Тень летучей мыши

Михаил Нестеров, 2009

Месть не имеет срока давности. Это отлично известно лидеру крупнейшего мафиозного клана Султану Узбеку. Когда-то он совершил главную ошибку жизни, не сумев устранить легендарного киллера Валерия Кознова по кличке Эстебан, а затем, чтобы скрыть этот промах и возглавить клан, убил собственного отца... Спустя двадцать пять лет киллер вернулся, чтобы расквитаться с Султаном. Пытаясь сыграть на опережение, Султан отчаянно ищет помощь и выходит на офицера ГРУ Сергея Марковцева по кличке Марк. Сергей крайне удивлен тем, что его бывший друг, а ныне злейший враг Эстебан все еще жив. Пора ставить точку в этой затянувшейся истории. Безжалостный суперкиллер и талантливый спецназовец ГРУ начинают свою игру, в которой ставка больше, чем жизнь...

Глава 6

Султан любил старшую дочь больше, чем младшую. Про последнюю Узбек мог сказать: с ней все ясно, она вышла замуж и останется одна лишь в одном-единственном случае — смерти своего мужа. Ее судьба устроена. А вот Амина… С ней не все так просто. Можно сказать, сложно. Старшая, она была на правах младшей, и этого феномена объяснить не мог даже Султан, ее отец. Но, скорее всего, дело заключалось в том, что Амина была копией матери. Жена Султана — София — «беззаботная, спокойная, чистая» — умерла семь лет тому назад. Сорок дней пришлось на 1 июня 2001 года. Эта дата для Султана не стала значимой, но знаковой, что ли. За тысячи километров от его дома, во дворце, купающемся в облаках, за ужином принц Дипендра расстрелял свою семью. Переодевшись в военную форму, из автоматической винтовки он выпустил по отцу и матери, по братьям и сестре, тетям восемьдесят пуль. Принц в тот вечер напился, но не пьянка стала причиной расстрела королевской семьи, а отказ родителей на его брак с дочерью депутата парламента Непала. Банальная, но распространенная причина множества трагедий.

Султан, к тому времени смирившийся с потерей жены, мысленно вернулся в год 1983 и подумал: если бы в то утро в шатре Мухаммеда, «короля Каракалпакстана», был другие родственники, он бы убил всех. И повторил вслух: «Всех».

Его заинтересовал еще один любопытный факт, а скорее — совпадение. Еще не успели отгреметь выстрелы во дворце, а в отношении капитана Раджива Шахи, который назвал наследного принца Дипендру убийцей, было начато уголовное преследование. «По законам Непала, все, что связано с жизнью двора, является непреложным табу». У Султан Узбека тоже была своя конституция, в его дела не могли вмешиваться ни правительство, ни частные лица. Капитана Шахи он сравнил с телохранителем своего отца — Шарипом. Но, в отличие от непальского офицера, тот предпочел огласке молчание.

…Султан уважал свободы старшей дочери — именно так, во множественном числе. Если случалось им обоим бывать в Москве, он всегда спрашивал разрешения прийти к ней в гости, в крайнем случае — предупреждал о визите телефонным звонком. Он знал, хотя порой и не хотел знать, имена ее любовников и тех, кто назвал себя ее друзьями. Султан честно предупреждал Амину: «Рискованно, очень рискованно становиться друзьями семьи Султана Узбека, нашей семьи».

Об этой деликатности Султана знали даже его деловые партнеры. Как-то раз он, находясь в гостях у генерала Баскакова, позвонил Амине с его телефона и предупредил, что скоро приедет. Султан не видел выражение лица Баскакова, но тому были знакомы схожие чувства. Он тоже нередко (пока не развелся с женой) предупреждал по телефону «что скоро будет», давая возможность прибраться в спальне и привести себя в порядок ей и убраться за пределы пистолетного выстрела — ее любовнику. Он тоже знал его имя, но не хотел видеть траур на лице жены, потому что любил ее.

Эти странности, а может, привычки, были известны Валерию Кознову. Они хранились в виде записей в записной книжке, которая с годами потрепалась, но не потеряла ценности. Когда в ней уже не осталось места, он оставил ее в покое. Теперь все, что было нужно, хранил в своей голове.

Книжка представляла собой одну часть шифра — в ней не было имен, только «сводные данные»; только он один мог подставить имена.

Вот и сегодня Кознов пролистал книжку и остановился на странице, где было написано следующее: «…всегда предупреждает ее о своем визите. Чаще всего — по телефону, реже — через посыльных». Эту информацию ему по его просьбе предоставил генерал Баскаков во время их последней встречи. Он не спросил, зачем Кознову информация такого рода. Ему было поручено трудное задание, в котором мелочей и лишних деталей не существовало.

* * *

Валерий Кознов поджидал Чащина с нетерпением. Майор позвонил ему на сотовый, как только сошел с трапа самолета. Потягивая виски, Кознов поигрывал памятной медалью, пропуская ее между пальцев: вперед, назад. Этому трюку он научился лет двадцать назад и с тех пор в этом приеме находил успокоение.

Он снял угол в квартире Михаила Чащина на Беговой. Он особо не приучал себя к спартанским условиям, но мог приспособиться к любым. Однажды ему пришлось провести в одном продуваемом всеми ветрами месте больше тридцати часов. Это была оборудованная им снайперская точка. Он поджидал клиента и чувствовал себя… нет, не охотником, а зверем, зная, что рано или поздно жертва появится. Он знал точно место, а время — приблизительно. Тот миг, в который он придавил спусковой крючок винтовки, канул в бесконечности полутора суток ожидания. Но он стоил того — в этом Кознов мог поклясться даже по прошествии многих лет. Даже не так: каждое из мгновений, из которых и сложились долгие часы ожидания, стоили этого. Как и в предыдущих делах, заказчиком выступал генерал Баскаков.

Если у Кознова были свои пристрастия в плане алкогольных напитков, то у Михаила Чащина свои, но в плане курева. Время от времени он, словно работал по совместительству частным сыщиком, выкуривал хорошую, по-настоящему хорошую сигару. Надо сказать, делал он это со вкусом, и признаков игры или подражания не замечал даже Кознов, всю жизнь проживший на измене.

С едва приметной бородкой клинышком, круглолицый, он мог принести неплохой доход какой-нибудь табачной компании, снявшись вместе с непьющим, некурящим, избегающим женского общества мужиком. Он выпускает клуб дыма в его сторону и говорит: «Его доконал здоровый образ жизни».

Вообще складывалось такое впечатление, что Чащину шло все, что он делал: курил, говорил, жестикулировал, пил пиво из горлышка, откусывал от хот-дога.

Вот и сейчас он, натурально прошвырнувшись по залу своей квартиры и находя ее буквально нетронутой (Кознов действительно не тронул без надобности ни одной вещи, разве что полил цветы на подоконниках), сел в кресло, высоко вздернув штанину, и неторопливо раскурил сигару. Он не смотрел на гостя, он был занят своим любимым делом. Такие люди не могли не вызывать симпатий. Но было заметно, что в это время он расслаблялся и чувствовал себя так, как если бы скинул ненавистный деловой костюм и надел свободные тренировочные брюки и майку. Кознов был готов перенять у него эту свободу…

— Как все прошло? — спросил он.

— Как по маслу, — ответил Чащин.

— Узбек поверил тебе?

Чащин пожал плечами, как бы говоря: «Разве об этом стоит говорить?»

— Узбек не верит никому. Те, кто подводили его, плохо кончили. За примером далеко ходить не надо, — намекнул Михаил Чащин на покойного генерала Баскакова. — Узбек его пальцем не тронул, а где теперь наш шеф?

— Тебе налить выпить? — предложил Кознов.

— Было бы неплохо.

Валерий принес второй стакан и наполнил его на четверть. Чащин опорожнил его в два глотка и облизнул губы, сморщившись при этом. Он не скрывал, что не любил «самогонку», которую сам Кознов обожал.

— Да, ты прав, — продолжил Чащин, затянувшись дымом сигары. — Если бы я заикнулся о вознаграждении, Узбек заподозрил бы меня. А так… — Он снова пожал плечами. — Непонятно, на что я рассчитывал, сообщив ему о том, что его заказали. Он мог заподозрить меня в глупости, недальновидности, в чем угодно. Провокации так не строятся…

Он мог еще долго говорить, а точнее, напускать тумана, ясности в его речи не было. Валерий Кознов бы посоветовал ему вспомнить их прошлую беседу. Тогда он спросил, сможет ли Чащин сдать его Узбеку. Надо отдать Чащину должное, он и глазом не моргнул: «Почему нет?». И только потом задал встречный вопрос: «Что это даст?». Кознов ответил: «Хочу, чтобы Узбек занервничал и выполз из своей норы».

— Что сказал Султан, прощаясь с тобой?

— Слова из Священного писания. «Благословенны те, кто ничего не ждет, ибо они не разочаруются». Он живет рядом с могилой…

— Адама, я знаю, — перебил Кознов. — Для меня главное — Султан заглотил приманку.

Он помолчал.

— Мне придется съехать. Поживу у другого человека. С тобой мы больше не увидимся.

С этими словами Кознов вынул пистолет со специальным бесшумным патроном с отсечкой газов и направил его на Михаила Чащина. Чуть склонив голову набок, он нажал на спусковой крючок. Чащин уронил голову на грудь, и сигара, выпав у него из рук, прокатилась по полу.