Там, где вызывали огонь на себя. Повести и рассказы

Михаил Дмитрович Папсуев

В своих автобиографических повестях и рассказах автор сборника «Там, где вызывали огонь на себя» Михаил Дмитрович Папсуев вспоминает о детстве в фашистской оккупации, тяжёлых послевоенных годах, учёбе в военном училище, многолетней службе в Вооружённых Силах. Произведения Михаила Дмитровича отличает любовь к Родине, глубокое знание жизни, армейской действительности и тонкий, доброжелательный юмор.

Деревня — это вам не город…

Сам теперь считаю городским теперь я,

Здесь моя работа, здесь мои друзья.

Но ночами часто снится мне деревня,

Отпускать меня не хочет Родина моя…

(Из песни Леонида Дербенёва «Снится мне деревня»)

Часть 1

Моя Родина — село Сукромля, Ершичского района, Смоленской области¹. Не деревня, а село, потому, что в нём когда — то был церковный храм. Раньше селро было большое, домов около трёхсот.

Ершичский район расположен на самом юге Смоленской области, а село Сукромля расположено на юго — западе района, на самой границе с Брянской областью.

Речку Вороницу мы считали своей, Смоленской. А сразу за ней — уже Брянская область. Это недалеко от авиабазы Сеща², где во время Великой Отечественной войны «вызывали огонь на себя».

Село состояло, как сейчас говорят, из микрорайонов. Это Шнуровка, Кулига, Потаповка, Старостёвка, Прасоловка, Хомчёвка (по фамилиям основного населения Потаповы, Старостины, Прасоловы, Фомченковы) и, наконец, Попковка. Но чтобы правильно назвать этот микрорайон, нужно начальную букву «п» заменить на букву «ж». Не знаю, откуда взялось это название, хотя основное население там было Поляковы, Писаревы, Чуенковы…

С начальной буквы «ж» этот микрорайон назывался всеми жителями села без всякого стеснения. И если иные жители села были Потаповцы, Прасолота, Хомчата, то жителей, о которых идёт речь, называли тоже без стеснения (Ж) (П) опкинцы.

Наше село считалось наиболее культурным — мужское население никогда не материлось (при женщинах и детях). Женщины вообще слов, близких к матерным, не произносили. Лексикон жителей стал меняться, когда укрупнили колхозы и в село стали прибывать иногородние молодые специалисты — агрономы, зоотехники, экономисты. А так же наша, «собственная» молодёжь стала приносить «культуру» из ПТУ.

Пришлого человека сукромляне накормят, напоят и спать уложат. Позже, когда я уже работал в Райкоме ВЛКСМ, мне было понятно, почему районные уполномоченные, которые были «в моде» после войны, старались попасть в командировку именно в Сукромлю. Это было очень важно. Тогда в деревнях не было ни столовых, никаких гостиных дворов («гостных» или «заезжих» квартир, как их тогда называли). И если уполномоченного невзлюбили в колхозе, ещё неизвестно, к какой тётке — неряхе председатель колхоза определит его на ночлег.

Ключей к замкам на дверях домов в селе не было. Замок висел на дверях незапертым, чтобы было видно, что дома никого нет. И если у Лукерьи не оказалось хлеба к обеду, она шла в дом к Ольге. Снимала замок, брала что ей нужно, а потом говорила хозяйке:

— Я взяла у тебя хлеб, испеку, отдам.

Драк в селе практически не было. И если случались потасовки, то без применения подручных средств. Дело кончалось максимум разбитым носом или порванной губой. И если дело происходило в праздник, и рядом были жёны «дебоширов», то жёны даже не торопились к месту потасовки, так как большого урону не предвиделось…

С дракой был курьёзный случай. С войны в село без кисти правой руки вернулся неженатый парень Поляринов Сергей Дмитриевич. Был Сергей из весьма культурной семьи — сын дъячка. В доме у них была даже своя библиотека. Его мать Ефросинья Ульяновна с удовольствием давала нам, пацанам, читать книги. Но собственный сын Сергей их не читал. Страстью Сергея были колхозные лошади. До войны, будучи пацаном, после ужина он убегал к конюхам на луга в ночное — пасти лошадей, предварительно спрятав от матери за сараем в крапиве ватник.

К юности Сергей превратился в могучего красивого парня. Став инвалидом на войне, без руки, во время оккупации немцами Смоленщины, он был отправлен из госпиталя в Киргизию, где «немного подженился». Во всяком случае, там у него появился сын.

После войны Сергей вернулся на Родину. А когда в Киргизии сын подрос, он приехал к отцу и жил у отца, несмотря на то, что у отца уже была другая семья и были другие дети.

Сергей Дмитриевич долгое время был бригадиром в колхозе. Но с ведением документации без правой руки, у него были проблемы, для решения которых он почему — то выбрал меня из всех моих сверстников. Когда я учился в 7 — 8 — 9 классах, а я был переростком из-за оккупации, он терпеливо ожидал моих каникул и копил документацию.

Когда занятия в школе заканчивались, Сергей Дмитриевич привозил ко мне свой дамский велосипед, а вдобавок сумку бригадных документов, которые я приводил в порядок и ездил по полям и лугам на дамском велосипеде, замерял объёмы выполненных колхозниками работ, начислял трудодни. Я хорошо разбирался в нормах выработки, которые были в колхозе, и Сергей Дмитриевич мною был очень доволен.

Но это было потом. А тогда, сразу после войны…

…

В 1947 году были первые после войны выборы в Верховный Совет СССР. В те времена день выборов был истинный Всенародный праздник. На избирательном участке обязательно был буфет с яствами, которых многие дети тогда в жизни не видели.

Но мужиков интересовало другое. Они говорили: «Год не пей, два не пей, а на выборы и после бани — пей!». И выпивали. В результате встречались среди мужиков потасовки. Причина — пьяный спор, кто лучше воевал, чей маршал был лучше.

…Богатырь Сергей Пояринов устремился устранить потасовку. Ведь выборы! А по случаю праздника Сергей был при протезе на руке. При усмирении дебоширов кисть протеза у Сергея оторвалась. Вилка, на которой крепилась кисть, оголилась, и на неё напоролся один из дебоширов. Раздался крик «Зарезали!», ведь на рубашке «пострадавшего» появилась кровь. Оказалось, ничего страшного. Всё было «в пределах допуска».

Позднее Сергей Дмитриевич с одной левой рукой стал трактористом, а потом работал на мельнице механиком. Там в качестве силового агрегата стоял мотор от трактора ДТ — 54.

Или взять Горбунова Семёна Николаевича. С войны он прибыл домой с негнущейся левой ногой. А работал так, что не каждый здоровый сдюжит. Он был постоянным сторожем сельского магазина ночью. Днём летом косил литовкой луга на сено, а в перерывах косьбы болтался с молодёжью в речке с бреднем. Зимой с женщинами возил сено из стогов, распахивая негнущейся ногой глубокие сугробы снега. Но особенно он любил пасти скот. Он не бегал за ним по полям, да и не мог бегать. Часто пас скот по лесу. Сам ходил по дорогам, шумел призывным криком. И что удивительно, коровы (а за ними и прочая мелкая живность) в стаде не разбредались, а следовали в лесу параллельно дороге и ориентировались на голос Семёна Николаевича.

Сергея Дмитриевиа в селе называли Сергей — Рука. Был ещё в селе Иван — Рука. Такую кликуху им присвоил Пётр Фролов. Пётр Фролов был глухонемой. Правда немой не совсем. В четырехлетнее возрасте он заболел корью и оглох. До конца жизни Петя пользовался тем словарным запасом, который был у него в четыре года. Но с тех пор появились новые понятия, новые предметы быта и техника. Всему новому Петя давал свои названия. Смоленск он называл смола, Рославль — горка (от слова город), а наше село — кобедня.

Петя был родом из соседнего села. В нашем селе была церковь, куда прихожане из села ходили к обедне. Потому и село Петя называл Кобедня. Ленина Петя называл Ленин, Сталина — Ляксей. Любой начальник для него был комиссар. Участкового милиционера он называл комиссар с маленьким ружьём (с пистолетом), а одноглазого налогоаого агента он называл комиссар — копейка — глаз. Хромого инвалида войны, мужа заведующей молокозавода он звал хромое молоко. Пацан или молодой паренёк для пети — детёнок, взрослый мужик — батька, женщина — матка, девушка — демка, хорошая девушка — беленичкая, плохая — покомкатая (!).

Вот Петя и назвал Сергея Детёнок — Рука, а Ивана, чтоб не путались — Батька — Рука.

В нашем селе Петя был в примаках. Его жена портниха Феня была чисто глухонемая. Они родили хорошего здорового сына Васю, у которого я был названным крёстным. Феня умерла раньше Пети. А при последней встрече с ним он сказал мне, что ночует (т.е. живёт — прим. Ред.) у Васи.

Часть 2

Ребячьи когорты в селе формировались по микрорайонам и имели свои особенности.

Потаповцы были задиры, могли порушить запруду на речке — глазомойке, протекавшей по селу, которую соорудили кулижане. Старостята стали заядлыми поголовными курильщиками, а Жопкинцы были «специалисты» по садам и огородам. Правда, садов у нас в деревне были единицы. САД был НЕПОЗВОЛИТЕЛЬНОЙ РОСКОШЬЮ. У сельского двора было мало земли. А для семьи нужны были не яблоки, а картошка и овощи.

Особенно картошка — еда для детей и корм для скота. А скот — это крохи мяса для семьи и навоз для огорода, ведь без навоза нет урожая. Яблоки — то и деть было некуда. О продаже не могло быть и речи. Ближайший настоящий рынок в Рославле в 40 км, а дороги туда никакой. На колхозном волу туда и обратно ехать неделю. А вола где — то надо ещё и кормить…

У шнуровцов и кулижан ребячья компания была одна. Никто из нашей компании не курил. Мы никогда между собой не дрались. Лидером нашей когорты был Николай Лобанов.

Коля с детства был выше своих сверстников ростом и огромной физической силы. Николай был 1931 года рождения. А в нашей компании были ребята старше его. Например, Володя Писарев (Кузьмич), который стал кандидатом (или доктором) исторических наук и преподавал в пединституте города Гродно (Белоруссия).

Но лидером был Коля. Идей на мальчишечьи проказы у него было, как у Барбоса блох. Очевидно поэтому летом 1942 года мы и выбили ему правый глаз капсулем из гранаты РГФ. Капсуль взорвался нечаянно, по неосторожности. Глаз остался целым. Повреждены были детали глаза. Глаз не видел. И лосей он потом стрелял, целясь левым глазом. Когда Николаю стало за 70, у него стали отказывать ноги. Ходил с костылями. Толкование медиков было таким, что повреждённым тем капсулем оказался не только глазной нерв, но и центр в мозгу, контролирующий работу ног.

Кстати о лосе…

Николай был моим двоюродным братом. Однажды, уже будучи капитаном, я приехал в село в отпуск. Базировался у тестя. При встрече Николай мне говорит: « Подходи к вечеру. Побросаем сеть в Волоницу, поймаем рыбы, сварим уху».

Придя к Лобановым, Николая я не застал. Жена сказала, что он взял сеть, и пошёл к лодке на речку. Я одел резиновые сапоги, так как вечером на лугу — обильная роса. Остановившись на берегу, я увидел, что на лодке подплывает Николай. Спрашиваю: « Поймал?» Отвечает: « Поймал». Смотрю — в лодке всего несколько рыбёшек. Спрашиваю: «Стоило из-за этого мочить сеть?» Отвечает: « А ты глянь за корму!» Смотрю — в воде болтаются рога лося, привязанные к лодке концом сети. Лось!

Вытаскивая сеть из воды, Николай увидел только что убитого огромного лося. Очевидно, будучи кем — то подбитым, у лося не хватило сил переплыть реку и скрыться от охотников в Брянском лесу. Николай говорит: « Стой тут, сторожи, а я побегу домой (расстояние метров 500), возьму тележку, и приду сюда с Пашей (с женой). Я ответил, что за тележкой и Пашей пойду я. Ведь если кто посторонний увидит сторожа — капитана около убитого лося, докажи, что стрелок не ты… Короче, на целый отпуск котлет хватило на всю родню!

А Паша женой Николая стала нештатным порядком. Его женила родная мать Татьяна Захаровна УХВАТОМ! К заведующей медпунктом Костиной Марии Лукьяновне приехала сестра Паша, которая стала работать санитаркой. Сёстры были сиротами. И вдруг Паша ПОЧЕМУ — ТО забеременела! «Виновником» оказался Николай… Об этом узнала мать Николая, и с помощью ухвата приказала Николаю жениться.

Не захотел бы Николай жениться, никто бы его не заставил. Но факт говорит о том, то малонравственный поступок сына был жёстко компенсирован высокой нравственностью матери.

Сёстры Маруся и Паша работали и жили в медпункте. Однажды Маруся пришла к Лобановым за пилой, и попросила нас с Николаем напилить дров. Я был на каникулах после 9 класса. Мне было 18 лет — переросток из-за оккупации. Николай Марусе говорит: « Дашь спирту — напилим» Маруся: « Да откуда спирт! — В районной аптеке дают каплю на прцедуры!» Николай: « Маруся, не ври. Вчера была в аптеке, спирт принесла. А нам много не надо. Дашь по одному глотку»

В один глоток можно засосать 50 грамм.

Маруся: « По одному глотку дам»

Маруся на двоих налила спирт в мензурку. Николай «засосал» всё содержимое мензурки. Бросился в прихожую, где стоял бачок с водой и кружка для посетителей. Но на сей раз в бачке не оказалось ни капли воды! Я не сразу понял, почему Николай как с цепи сорвлся, и побежал ЧЕРЕЗ ДОРОГУ домой, чтобы запить спирт, который держал во рту! До дому не добежал, споткнулся о корень дерева, упал. Но спирт не выплюнул, ПРОГЛОТИЛ! А выплюнул обгоревшую кожу рта. Надо было слышать, как он ругал сестёр, у которых не оказалось воды. Да вы и лодыри, и неряхи, да какими вы будете матерями семейств. Одним словом — ЗАТЁПЫ вы!

Николай был истинный селянин. Хорошо учился в школе. Окончив 7 классов (тогда была не восьмилетка, а семилетка), поехал в г. Городок поступать в техникум, но поступать не стал. Любой город для него был постыл. Вернулся домой. Стал классным механизатором. И когда вышел на пенсию, совхоз за бесценок продал ему трактор «Беларусь» первого выпуска, ещё без кабины, на котором он работал.

С этим трактором у него была связана семейная драма. Опрокинувшимся трактором, попавшим в засыпанную строительным мусором яму, он задавил своего сына Витьку, сидевшего в кабине трактора. В момент опрокидывания Николай пытался выхватить сына из кабины, схватив его за рубашку. Но Витька зацепился в рычагах трактора, и в руке Николая остался только клок рубашки сына…

А две дочери Николая превратились в солидных женщин. Младшая Елена, окончив физико — математический факультет Смоленского пединститута, долго работала в школе. Сейчас — директор районного Дома культуры, на работу из деревни ездит на автомобиле «Калина».

Последний длительный трезвый разговор двух двоюродных братьев (родных у меня не было), двух друзей детства и юности у меня с Николаем состоялся в 90-х годах, когда я уже был пенсионером.

Жена у Николая умерла. Дети разъехались. Он жил один. Приехав на малую Родину я ночевал у Николая. Ночь после умеренной выпивки мы не спали. Вспоминали детство и юность. Обсудили, конечно, и «социально — политические проблемы».

Суждения у Николая были весьма оригинальны. «Вот смотрю, — говорил он, — некоторые умники поносят Хрущёва. А ведь при нём крестьянин вздохнул. ОН ВЫТАЩИЛ ГОРОЖАН из подвалов. Те люди были на десятом небе от счастья. А теперь — то жильё презрительно называют „хрущёбы“. Мы смеёмся над утверждением Хрущёва, что нынешнее поколение соетских людей к 1980 году будет жить при коммунизме. А я вот я часто лежу один ночью и думаю, что мы уже и жили близко к коммунизму. На работу, как раньше, силой меня никто не гнал. Хочу больше получить — больше работаю. А в одежде, которую мне выдавали как механизатору бесплатно, я хожу до сих пор».

Рассуждения для простого человека, конечно, примитивны. Но в этом что — то есть. А работал Николай сам как трактор. Вставал очень рано, спешил наносить воды и истопить печь в медпункте, где санитаркой работала его жена. А там должно быть тепло. Люди раздеваются. Затем родной тёте Арине Емельяновне принести ву дом дрова для печи. И принести воды. Она была уже немощной. И только после этого приходил домой, завтракал, и шёл на работу к трактору. И так ежедневно. И его работу мог сделать только он, как бы накануне он не подпил. Уму непостижимо, как человек мог выносить такую физическую нагрузку.

Подпить же Николай мог хорошо. Мог выпить много. Но никогда, выпив, не скандалил. Чем больше выпьет — тем добрее становится. Один Николай никогда не пил. Когда, будучи в отпуске, я приходил к нему с бутылкой, он говорил: « Погоди, надо позвонить Мише» (В деревне уже имелся телефон).

А Миша — его родной младший брат — жил через огород. Звонит, а там трубку снимает Мишина жена. Он говорит: « Лида, пусть Миша придёт за помоями свиньям, а то много накопилось». А мне говорит: « Если Лида узнает, что мы собрались выпить, может Мишу не пустить».

И Миша приходит « за помоями». А если предполагалась выпивка более солидная, говорил: « Надо позвать Гашкиного», то есть сына Агафьи, нашего двоюродного брата Никонова Михаила Фёдоровича.

Часть 3

Михаил Никонов стал свидетелем уникального случая. Срочную службу он проходил в ГСВГ (Группе советских войск в Германии). Там рядовому платили 15 марок ГДР. Учитывая, что солдат из военного городка не выпускали, и тратить марки ему было негде, для солдата это были немалые деньги.

Перед увольнением в запас Михаил с приятелем на сэкономленные деньги решили купить гражданские костюмы. Пошли в немецкий магазин. Продавцом в магазине оказалась пожилая женщина, говорившая по русски очень «чисто». Солдатам она она сказала, что костюмов их размера нет. Приходите через день. Пришли через день, и поняли, что КОСТЮМЫ БЫЛИ И В ПРОШЛЫЙ РАЗ! Просто продавщица хотела, чтобы солдаты пришли ещё раз. Она сказала, что она русская, и спросила, откуда ребята родом. Михаил сказал, что он со Смоленщины. Она спросила, с какого района. Ответ: « Ершичского». А село? «Сукромля».

Женщина ЗАВЫЛА БЕЛУГОЙ. Она оказалась его соседкой и до войны жила в селе через дом от семьи Михаила! Это была Полякова Мария Семёновна. Довоенная учительница нашей сельской школы. Имела двоих детей — мальчиков. Муж её, Поляков Иван Тимофеевич, был партийный активист. В начале войны на фронте попал в плен, бежал из плена и прибыл домой. Моей матери он рассказал, что воевал вместе с моим отцом, Папсуевым Дмитрием Егоровичем под Ельней, где мой отец был командиром роты, а Иван Тимофеевич был в роте политруком.

В той боевой обстановке мой отец где — то пропал, а Иван оказался дома, на оккупированной немцами территории. В очередную облаву он попался немцам. Его жена Мария Семёновна понесла ему еду к месту, где держали пойманных мужчин. Немцы прихватили и её, и куда — то угнали вместе с мужем в ГЕРМАНИЮ.

После разгрома Германии они оказались в американской зоне оккупации. Муж с другими земляками решили получить «постоянную выпивку». Изготовили самогонный аппарат, и перегоняли технический спирт в « питьевой». Изготовив первую партию питья, изрядно выпили, а земляка купреева Романа не подождали. Он где — то был, и к столу опоздал. И ему достались малые остатки «огненной воды». Роман страшно обиделся. В результате все, вовремя севшие за стол, УМЕРЛИ. А Куреева Романа, слепого, домой привезла медицинская сестра.

Марии Семёновне в лагере для перемещённых лиц «объяснили», что по возвращении на Родину её ждёт Сибирь и лагеря. Она осталась в Германии, вышла замуж, родила дочь. Её русских сыновей определили в детский дом. Их судьбу я не знаю. Но Мария Семёновна впервые от Михаила узнала участь своих сыновей.

Когда Михаил вернулся домой, он рассказал о встрече в Германии жене младшего брата Ивана Тимофеевича — Сергея Тимофеевича, Анне Кузьминичне. Тоже учительнице. Анна сразу спросила: «А эта женщина была конопатая?» Да, Михаил при встрече с продавщицей обратил внимание на конопатинки по лицу — следы оспы в детском возрасте.

ДА. Пути Господни неисповедимы!

Михаил был лучшим механизатором совхоза. Уйдя на пенсию, приобрёл трактор «Беларусь». Его услугами пользуется пол — села. Нужно только купить канистру солярки, и езжай куда приспичило.

Вот на таких мужиках, как Николай, Михаил, Сергей — Рука и Семён Николаевич Горбунов держалось советское — российское село.

А сегодня НИ НА КОМ не держится. Никого не судят за воровство в колхозе, а потом в совхозе. Потому что их нет — ни колхоза, ни совхоза. Никого не судят «за колоски», потому что ныне на полях шумит лес. Да за колоски никогда и не судили. Колоски просто нельзя было приобрести. Мы, школьники, собирали колоски в школьные холщёвые сумки под руководством учителей, и относили их на колхозное гумно. А взрослый человек маячить на сжатом поле днём. Он должен был работать по наряду бригадира. А ночью колоски на поле не видны.

Ерунду о судах за колоски придумали наши же «доброжелатели» СССР, типа Сванидзе, получившие учёные степени на марксизме — ленинизме при Советской власти, который «жареный петух» не клевал, а сельскую жизнь они знают по кинофильму «Дело было в Пенькове».

Людей судили. Судили за дело. Например, колхозные парни Горбунов Владимир, Седов Григорий повезли на пункт приёма зерна на станцию Пригорье хлебозаготовку от колхоза. До пункта назначения нужно было проехать три деревни. Ребята решили выпить. А за что? Они продали один мешок с зерном в селе Епишево, а в другие мешки положили для веса камни, собранные на поле.

Приёмщик зерна обнаружил камни в мешках. В результате Владимир и Григорий получили по одному году тюрьмы, а Фёдор полтора года, как колхозный бригадир.

Так судили за дело, или за что?

Было, конечно, всякое но не колоски.

…

А вот за воровство льна под суд можно было угодить запросто. При Советской власти лён на Смоленщине культивировался всегда. Смоляне очень ценили эту культуру. Лён очень ВЫРУЧАЛ ЛЮДЕЙ, особенно во время войны. Лён давал волокно, которое женщины пряли и и затем ткали холсты. Из холстов шили детям и себе рубашки, брюки, онучи в лапти.

Семена льна включали в себя большое количество жира. Семена льна толкли в ступе до порошка. Им заправляли суп и посыпали картофельное пюре.

Стране же лён был нужен, как техническая культура. Тресту льна по лугам стелили школьники, а после лёжки собирали в снопы, и получали за это деньги. Хоть копейки, но детям нравилось — у них были свои деньги. В конторе нашего колхоза висел плакат с текстом: « ЛЁН — БОГАТСТВО КОЛХОЗОВ!». Какой — то остряк папиросной бумагой заклеил точки над буквой «Ё», а в конце слова подрисовал мягкий знак. Получилось « ЛЕНЬ — БОГАТСТВО КОЛХОЗОВ!». Плакат провисел дня три. Все хихикали, потом плакат сняли.

В январе 1954 года я, будучи зав. Орготделом РК ВЛКСМ, был командирован в один из колхозов райкомом партии, как уполномоченный района с конкретной задачей. Тогда это практиковалось — при решении важных задач в тогдашних мелких колхозах туда направлялись представители района.

На сей раз передо мной стояла задача следовать в колхоз с Центральной усадьбой в селе Карповка на западе района, помочь руководству отыскать залежи торфа, и проконтролировать его добычу и вывозку на поля в качестве удобрения.

Химических удобрений в колхозах тогда не было (поэтому и жили до старости — прим. Ред.). При обсуждении вопроса в правлении решили, что торф есть в районе деревеньки Верховая, на самой белорусской границе. На следующий день ранним утром председатель колхоза я и агроном — молодая девица, выехали на санях в Верховую.

Изрядный мороз забирался под одежду, на ресницах и бровях висел иней. Приехали в Верховую, когда в домах топились печи. Дым над трубами стоял вертикальным столбом. В деревне — две маленькие бригады. Бригадир одной — молодой парень, не служивший в Армии. Бригадир другой — Аркадий — бывший матрос Балтфлота, отсидевший в тюрьме 4 года, как часто говорят, ни за что.

Дело в том, что будучи в увольнении, три матроса опаздывали на корабль. Ребята были матросами дисциплинированными, и решили опоздания из увольнения на берег не допустить. Угнали стоявший без шофёра грузовик, и вовремя явились к трапу корабля. Когда стало известно, как они этого достигли, начальник порта посадил их на гауптвахту на 10 суток строгого ареста. Ребятам это не понравилось. Они написали в газету, что начальник порта матросами строит себе дачу. Начальник порта обиделся, и отдал ребят под суд трибунала. Всем троим дали по 4 года. Вот почему Аркадий к 30 годам был холостой. Как и его молодой коллега — другой бригадир.

Эти два парня в Верховой были и суд, и прокуратура, и Советская власть. Благо Аркадий за 4 года в тюрьме получил солидное юридическое образование, и законов они не нарушали.

В доме Аркадия нас встречала его мать, стоя у топившейся печки с ухватом. Я ей сказал, что мы привезли ей сноху, имея в виду агрономку. «Вашими бы устами да мёд пить», — ответила женщина. Аркадия дома не было.

Явились оба бригадира вместе. Узнав, кто приехал, Аркадий дал знак молодому бригадиру. Тот метнулся за речку в белорусский магазин за водкой. Сели завтракать. В доме появился горбатый тщедушный мужчина в лаптях и рваном ватнике. Мужчина жил в примаках. Стал жаловаться на то, что жена со своим сыном гонят его из дому. А сама — такая — сякая, ворует колхозный лён. А куда в мороз идти из дому? Распахнул ватник, а он одет на голое тело. Я чуть не упал. Видел нищенку ву своём селе. Но такое!…

Позавтракали, пошли мирить семью. Хата расположена на отшибе деревни. Дверь из комнаты — прямо на улицу, как я позже видел на юге, в Сухуми. Коридора никакого.

Зашли в хату. В углу на скамейке ведро с водой, и рядом консервная банка в качестве кружки. На столе — консервная банка с солью и керосиновая лампа без стекла — «коптилка». Вдоль стены — колченогая скамья. Вот и всё. В хате больше ничего нет. У её жителей одежды — что на коже, а харчей — что в животе. Полагаю, что кроме тяжёлых условий они были ещё закоренелые лодыри.

Председатель колхоза даёт команду Аркадию начинать обыск. Аркадий спускается в подпол, зовёт хозяйку и заставляет её тащить всё, что там есть. Та вытаскивает ЛЁН, сама белая как полотно. Тюрьма на носу. Аркадий знает, что обыск незаконен. Ни до чего он в хате не дотронулся даже пальцем.

Хозяйка падает на колени, просит пощады. Председатель за столом пишет Акт обнаружения в хате льна и говорит хозяйке, что Акт будет лежать у него в сейфе и если он услышит, что она будет издеваться над мужем — даст Акту законный ход. Хозяйка клянётся, что обижать мужа больше не будет, а муж доволен, что всё устроилось так просто…

Так ЛЁН поспособствовал благоденствию в семье.

…………………………..

Но это было, когда хлебопоставки возили на волах, а «Льнотресту» трепали вручную. Позднее, когда колхоз « Искра», а потом совхоз «Сукромлянский» объединяли восемь населённых пунктов, вставали другие вопросы. Например, электричество. Оно появилось в моём селе только в 1960 — х годах. В районе появились свободные энергомощности, которых хватило на одну деревню. В райкоме партии и в райисполкоме встал вопрос кому давать электроэнергию — Сукромле, или Скоторжи. Объявили — кто быстрее поставит столбы под электропроводаот района до домов, тому и электричество.

А в сукромлянском колхозе « Искра» был свой лес. В глухарях стоял сосновый бор с мачтовыми соснами одна к одной. Председатель колхоза Дмитрий Романович Козлов пожертвовал бором, но столбы поставил раньше скоторжан. Так в селе Сукромля появилось электричество, значение которого объяснять нет необходимости.

…Председатель Д. Р. Козлов был «волюнтарист». Человеком он был пришлыми смелым. К этому времени ушлые мужики в колхозе жить приладились. Лето (м) они работали в колхозе, а зимой, получив от колхоза справки, удостоверяющие личность (паспортов тогда у крестьян не было), уезжали в Москву. Устраивались истопниками в 2—3 котельные, и работали, как «рабы на галерах». В конце отопительного сезона закупали на семью одежду и долгохранимые продукты, нанимали вскладчину автомашину и привозили всё закупленное домой (сейчас в москве этим занимаются почему — то граждане других государств — прим. Ред.)

Особенно в этом преуспели глухарцы — мужики из деревни Глухари на отшибе колхоза. Козлов решил подмять под себя глухарцев. Обозвав их лодырями, он не выдал им справки от колхоза для поездки в Москву (рабовладение…. — прим. Ред.)

Козлов был не дурак выпить и был большим специалистом по женской части. Глухарцы подкараулили Козлова ночью, устроили ему « тёмную», а мотоцикл « Урал», на котором он был, утопили в озере.

ПОДЕЙСТВОВАЛО НЕ ПОЛНОСТЬЮ. Тогда глухарцы послали гонцов на родину Козлова, и собрали на него досье. Оказалось, что во время оккупации Козлов, будучи по возрасту не призывным в Армию, оказался на оккупированной территории, и даже бороновал на лошадях немцам большак. Немцы практиковали заставлять местных жителей по утрам бороновать большаки, опасаясь партизанских мин.

После освобождения родины Козлова от немцев он был призван в Армию, воевал, и даже получил ордена. Но теперь, когда в очередной раз председатель на собрании глухарцев бездельниками, те ответили, что « они не лодыри, и большаки немцам не бороновали»…

…Председатель притих. И когда колхоз « Искра» превращался в совхоз» Сукромлянский», директором совхоза Козлова уже не назначили. Наоборот, на него возбудили уголовное дело за проделки в колхозе.

Однако, адвокаты нашли статью закона, по которой орденоносцы за проступки, которые вменялись в вину Козлову, к ответственности не привлекаются.

А он был орденоносцем.

Часть 4

Люди моего поколения были детьми войны. В нашей шнуровско — кулижской когорте были пацаны в основном — безотцовщина. У Григория Трущикина отец погиб, у Алексея Бруева отец погиб, у Василия Казакова Яковлевича (был ещё Казаков Василий Михайлович) погибли отец и два старших брата. У Алексея Василенкова отец погиб, у Григория Переходкина отец погиб.

У меня отец погиб.

Нас воспитывали полуграмотные матери, а вернее сама неимоверно трудная жизнь.

Миша Папсуев (в белом) с мамой, бабушкой и родственниками. Конец войне — впереди мирная жизнь. Фото 1945 г.

Как воспитывали матери? В основном личным примером — адским терпением и трудолюбием. В колхозе на общем собрании в начале года утверждался минимум трудодней, который каждый колхозник должен был выработать. Не выработавший придавался СУДУ!

На трудодни зерна, например, выдавали граммы. Но выдавали ещё и сантиметры лугов, т. е. сено для коровы. Луг на сено можно было получить и за сданного в колхоз телёнка. А корова — это была ЖИЗНЬ. Без своего хозяйства — смерть! Мы с матерью жили вдвоём. Мать ежедневно в колхозе. А своё хозяйство? Я должен был наносить из — под горы на коромысле в вёдрах воду, полить огород, прополоть посевы, накопать и начистить картошку для себя и для маленького поросёнка.

Нужно было много начистить и натереть на терке картошки, если предполагалась выпечка хлеба. Хлеб был ПОЛУКАРТОФЕЛЬНЫЙ! В него «употреблялся» картофельный жом.

Для свиней на огороде надо было нарвать травы. Или выгнать свиней на выпас. Но от выпущенной на свободу свинки отойти невозможно. Это такая умная тварь, что мигом окажется в огороде. Рылок, КАК БУЛЬДОЗЕРОМ, раздвинет весьма прочную ограду.

Однажды, выпустив свинью на выпас, мне потребовалось отлучиться по мальчишеским делам. А в тот год был огромный урожай жёлудей на дубах. А свиньи очень любят жёлуди. Я решил свинью обмануть — нарвать на дубу жёлудей и рассыпать их по траве, чтобы свинья их подольше собирала. Залез на дуб, и собираю жёлуди за пазуху. Был в одной холщёвой рубахе. На кончике жёлудя растёт небольшая иголочка. Как повернёшься с жёлудями за пазухой, на животе появляются кровавые рубцы.

Дуб стоял на косогоре. Смотрю, моя свинья уже в огороде Ивана Родионовича. Назревал скандал. Чтобы сократить время приближения скандала, я решил не слезать с дуба по его стволу, а спрыгнуть прямо на землю с прогнувшегося подо — мной низко к земле сука, на котором сидел. Не учёл одного. Когда я прыгнул с сука, сук дуба освободлся от моей тяжести, И ПОДБРОСИЛ МОИ НОГИ ВВЕРХ! Я пошёл на землю ВНИЗ ГОЛОВОЙ! Спас косогор, и я упал по касательной к земле.

Мы очень любили лес, шумевший за речкой Вороницей, которая протекает в 500 метрах от сена. В праздникикомпанией, летом и весной, если праздник был без снега, мы шли в лес. Особенно на Пасху и Троицу. Матери давали нам по паре яиц, и даже по четвертинке самогонки на двоих. Наши матери нам доверяли, и не сомневались в нашей благонадёжности.

Однажды на Троицу мы пршли в лес со своей скудной снедью. Нас было человек 10, яиц было много. Коля Лобанов дома взял большую сковороду и сковородник. В лесу мы наполнили сковороду разбитыми яйцами, и начали жарить. Яйца без жира пригорели, и уместились не все на сковороде. А нам хотелось зажарить всё, чтобы засесть за трапезу «всем своим колхозом».

На Алексее Бруеве была одета брезентовая шахтёрская куртка, подаренная братом. Коля скомандовал Алексею снять куртку, высыпал на неё яичницу из сковороды, и приступил к жарке второй порции яиц. Вот такие были времена…

…

Лучшим моим другом детства был Бабенков Виктор Григорьевич. В селе вместе с матерью появился в 1943 году. До войны их семья жила в Комаричах Брянской области.

Его отец, Григорий Яковлевич Бабенков был главным бухгалтером спиртзавода. Григорий Яковлевич в 1941 году был уже в солидном возрасте, и в Армию — на фронт призван не был. Оказался на оккупированной территории и стал старостой (или бургомистром). Точно не знаю, кем. Знаю, что в 1945 году, как предателя Родины, по табели о ранге немецких прислужников получил 10 лет лагерей. Но просидел 11 лет. Один год ему набросили за то, что, будучи там хлеборезом, неточно взвесил пайку хлеба…

Остался же он живым благодаря изобретательности его жены Арины Емельяновны. Она изобрела продукт, который высылала в посылке в лагерь мужу.

Отварную очищенную картошку Арина Емельяновна пропускала через мясорубку, затем капитально, ДО ХРУСТА, ЕЁ СУШИЛА. Такой продукт был лёгким. Его много влезало в посылку. Продукт долго не портился. Легко и быстро готовился к употреблению простой заливкой кипятка. А главное — он не был привлекательным для разных вертухаев, и полностью доходил до мужа. (Так что это было задолго до американских чипсов! — прим. Ред.)

Освободился Григорий Яковлевич в 1957 году. Прибыл в село уже в весьма солидном возрасте. Несмотря на то, что он был ЗЕКом по политстатье 58, его назначили бригадиром в укрупнённом колхозе, причём бригада была равна колхозу до укрупнения. Ведь в первые годы коллективизации он был одним из первых председателей колхоза.

В процессе работы Григорий Яковлевич предложил перевести его бригаду на хозрасчёт. Предполагаю, что тогдашние руководители колхоза слабо представляли, что это такое. А тут ещё предлагает бывший ЗЕК. Предложение Бабенкова подвергли остракизму, и он отказался от должности бригадира. Тогда его поставили пасечником. Будучи уже довольно старым, пасекой он руководил до самой смерти.

…

Сын Григория Яковлевича, мой лучший друг Виктор, был очень «ушастый» хлопчик. В школу в первый класс он не ходил, а пошёл сразу во второй класс. И никто из учителей этому не препятствовал. Таким образом, будучи почти на год «млаже» меня, в школе он учился на один класс старше меня, на одни пятёрки.

Был маленький, огненно рыжий. Однажды вместе с девочками на Троицу мы «завивали» венки в лесу. Среди нас была крепкая девица Шура Переходкина — тоже рыжая. Она подхватила Витьку на руки и запела:

Некрасивая сосна

Красивый подсосёночек,

А я рыжая сама,

Коричневый милёночек.

Виктор привил мне любовь к книгам. Мы с ним были единственными из ребят в селе, кто выписывал газету «Пионерская правда».

В январе 1948 года мы с Виктором вступили в комсомол. Для утверждениямы должны были идти за 12 километров в Райком ВЛКСМ. В январе день короток. В январский холод, в потьмах, возвращаясь домой, мы сбились с дороги, и ночевали на хуторе Ходынка у нашего почтаря Алексея Арсентьевича.

В 1949 году Виктор закончил семилетку на одни пятёрки. Поехал в тогдашний город Горький поступать в речное училище. В речное, потому что там был полный государственный кошт (расходы на содержание, пропитание, иждивение; средства на жизнь). Однако, медкомиссию не прошёл из — за плохого зрения.

…Подозреваю, что зрение тут ни при чём. Не приняли его из — за отца. Поняв это, Виктор, круглый отличник, поступил в ремесленное училище при Горьковском заводе фрезерных станков (ПТУ ФС).

Окончив ремесленное, работал токарем — карусельщиком. В Армии служил в роте учебно — боевого обеспечения в Рязанском артиллерийском училище. Из Армии вернулся в звании старшего сержанта, имея удостоверения на право управления всех видов транспорта, который в то время был в артиллерии. Окончил техникум, сломал ногу, сходя с трамвая, и, будучи в гипсе, в совершенстве освоил ремонт телевизоров.

После токаря работал помощником мастера, мастером цеха, заместителем и начальником цеха, начальником заводской лаборатории и заместителем директора завода фрезерных станков с двенадцатитысячным коллективом.

Через пару месяцев после назначения Виктора заместителем директора завода, директор хватился, что надо ехать в Горком партии на утверждение Виктора в должности. Виктор усомнился, надо ли ехать в ГК КПСС. Ведь он был беспартийным! У директора отвисла челюсть. Он об этом не знал.

Конечно, партия была реально «наш рулевой». Об этом говорила и 6 статья Конституции СССР. Но когда сегодня говорятте же доброжелатели, что «всюду были коммуняки», это не всегда было так. Просто достойные и беспартийные люди всегда ценились, как мой беспартийный сельский учитель, бывший партизан Ковалёв Александр Харитонович.

А Виктор Бабенков был не только беспартийный, но без высшего образования, да ещё и сын «предателя « Родины…

Мы с Виктором никогда не прерывали связи до самой его смерти. Он 3 года прослужил в Армии, и каждый год получал поощрительный отпуск на 10 суток. Следуя домой, где бы я ни служил (а я был уже офицером), он обязательно заезжал ко мне. А когда выросли мои дети, и мой сын учился в Горьковском высшем военном училище, я регулярно там бывал и базировался у Виктора. А потом мой зять после училища служил в 60-й танковой дивизии в Сормове, и я продолжил посещать семью Виктора.

Последние годы жизни Виктор стал злоупотреблять алкоголем. В разговоре с ним я спрсил, как так получилось, что ты, разумный человек, а пристрастился к «зелёному змию». Он ответил, что сам не заметил как: « Виноваты друзья юности, с которыми ещё учился в ремеслухе. Они стали классными токарями, но были токарями до пенсии. И когда я стал подниматься по служебной лестнице, старые друзья приглашали меня на свдьбы, крестины, юбилеи. А когда я почувствовал неладное, отказывался. Но на меня страшно обижались, упрекали в зазнайстве…»

Умер Виктор рано, далеко до шестидесяти. Приехал в отпуск в деревню, и там умер. Я получил из деревни телеграмму о его смерти, и поехал на похороны. Но две дочери Виктора прислали телеграмму — отца в деревне не хоронить. Приехали на автобусе, забрали гроб с телом отца. С гробом в нижний Новгород поехал и я.

…Таких похорон человека нашего ранга я в жизни не видел. Через его квартиру, где стоял гроб, прошло не менее тысячи человек. На кладбище приехало два «Икаруса» с людьми.

На мой вопрос: «Откуда такие автобусы?» Мне ответили «Приобретены стараниями Виктора Григорьевича».

Поминки после похорон были организованы заводом в заводской столовой, хорошо оформленной, с прекрасным дизайном. На мой вопрос: «Кто оформлял столовую?» я получил ответ: Сделано по проекту Виктора Григорьевича»

Я горевал, что потерял верного друга, а завод фрезерных станков — талантливого руководителя.

…

Другим моим другом был мой однофамилец Алексей Папсуев. Алексей два раза начинал ходить в 5 класс. И оба раза учился только до Нового Года. Причина — голодуха и нищета. Голодный и раздетый много не научится…

Правда, официально, второй раз он был исключён из школы за хулиганство. На уроке географии он насадил на английскую булавку корочку хлеба, и выстрелил. Корка попала в ЛОБ ДИРЕКТОРА ШКОЛЫ Фёдору Егоровичу Терещенкову, который вёл урок. И его исключили из школы.

А когда жить стало получше, и в школу пришёл новый директор Иван Павлович Купцов, Алексей упросил педсовет, чтобы его приняли в 6 класс, не кончая 5 класса. Учителя его хорошо знали, раньше он учился хорошо. Ему поверили и приняли в 6 класс. Мы готовили уроки вместе. Я ему помогал. Бывало, из немецеого текста в словаре я выписывал 3 незнакомых слова, а он — 13!

Но семилетку он закончил успешно. Работал в Брянске, учился в аэроклубе. В Армии служил в Батайском авиационном училище. Хотел стать офицером. Не получилось. Но старшиной — сверхсрочником служил долго.

Женился на женщине с двумя детьми, плюс тёща. Кроме приданного в виде двух детей, родил своего сына. С такой семьищей окончил техникум. Жил в Азове, работал на военном заводе. Я с семьёй был у него в гостях, а он у меня в военном ракетном городке. Как он сейчас — не знаю.. Наша связь как — то прервалась.

…Под стать нам были наши девочки — одноклассницы. Ведь условия жизни у нас были одинаковые. А по Марксу — бытие определяет сознание.

Шура и Катя переходкины окончили медицинский техникум. После учёбы Шура в мордовской деревне была уважаемым «доктором». Вышла замуж. Родила двух парней — близнецов. Живёт в Москве. Катя вышла замуж, родила сына, живёт в Санкт — Петербурге. Обе пережили большую семейную драму. У Шуры погиб сын — один из близнецов, а у Кати погиб единственный сын.

Аня Новикова окончила Лобненский строительный техникум. Вышла замуж, родила двух детей. К сожалению, рано умерла.

Рая Багиутина окончила строительный техникум. Получила направление на работу в Дубну. Вышла замуж за чешского инженера — ядерщика. В Праге родила дочку. Но ума хватило. В тайне от мужа зарегистрировала дочь в советском посольстве и сделала её гражданкой СССР. Узнав о проделке жены, муж чуть не развалил дом. Рая живёт в Обнинске.

Шура Папсуева окончила Одесский университет. Работала в школе. Имеет детей. Живёт в Фрунзе (Ред.?) Рая Морозова, по мужу Мякшина, закончила Шанталовский сельскохозяйственный техникум, по специальности агроном. Не работала по специальности. Окончила Смоленский пединститут. Вышла замуж. Родила двух дочерей. Работала в средней школе в селе Рухань, где её муж был директором. После смерти мужа директором Руханьской школы стала она.

Из школы, руководимой Раисой, стабильно успешно поступало много выпускников в Смоленский пединститут. Институт возбудил перед Министерством образования РСФСР ходатайство о присвоении ей звания « Заслуженный учитель России». Сейчас заслуженный учитель России Макшина Раиса Андреевна живёт в Смоленске.

…

А другие ребята?

Степан Бруев, по слухам, где — то работал директором совхоза, а наш народный математик Вася Сонн — главным инженером крупного Сибирского завода.

Я, Вася Седов, Вася Горбунов, Сергей Папсуев стали офицерами Советской Армии.

Более позднее поколение — Валерий Кондрашов был директором электростанции, а его друг Валерий Атрошенков — был секретарём Смоленского горкома комсомола.

Мой ровесник Гриша Грущилин служил в авиации, в том полку, на самолёте которого разбился наш земляк — смолянин Юрий Гагарин. Гриша долго руководил всей сельскохозяйственной техникой совхоза « Сукромлянский».

…

Мои земляки стали такими притом, что в школе нас учили учителя, даже не имевшие педагогического образования. Анна Андреевна Иваничкина и Мария Ивановна Гореленкова окончили какие — то «курсишки», и успешно учили нас в школе.

А Александр Харитонович ковалёв вообще ничего не заканчивал, кроме 10 классов перед войной. Партизанил, был искалечен в операции «Багратион» при освобождении Белоруссии. Из госпиталя в 1944 году прибыл к нам в школу и толково учил нас математике до самой своей пенсии.

Заключение

В моём родном селе Сукромля почти все мои сверстники уже ушли в мир иной. Это естественно, так устроена природа. Это не страшно.

Самый благородный труд — на земле!

Страшно то, что умирает деревня. Нет, дома есть. Около них бродят старики. А редкая в деревне молодёжь часто живёт по — принципу — человек человеку друг, товарищ, брат, но в основном волк. Есть случаи даже воровства скота с индивидуальных подворий. Это не символические колоски. Деды и бабушки, почившие в бозе («новопреставленный»), перевернулись бы в гробу, узнав об этом…

От состояния сельского хозяйства, деревни, зависит благополучие нашей страны. Заросшие лесом нивы в деревнене создают никакого благополучия, так же как исчезновения крестьянина — будь то колхозник, фермер, латифундист, владелец фазенды или ранчо.

Отзывы читателей

Уважаемый Михаил Дмитрович!

СПАСИБО ЗА ПАМЯТЬ О ДЕРЕВНЕ СУКРОМЛЯ!

Пишет Вам бывший руководитель фольклорного ансамбля «Околица» деревни Сукромля Зюзикова Л. И. У меня много художественного материала по этой теме. Весь этот материал — к Вашим услугам! Наш земляк Анатолий Лобанов обращается к нашим землякам — сукромлянам авторской песней.

Малой Родине, дорогой Сукромле и всем сукромлянам с нескрываемой ностальгией по прошлому деревни, с надеждой на возрождение традиций и пожеланием благополучно выстоять и пережить переломный момент в жизни деревни и всей России, избежать участи соседних деревень. Дарю песню, посвящённую Сукромле.

Лобанов Анатолий Сергеевич

Там, где речка Вороница льётся,

Место есть на её берегу.

Это место Сукромлей зовётся,

Без неё я прожить не могу.

Сукромля, ты старинная

Стоишь уже сотни лет.

В четыре ряда длинная,

Дороже сердцу нет.

Красотою места твои славятся,

Завлекают в объятья свои.

Ты всегда, как невеста красивая,

И об этом поют соловьи.

В лесах грибы да ягоды,

Рыбалка на заре.

Из родника попьёшь воды-

Бальзам на душу мне.

Ты в округе для нас была главная,

По размеру, по складу души.

И сейчас ты такая же славная,

Сукромляне всегда хороши.

Ты песнями богатая,

Традиций не теряй.

Судьбою не распятая,

Рожай, не вымирай.

По натуре ты гордая, скромная,

И какая ни грянет беда,

В тебе сила таится огромная,

Одолеешь беду ты всегда.

Ты сильная, не квёлая,

Пахала на себе.

Но ты была весёлая

На перекор судьбе.

Для гостей ты всегда хлебосольная,

Коль гулять — не считаешь гроша.

О тебе моя песня раздольная,

Ведь с тобой не стареет душа.

Живи, Сукромля милая

На радость много лет.

В четыре ряда длинная,

Такой на свете нет.

Об авторе стихотворения А. С. Лобанове (1937 — 2016)

Анатолий Сергеевич Лобанов родился в 1937 году. Во время Великой Отечественной войны его отец Лобанов Сергей Емельянович, искалеченный на фронте, из госпиталя на реабилитацию был отправлен в Киргизию, так как Смоленщина была в оккупации. После войны Сергей Емельянович вернулся домой. У Анатолия появился брат Олег. Анатолий окончил 10 класс. В школе отличником не был, но учился легко, без напряжения. Хорошо знал математику. В Армии Анатолий не служил, так как в 1947 году стал инвалидом.

С двоюродным братом, подростком Виктором Бабенковым в «Пионерской правде» усмотрели чертёж и описание, как изготовить вертушку из жестяного пропеллера и швейной катушки. Вертушку успешно смастерили, но при испытаниях пропеллер попал Анатолию в глаз, которым Анатолий до конца жизни больше не видел.

Из Сукромли Анатолий с матерью Екатериной Сергеевной, урождённой Бруевой, и братом Олегом переехали в Брянск, затем в Москву, где Анатолий окончил техникум работал в системе ЖКХ.

Примечания

1

Сукромля — деревня в Смоленской области России, в Ершичском районе. Расположена в южной части области в 14 км к юго-востоку от Ершичей, и в 2 км от границы с Брянской областью. Население — 232 жителя (2007 год). Административный центр Сукромлянского сельского поселения. В центре деревни находится кладбище. Изначально на нём находились старые могилы, могилы ветеранов. Сейчас там так же хоронят местных жителей. Помимо этого кладбища есть другое, находящееся относительно рядом от деревни. В Сукромле существует школа и несколько дет. площадок, проложен асфальт. Деревянная церковь святителя Спиридона Тримифунтского в селе Сукромля построена в 1863 году. В 1941 году в лесу в 3 км к юго-западу от Сукромли был организован районный партизанский отряд. В честь погибших в 1943 году во время освобождения района воинов создана братская могила со скульптурой-памятником, похоронен 61 воин. В Сукромле родился Герой Советского Союза полковник Григорий Иванович Бояринов, входивший в спецгруппу КГБ «Гром» и погибший в 1979 году при штурме дворца Амина в Кабуле. На левом берегу Вороницы находится большая курганная группа из 97 насыпей, южнее — ещё одна группа из 100 курганов. На правом берегу реки сохранилось 9 курганов.

2

Военный аэродром СЕЩА — строительство аэродрома для тяжёлой авиации было начало в 1931 году (начальник строительства был Аугуст Дусье, латыш, большевик с дореволюционным стажем).С 1932 года здесь базировалась 9-я тяжелобомбардировочная бригада (командир Циэмгал (Цемгал) Альберт Янович, комиссар Лосев Мендель Абрамович (с 1935 года), начальник штаба Шкурин Яков Степанович), к 1936 году укомплектованная крупнейшими довоенными бомбардировщиками ТБ-3Р. Полностью бригада называлась «9-я бригада имени 10-го Всесоюзного съезда Ленинского комсомола», пять входивших в неё эскадрилий носили имена Ворошилова, Кагановича, Кирова, Постышева и Косарева. Аэродром имеет своеобразную форму: рулёжные дорожки построены по окружности диаметром около 2000 м. По состоянию на лето 1943 года аэродром имел две бетонные взлётно-посадочные полосы длиной 1670 и 820 м.В годы фашистской оккупации во время Великой Отечественной войны на Сещинском аэродроме действовало интернациональное подполье, о героях которого в 1964 году был снят четырёхсерийный художественный фильм «Вызываем огонь на себя». Благодаря деятельности подпольщиков аэродром был разрушен бомбовым ударом советской авиации осенью 1943 года. На аэродроме базируется 566-й Солнечногорский Краснознамённый ордена Кутузова III степени военно-транспортный авиаполк. На вооружении полка состоят самолёты Ил-76 и Ан-124. Также на аэродроме базируется принадлежащая Министерству Обороны ОАО «Государственная авиакомпания «224 лётный отряд». В воздушной части Парада на Красной площади 9 мая каждого года принимают участие самолёты Ан-124—100 с аэродрома Сеща.