Тихий омут надежды

Михаил Борисович Туркин, 2020

Дорогие читатели! В ваших руках не простая книжка стихов, написанная автором за небольшой промежуток времени, но в авральном режиме. С упорством Владимира Ильича, Михаил Борисович несколько раз редактирует книгу добавляя что-то новое. Не стоит воспринимать их строки буквально или призывом к какому-либо действию. В этих стихах поэт вспоминает о своей первой любви после встречи с девушкой, похожей на неё. Также представлены стихотворения о природе, любви (неразделённой), обидах, жизненных неурядицах и случаях с автором, больше всего запомнившихся ему, и запавших в память. Содержит нецензурную брань.

***

В час грустный, и время-испытанье, —

ты дай мне свою руку, на прощанье.

Борьба за жизнь, была не простой;

как, отчаянно кричал тогда постой!

В мире хитросплетений и интриг,

я не один длинных волос не стриг.

И, не один влюблялся, и был в этом — ,

так становился я, известным поэтом!

А, наставление от мира страшнее мук,

в постель перебирается крупный паук…

Милое существо держит нити прошлого, —

и никогда нам не сулит ничего хорошего!

Мы понимаем, что над этим миром: не властны,

и над судьбой; а с любовью-мы бываем страстны.

Не любит — Бог с тобой; ведь, даже божий сын и Бог,

свою судьбу, по своему желанию, — свершить не мог!

***

Как звери: восхищаются солнышку — ,

как, пьют благословенную водичку, —

так, я влюбляю тебя; так, в Золушку,

и, снимаю с личика, твою ресничку!

Волосы мягкие, чистые и пушистые,

как, у маленького милого котёночка.

Немного завитые, к низу волнистые:

хочу, в них утонуть, — ты моя тёлочка!

Я знаю, что увижу тебя скоро, на днях;

и, чувствую сердцем, такое волнение…

Иная влюблённость к тебе: есть, Аня, —

а мне увидеть волос лёгких, волнение!

Ты; же, мне не позвонишь, просто так;

ты, не вспоминаешь обо мне по ночам.

Тебя больше привлекает его простота,

тебе не ведомо чувство грусти, по очам!

«Пройдёшь серой мышкой», — я тебя замечу,

как долго не держал этих знакомых ручек.

Не встречу, и не скажу: выпьем, за встречу!

На память осталась пара шариковых ручек…

Тебя, я больше не вижу: земля, а на ней-мы.

Внезапно, случился мой сердечный приступ — ,

не могу своей любви брать у кого-то, взаймы!

Я тише, медленней иду по следам твоих ступ

***

Как-то, в деревню заезжал дядя Витя, с Олежкой!

И, я с ними поехал по его старым, святым местам.

Иногда, он Олежку называл по-своему, малоежкой:

он не ел кару, но любил бывать на природе, и там…

Его бабушка открывала ему внутреннее зрение;

нечто подобное, в детстве бабки делали, и мне — ,

конечно, на это, у меня была иная точка зрения.

Олежка замолчал, он залюбовался на гриву коней!

— Олег, видишь; как в природе всё грамотно сложено?

— Бать, а молодые бабы есть, в этой деревушке, старой?

И, хитро устроено, это на уровне генов ДНК заложено!

— Олег, если б, они там были, я, — полетел туда гагарой! (вообще!)

— Я, про девок спрашиваю, а, не про твоих полных баб!

Я вспоминал про Аню, в этой поездке, с дядей Витей…

— Олежка, а в тёплых странах вырастает дерево-баобаб.

Почему, я её реже вспоминаю; видимо, давно не видел.

Мы доехали, до древней, соседней деревни, к вечеру — ,

дядя Витя встретился, со своими старыми друзьями.

Потом; специально, подъехали к дому-Серёге Кучеру!

Я, в машине, и рядом волчьи ягоды росли гроздьями…

Какой приятственно вечер, — промолвил дядя Виктор.

Раньше, в это время девушки с ребятами ходили в клуб!

На заднем дворе, в поле: работал синего цвета трактор.

— Мишка, не надо у бака ЗИЛа играться, ну; ты же, не глуп…

Повспоминали, и поговорили о жизни, о том времени, былом…

Что, денег не хватает, а Боря Ельцин, улыбаясь, пляшет, и поёт.

Осознавая, что прежнее прошло, многие люди, — стали быдлом!

И каждый из нас, как наш президент: не выпивает, а много пьёт!

— Я парнишкам уже давал немного попробовать пивка — ,

Олешке понравилось, а Мишка пить не стал — в отказ!

Но, оно не креплёное, слабоалкогольное, бьёт слегка.

Бабушкин наказ, — он накрутил в машине-тормоз-отказ…

После, стали возвращаться домой, и дядя Витя заехал в лес:

Олешка, на картинке у папы увидел одну голо задую тёлочку!

У него карандашик торчал, от сильного желания: весь облез.

— Оставь: говорит, меня одного, — поддрочить на эту метёлочку…

— Мы; пока, с дядей Витей отправились в лесок, по грибочки.

Он спросил: — Ты, за ним не хочешь-своё напряжение излить?

Отвечаю: — Мне, ещё воды надо наносить домой, в две бочки — ,

зачем, меня нужно ему хотеть, напрягать, да; ещё, и злить!

— Вау, Олежка сколько на кончал, залил всю лобовуху;

так заботливо, и старательно вытирает всё мокрой тряпкой.

— Ой, ты паразит, он даже кончил стрелой, в навозную муху!

А Мишка, не может даже на кончать, видно, — он был тряпкой?

Олежка улыбается, во всю мордуленцию, спиногрыз горд собой.

Я думал о своей любви, хотелось вживую с ней ПО притираться.

Олег расслабился, плотно покушал на ночь, готов идти в забой.

А, мне оставалось со своей грустной судьбой, — ПО припираться…

***

Любовное тепло: не каждому даётся в руки;

а иным, и тяжкий крест приходится, про несть.

Кому богатое наследство, а кому жизнь-муки — ,

не покорна честь-несправедливости, — не счесть!

В голове боль, на сердце тоска, в душе-снег.

Мы заморозили души, своё душевное тепло:

нам остаётся, только тяжёлый солнца, бег,

и; чтобы, что-то нас ещё втянуло, и увлекло!

О, жизненного солнца — наша благодать;

когда б, тебе не открывались эти двери?!

Готов был, сердце, в душу её, и ей отдать, —

чтоб; только, человеку-ты это не доверил…

Я не вижу эмоций, безразличное лицо,

твоё пренебрежение, к святым ценностям.

Твой ненавидящий взгляд жжёт, налицо — ,

ах; как неохота пойти, к человечьим костям!

Ну, я готов, готов ради любимой, на жертвы — ,

я очень долго ждал, не сдаваясь злым врагам…

И, я не собираюсь, сам становиться, жертвой!

Так вышло, — разочаровался в ней, и сдался вам.

И, — осознав всю горечь разлуки с любовью школьной:

понимаю, я заблуждался в ней, как в светлом человеке.

Могу-ли я пойти, дорогой неровной, узкой, и окольной, —

смахну слезу на веке, как жить мне без дорогой, на веке?!

Я, — подвергся уничижению, и осмеянию предателей-друзей!

Вы сделали всё; чтоб, она меня не полюбила, и не оценила…

Теперь, я не захочу пригласить её на выставку картин-в музей.

Как много со школьной скамьи утекло воды, с притоков Нила!

***

Новый год, не предвещает мне радости;

как всегда, подарит только одни гадости.

Мой дом не посещает; уже, ни одна снегурка.

А, я на диване один возлежу; как лысая чурка!

У многих мигают огоньки, и, в руках петарды,

а мне приходится играть одному в игру-нарды.

Моя судьба мне говорит: ты парень-неудачник, —

не вышел из тебя Казанова, ты простой дачник!

Любовный свет любимого окна уже не загорает.

Моя любовь кутается в простыне — душа сгорает!

Ты далеко, та далека, от мелкой суеты, и ожиданий;

ей слишком далеко, и на нас наплевать, до свиданий…

***

Порою, всем нам хочется, и умереть!

Я жду тебя, а ты всё не приходишь:

это любовь моя, иль эта твоя смерть — ,

меня, ты; почему-то, не находишь…

Какой сегодня будет чудный денёк:

душа моя возликует, и побеситься;

коль, чая выпить, хоть идти в тенёк:

так, — не хочется жить, а повеситься!

Конечно, стул, верёвка есть, и крюк;

я подумаю, — как вдеть, что мне надеть, —

но; никак, не подбираю тёмных брюк,

и детвора на улице не престаёт галдеть.

А, ты живёшь не спешно, но не торопи,

меня с решеньем обдуманно-взвешенным.

Пусть, я умираю без любви; дом окропи — ,

но; как же, гордо, быть смело — повешенным!

***

Прощальные стихи, —

все они о той любви.

О ней, Ане-безвозвратной;

больней, любить обратно!

Она; бывает, как поглядит, —

так, понимаешь, навредит.

Пышны, и растрёпаны волосы, —

будто, волнистые иглы-полосы!

Ты покличь её, отзовётся речкой:

молись за неё, постой со свечкой.

Её сердце к другому-ему посвящена,

дорога Ани: светом любви освещена!

***

Пожелай мне дороги хорошей,

под раскидистой, старой сосной.

Запоют, заскрипят над порошей —

и мои сани, что заплачут весной.

Засмеются на селе весёлые девки,

и мы с ними ударимся в танца-пляс.

Вместе, вспомним наши припевки,

что зимою застыли для них, а не нас!

А, древний дуб замашет мне веткой,

ветром в поле подымаются вихри:

распрямляю ладонь с чёрной меткой,

как пират, и волос кудрявые вихри…

Ты; теперь, мне не скоро забудешься,

а весенний напев, с птицами слетает.

Наяву, во снах, и, в мечтах заблудишься, —

вспомнишься; когда, весь снег оттает.

Ветер завоет в трубе, и плачет улица, —

заголосит во всю степь моя панихида.

А любовь, — не сбудется, но не забудется — ,

пусть, и не видать мне далёкого скина!

***

Седеет листва деревьев голов,

поголовье деревни-семь голов.

Для любви: не хватит книг, слов;

я, с речки притащу богатый улов!

И говорил ей; что, я изменился,

на самом деле круто обленился.

У меня вырос большой живот,

я такой парень-пельмень, вот…

Смотрю на неё, и очень люблю;

Она: — А, я от него только по блюю…

Но, это она не про меня, верно?!

А, про того, или своего; наверно.

— Ну, тогда скажи, что во мне не так?!

— Не понимаешь; совсем, или дурак?!

Другая жизнь, отношения, — его сила. (сносилась)

Я правда этого не понимаю, бросила! (бросилась)

Потом; я уже, не звонил, и тупо ждал.

Пройдёт немного времени, и полюбит. (может)

После, я ждать это существо перестал, —

и наконец, я понял: она меня не любит! (печаль гложет)

Ещё, в начальной школе, классе втором:

мы с нею спели вместе с классом, хором…

Я сказал, полюбишь, подождём, до завтра?

Она убежала, и даже не доела свой завтрак.

Тогда, получается; и раньше, — не возлюбила?

— Вообще, никого не любила, а потом забила. (забыла)

— Но я-то, всё это время только тебя одну любил…

— Я думала, ты понимаешь, а оказалось-ты дебил! (добил)

— Да, на таких как ты, я; даже, вообще, не смотрю!

— Чем я хуже его; а, ты горда, зла как я посмотрю.

— На таких как он, надо всем ещё равняться!

— Пусть, равняются те, кому нечем заняться!

— А, я поняла, что ты, — не отстанешь от меня; вообще!

— Ань, подожди; а разве, я к тебе приставал, и вообще?

— Если будешь не со мной, а с ним, тогда: надо убивать…

— Не нужно было меня так любить, и ко мне приставать!

Должно быть какое-то средство, она: должна меня любить!

Пусть кажусь посредством; ведь, самое главное, — не добить.

И; что же, — сделать мне, как жить вместе с нею, мои други?

Дай Бог; вот так, не сделать, думать, и не жить с ней другим!

***

Струится тонкой струйкой родник,

с небес, опускается жёлтая осень.

Становятся такими короткими дни,

и, не виднеется солнце, и просинь!

Любовью дышит сама природа-мать!

Разносится дальнее горное эхо-гром.

Как будто, и в России одна благодать:

не слышно стонов, без власти-погром!

На ольховой опушке спала береста,

не слышны крики кудахтанья клуши.

А над Россией, уже не видно креста;

знать, нонче идут не крещёные души.

И, если меня; бы, при жизни спросить, —

что, ты хотел; б, Стеллу, или памятник?

Леса посадить, поля засеять, и оросить.

Ставьте часовню: молиться, и маятник!

А что же, — написать, на гробовой доске?

Не думалось; что, я, — задумаюсь об этом…

Чем дорожил, кого любил-в стихах, тоске.

И, был человеком и величайшим поэтом!

А, жил поэт; так, как каждый сможет, —

но, был застенчив, чист; хоть, и раним…

И счастье обрести, пусть Бог поможет —

Его, в светлой памяти навеки сохраним!

***

Ты не веришь в любовь, для тебя это-определённость;

но, как объяснить моей любви такую неразделённость?

Говоришь, нет у тебя любви, но я тебе не хочу поверить!

Любовь, как Бог, есть она и нет-нам в неё можно верить.

Объясняешь влюблённость биологическим актом, химией.

Привязанность к человеку, как атом пыльцы-тянет к лилии.

Аня, в твоём мировоззрении нет; и намёка, на волшебство;

ведь, давно: не веришь в сказки, и в Скруджа, на Рождество!

Этот Новый год повторяет череду предыдущих годов в стране;

каждый день мы просыпаемся, и чувствуем себя, как на войне!

Нам необходимо продуктов в магазине купить, чтобы выжить — ,

политика России; будто, пытается нас из жизни этой, — выжить…

Всё у нас здесь, в изобилии, продуктовый возле самого дома;

разве, можно продавать залежалое: не доводите до дурдома!

По срокам, конечно, в норме, — ты не придерёшься, господин,

где же совесть, — разложилось общество, как жить, Господи?!

***

Ты меня снова не любишь, водишь — ,

я знаю, можешь ничего не объяснять!

Ведь, ты с ним, и опять его заводишь,

для него: ты можешь свои трусы снять…

Была моей самой ценной потерей, потерь,

мои слёзы тебя не потревожат, и не трогают!

Не представляю; как мне прожить, теперь?!

Руки неприятного мужчины, — тебя потрогают.

Ты мне говоришь, что, — я не понимаю тебя,

а, что я не понимаю, если вижу-ты здесь одна.

— Но, я только сейчас одна, осталась для тебя.

это ничего, что, пока не достаю до твоего дна! (не страшно)

Ты желала мне устроить нижнюю сессию;

Но, я не раб, не как; то, жалкое животное…

А сама, — не смогла, сдать зимнюю сессию!

И, охота тебе содержать существо потное?

— Ты; что, тоже хочешь поесть мои фекалии?

— Нет, Боже упаси меня, от этого, твоего кала!

— Тебе нужно быть рабом, и носить сандалии.

— Хотя, ты симпатичен, я; что-то такое, искала (из кала?)

— Неужели, тебе не совестно превращать-то в собаку?

— Но, и до кала можно было-бы, и не доводить его.

— Ну, я не виновата, что он захотел лизать мою сраку!

— Просто, я так захотела, и это было больнее всего… (кому?)

— А когда захотела, сходить в туалет, это-не дал мне, —

сходить, и всё съел; ага, с благодарностью-он псина.

— После этого, у него лицо: подбородок и нос-в гав не…

— Правда; потом, он мне признался-горько, как осина!

Постоянно лизал мою сраку, — до лизался до подарочка.

Как раз, до этого времени, — поела говяжьих котлет, я

И, он лежит на полу, над головой своеобразная ярочка!

И, оказалось, он был грязный козёл, и плотная свинья…

Понятно, но я-то хотел любить чисто и трепетно, тебя!

— Можешь, и дальше любить, я не против этого, у себя.

— Да, но при этом входить разными частями тела, в тебя.

Имей ввиду; как госпожа, не стерплю отвращение себя.

Если, например, я тебе так делала, у тебя это вызвало отвращение?

Нет, не подумай, я не против пить любовные соки, из твоей вагины.

— Согласен, мне слишком неприятно было это, эдакое извращение!

— Видишь, а козлиный парень не побоялся, ни глистов, ни ангины!

Я спросил: — И, не стыдно унижать таким грязным способом, людей?

— Если, буду в ногах валяться, ты, — останешься со мной? — Нет!

— Нет, если пришёл ко мне, готов, сидеть в ногах как халдей, — балдей!

— А; ежели, я тебе дам несколько ценных золотых монет? — Нет. (монет)

— Ты думал, что меня деньгами можно будет подкупить…

— Всё-равно, он прежним не станет, таким, — останется.

— Если хочешь, помочь, тогда лучше телефон прикупить

— Он от меня не отстанет, но; и, со мною не останется!

— Значит, для тебя-я не герой, а мне: иди могилу рой?!

— Только когда будет необходимо-стой за меня горой!

— Давай, сыграем в карты: я хожу, ты выбираешь, крой. (мог её покрыть)

— Скажи, а как мне без тебя век жить, и осеннею порой.?

— Мне бы, — хотелось, называть тебя моей любимой Анечкой

— А знаешь, я могу за тебя жизнь отдать, и, даже умереть…

— Но, хочешь, я буду тебя называть по-особенному, Шанежкой?

— Если не полюбишь, то будешь в гиене огненной гореть!

И, сказала: ты зазнался, спросив, — хочешь, будешь мой?

— Тебе, что; не стыдно обижать, и унижать человека, да?!

Я не выдержал, и сдался, засобиравшись к себе, домой!

Одного унизила, стал ещё больше любить, ты: иди сюда.

— Признавайся, тебе же нужна не просто я, а моя пизда?

Познавал, наступила зимушка-зима лютая, и трескучая…

Отговорился, поведав, что мне нужна смазки-её слюда.

Понял, остаюсь на время без тебя-моя любовь-плакучая!

— Ладно, давай так; когда, наконец полюбишь меня?

— Чего, ты привязался ко мне, как к заднице-банный лист!

— Тогда; когда, ты на конец, — отстанешь-то, от меня?!

Стоишь тут, ничего сделать-не можешь, как хитрый лис.

— Шёл; бы, лучше делом каким-то, занялся: стихи б, написал;

В то время, я не мог понять её вздорный нрав, рифм не знал.

Показал, как любишь; например бы, это место смело отлизал…

Тебя, не только любовь; но, и кто-нибудь, как поэта б, признал!

Оттого, что не ослушался твоего Аня, и Артемия дельного совета:

я стал писать очень много, и неустанно ткал в бук, и ночи напролёт…

Мне отрывалась безымянная планета, и все слова — лунная сонета!

Я дописался до того, что мимо моего дома стал летать твой самолёт.

***

Я проснулся, а в комнате одиноко;

Вижу, в небе взошло горящее око.

помнил, как мне сказала: не люблю — ,

знаю, что некрасив, и носком клюю!

Горестно мне было услышать те слова,

от них печалится сердце, болит голова.

Они прозвучали от возлюбленной Ани:

горной козочки, и недоверчивой лани…

Оговорюсь, если не сказал: я её любил;

поперёк слова не говорил, и не грубил.

Соседи осмеяли; случайно, узнав о ней,

оттого ещё мне стало намного больней!

Но, я верил, что она не как все, а другая;

предала чувства: мог, молчать, не ругая.

Не любит, но когда-нибудь, — всё сбудется,

неприязнь, и боль стерпим, и, — забудется!

А, ожидание любви затянулось на много лет — ,

я: написал стихи, из которых слагают куплет!

У людей за жизнь, — скопилось немало грехов:

у меня в каждой строчке плачь золотых стихов.

Заветное желание войти к тебе в дом сердца;

но как же, войти, если ты, — не впускаешь, к себе?!

И если долго не открывается потайная дверца;

значит, там место не твоё: не суждено быть тебе.

***

Я с детства ненавидел слепней, лисиц, и жаб;

и потому, мой посох всегда бьёт точно в землю!

Хочу до дрожи, боли в теле красивых, юных баб — ,

не надо изводить меня, издеваясь, не приемлю.

Как противно жить с суками-соседями, в округе:

я пред-инсульт, не в коме; но уже пред-инфаркт.

Закружусь, в этом замкнутом, и порочном круге!

И это; не просто, мой трёп, а достоверный факт.

Вы издевались ни за что, и довели меня до ручки, —

мне больше не жить тут с вами, а будет, не в маго ту…

Не хватит моих сил; чтоб, удержать пера, и 2 ручки — ,

мне невозможно даже дышать, и видеть вашу наготу!

Моя душечка; которую полюбил, любимая Анюта — ,

я жил с тобою, и любовью, в своих смелых мечтах!

Зайти ко мне, быть может: ей, — позволит минута, —

всё ждал, что она мне скажет: ох; теперь, скажу-ах…

Знает адрес: не придёт, и телефон достать не сложно;

лишь, в тишине я один, и одинокий каплет дождь-идёт.

Твоя любовь ко мне неосязаема, нереальна-всё ложно!

И, — попрощаться со мною, даже к человеку не подойдёт…

Мой домик осел, ничего я не делал, и мой садик зарос;

покуда, моё усталое, больное сердце биться, может — ,

а, рядом одинокий, могучий кедр-в бедную землю врос, —

любить-терять, и позабыть она, меня уже не сможет!

До встречи, на небесах, — прошепчет ветер в еловой хвое;

а, птицы; как, и прежде улетают на юг, за широкое море,

парю высоко над землёю, влетаю в душу, к любимой-тебе,

и, больше не коснётся нас печаль полей, и земное горе!

Тебе зима тепла, пока ты находишься в тепле дома…

Любовь необязательна; когда, с тобою в комнате жена.

Совсем, другая жизнь, когда: тебя парализует, кома:

и, горестно сознавать-твоя любовь была тебе не верна!!!

***

Я тебя захотел, с безумством зверя;

но, сдерживал страсти-своей, порывы!

И, ожидал-я очень долго ждал, веря…

Лопалось время души моей, в надрывы.

Конец ознакомительного фрагмента.