *** университете, благо, английский в совершенстве. Всем троим иврит не давался никак, от слова «совсем».

Ничто не вечно под Луной: певец-ветеран упал с приступом прямо на очередной сходке, до госпиталя не довезли. Погоревали, похоронили, ещё погоревали, и через год оказались в Нью-Йорке.

Горелик-отец устроился в русскоязычную газету с Брайтон-бич, и обитал в крохотной съёмной квартирке. Пётр, превратившийся в Питера, продолжил обучение в *** университете (с рекомендациями профессора Каца можно поступить куда угодно, кроме ПТУ) и жил в кампусе, периодически навещая родителя.

Советский Союз давно помер, в России — бардак, самое время вывезти архив. И, о совпадение! Дача дяди сгорела буквально накануне звонка с просьбой. Так бывает…

Горелик-старший вздохнул и сел за восстановление архива по памяти. Питер тем временем благополучно закончил университет, устроился в аналитическое подразделение очень крупной компании, и занимался так противным отцу математическим моделированием.

Тут отец смекнул, как можно подтянуть сына к «делу всей жизни», на то он и Горелик: «А слабо, сынку, просчитать этот эффект до конца? А потом придумать, как его применить?» Чадо загорелось в первый раз.

Решение пришло очень нескоро, но оно было настолько красивым, что хоть сейчас на «Нобелевку» замахивайся. Вот, с ним и прибежал Питер к Лазару.

Деловое чутьё Сэма сработало моментально: состряпали контракт и бизнес-план, быстренько оформили стартап, красиво выложили его на сайте, договорились о публикации в бумажной версии — сейчас попрёт!

Не тут-то было: информация с сайта пропала через час, а ещё через час в дверь офиса постучали, и люди в штатском крайне вежливо, но настойчиво пригласили «проехать». Так, морально сбитые с ног и недоумевающие Горелик с Лазаром оказались в здании на ***-роад, где уже пребывал растерянный Горелик-отец.

Там всем троим вежливо объяснили, что тема их стартапа — засекречена; что они продвинулись в этой теме дальше всех, и что им не мешало бы влиться в группу разработчиков. Кто из Гореликов возглавит группу — решать им. Из плюшек — госслужба, госконтракт, мощнейшая медицинская страховка, бесплатные жильё и авто, и прочее, что полагается.

Как тут не согласишься?

Горелик-папа возглавлять отказался, мотивируя отказ возрастом, болезнями и усталостью, но изъявил готовность во всём поучаствовать. Сын о таком карьерном взлёте даже во снах не мечтал. А Лазар пусть занимается экономической частью. Работа закипела.

И вот теперь Питер Горелик сидел напротив Лазара и пьянел на глазах.

— Сэм! Они вытерли об нас ноги! Они выжимали из нас все соки, чтобы мы просчитывали их проект! Как я не догадался?

— Подожди, Питер, на нас же потратили кучу денег?

— Они уже отмазались! Почитай новости! Они говорят, что затраты на проект составили 650 штук. На самом деле — 28 миллионов Сэмми, 28! И это только на нашу группу.

— Как они оправдываться будут?

— 650 штук — это из открытого финансирования, остальное — из закрытых статей Пентагона, чтобы ни один журналист не раскопал.

Горелик попытался встать, но не удержался: его повело в сторону, но вовремя вскочивший Лазар поймал его. Питер начал плакать.

— Сэм! Что я скажу отцу?

— Не знаю, Питер. Давай-ка я лучше отвезу тебя домой. Как говорят у русских: утро вечера умнее?

— Мудренее, Сэм, мудренее. Не знаешь ты русский.

Пока ехали в машине, Горелик безуспешно пытался дозвониться до отца, и, в итоге, заснул. Лазар довез Питера до дома, дотащил спящего друга до дивана в холле, аккуратно положил, снял с него ботинки и продолжил попытки дозвониться уже по стационарному телефону. Несколько раз послушав длинные гудки, Сэм положил трубку и, тихонько закрыв дверь, пошёл к машине.

То, что папа уже сутки как сидел с открытыми глазами, в неестественно откинувшейся позе, перед компьютером с новостью о прекращении проекта, они узнали на следующий день. Полиция вскрыла дверь по требованию сына. Обширнейший инфаркт, мгновенная смерть.