Синдром Золушки

Михаил Воронков, 2019

Все начиналось как обычно. Приезжает из Америки успешный ученый на родину, чтобы попробовать снова стать русским. Открыв принципиально новое лекарство для лечения наркомании, герой, подверженный синдрому Золушки, хочет осчастливить историческую родину, но здесь вам не Америка. Всех героев романа: производителей лекарств, чиновников, силовиков, врачей-наркологов и самих наркопотребителей – вполне устраивает сложившаяся в стране ситуация с наркотиками. Из этих по раздельности милых, умных и жизнерадостных людей и складывается Россия тотального фатализма. Описанные события опираются на собственный опыт русского американца, для которого этот роман стал второй опубликованной в России книгой.

© М. Воронков, 2019

© Издательство «Алетейя» (СПб.), 2019

Маленькое место в Кремле не хуже самого большого земного счастья. В переводе с папиного все еще не забытого советского эзопова языка это означало, что наши сукины дети таковыми на самом деле не являются. Почему белобрысый парнишка, с которым он в детстве с балкона бросал наполненные водой воздушные шарики на головы ничего не подозревавших прохожих, стал крупным чиновником, Алекс не знал. Но когда лет пять назад он приезжал на юбилей своей тетки, то убедился, что в российских условиях братец сделал неплохую карьеру. Чтобы не опоздать на нью-йоркский рейс, шофер Егора вез его с мигалками, фактически по встречке, а капитан пограничной службы почти бегом сопровождал Алексa до терпеливо ждущих бортпроводниц «Люфтганзы».

Ровно в ту минуту, когда Алекс наконец-то натянул одеяло по самый нос и в блаженстве закрыл глаза, в соседней комнате зазвонил телефон.

— Братец, привет! — раздался в трубке жизнерадостный голос.

— Какого черта так поздно? Час ночи. Привет…

— Неправда, у нас девять утра, — перебил двоюродный брат. — Ладно, это не важно. Слушай, у тебя есть уникальный шанс.

— Не хочу шанс, хочу спать… — устало сказал Алекс. — Егор, давай завтра? Мне утром на работу… У вас, кстати, все в порядке?

— Нет, ты не понял. Ты ведь всегда плакался, что хочешь вернуться в Россию? Что тебе только бы найти хорошую творческую работу с отличной зарплатой, а?

— Ну да… — нехотя согласился Алекс.

— Тебе повезло, что у тебя есть я. Очень повезло. Впрочем, благодарности потом. Хочешь руководить большой государственной фармацевтической компанией?

После секундного замешательства Алекс сказал:

— Ну, во-первых, у меня нет такого опыта работы. Во-вторых, у меня и здесь все нормально. В-третьих… Фармацевтическая компания в России — это что, свечной заводик по упаковке мела в импортные блистеры?

— Слушай, ты никогда не задумывался, почему люди покупают лотерейные билеты или участвуют в финансовых пирамидах? Это вовсе не потому, что они лохи. Они просто мечтают о шансе одним махом вырваться из своей серой жизни. Хоп! — и ты уже миллионер, и протекающий вторую неделю сортир тебя больше нисколечко не волнует. Вот кто ты там в Штатах?

Скромный менеджер среднего звена, да? Скажи, ты там когда-нибудь сможешь стать директором крупной компании? А? То-то! И вообще, почему я должен тебя уговаривать, ведь это ты хочешь вернуться в Россию!

— Ну да, — к долгому сопротивлению среди ночи Алекс не был готов. — А что это за компания?

— Крупная, полторы тысячи человек, шесть гектаров производственных площадок в центре Москвы. В общем, фармацевтический флагман. Ты будешь командовать наукой — с квартирой, машиной и секретаршей. Короче, срочно шли резюме. На русском. Ладно, иди спать, счастливчик.

В трубке раздались короткие гудки.

2006-й: декабрь

Кто летает в Россию зимой? Зимой надо летать во Флориду или на Карибы, ну, может быть, на юг Франции, на Кипр, но не в Москву. Впрочем, вопрос, кто летает в Россию на собеседование, был не менее риторическим, чем вопрос о зимних прогулках по Москве.

Столица Российской Федерации встретила Алекса современным, новеньким, как с иголочки, международным терминалом Шереметьево и бесснежным, почти как в Нью-Джерси, теплым декабрем. В зале прибытия Санта Клаус в санях, запряженных нефтяной вышкой, приветливо помахал ему рукой. Прямо из аэропорта он отправился к брату на работу.

В потоке целеустремленных молодых кандидатов в чиновники, снующих с кипами бумаг и прижатыми к уху мобильными телефонами, уже состоявшихся чиновников с глубоко задумчивыми государственными взглядами и красивых девушек в строгих деловых костюмах и неизменно расстегнутыми тремя верхними пуговицами блузок, Алекс почувствовал себя туристом. Пожилой охранник в штатском тренированным взглядом нашел его в общей суете и подозвал.

— Ваш паспорт?

Ни на секунду не отводя от Алекса прищуренного цепкого взгляда, он взял его российский паспорт. Худое, усталое, но гладковыбритое, почти инквизиторское лицо должно было вызывать уважение и трепет перед властью, располагавшейся в этом здании и в советские, и в допутинские, и в нынешние времена.

«Ах, ты вохра недобитая», — подумал Алекс, но, улыбаясь, спросил:

— Простите, какая-то проблема?

От такой непосредственности Алекса вохровец вздрогнул и внимательно посмотрел на цвет паспорта — документ был правильного, российско-советского цвета — сo вздохом сверил фотографию, фамилию, заранее заявленную в журнале посещений, и с нескрываемым разочарованием вернул паспорт:

— Третий этаж, комната 324. Проходите.

Спасибо, всего вам доброго, — на автомате улыбнулся Алекс, направляясь к широкой лестнице, устланной ковром соответствующего духу времени цвета коньяка ХО.

В комнате три-два-четыре Алексу предложили чаю и подождать. В мягких кожаных креслах сидели посетители — кто на самом краешке, прилежно положив свои бумаги на колени, кто вальяжно, с достоинством попивая чай или кофе из фарфоровой чашечки. Три секретарши трудились в поте лица: принтеры стрекотали, телефоны звонили, «аутлук» с маниакальным пристрастием оглашал колокольчиком прибытие очередного сообщения. Стены украшали нарисованные маслом виды Кутузовского проспекта и Садового кольца, фотографии золотых куполов на фоне бездонного неба, зимние пейзажи с березками и неизменной прогалиной, за которыми маячили православные кресты. Из окна виднелась приготовленная к сносу гостиница «Россия», часть улицы Варваркa. И, если смотреть в окно совсем по диагонали, вплотную приложившись щекой к шершавой стене, окрашенной в теплые пастельные тона, то при большом желании можно было увидеть Васильевский спуск.

Время от времени посетители, поспешно отставив чашечки, заходили в прилегающий к комнате 324 кабинет начальника через огромную дверь, похожую на лакированный шкаф красного дерева. С той же периодичностью на выходе из шкафа показывался брат Алекса в костюме в полоску, какой точно не купишь на распродаже в Macy’s, участливо выводивший под руку посетителей, говоря им что-то загадочное, типа: «Степан Петрович, я сделаю все возможное для твоего представления на эту должность» или «Поймите, сейчас вопрос так не стоит, отдавать этот завод нам или нет…», «А-а-а, Илья Викторович, заходи, дорогой».

Наконец подошла очередь Алекса.

— Егор Анатольевич ждет вас, — обратилась к нему секретарша.

Узнаю брата Васю, — пошутил Алекс, обнимая кузена. — Я смотрю, ты большой начальник. Люди к тебе на поклон ходят.

Это-то? Это не люди, это коррупционеры. А костюмчик-то у тебя не очень… — сказал Егор, осматривая Алекса, и в задумчивости уставился на его утепленные американские ботинки. — А это зачем?

— Я в них себя увереннее чувствую в этой стране.

— Не в этой стране, а в нашей стране, — мягко поправил его Егор. — Ладно, у нас мало времени. Попроси Валерию распечатать твое резюме и иди к Мастодонову в 403 кабинет. Если ты ему понравишься — дело в шляпе!

— Подожди, а что нужно делать, чтобы ему понравиться?

— Не клади по-американски ноги на стол, и все будет в порядке. Главное — скажи ему, что любишь родину и не будешь воровать.

— Легко тебе говорить. Что, я так с порога ему и скажу?

Но Егор уже вернулся к письменному столу и в задумчиво перебирал бумаги. Выдержав паузу, Алекс спросил:

— А Мастодонова-то как зовут?

— Виталий Борисович, — не подымая головы, ответил Егор.

* * *

— Виталий Борисович, разрешите? — спросил Алекс, входя в просторный кабинет. Отделанное мореным дубом помещение настолько подавляло своими размерами, что даже массивный рабочий стол хозяина кабинета не сразу выделялся из окружающего пространства.

Протянув свое резюме седому государственному мужу, Алекс сел на стул для посетителей, чуть было не закинув ногу на ногу. Он закашлялся, чтобы скрыть свою оплошность, и стал ждать, пока Виталий Борисович дочитает резюме.

— А ученая степень у тебя есть?

Да, Виталий Борисович, там сверху написано «пи-эйч-ди». Это вроде кандидата наук в Штатах.

— Ну, так бы и написал, что кандидат, — строго заметил Мастодонов. — Ты Петрова знаешь?

Алекс знал нескольких Петровых, и даже одного Ильфа, но почему-то ему показалось, что общих Петровых с Виталием Борисовичем у них нет.

— Нет.

Было непонятно, понравился ли ему ответ Алекса. — А чего ты в Россию вернулся?

«Вот оно», — подумал Алекс и уже было набрал побольше воздуха, чтобы засвидетельствовать свою любовь к отчизне, но Виталий Борисович продолжил:

— Ну, приехал, так приехал. А как ты собираешься работать: по-русски или по-американски?

«Что значит работать по-русски? Не обязательно воровать?» — попытался сообразить Алекс, сообразил и быстро вывернулся:

— По-американски, но с поправкой на российскую действительность.

Виталий Борисович подозрительно посмотрел на Алекса:

— Так ты Петрова не знаешь?

— Нет.

— Хорошо. А кто такие рейдеры, знаешь?

Некоторое время в колледже Алекс встречался с Сибел — фанаткой оакландских «Рейдеров», поэтому он знал о «Рейдерах» практически все. Более того, при упоминании о «Рейдерах» он сразу вспоминал плакат с Джимом Планкетом в ее комнате. На плакате Джимми только притворялся, что ищет на поле глазами Кристенсена, чтобы отдать пас, но каждый раз, когда Алекс занимался с Сибел любовью, он затылком ощущал цепкий взгляд знаменитого квотербэка. Алекс даже подозревал, что в особо волнующие минуты Сибел тайно любовалась плакатом сквозь длинные ресницы. Не выдержав конкуренции, Алекс вскоре переключился на любительницу художественной вышивки.

— Рейдеры? — переспросил Алекс, напуская на себя невозмутимый вид.

— Да ладно, — отрезал Виталий Борисович, — Петров тебе потом все сам расскажет.

Мастодонов поднялся и протянул Алексу руку:

— В общем, я твою кандидатуру поддержу. Иди работай.

Алекс тоже немедленно поднялся, пожал руку и в состоянии легкой задумчивости вышел в коридор.

* * *

Офисы «РосФармы» располагались на Баррикадной улице в двух шагах от метро. Алекс остановился около хмурого охранника на вахте: — Я к Петрову, Сергею Вениаминовичу.

Охранник долго звонил по разным номерам, безразлично кивал и снова нажимал кнопки на телефоне. В конце концов, он поднял на Алекса усталые глаза и попросил паспорт. Похоже, без проверки паспортов значительная часть населения России могла остаться безработной. Алекс молча протянул ему водительское удостоверения штата Нью — Джерси. — Ага, а это что такое? — безразлично спросил охранник. — Это мой паспорт, — в тон ему ответил Алекс.

— Чудак… — равнодушно выругался в сторону телефона охранник и принялся старательно переписывать номер водительского удостоверения Алекса в толстую регистрационную книгу.

Петров оказался энергичным и не лишенным артистических качеств. Увидев Алекса на пороге своего прокуренного кабинета, он аккуратно отложил дымящуюся сигарету на край массивной бронзовой пепельницы. Затем, выйдя из-за стола навстречу Алексу, сквозь клубы табачного дыма, как маг выходит навстречу зрителям, он пожал ему руку, похлопал другой по плечу и громогласно рассмеялся.

В Штатах Петрову дали бы на вид не менее пятидесяти лет за одутловатость лица и многочисленные, параллельные тонким губам, рельефные складки на лбу. Вообще Алекс заметил, что у многих россиян, и не только мужчин, очень морщинистые лбы. Женщины бальзаковского возраста — со лбами как стиральные доски, охранники — со лбами неаполитанских мастифов, чиновники — со лбами как двойная сплошная разметка на шоссе. Для себя он так до конца не решил отчего так — то ли оттого, что в России много мечтателей и, следовательно, люди часто в задумчивости подымают глаза к небу, или же оттого, что скверные дороги, и нужно все время смотреть под ноги, а вперед, соответственно, — только исподлобья. Или постоянная привычка врать себе и окружающим искажает черты лица раньше срока. Кто знает? Это, думал Алекс, тот конфликт общего с частным, в котором у каждого гражданина Российской Федерации своя история каждой складки на лбу.

И случай Петрова отлично это показывал — любое формальное объяснение его морщин оказалось бы неправдой. Во-первых, как профессиональный и исполнительный чиновник, Сергей Вениаминович мечтать не умел. А во-вторых, как генеральный директор, он уже просто не мог ступать ногами на грешную землю, а перемещался исключительно на служебных машинах при шофере и телохранителе. Впрочем, возможно, что постоянное курение и сухой московский воздух не торопясь вносили свою лепту в рисунок высокого руководительского лба.

— Ну вот, наконец-то ты здесь! — смеясь непонятно чему сказал Петров, — Садись. Чаю-кофе хочешь?

И не дожидаясь ответа, Сергей Вениаминович, вернулся в кресло, неожиданно нахмурился и продолжил:

— Ситуация на предприятии сложная. Работы предстоит много, — он достал из ящика стола толстую папку, помеченную «Конфиденциально. Антикризисная программа компании «РосФарма». — На вот, почитай. Нам эту программу нужно послезавтра сдать в министерство, а мои орлы… Ну, в общем, возьми ручку, почеркай чего не то, короче, подредактируй. Нам нужно хотя бы еще листов десять. Ну все, иди. Можешь пока сесть в конференц-зале.

Произнеся все это практически на одном дыхании, он откинулся в кресле, взял новую сигарету и с удовольствием затянулся. Затем он перевел взгляд на экран компьютера и, лениво поводив мышкой, клацнул что-то невидимое для Алекса на экране.

— Да, конечно, я посмотрю. Сергей Вениаминович, но у меня к вам два вопроса, — вспоминая инструкции брата, начал Алекс. — Прежде всего, нам нужно договориться о зарплате.

При слове зарплата, не отворачивая голову от монитора, Петров молча глянул в сторону Алекса.

— Во-первых, мне нужна нормальная зарплата и место, где жить.

Сергей Вениаминович, медленно повернулся к Алексу. Выдержав паузу, Петров решительно сказал:

— Ну, хорошо, трешку.

«Три тысячи долларов в месяц» — догадался Алекс, но это было слишком мало.

— Пять после налогов, и место, где жить.

— Что б я пятеру платил мальчишке с улицы?! — Сергей Вениаминович возмущенно затянулся, держа сигарету между безымянным и средним пальцами. Прищурившись и не убирая руки от лица, он медленно выпустил дым в сторону, обдумывая причину для отказа. Казна компании была пуста, a делиться «черным» директорским фондом ему явно не хотелось. Однако чиновничья интуиция подсказывала, что, судя по звонку сверху, этот вопрос мог оказаться с двойным дном. К своей большой досаде, он никак не мог понять чиновничью ценность этого Джека Восьмеркина.

— Я профессионал, а это стоит денег, — хмуро сказал Алекс, почувствовав, что молчание затянулось. Затем, импровизируя, решительно уселся в кресло для посетителей и стал ждать. В общем, терять было нечего. То, чего он просил, было намного меньше, чем американская зарплата даже после налогов. Алекс подсчитал, что на меньшее в Москве ему было не прожить. Более того, если он не договорится с Петровым, то мучительный вопрос о переезде в Россию отпадет сам собой. Никто не любит серьезных вопросов, и всегда в подобных случаях необходимо найти обстоятельства, просто вынуждающие принять какое-нибудь решение.

Сергей Вениаминович продолжал тянуть паузу. Он где-то слышал, что чем лучше актер, тем дольше он может тянуть паузу. Сергей Вениаминович, безусловно, считал себя неплохим актером.

Затянувшееся молчание прервалось появлением двух замов Петрова.

— Серега, пошли обедать, — сказал первый, немного лысоватый, хорошо упитанный мужчина в костюме с гербами на золотых пуговицах. Заметив Алекса, он широко улыбнулся, протянул ему руку и вальяжно, почти нараспев, сказал: Валерий Сергеевич Лисицин. Отвечаю за финансы.

Второй, держа руки в карманах джинсов, сухо представился:

— Гуронов. Зам по маркетингу.

— Алекс, — коротко сказал Алекс и покосился на Сергея Вениаминовича.

Тот, обрадовавшись неожиданному вмешательству, показал жестом на Алекса:

— Вот, господа, думаю взять в команду американца.

Вероятно, ему самому понравилось, как это прозвучало и, видимо, в этот момент он окончательно принял решение взять Алекса.

— Валера, Семён, дайте нам буквально пять минут, мы сейчас его зарплату обсуждаем. Ладно?

Валерий Сергеевич, хитро посмотрев на Алекса, сказал:

— А разве американские хлопцы умеют хорошо работать? Ты ему, Серега, много не плати.

Дождавшись, пока за ними закроется дверь, Сергей Вениаминович спросил Алекса:

— Ну, как они тебе?

Алекс осторожно сказал:

— Хорошие ребята. Особенно мне понравилось Валерино чувство юмора.

Сергей Вениаминович раскуривал очередную сигарету:

— В том-то все и дело, что с юмором. Впрочем, ему ты можешь доверять, как мне самому. Лично я доверяю ему процентов на девяносто.

— А второму?

— А вот Семен очень непростой товарищ. Я бы с ним вел себя очень осторожно.

Удивившись такой оценке, Алекс хотел было спросить, зачем тогда этого Семена держать в команде, но промолчал.

— Так вот, насчет профессионалов. У меня их — полкомпании, — хмыкнул Сергей Вениаминович. — Но мне нужны люди, которым можно доверять. Ладно, иди в отдел кадров, пусть готовят приказ.

Сергей Вениаминович был явно собой доволен и хотел первым уведомить курирующего чиновника о том, что Алекс действительно превзошел все ожидания.

— У меня есть еще один вопрос, — сказал Алекс, вставая с посетительского кресла.

Сергей Вениаминович удивленно посмотрел на Алекса.

— Мне говорили что-то про рейдеров… — с намеком сказал Алекс.

— Рейдеров? — искренне удивился Сергей Вениаминович. Чувствуя, что посетитель сам не уйдет, он опять вышел из-за стола и, проводив Алекса до дверей, сказал: — Не волнуйся, у нас тут никаких рейдеров нет. Давай, дуй в отдел кадров — пусть готовят приказ!

Когда Алекс протянул начальнице отдела кадров паспорт и сказал, что Петров берет его в команду, он и не подозревал, что процедура оформления на работу в России занимает так много времени. У него попросили какие-то справки, характеристики и заставили вручную заполнить многостраничную анкету, где сорок восьмым вопросом интересовались, был ли Алекс интернирован, а пятьдесят первым — находился ли на вражьей территории или в партизанском отряде. Вряд ли пребывание в Америке с детства могло считаться участием в партизанском отряде.

— Это что, вы это серьезно? — Алекс непонимающе посмотрел на начальницу отдела кадров.

— Пишите правду, — она даже не пыталась улыбнуться. — Вам еще предстоит согласование в первом отделе.

После знакомства с анемичными пенсионерами первого отдела было просто невозможно не проникнуться глубокой симпатией к отделу кадров. После обещания пенсионерам встать на военный учет — Господи, а это-то как делается? — бюрократические проволочки вроде как закончились. Подписывая приказ о назначении замом по инновациям, Сергей Вениаминович искренне удивился, что Алекс не мог немедленно приступить к своим новым служебным обязанностям и со скрипом дал несколько недель на то, чтобы «разобраться со своим Нью-Джерси». Ездят в России действительно быстрее, чем запрягают.