Диверсанты из инкубатора

Михаил Нестеров

В недрах ГРУ реализован суперпроект подготовки высококлассных диверсантов. В засекреченную школу-инкубатор набираются подростки-беспризорники с определенными задатками. За несколько лет из них выковываются профессионалы экстра-класса. Первое же задание, полученное тремя лучшими воспитанниками инкубатора, оказалось крайне серьезным. Им предстоит уничтожить генерала-перебежчика Фокина, который скрывается на итальянском горном курорте. Но кто бы мог представить, какую западню устроили в логове предателя итальянские спецслужбы!

Глава 5

Дублеры

1

Матвееву пришлось заняться тем, что называется освежить память. В данном случае свою и своих подопечных. К этому времени он дал понять команде, задача какого рода ставится перед ними. На них возложено обеспечение основной группы оружием, разведданными, которые лягут в основу заключительной фазы операции; на них лежит обеспечение эвакуационного коридора. Они — важнейшее звено в операции по ликвидации человека. И никакой реакции на своеобразный голосовой раздражитель. Разве что едва заметное пожатие плеч Михаила Наймушина. Что неожиданно взбесило полковника, и он едва не разразился обвинительной речью. Впрочем, он быстро успокоился. Он задавал вопросы о родственниках, об отношениях курсантов и преподавателей в «Инкубаторе», намеренно сбивая ребят с толку, вот как сейчас:

— Какого ты мнения об итальянской разведке?

— В общих словах? — спросил Наймушин.

— Пусть будет в общих.

— И трехмесячной давности.

Ровно столько времени им не давали информации на обязательных политзанятиях, в частности, касающейся итальянской разведки.

— Качества разведывательно-информационной работы не на высоком уровне.

«Наше управление пережило в свое время схожие времена, — мысленно согласился с парнем Матвеев. — Чрезмерный поток поступающей от разведки информации, которая не представляет интереса для руководства».

Михей словно подслушал его мысли и продолжил:

— Около ста процентов информации берется из открытых источников.

— И что это означает?

— Это означает, что разведка страдает от отсутствия эффективного механизма оценки поступающей информации, не оправдывает те средства, которые государство расходует на ее содержание. Годовой бюджет итальянской разведки составляет около пятисот миллионов евро. Разведчикам приходится отрабатывать эти деньги. Не скажу, что они стали злые, но рвения прибавилось.

Полковник довольно улыбнулся и предложил:

— Кофе?

— Господи… — чуть слышно пробурчала Тамира и встала с места.

— Ты куда? — осведомился Матвеев.

— Варить. Кофе. По-турецки.

— Вообще-то я…

— Вообще-то у вас рубашка несвежая. Второй день носите. Где у вас стиральная машинка?

Как ни странно, Матвеев не нашел ответа на вопрос, когда начала осваиваться команда в компании начальника, сейчас или во время первой встречи. Во всяком случае, скованности он не видел ни тогда, ни сейчас.

Тамира не дерзила. Возможно, прошла по черте, не зашагивая за нее. Может быть, давала знать о своем характере дикарки, а значит — особенностях общения с ней.

Матвеев не упускал случая поразмышлять над поведением кандидатов, цепляясь за слово, реплику. Он привык к такой работе и порой не отдавал себе отчета, что называется эта работа взаимной связью. И в этом контексте не смог бы понять, что служит причиной, а что следствием, что одно порождается другим. Запомнил слова начальника курса Щеголева:

«Учителями их были те, от кого они зависели, но не те, кто их жалел».

Точнее, желающих пожалеть курсантов попросту не было. Полковник не собирался придерживаться этой тактики — учебные времена остались в прошлом. Настала пора работы — трудной, кропотливой, рискованной, как у минера на минном поле. Что же, если он увидит, что нужно пожалеть ту же Тамиру, он сделает это. И ей даст понять, что самое трудное осталось позади, а впереди поджидает опасность, и с этим придется считаться.

Неожиданно вспомнил свою одноклассницу Анну Портнову. Девятый класс. Парни считают себя взрослыми, девушки видят в них мальчиков из хора. На одном из уроков современной истории Саня Матвеев понял, насколько обогнала его в развитии Анка. Она взяла самый трудный вопрос о роли XXII съезда КПСС и отвечала так, будто была спичрайтером и написала выступление для генсека. Ей было шестнадцать. Он увидел в ней двадцатилетнюю девушку и долгое время не мог избавиться от этого неуютного чувства.

Нечто подобное испытал и сейчас. Нет, прав оказался Щеголев, приравняв их возраст к двадцати трем годам. Купировали подростковый возраст.

Матвеев отметил время на часах: половина второго. Мысленно оживил сценку: хлопнул в ладоши и бодрым голосом заявил: «Дети, пора обедать». Но только мысленно.

Он отпустил их, порекомендовав не очень дорогое кафе на Большой Дмитровке. Отсчитал четыреста пятьдесят рублей, деньги вручил Наймушину:

— По сто пятьдесят рублей на брата. И сестру.

Матвеев поджидал еще одного человека. За ним поехал на своем вместительном джипе марки «Форд» майор Тартаков. Полковник подошел к окну и выглянул на улицу. Промедлил бы секунду — и не увидел красного «Форда», въезжающего во двор отдела. Матвеев вышел в коридор, свернул на площадку, откуда смог наблюдать, как из машины вышли двое — Тартаков и мужчина лет сорока пяти, одетый в гражданскую одежду, и начали выгружать из багажника коробки. Вот Тартаков дал знак дежурному, и тот помог внести груз внутрь.

Прошло не меньше четверти часа, прежде чем коробки внесли в приемную. Только после этого Матвеев приветствовал нового гостя, назвав его по имени.

— Привет, — отозвался Вячеслав Хазин, пожимая руку полковнику. — Никак не ожидал от тебя такого странного поступка.

— Что ты имеешь в виду под странным поступком?

— Ты снова на службе у Службы. А мне говорили, ты выращиваешь гладиолусы на даче.

С недавних пор к Хазину приклеилась кличка Гаджет. Собственно, изобретение — это его работа. И если бы он не работал на контору, то смог бы получить не одну сотню патентных свидетельств.

— Помогите мне освободить стол. Этот подойдет. — Он указал на стол, чем временно лишил майора Тартакова права на свое место.

Да, милиционеры удивились бы, если бы остановили машину для досмотра, резонно предположил Матвеев. Каждая коробка, в том числе и из-под обуви, была подписана. «Пистолет с глушителем». «Взрыватели-карандаши замедленного действия». «Пистолет-пулемет».

Матвеев поманил за собой Тартакова и спросил:

— Как продвигается дело с бойцами основной группы?

— Беседую. Изучаю досье. Проникся уважением к командиру группы — капитану Левицкому. Он мне сказал: «Представь себе самолет. Его моторы могут полететь, а сам самолет — упасть».

— Веселый парень. На что он намекнул? На приключения, что ли?

— Ну да. Всякое может стрястись.

— Давай проясним один момент. Фамилия этого капитана Левицкий или Немо?

Матвеев махнул рукой, словно прогонял видение искателя приключений.

— Работа с агентами вступает в новую фазу. Нам придется вернуть им истинный возраст. Любого пограничника на паспортном контроле насторожат эти взрослые глаза. — Он тщетно попытался изобразить «эти глаза».

«Будто на горшке сидит», — подумал Тартаков, глядя на выпученные гляделки шефа.

— С таким выражением лица, как у того же Наймушина, можно записаться в космонавты, — в свою очередь, сопоставил Матвеев. — Они не похожи на туристов. Даже с горными велосипедами, плеерами, татуировками и дредлоксами. Возможно, я преувеличиваю, но мне придется скорректировать их поведение на определенном участке работы — прохождении таможенного и паспортного контроля. Вот где начинается основная работа.

— Ты представлял их в реальной жизни? — неожиданно спросил Тартаков.

— Поясни.

— Вне стен этого здания. Как они ведут себя, как разговаривают. Знаешь, мне показалось, они молчаливые.

— Молчаливые? — Матвеев покачал головой. — Замкнутые.

Пожалуй, он нашел точное определение, смысл которого происходил от замкнутого пространства «Инкубатора».

2

Вячеслав Хазин ничего не понял, когда в приемную вошли два парня и девушка. Он скосил глаза на Матвеева и чуть слышно спросил:

— Сегодня в профильном отделе день открытых дверей? Или они твои дети?

— Для хороших людей двери контрразведки открыты всегда. И они мои дети, — улыбнулся полковник. — Умеешь держать язык за зубами?

— Я умею держать за зубами бритвенное лезвие, капсулу с ядом, иголку, то, чем можно убить.

— Или отравиться. Начинай, Слава. Пару слов о том, почему ты к нам, а не мы к тебе.

— В гости ко мне не допустят даже с пышным венком.

Матвеев уселся в дальнем углу приемной, плотно запахнув шторы. Хазин сначала развел руками, потом обратным жестом пригласил молодых людей приблизиться к столу. Выждав несколько секунд, он коснулся рукой коробки:

— Пистолет с глушителем. Самоделка, по сути. — Затем наглядно продемонстрировал оружие, озвучивая свои действия. — Глушитель, он же корпус — с окном для выброса стреляной гильзы. Всем видно? Это мушка и целик. Это рукоятка для взведения. На ней вы видите токарную накатку. Оружие ставится на боевой взвод путем поворота рукоятки по часовой стрелке. Дальше. Спусковой крючок без защитной скобы. Это зажим предохранителя. Как вы видите, он расположен по другую сторону рукоятки и срабатывает при обхвате пистолета рукой. Это магазин-рукоятка с зажимом. Полностью разборный пистолет. Магазин-рукоятка, ударно-спусковой механизм крепятся к глушителю-корпусу четырьмя винтами. Все части этого оружия сконструированы таким образом, что их можно надежно спрятать в трубчатых полостях багажной сумки с выдвижной ручкой или в раме велосипеда.

Хазин быстро собрал пистолет и передал его Наймушину.

— У вас будет время потренироваться. Я же сегодня намерен загрузить вас теми типами оружия и оснащения, которые вам необходимы для работы. — Хазин вынул из другой коробки спутниковый телефон. — Абсолютно безопасная вещь. Сигнал с него легко снимается американским спутником типа «Каньон», но расшифровке сигнал не поддается. Однако спутник передаст в центр обработки информации АНБ^[4] точные координаты этого аппарата.

Хазин положил рядом с телефоном часы с компасом и красноречивым жестом дал понять, что комментарии излишни.

— С виду обычная кроссовка, — сказал он, демонстрируя спортивную обувь. — Однако под задником есть нечто интересное. — Несмотря на то что эта часть обуви, охватывающая пятку, была прострочена, Хазин легко сорвал ее и показал то, что пряталось за ней: вытяжную петлю. Он резко потянул за нее, и в его руках оказалось плоское лезвие длиной десять сантиметров. — В такой обуви вы сможете пройти любой контроль, потому что детекторы металла не реагируют на это лезвие.

Очередная коробка.

— Бинокль — гаджет, по сути, базовый комплект для двух оптических прицелов. — С ловкостью фокусника Хазин разделил бинокль на две части, одну передал Наймушину. — Это прицел с элементами питания, четырехкратная увеличивающая насадка, крышки и переходник на узкий «ласточкин хвост». Прицел без переходников устанавливается на кронштейн типа Weaver, обычно применяемый на оружии иностранного производства. Так же в комплект входит переходник с боковым креплением.

Очередь дошла до пистолета-пулемета. Хазин разложил на столе крышку коробки, возвратную пружину с направляющей и защелкой, затворную раму в сборе со штоком, затвор, ствольную коробку, интегрированный со стволом глушитель, газовую камеру, магазин.

— Пистолет-пулемет имеет модернизацию на базе ижевского «бизона». Во-первых, потому что «бизон» оснащен шнековым магазином, и его легче спрятать в трубчатых конструкциях тележки или велосипеда. В процессе модернизации он лишился предохранительного устройства, антабок, приклада, флажка переводчика огня. Теперь при полном выжимании спускового крючка прозвучит длинная очередь, при неполном — форсированная.

— Как на автомате Никонова, — покивала Тамира.

— Что вы сказали?

— Такая система установлена на автомате Никонова. Двухтемповый АН-94 «Абакан». Чувствуешь отдачу только после того, как вторая пуля из очереди покинет ствол. Первые две пули ложатся как из снайперской винтовки. Так что стрелять из «Абакана» лучше всего акцентированными очередями. — Дикарка улыбнулась и подмигнула эксперту по оружию.

Матвеев и Хазин вышли покурить. Прислонившись спиной к прохладной стене на лестничной клетке, Матвеев выразил сомнения по поводу надежности тайников:

— Рентгеновский анализ в аэропорту покажет, что внутри рамы велосипеда находятся металлические предметы.

— Есть такое понятие — рентгеноконтрастные средства.

— Что это за чертовщина?

— Некоторые химические вещества увеличивают или уменьшают поглощение рентгеновских лучей. Есть тяжелые — сульфат бария, препараты йода, есть легкие рентгеноконтрастные средства — воздух, кислород. Каждая оружейная деталь будет обернута в вощеную бумагу, помещена в полость рамы. Затем полости будут заполнены веществами, о которых я только что сказал. Я ответил на твой вопрос?

— Да.

— Ответь и ты. — Хазин кивнул в сторону кабинета. — Ты вовлекаешь в работу подростков. Работа опасная. Риск не оплачивается. Жизнь не страхуется. Надеюсь, все это несерьезно.

Полковник ушел от ответа.

— Дублеры. Это слово тебе о чем-нибудь говорит? — спросил он.

— Меня оно настораживает, — ответил Хазин. — Случись что с основной группой, на задание пойдут они, — кивок в сторону. — Я прекрасно знаю, что дублеры всегда уступают в плане подготовки.

— Не всегда.

— Пусть будет так. Мне не по себе, понимаешь? У меня сын в таком же возрасте. Откуда они? Ты нашел их на улице? Если да, то два или три года назад. Я научился читать по глазам.

«Да, это главная проблема», — не удержался от вздоха Матвеев и вслух продолжил:

— Знаешь, был такой французский маршал по имени Льотэ. Он участвовал в колониальных войнах в Северной Африке. Однажды в Марокко Льотэ направлялся со своей свитой во дворец. Стоял полдень, нещадно палило африканское солнце. Изнывающий от жары маршал распорядился по обе стороны дороги посадить деревья, которые давали бы тень. Один из его приближенных заметил: «Но ведь деревья вырастут через двадцать — пятьдесят лет». Маршал прервал его: «Именно поэтому работу начните сегодня же».^[5]

— И вы взяли за основу принцип долговременности.

— Не всегда получается сразу получить результаты. Чаще всего мы не стремимся к этому.

— На что ты надеешься, Саша?

— Лучше я скажу, на что я опираюсь. Во-первых, на уличные традиции этих ребят. Прочная связь с их взглядами на жизнь, вкусами, обычаями незримо поддерживалась на протяжении двух лет. Улица — их дом, воздух. Религия — по Окуджаве. Они выживут на задворках, не задумываясь об этом. Они не будут подстраиваться, играть, а значит, не вызовут подозрений. И еще одна традиция: взаимоотношения с правоохранительными органами. Такому поведению научить очень трудно. Они же почерпнули его из источника, в котором варились месяцы, годы.

Матвеев рассмеялся над растерянным видом Хазина и похлопал его по плечу.

— Ты прав, Слава: «деревья» мы посадили два года назад. И мне тоже не по себе. Но я смирился с этим. И вот почему. Эпизоды с провалами спецов имеют место, а по «малолеткам» такой статистики нет вообще. Это на фоне их подготовленности. Пожалуй, кроме опыта, они не уступают старшим, а в чем-то превосходят их. Мне нужен результат, а отсутствие статистики отмывает мне глаза.

— Смотришь в будущее с оптимизмом?

— Давай закроем эту тему раз и навсегда. Подготовь три пары кроссовок. Размеры 43, 42, 36. Три пистолета, столько же пистолетов-пулеметов, оптических прицелов и прочее. Велосипеды, багажные тележки должны иметь подержанный вид. Один из моих парней может проконсультировать тебя в плане велосипедов.

— Который из них?

— Тот, что повыше. Велосипедист-экстремал. Когда он на велике, преград для него не существует. Несбывшаяся мечта — горные маршруты. Его зовут Скобликом. Он-то и поможет тебе подобрать велосипеды.

— Если бы что-то зависело от меня…

— Что?

— Мне не понравились твои слова, — ушел от ответа Хазин. — Ты смирился. Ты не сказал «мне пришлось с этим смириться». У тебя железные нервы, холодная голова, что там еще?

Матвеев похлопал Хазина по плечу.

— Не бери в голову. Ты оказался во власти впечатлений. Они отпустят тебя уже завтра.

Примечания

4

Агентство национальной безопасности США, Форт-Мид, штат Мэриленд.

5

По материалам «Независимого военного обозрения».