Катя Мишлен

Михаил Мишанихин

Мы однажды садимся в поезд Жизни. Рядом с нами друзья-попутчики, встречные-поперечные. Наступает момент, когда расскажешь, выплеснешь из себя груз, не дающий покоя, уйдёт тяжесть с кем-то. Станет легче.

стихи

А в книжке

Забрызганы стёкла небесным излишком.

Сегодня болеет усталостью туч.

А я погрузилась в зелёную книжку,

И ветром хожу средь провалов и круч.

Застыла на миг с романтической встречей.

И слушаю чувства в разливе любви.

Коктейль упоительный, розово-млечный

Ладошкой проводит по жилам моим.

Притих, ожидая удобной минуты,

Завистливый «друг». В шуме праздничных дней

Не видимы козни, не видима смута,

Не слышно сопение резвых коней.

Карета готова к дороге, и скоро

Я рядышком с кучером в тёмную стынь

Чужую жену от супруга родного

К влюблённому вору везу…

Непростым

Развитием дел нас судьба наделяет.

Не в каждом есть силы узлы развязать.

Какие итоги в финале сияют,

Герою решать. Только жить — не читать.

Удерживать счастье немногие станут.

Немногие смогут дать волю любви.

А зависть за нами следит неустанно,

Улыбкой скрывая замесы свои.

Мы бьёмся… Туда ли?

Мы рвёмся… К тому ли?

А так ли уж сильно хотим сохранить?

В желаниях новых удобства тонули,

И путалась, путалась, путалась нить…

Как водится в книгах, герой — не растяпа:

Догнал, наказал и своё возвратил.

К тому же она его любит хотя бы

За то, что богат и исполненный сил.

Закончилась книга. Закончился дождик.

Вернулся с работы любимый супруг.

«Привет, дорогой! Отобедаешь, может?

Сегодня звонили. Сказали, что друг».

Александру Блоку

Вы мне писали — я молчала.

Не наступил ещё мой час.

Родиться Катя опоздала.

Теперь не в силах встретить Вас.

Теперь лишь строчки в серой книге

Вас отзвуком ведут ко мне,

Но Ваши образы — лишь блики.

В таком же беспокойном сне

В толпе снующих незнакомцев

Ищу похожего на Вас

Но тщетно. Только Вы есть солнце.

Ваш томик — мой иконостас.

О, мой романтик! Победитель!

Недосягаемый король!

Как жаль, что в миллиардной свите

Я — лишь статист, девятый ноль.

А может, кто-то…

А может, кто-то хочет быть полезным,

А ты его взашей и об коленку,

Его поступки удаляешь в бездну,

И равнодушна с ним, словно со стенкой.

А может, кто-то хочет быть печальным,

Но ты его докучно развлекаешь.

Отсутствие ответа бьёт отчаяньем,

И ты причину холода не знаешь.

А может, кто-то хочет всё, как раньше,

Но ты уже наелась и устала,

В банальности отыскиваешь фальши,

Приметы и дыхание финала.

А может, кто-то хочет… Ты же хочешь,

Чтоб было всё по твоему раскладу.

Но дни без толку переходят в ночи.

Скажи, Катюша, что же тебе надо?

Антиквар владелец времени

Все диковины мира в одном углу.

Собрались здесь все времена.

Высоченный торшер, а под ним на полу

Оловянного войска игра.

И открытки…

Ах, как я открытки люблю!

Оторвавшись, смотрю в полутьму,

И спешу мотыльком, что привязан к огню,

К просвещённому одному.

За дубовым столом, что министру служил,

В кресле, очень похожем на трон,

Равнодушно сидит перед детством моим

Человек…

Король?

Фараон?!

Я теперь никуда. Милый мамин сервиз.

Чай душистый я пью с королём.

Неужели судьба мой явила каприз?!

Как же сказочно в детстве моём!

Астра

(цветок)

На астре в небо

И мне взлететь.

На острие бы

И мне гореть

Последней вспышкой

Сгоревших лет.

Забудь, малышка,

Кощунство бед.

Съедает город мой тихий ход

По тротуару под небосвод.

Иду, купаясь

В исходе дня.

Под ветром маюсь,

Звездой горя.

«Ах, деревня! Дивный воздух!..»

Ах, деревня! Дивный воздух!

Тишина…

Всё так ладно, всё так просто.

Лишена

Здесь искусственных соблазнов

Городских.

Нет здесь даже крохи праздной.

Даже стих

Я пишу, уже зевая,

Перед сном.

Солнце — свет для урожая.

Но не в том

Всё здесь ладно, всё здесь просто

Завсегда —

В том, что видно здесь прохвоста

Без труда.

Ах, деревня! Что за чудо

На миру!

Упиваться буду… Буду!

Не умру!

Баба с возом

Под телегой колёса взвыли.

Закричал полусонный муж:

«Ну-ка, слазь, помоги кобыле!

Не свезти ей семейный гуж».

В грязь и в воду схожу с телеги,

И, вздохнув, за хомут берусь.

Что б не думалось о побеге,

«Потерпи, — шепчу, — Катя. Не трусь».

Знать, у бабы такая доля:

Быть затянутой в стылый быт,

И дышать, лишь когда позволят,

И мечтать лишь когда всё спит.

Но я, женщина — не скотина.

Я красивой желаю быть.

И мужик должен быть мужчиной,

А не пьяным скотником жить.

«Что застыла?» — с телеги слышу, —

«Напрягись! Помогай! Тяни!»

Доля бабская шепчет: «Тише.

Не перечь, Катя. Мужа не зли.

Ты детей от него рожала.

Он — хозяин. Он — рулевой».

Я тяну, а кобыла пала.

Упираться теперь одной.

Катя. Катенька. Катерина.

Что жалеешь? Таков удел.

Ноют ноги, и тянет спину.

«Да пошло оно всё!»

Предел.

Бабье лето

На берёзах жёлтым цветом осень.

На берёзах лёгкой дымкой вечер.

Не волнует то, что будет после.

Рядом он, и, кажется, навечно.

Конец ознакомительного фрагмента.