Деревенская история 2

Михаил Павлович Рожков, 2020

Осень всё же пришла. Пришла с дождями, с грязью, с сыростью. Пришла, хотя её никто и не звал. А в Смородиновку опять нагрянули новые жильцы: столичный бизнесмен и его молодая супруга – видеоблогер. Тем временем у деда Вити появилась мечта, а Ирина Николаевна ушла с головой в своё новое увлечение. Лишь только Штольц грустит. Но грустить ей недолго. Как только произойдёт знакомство с новыми жильцами, вихрь событий захватит всех жителей деревни, а сама Нина Михайловна встретится со своим прошлым. Старые герои и новые персонажи. Узнайте, чем закончится эта деревенская история.

Все события и персонажи книги вымышлены.

Любое сходство — совпадение или случайность.

Данная книга не стремится оскорбить честь и достоинство деревенских жителей, а также кур, котов, собак и других животных, встречающихся в тексте.

Автор отрицательно относится к сценам, связанным с употреблением алкоголя и табакокурением.

Автор не советует воспринимать некоторые моменты серьёзно, так как они намеренно написаны в шутливой форме. Но помните, в каждой шутке есть доля правды.

Книга одобрена дерматологами. При прочтении не вызывает кожный зуд.

Глава первая

На дело

Осень всё же пришла. Пришла с дождями, с грязью, с сыростью. Пришла, хотя её никто и не звал. Многие не любят осень, а деду Вите на неё было плевать. Какая разница, какая за окном погода, когда тебе не идти на работу? Сидя в тёплом доме, с кружкой горячего чая, можно наблюдать, как умирает листва и природа понемногу готовится к зимнему сну. Виктор Иванович мог часами сидеть и смотреть в окно, хотя деревенский пейзаж за эти часы за окном практически не менялся. Хотелось чего-то покрепче, чем чай с лимоном, но Ионов обещал Ирине Николаевне много не пить. Что в её понятии «много», он не уточнил и пока что обходился чаем.

Тузик осень не любил. В этом году он невзлюбил её вдвойне. Дело в том, что у Ирины Николаевны появилось увлечение: она вдруг возомнила себя дизайнером. И первым её проектом стала будка. Благодаря рукам Виктора Ивановича эта идея воплотилась в жизнь. Будка получилась смешная, больше похожая на резной скворечник. Побелкиной новый собачий домик очень понравился, а вот псу — напротив. Впрочем, его мнения никто и не спрашивал. А с приходом осенних дождей в крыше будки обнаружилась течь. Дальний угол будки постоянно был сырым. Пёс, конечно, всячески намекал хозяину на неисправность в кровле, но Ионов эти намёки не понимал. Сидя в холодной, сырой будке, пёс думал о том, как хорошо котам, которые сейчас сидят в тёплых сухих сенцах.

Большой чёрный внедорожник подъехал к дому Ионова и остановился. Из машины, ступив начищенным до блеска чёрным ботинком в осеннюю кашу, вышел участковый. Балалайка, нахлобучив на голову фуражку и подтянув штаны, деловито осмотрел свой автомобиль, полюбовался им несколько секунд и пошёл к дому.

Тузик вошедшего во двор мужчину встретил недружелюбно. Нет, он, конечно, помнил участкового, просто сегодня настроение было паршивое, виной которому была дыра в крыше его собачьего дома. Пёс зарычал.

— Ну чего смотришь? — спросил у него Дмитрий Юрьевич. — Хозяин дома?

Тузик громко гавкнул в ответ.

— Надо же, понятливый! — удивился Балалайка.

На шум из дома вышел дед Витя. Он недовольно взглянул на Балалайку и произнёс:

— Здорово, Юрьич. А я думаю, кто это тут шастает? Уже и топор приготовил.

— Мир вашему дому, Виктор Иванович! А топор-то зачем?

— Ноги отрубить гостям всяким непрошеным.

— А зачем им ноги рубить?

— Чтобы убежать не могли. Куда же они без ног-то убегут?

— Шутите, Виктор Иванович?

— Нет, я серьёзно. Но к тебе это не относится, тебя я рад видеть. Проходи, гостем будешь, чаем напою. С лимоном.

— А к кому же это относится? К вам же в здравом уме, кроме меня и Берестова, никто и не подойдёт.

— Мало ли, — прищурив глаза, ответил Ионов.

— Думаете, он вернётся?

— Кто он?

— Хитров. Я же знаю, вы хотите ему отомстить за то, что он в подвале Ирину Николаевну удерживал.

— Да не вернётся он, — досадливо произнёс дед Витя. — Но если вернётся, то я для него уже берёзу приготовил, на заднем дворе.

— Для чего?

— Чтобы повесить.

— Опять шутите?

— Кто знает? Проходи давай, нечего жопу морозить, не март месяц.

Балалайка вошёл вслед за Ионовым в дом. Цыган, сидящий на подоконнике в сенцах, громко мяукнул при виде участкового. Полицейский в ответ громко чихнул.

— Простыл, что ли? — повернувшись к нему, спросил дед Витя.

— Нет. Аллергия на кошек.

Зайдя на кухню, Ионов первым делом поставил на плитку чайник.

— Сейчас чайку попьём. Я уже три кружки за утро выпил.

— А где же Ирина Николаевна? — оглядываясь по сторонам, спросил Дмитрий Юрьевич.

— В Москву уехала. Кое-какие вещи забрать, книг на зиму накупить, детей и внуков повидать. На днях должна приехать. Подарок обещала купить. Подарки я люблю, — улыбнувшись, произнёс Ионов.

— А вы что же с ней не поехали?

— Я? Да не, — махнул рукой Ионов. — Не люблю я большие города, там одни извращенцы живут.

Дед Витя достал из тумбочки стеклянную кружку с цветочками, кинул в неё пакетик с чаем и поставил на стол.

— Смотрю, у вас посуда новая? — ухмыльнувшись, произнёс Балалайка.

— Ирка купила, — стушевавшись ответил Ионов. — Она тут вообще весь дом хочет переделать на свой вкус.

— О как! Когда свадьба-то?

— Какая свадьба?

— Ну как какая — ваша с Ириной Николаевной. Чувствую дело к этому идёт.

— Дурак, что ли. Мы же не подростки там какие.

— Ну знаете, женщине всегда праздника хочется.

— Ты давай не умничай, знаток женских душ, а то кипятком ошпарю.

С этими словами дед Витя снял с плитки чайник и налил в кружку.

— Вы вроде чай с лимоном обещали, — сказал участковый, наблюдая, как содержимое кружки окрашивается в коричневый цвет.

— Нет лимонов. Резко кончились.

— Всё-таки вы не меняетесь, Виктор Иванович, что раньше злой были, что сейчас.

— Я не злой, я справедливый. А вот ты балабол.

— И сахару не дадите? — спросил Дмитрий Юрьевич, поболтав пакетиком в кружке.

— Не дам. И вообще, ты чего ко мне припёрся?

— В гости зашёл. Вы же после того случая, когда я Ирину Николаевну разыскал, сказали, что я всегда желанный гость в вашем доме.

— Да? Не помню такого.

Балалайка улыбнулся, сделал глоток из кружки, обжёгся, а затем произнёс:

— Ладно, Виктор Иванович, не сердитесь, я действительно к вам не просто так приехал. У вас скоро новые жильцы появятся.

— Что, опять? Что-то в этом году нашествие какое-то.

— И жить они будут в доме Хитрова.

— А это как? — повысив голос, спросил Ионов.

— Купили они этот дом.

— И как же он смог его продать, если он в розыске?

— А в розыске ли, вот тут вопрос. Я-то со своей стороны бумаги как надо оформил, следователь наш тоже всё грамотно сделал. Но через какое-то время дело у нас забрали, сначала область, затем Москва.

— И что это значит?

— Развалят потихоньку дело, вот и всё. Большие деньги многое решают, к тому же у Хитрова были очень хорошие связи. Сейчас он за границей, время идёт, шумиха стихнет, дело потихоньку спустят на тормозах, а потом и закроют вовсе за недоказанностью.

— Но как же так?

— А вот так. Но это моё предположение, может, и не так будет. Но это я всё к тому, что новые жильцы никакого отношения к Хитрову не имеют. А то знаю я вас, устроите тут вендетту.

— Чего?

— Месть.

Виктор Иванович достал папиросу из пачки и закурил.

— Расстроил ты меня, Дима, — тихо произнёс он, выпуская дым изо рта.

— А что поделать, не всегда бывает так, как мы хотим.

— А что за люди-то приедут? Небось, буржуи какие?

— Вот чего не знаю, того не знаю, но явно не простые. У меня вот денег на такой дом нет. Если только в кредит взять, лет на двести, — задумчиво произнёс Балалайка, почесав лоб. — Ладно, поеду я, работы ещё много.

— Ну пойдём я тебя провожу, — Ионов затушил папиросу и встал со стула.

Они вместе вышли из дома. Тузик недовольным взглядом проводил участкового.

— Что-то у вас, Виктор Иванович, пёс грустный, — произнёс Балалайка, дойдя до калитки.

— Осень, меланхолия.

— Ну да, ну да, — вздохнул капитан, подойдя к автомобилю.

— Ого, это что, твоя? — спросил дед Витя, указав пальцем на чёрный внедорожник.

— Моя, — гордо ответил Дмитрий Юрьевич.

— Ты никак оборотнем стал?

— Каким ещё оборотнем?

— В погонах. Откуда у простого участкового деньги на такую машину?

— Я копил долго.

— Темнишь ты что-то, Дмитрий Юрьевич, — недовольно произнёс Ионов.

— Не темню я ни капли. Я сам светлый, и душа у меня светлая.

— Ну-ну. Ладно, давай вали уже, голова от тебя разболелась.

Страж порядка обиженно хмыкнул, сел в автомобиль, завёл двигатель, развернулся и уехал. Ионов, провожая взглядом удаляющуюся машину, вновь достал папиросы и закурил.

— Дизельная! — раздался голос сзади.

Дед Витя повернул голову и увидел стоящего сзади Берестова. Он был одет в спортивные штаны, резиновые сапоги и свою неизменную телогрейку. На лице его сияла улыбка, впрочем, как и всегда.

— Отгадай загадку, Степаныч. Зимой и летом одним цветом? — задал вопрос Ионов, пыхтя папиросой.

— Ёлка!

— Нет, это ты, — ткнул пальцем в грудь соседа Ионов.

— Почему я?

— Потому что ты всё время в одной одежде ходишь. Что летом в телогрейке, что осенью, что зимой.

— А чего такого, хорошая телогрейка. Практичная и тёплая, — произнёс Николай Степанович, оглядев себя со стороны.

— Да-а, модель, конечно, из тебя, Степаныч, не получится. Нет у тебя чувства вкуса и стиля.

Берестов широко улыбнулся, а потом просительно произнёс:

— Угости папироской, Виктор Иванович. Мои кончились. Бабка завтра в город пойдёт, купит — я верну.

— Вернёт он, ага, держи карман шире. Ты мне за всё время уже целый грузовик этих папирос должен, — пробубнил Ионов, но папиросой с соседом поделился.

Берестов, порыскав в своих необъятных карманах, извлёк оттуда зажигалку, прикурил и жадно затянулся.

— А кто приезжал-то? — спросил он, выпуская сизый клубок дыма.

— Участковый.

— Ого! И откуда у него такой автомобиль, да ещё и дизельный?

— Не знаю, Степаныч, не знаю. Боюсь, как бы наш Дмитрий Юрьевич на тёмную дорожку не ступил.

— Какую дорожку?

— Не важно.

— А чего он приезжал-то?

— Говорит, жильцы скоро новые объявятся.

— Опять? И где же они жить будут?

— В доме адвоката.

— А что, его уже поймали?

— Нет. Он его продал.

— Как так?

— А вот так. Не береди душу, — сердито ответил дед Витя и бросил окурок в сторону.

— Я смотрю, у тебя настроение, Виктор Иванович, не очень, может, по чуть-чуть? — лукаво спросил Берестов.

— Нельзя, — вздохнул Ионов.

— Почему?

— Ирке обещал.

— Так мы ей не скажем, тем более мы совсем по граммулечке, — заговорщицки произнёс Берестов и достал из-за пазухи пол-литровую бутыль.

Ионов задумчиво посмотрел на соседа и принялся рассуждать: «С другой стороны, она сказала, чтоб я много не пил, а это не означает, что совсем нельзя. Если немного и с умом, то всегда можно».

Николай Степанович стоял с бутылкой в руках, широко улыбаясь, и ждал, когда дед Витя примет решение.

— А давай, — махнул рукой Ионов.

Открыв калитку, он пошёл в сторону дома. Берестов засеменил следом. Тузик дежурно гавкнул, Николай Степанович улыбнулся ему, помахал рукой и зашёл следом за дедом Витей в дом.

Дед Витя деловито уселся на синий сундук. Взяв свою кружку с недопитым чаем, мигом влил напиток в себя и скомандовал:

— Наливай в неё.

— Так там же лимон? — удивился Берестов.

— И что? Лимон — это витамин С, а витамины, они полезные.

Николай Степанович пожал плечами. Открыв пробку, он плеснул водку в кружку.

— Ну, за здоровье, — произнёс Ионов тост.

— А мне?

— Чего тебе?

— Ну, посудину какую-нибудь, не из горла же пить?

Виктор Иванович немного отстранился, прищурил правый глаз:

— Это где это ты, Степаныч, таких замашек царских нахватался? Раньше из горла пил и ничего, а теперь сервиз ему подавай.

Берестов широко улыбнулся, не зная, что ответить.

— Ладно, шучу я, возьми кружку в тумбочке.

Николай Степанович открыл дверцу маленькой обшарпанной тумбочки, достал кружку, дунул в неё и, поставив на стол, налил водку из бутылки.

— Твоё здоровье, Степаныч, — произнёс дед Витя и махом выпил.

Берестов пододвинул к себе табуретку, сел, выпил следом и тут же разлил ещё по одной.

— Эх, скучно мы живём, Степаныч, — вздохнул Ионов, поставив локоть на стол и подперев лицо ладонью.

— Отчего же скучно?

— Ну как отчего, осень, грязь, делать нечего, остаётся только телевизор смотреть и водку пить. А ведь ещё неизвестно, что из них вреднее.

— Так и езжал бы тогда в Москву, вместе с Ириной Николаевной.

— Нет, я большие города не люблю. Людей там слишком много, злые они там все и лощёные. Мне и здесь хорошо, только скучно. Летом-то в деревне красота, а вот осенью или зимой тоска смертная. Остаётся только пить, а мне теперь много нельзя, Ирина ругаться будет.

Берестов молча выпил. Ионов взглянул на него и тоже выпил.

— Слышал, Виктор Иванович, говорят, свет подорожает? — спросил Берестов, вытирая губы рукавом телогрейки.

— Не слышал. Но если так, то это плохо. Придётся за свет кучу денег платить. Зиму-то обещают холодную, а обогреватель, зараза, электричество жрёт как бешеный.

— А ты дровами топи.

— А где их взять-то?

— Так заказать можно и тебе привезут. Я вот две недели назад так и сделал. Дровишки привезли хорошие, берёзовые.

— Ну, ты и буржуй, Степаныч. Дрова-то денег стоят, а пенсия у меня небольшая. Впрочем, как и у тебя. Надо будет как-нибудь в лесок сходить, веточек нарубить-наломать, мало-мало, всё лучше, чем ничего. Или, может, банк ограбить, а Степаныч? Я бы тогда Ирине какой-нибудь подарок купил. Она же всё-таки женщина.

Берестов крепко задумался, собрав все морщины на лбу в одну кучу, а затем просиял:

— Есть идея!

— Какая ещё идея?

— Насчёт ограбления.

— Не, Коля, это я так, пошутил. Ну какой из меня грабитель? Тем более в банке чьи-то деньги лежат. А люди, может, их годами копили.

— Необязательно грабить банк.

— А что же тогда, библиотеку? Ирине Николаевне, конечно, понравится гора книг в доме, да и печь ими можно растопить в случае чего, но, с другой стороны, это кощунство.

— Не библиотеку, дом Хитрова, — произнёс Николай Степанович и тут же замолчал.

— Чего ты сейчас сказал? — поднял брови дед Витя.

— Дом Хитрова, — повторил тихо Берестов. — А что, там сейчас никто не живёт, покидал он его в спешке, наверняка там комнаты полны всяких дорогих вещей. А новые хозяева, когда приедут, ничего и не заметят, они же не знают, что там было.

— Нет, Степаныч, я на воровство не пойду, — тут же ответил Ионов. — Я, может, и не самый хороший человек, но не вор.

Берестов налил ещё по одной и заговорщицки произнёс:

— А никто и не говорит, что мы будем воровать. Мы просто заберём компенсацию.

— Какую компенсацию?

— Ну вот смотри, Иван Семёнович похитил твою женщину, так?

— Так, — кивнул Ионов.

— А ведь наказание он так и не понёс, так?

— Так.

— Вот мы его в своём роде накажем. Компенсацию, так сказать, взыщем.

Ионов почесал щёку, постучал указательным пальцем по кружке, затем взял её в руку и выпил содержимое.

— Так там же камеры во дворе, — тихо прошептал дед Витя, наклонившись над столом.

— Там два месяца никто не живёт, они наверняка ничего уже не пишут. Ну и мы на всякий случай маски наденем.

— А ты думаешь, там есть чего брать?

— Конечно! Не мог же адвокат в спешке всё разом увезти.

— Ты прав, ты прав, — выпрямившись и почесав подбородок, сказал Виктор Иванович. — Нет, деньги он, конечно, наверняка забрал, но вот вещи всякие дорогие там скорее всего остались.

— Так и я про то, — радостно воскликнул Берестов.

— А что мы с этими вещами делать будем?

— Продадим.

— Кому?

— Было бы что продать, а кому, это всегда найдётся.

— Ты, стало быть, пойдёшь со мной?

— Конечно. Я-то тоже пострадал от его деяний. Пускай морально, но пострадал. И я тоже хочу компенсацию.

— Эх, алчный ты человечишка, Степаныч. Ну ладно, решено, идём на дело. Сегодня ночью и пойдём.

— Сегодня?

— Да, сегодня. Неизвестно, когда новые жильцы приедут, завтра может быть и поздно.

— Ну хорошо, — сказал Берестов и протянул руку к кружке с водкой.

— А вот пить больше не надо, — ударил Ионов Николая Степановича по руке. — На дело трезвыми надо идти. Сейчас отдыхать, а в два часа ночи жду тебя здесь.

Берестов громко вздохнул, убрал руки от кружки и согласно кивнул.

— И колготки у Галины своей прихвати.

— А колготки-то зачем?

— На морду напялим, вместо масок будут.

— Понял.

***

А по ночам было уже совсем холодно. Порой даже ощущалось далёкое дыхание зимы. Но это только ощущалось, так как осень только-только перевалила за свою законную половину отпущенного ей срока. Тузик лежал в будке и грустил, думая о том, как бы намекнуть хозяину на неполадки с крышей. Сон сегодня что-то не шёл. Зато шёл кто-то другой и совсем рядом. Пёс отчётливо слышал шаги, приближающиеся к калитке. Высунув нос наружу, собака уловила знакомый запах телогрейки Берестова. Тузик вышел из будки, намереваясь разобраться в ситуации и облаять столь позднего гостя. Но внезапно открылась дверь, и на пороге возник дед Витя.

— Тузик, тихо, — скомандовал он псу. — Степаныч, давай скорее в дом.

Берестов, пригнувшись и смешно семеня ногами, забежал в сенцы.

— Ты бы ещё ползком передвигался, — усмехнулся Ионов.

— Конспирация, — поднял указательный палец Николай Степанович.

— Ладно, конспиратор, молодец, что вовремя пришёл.

— Так я вообще пунктуальный, по мне часы сверять можно, — зарделся Берестов. — Вот помню, на работе так все и говорили: «Коля как часы! Точный и безотказный».

— Хорош трепаться, — оборвал его Ионов. — Ты колготки принёс?

Николай Степанович порылся в кармане телогрейки и извлёк на свет чёрный комок капрона.

— Чистые? — поинтересовался Виктор Иванович.

— Стираные.

— Пойдёт. Сейчас ножницы дам, на две части разрежешь.

— Ты что! Меня же Галина заругает! — чуть не закричал Берестов.

— Да-а, послал бог подельника, — вздохнул Ионов. — А как мы с тобой одни колготки на две головы надевать будем, ты об этом подумал?

— А может, ты себе другую какую-нибудь маску найдёшь? — чуть не плача, предложил Николай Степанович.

— И какую же?

— У тебя же мотоцикл есть.

— Есть, и что?

— Можно шлем мотоциклетный надеть.

Ионов прищурил глаз и критично посмотрел на Берестова.

— Коля, ты дурак?

— Нет, — обиженно ответил Берестов.

— А я вот сомневаюсь. Режь давай, не жалей. Ты потом с добычи Галине целый вагон этих колготок купишь.

Дед Витя протянул ножницы Николаю Степановичу. Тот взял их, тяжело вздохнул и принялся кромсать. Дед Витя тем временем натянул на себя чёрную куртку и надел резиновые сапоги.

— Готово, — Берестов предъявил результат своей работы.

Ионов молча взял половину колготок и сунул в карман, после чего скрылся в недрах дома. Через минуту он вернулся с двумя парами варежек. Одну из них протянул Николаю Степановичу.

— Зачем? — удивился Берестов. — Не холодно же.

— Бери, говорю, это чтобы отпечатки пальцев не оставлять.

— Так не лучше ли перчатки взять?

— Нет у меня перчаток. Бери что есть.

Берестов взял варежки и сунул в карман.

— Надо ещё пакеты взять, — подкинул идею Николай Степанович.

— Пакеты-то зачем?

— А награбленное в чём понесём?

— Не награбленное, а компенсированное. Забыл, что ли?

— Ну, компенсированное.

— Без ну. Не нужны нам пакеты.

— Как так?

— Будем брать мелкое и дорогое, чтобы поместилось в карманах. На большом быстро спалимся.

— Ух, Иваныч, ты прям как заправский домушник заговорил, — восхитился Берестов.

— Я просто умею логически думать. Ладно, пошли, что ли. Нам ещё в сарай за инструментом зайти нужно.

— А в сарай-то зачем?

— Лестницу возьмём и лом. Без лома на дело не ходят.