Михайлова: Секта

Михаил Небрицкий

В области действует религиозная община, на первый взгляд, преследующая исключительно добрые цели. Однако после жалобы на исчезновение одного из адептов данной секты за дело берётся следователь Кира Михайлова и её помощник Михаил Лисовой, которые во что бы то ни стало намерены раскрыть все тайны оккультной организации.

© Михаил Небрицкий, 2020

ISBN 978-5-4498-9085-6

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Глава 1

Утро этого вторника выдалось на удивление спокойным. Звук будильника — это не самое раздражающее, что можно услышать утром. По правде говоря, Михаил даже радовался, что проспал до 7:30, и никто не прервал его сон. Обычно, в этот злосчастный день недели его имеет привычку будить звонок от Сергея Ивановича — начальника Шевченковского РУВД, где Лисовой работает на должности помощника следователя, но сегодня всё было по-другому. Но и это не могло насторожить старшего лейтенанта — по натуре спокойного, с сатирическим, местами чёрным чувством юмора, парня. Нет, он не всегда способен огорчиться от беззаботного утра, а только раз в неделю, ведь, по его мнению, спокойное утро вторника — затишье перед бурей.

На столе ждал заботливо приготовленный супругой завтрак. Дина пожарила блинчиков, начинив их творогом с изюмом. И когда она только успела? Но Лисовой был рад, что живёт под одной крышей с человеком, на которого можно положиться в любой ситуации, и это было взаимно. Чашка кофе, чистка зубов, прощание с возлюбленной, и полицейский не спеша ехал на работу. В августе утром не так жарко, как после полудня. И, тем не менее, не мешало бы, чтоб, наконец, пошёл хотя бы небольшой дождик, охладивший асфальт и поливший цветущие на клумбах рудбекии.

В райотделе также всё было относительно спокойно. Начальницы Лисового — Киры Валентиновны Михайловой, на месте ещё не было, и потому Миша вольготно расселся в кресле, включив компьютер. Чаю ему ещё не хотелось, однако, офицер на всякий случай проверил наличие воды в электрочайнике. В этот момент с уставшим с самого утра видом в кабинет вошла следователь Михайлова.

— Доброе утро, Кира Валентиновна. — видя безрадостное выражение её лица, как бы злорадно поприветствовал её Михаил.

— Доброго утра. — ответила она, не обращая внимания на его сарказм.

— Персик? — спросил у неё Лисовой, имея в виду кличку её попугая, который, исходя из её жалоб, имеет привычку будить её рано утром.

— Это не Персик — это сатана. В кого он такой вдался? Ведёт себя в последнее время просто отвратительно. И что ему нужно?

— Может, ему этого не хватает? — не двусмысленно повёл глазами он.

— Ой, Миша. Я тоже думала завести ему попугаиху, но мне и одного крикуна хватает. Ты хочешь, чтоб они вдвоём меня по утрам будили?

— Ну, я не знаю, а что тогда?

— Да, что угодно, только не это. У меня личной жизни нет — и у него не будет. Или ему меня мало? Мне вот его более чем предостаточно. — с иронией произнесла Кира.

— Жестоко вы с ним, однако. Пожалели бы птицу.

— Ох, Миша. Кто бы меня пожалел? — вздыхая, следовательница нажала на тумблер в электрочайнике.

Неожиданно в кабинет, постучавшись, вошла молодая женщина. Робко спросив разрешения, она вошла и замерла у порога за дверью.

— Проходите. — полукомандирским тоном пригласила её Кира, поставив возле своего стола стул.

Девушка выглядела напуганной. Её голубые зрачки, выделяющиеся на фоне тёмных кругов под глазами, нервно подёргивались, осматривая то следовательницу, то её помощника. Бледные пересохшие губы шёпотом поблагодарили Михайлову, однако гостья не сразу сдвинулась с места, присев в итоге на стул.

— Что у вас случилось? — как бы нехотя загружать себя сутра делами спросила Кира в надежде, что дама не преподнесёт ничего серьёзного.

— Простите, я не хотела бы раньше времени быть тревогу. Я, в принципе, и так уже достаточно долго подождала. Всё-таки, уже сколько времени прошло.

— Что произошло? — не давая собеседнице растечься мыслью по древу, прервала её капитан.

— Моя сестра пропала. — с неожиданным облегчением для себя выдала женщина.

— Фамилия имя отчество. — сухо произнёс Лисовой, подвинув к себе поближе клавиатуру.

— М-мои? — робко уточнила она.

— И ваши тоже. Как вас зовут?

— Я Салий Ирина Юрьевна. Сестра моя — Валерия.

— Год рождения?

— Мой?

— Её! — уточнил Михаил.

— 1996-й. — словно ученица перед строгим учителем отрапортовала Ирина.

— Когда вы видели её в последний раз?

— Полгода назад. — неожиданно удивила всех присутствующих женщина.

— И вы только сейчас пришли заявить о её пропаже? — словно отчитывая гостью за безрассудство, вопросила Михайлова. — Как мы, по-вашему, её теперь найдём?

— Нет. Вы не так поняли. Последнее письмо от неё пришло три недели назад. Мы часто списываемся друг с дружкой. Однако, вот уже почти месяц она не выходит на связь.

— Можете показать её сообщение? — Кира представляла себе современную переписку в виде диалога в месседжере, однако к её удивлению девушка достала из сумки бумажный конверт с маркой и протянула его полицейской.

— Вы всё время так переписываетесь? Где она живёт?

— Да. Другие средства связи в их общине запрещены.

После этих слов коллеги переглянулись.

— В какой общине? — более тихим тоном, дабы лишний раз не давить на заявительницу, задал вопрос Михаил.

— Видите ли. У Леры раньше были проблемы. Ну, сами понимаете. Время сейчас такое.

— Не совсем. Подробнее, пожалуйста. — переспросила следовательница.

— Ну, она раньше принимала наркотики. — опустив глаза проговорила Ирина.

— Так, и что с ней случилось дальше?

— Два года назад я увидела объявление о «Братстве надежды» и о том, что они помогают людям, у которых жизненные проблемы. И я решила, что они смогут помочь моей сестре.

— Как ещё раз? Братство надежды?

— Да. Я связалась по телефону, указанному в объявлении, и они назначили мне встречу. На ней присутствовал человек, называвший себя Порфирием. Он сказал, что имеет опыт исцеления заблудших душ, и что в их общине позаботятся о ней.

— Что вы можете рассказать об этой общине? — развернув туловище к Ирине и забросив ногу на ногу, внимательно слушала Кира.

— Ну, есть в 100 километрах отсюда небольшая деревня Васильевка. В ней от силы 6 дворов, большинство из которых уже давно пустует. А вот два из них принадлежат этому «Братству». Туда я и отвезла Леру. Там, по её словам, живут люди, у некоторых из которых были такие же проблемы, как и у неё. Говорит, что относятся к ним хорошо, что Порфирий этот — настоящий мессия — посланник Божий, и что он исцелил уже многих. Что ей там было хорошо, и что она хотела бы там и остаться.

— Было?

— Да. Но последнее письмо меня не на шутку обеспокоило. — она указала пальцем на конверт, лежащий на столе.

***

Дорогая Ира. Пишу это послание тебе тайно, поскольку вчера мне удалось стащить у Давида один конверт с маркой и потому, это письмо никто не будет перечитывать перед отправкой. Да, каждое из тех писем, что я отправляла тебе ранее, Порфирий лично проверял, дабы никто из здешних узников не написал ничего лишнего. Я хочу сказать, что здесь творится что-то нехорошее, и я прошу тебя забрать меня отсюда поскорее. Я скучаю по дому и по тебе. Если ты меня отсюда заберёшь — я обещаю, что больше никогда не возьму в руки эту дрянь.

С любовью, твоя Лера.

19 июля 2019

***

— Если вам на самом деле было беспокойно за судьбу сестры, почему вы не пришли к нам как только получили этот конверт?

— Понимаете, дело в том, что ещё при первой встрече с Порфирием он предупредил меня о специфике поведения наркозависимых. Он пояснил, что в периоды ломки они готовы на всё, чтоб заполучить желанную дозу. Готовы обманывать, выдумывать небылицы, клясться, обещать что угодно, поскольку их мозг устроен таким образом, чтоб любой ценой преодолеть преграду, стоящую между ними и наркотиками. Ведь наркотики искажают моральный облик человека, и для него становятся приемлемыми те вещи, до которых бы он раньше не опустился. И самое страшное, что всё это я наблюдала собственными глазами. Наркомания больше всего причиняет вред не самим зависимым, а их близким. Ну, и плюс: сами понимаете, что может случиться, если я её всё-таки заберу.

В таком случае, гостью полицейских можно понять. Жизнь с больным человеком, которого ты любишь, доставляет ещё больше страданий, тем более, если он вредит себе сам. Отправив Валерию в эту религиозную общину, Ира, скорее всего, вздохнула с облегчением, переложив этот непосильный груз на чужие плечи. Ведь ей меньше всего хотелось смотреть на то, как её сестра страдает от отсутствия психотропных веществ. Во-первых: она бы наверняка попала под раздачу взбесившейся наркоманки, а во-вторых: обладая чувствительной натурой, Ире хотелось бы ей помочь и, вероятнее всего, она б поспособствовала тому, чтоб её сестра вновь приняла яд.

Прочитав строки о том, что родственница хочет домой, в голове девушки тут же всплыли образы предыдущей жизни: разбросанные по комнате шприцы, громкая музыка и неадекватная сестра. Впервые за долгое время Ирина могла пообщаться с родственницей не находящейся под воздействием опиума, пусть и в виде бумажной переписки, и терять её снова она не хотела.

— А вы не пытались сами поехать туда и поговорить с сестрой?

— В том-то и дело, что пыталась, потому, собственно, я и здесь. Вчера я ездила в Васильевку и попросила встречи с ней. Но Порфирий сказал, что с Лерой всё хорошо, и что она сейчас в каком-то оздоровительном лагере заграницей. Я спросила контакты этого лагеря, но он ответил, что это закрытая территория, чтоб у прихожан не было соблазна контактировать с внешним миром. Что она скоро приедет и снова напишет. Но дело в том, что её загранпаспорт остался дома. Как она могла без него куда-то поехать?

— Вот это уже интересно. Вы говорили ему о последнем письме? — почесав подбородок, спросил у гостьи Лисовой.

— Нет. Она ж написала его тайно. Я не хочу, чтоб у неё из-за этого потом были проблемы.

— А до этого вы с ней виделись? В их общине разрешены свидания с родственниками?

— Да, как и говорила, полгода назад. Я хотела бы навещать её чаще, но у меня работа.

— А кем вы работаете? — спросил для протокола Михаил.

— Я библиотекарь в Экологическом университете.

— И какой была ваша последняя встреча? Валерия ничего вам не сообщала подозрительного?

— Я приезжала к ней и мы общались, правда, под пристальным присмотром какого-то мужчины. Кажется, это и был тот самый Давид. Он объяснил, что процесс восстановления от зависимости очень хрупкий, и потому они вынуждены следить, чтоб во время беседы их прихожанам не передали чего-то, что может спровоцировать их на рецидив. Исключения не делают даже родственникам. К слову, Леру я узнала не сразу. Она и в самом деле изменилась — выглядела здоровой и какой-то… Очищенной, что ли. Щёки у нее заметно поправились и порумянили. Это была моя сестра, словно помолодевшая на пять лет. Она даже улыбалась. Не то, что в 2017ом, когда я привезла её туда и она психовала, что не собирается там оставаться. Как им удалось её исправить — ума не приложу, но результат на лицо.

— То есть, они действительно избавили её от наркозависимости?

— Получается, что так. Вот только где она теперь? В сказку Порфирия о заграничном лагере я верю не особо. Мне кажется, что он что-то скрывает.

— Скажите, а в этом Братстве — там только наркозависимые? Или есть люди и с другими проблемами?

— Нет, туда приходят разные люди: игроманы, алкоголики, просто те, кому в жизни не повезло. Они изучают там Библию и постепенно становятся на путь истинный.

Закончив беседу с госпожой Салий и проводив её, коллеги, вооружившись чашками с горячим чаем, стали размышлять над этим делом.

— Что мы имеем? Девушка, которой надоело терпеть нападки зависимой сестры, сбагрила её в секту. — в присущей ему манере утрировал Миша.

— Не суди, да не судим будешь, Михаил! — нравоучительно восклицала Кира.

— Ну, судить — это не в нашей компетенции. Мы занимаемся лишь досудебными делами, а вот отдать сестру в какую-то сомнительную секту — это, по меньшей мере, аморально.

— Эх, Миша. Не дай тебе Бог жить с больным человеком под одной крышей. — промолвила она, вспоминая о последних днях, проведённых с мужем.

— В принципе, согласен. — признал свою неправоту старлей. — Одно дело, когда человек хватается за жизнь, а другое — когда сам роет себе могилу.

— Как у тебя всё просто, Лисовой. Вот попробуй наркотики, и скажи потом, трудно ли с них соскочить. — немного грубо, но доходчиво провела аналогию следовательница.

— Спасибо, Кира Валентиновна, однако единственный мой наркотик — это работа в данном прекрасном РУВД. — саркастично съязвил он, надпивая со спокойным видом горячий чай.

Разумеется, болезнь, от которой умер муж Киры, и заболевание, которым страдала Валерия — в корни разные, не смотря на некоторые общие симптомы: резкое похудение, нервозность, а также зависимость от лекарств и обречённость. Но, онкология, в отличие от наркомании — это не выбор пациента, потому больному она доставляет удовольствие не более, чем его близким.

— Давай ближе к делу. Исходя из её слов, у нас в области существует секта, где удерживают людей, пусть и зависимых.

— С чего вы взяли, что их там удерживают?

— Ты видел, как она называет в своём письме прихожан? «Узники».

— Ну, знаете. В детстве я тоже чувствовал себя узником, когда родители не разрешали мне играть во дворе, пока не сделаю уроки. А представьте, когда человека лишают привычной жизни, где он ни в чём себя не ограничивал. Конечно они начинают себя жалеть и сопоставлять едва ли не со святыми великомучениками.

— Миша! Ты можешь хотя бы на минуту не подвергать мои слова сомнению?

— Хорошо. Прошу прощения. — офицер понял, что начинает перегибать палку.

— В секте содержатся лица, одно из которых, вероятно, пропало. Что с ним могла случиться?

— Может рабство? Ну, этот Порфирий сказал ведь, что девушка заграницей. Может, они продают их туда для публичных домов?

— Я тоже об этом подумала. Вот только кое-что тут не сходится. Обычно торговцы людьми наоборот стараются подсадить свой товар, особенно предназначенный для сексуальных целей, на наркотики, чтоб у тех развилась зависимость и были рычаги воздействия на них. Но, по словам Ирины, в этом Братстве её сестру наоборот привели в порядок.

— Может, это трудовое рабство. Там ведь наркоманы не нужны.

— В этой жизни всё возможно, Миша. Поэтому, тебе и предстоит разузнать там всё.

— Мне? — Лисовой едва не подавился последним глотком из чашки.

— Да, Миша, тебе. И чем быстрее, тем лучше.