Крепость на реке

Михаил Баковец, 2020

Анклавы землян, переброшенные в чужой мир, все больше накапливают силу. Джунгли, где еще два месяца назад хозяйничали дикари, проповедовавшие мучительные жертвоприношения, постепенно переходят под власть иномирян. Но новая сила привлекает к себе внимание неуязвимой расы людей с золотой кожей, до появления землян властвующая среди окружающих земель. И вот вновь загремели орудия, полетели отравленные стрелы и зазвенели мечи. Шаманы и иные схлестнулись в магических схватках. Вновь в джунглях льется кровь рекой.

Глава 4

На очередное совещание народу набралось столько, что штаб едва всех вместил. Кроме постоянных «глав» Совета сегодня здесь сидели и несколько иных, пара новичков, столько же бывших калек, которые трудами максимовцев вернули свое здоровье, помощники членов Совета поселка.

— Всем добрый вечер, — поздоровался Медведь, потом подождал, когда тихнет нестройный шум ответов, продолжил: — Сегодня хочу поднять тему переноса поселка. Здесь мы заперты, по сути. Охота и рыбалка — вот наши единственные способы добычи пропитания и при этом в окрестных лесах дичи все меньше и меньше, такая же проблема с рыбой. Спасают лишь рыбацкие артели на побережье моря.

— Куда уходить? Менять шило на мыло, строить новые укрепления и дома? — хмуро спросил его Новиков, один из помощников Бородина.

— Насчет постройки домов я бы возразил. Примерно пятая часть еще может претендовать на это гордое звание с грехом пополам. Все прочие же — это корявые шалаши да палатки. И пока капитальные сооружения толком не обжиты, народ на замечания, что однажды придется все бросить и уйти, отвечает в стиле, ничего, на новом месте новые поставим. Но это пока, еще два или три месяца и эта часть укоренится, вживется в стенах, которые поставили своими руками, плюс сыграет свою роль чувство локтя, ведь через два месяца в поселке будет половина нормальных жилищ.

— Вот-вот, — закивал Новиков, — о чем и речь. Зачем опять срывать людей? Мы же здесь закрепились хорошо.

— На новом месте будут и укрепления, и жилища на первое время. Мало того, там на порядок безопаснее всему нашему анклаву будет. И с рыбой проще.

Расположившийся рядом со мной Стрелец несильно толкнул локтем в бок и прошептал:

— Кажется, я знаю, что это за место.

Знает он, я мысленно хмыкнул, пожалуй, тут не надо иметь семь пядей во лбу, чтобы не понять, что речь идет о крепости на реке.

— Что за место? — заинтересовался Новиков.

— Крепость. Старая крепость на реке, неподалеку стоит портал в джунглях. До него будет проще добираться по воде.

— Да там же дикарей полно?! — испуганно охнул кто-то из собравшихся.

— Уже не полно. После рейдов нашей дружины несколько поселений пигмеев прекратили свое существование. Всего в той стороне из ближайших становищ остались два, одно совсем небольшое и запрятано в самой глубине джунглей. Зачистим их и сможем спокойно заниматься переездом.

— Но зачем? — воскликнул кто-то из незнакомых мне людей, вроде бы из новичков, которых освободили из плена в крайнем рейде.

— Смотрите на карту, — Медведь щелкнул лазерной указкой и направил красную точку на склейку из листов печатной бумаги, на которой были нанесены кроки местности у реки (всего лишь кроки, на полноценную карту у нас талантов не хватило). — Вот здесь имеется небольшой полуостров, на котором стоит древняя крепость. Разведчики сообщили, что она почти не разрушена, после небольшого и даже несрочного ремонта легко вместит наш анклав. Места там хватит на всех. Мы сразу получаем надежное укрытие и уже готовое жилье, плюс на самом полуострове хватает места для небольшого городка, для его защиты достаточно поставить в этом месте, — красное пятно лазера прочертило линию почти на границе с берегом, — высокую стену и как следует ее вооружить. На крайний случай жители городка смогут укрываться за стенами крепости, но это уже на самый крайний случай.

— Там же зомби обитают, как мы слышали, — не успокаивался все тот же Новиков. — Вы предлагаете нам сражаться с этими чудовищами?

А вот это уже серьезно. Спасибо телевидению и режиссерам «зомбятины» за сложившийся в головах людей образ зомби: неубиваемая, быстрая (или не очень) и крайне заразная тварь, которая питается живой плотью незараженных. Люди, даже те, кто побывал в плену у дикарей, могут взбунтоваться, если их отправят сражаться с этими чудовищами.

— Николай Борисович, — обратился Медведь к моему старому знакомому, лысоватому толстячку с глиняного островка на реке, главному рыболову в том крошечном анклаве, который мы спасли с парнями во время разведки речного берега.

— Я слушаю.

— Что вы скажете про тех тварей, которых вы окрестили зомби?

— Ну, зомби они, — смущенно развел он руками, — быстрые, с когтями и зубами, людей жрут.

— Я не совсем это от вас хотел услышать, — покачал головой Медведь. — Тут нас окружают сплошь такие же твари, которые так и норовят загрызть. Я про их особые свойства, как убить, можно ли убежать, заразные они.

— Не заразные, — твердо ответил он. — Тогда многим досталось от их когтей и клыков, но все, кто убежал, потом остались прежними, разве что ранки гноились некоторое время. Убить их сложно, но у нас и оружия не было, одни копья и дубинки тогда имелись.

— Что и хотел я услышать. Друзья, все эти сказки про зомби остались на дивиди на Земле. Здесь все проще, ну и страшнее, чего уж скрывать. Но по поводу зомби могу сказать, что те существа в крепости не страшнее стаи хищников, с которыми мы недавно столкнулись. Пожалуй, хищники опаснее будут зомби, быстрее, сильнее и с клыками побольше. У нас же есть огнестрельное оружие и пушки.

— Мы можем в этом месте построить такую же крепость, — не успокаивался Новиков. — Через год у нас будут укрепления ничуть не хуже, чем на реке.

Вот же чудак человек, что он до Медведя докапывается, ведь видно, что половина за главой поселка пойдет, половина из оставшихся за первой половиной, а остатки просто сомневающиеся, которые только узнают, что их могут тут оставить наедине с дикой природой, так тут же схватят свои чемоданы и побегут впереди всех. Может, он просто метит на место главы нашего анклава и сейчас всеми правдами и неправдами пытается привлечь к себе внимание? Думаю, так и есть, вот только с надеждами занять трон ему стоит распрощаться, Медведь не такой человек, чтобы отдать что-то свое.

— А электричество мы тоже сможем тут получить? — спросил его Медведь.

— Какое электричество? — не понял тот, но собрался быстро. — Разве это так важно сейчас? Мы должны думать о людях, об их защите, а ты, Медведь, собираешься их сначала кинуть на зубы зомби, а потом еще и подставить под угрозу дикарей.

— Дикарей уже там нет! — чуть повысил голос глава. — Я в первый раз тихо об этом сказал? Это угроза существует и здесь, если мы не нашли следов стойбищ, то это не значит, что пигмеи не могут собрать армию и направить ее сюда. А что насчет электричества, то это не просто лампочка в доме или электрическая плитка на кухне. Но и охранные прожекторы, и азотная кислота почти в промышленных масштабах. Кто-то знает, что нам даст это вещество?

— Оружие. Бездымный порох, к примеру, — ответил Стрелец. — Даже я знаю не очень сложный процесс, как получить азотную кислоту, лишь бы электричество было в достатке.

— Электричество будет, — заверил Медведь и вновь повел указкой по карте. — Вот здесь в большую реку впадает речка поменьше. Наши мастера и инженеры обещают, что там легко поставить плотину и установить небольшую гидроэлектростанцию. Все необходимые материалы у нас имеются. К тому же большая река является местом выпадания основной массы наших земляков, думаю, что несколько мелких групп укрываются в джунглях и нам нужно их найти и спасти, ведь рано или поздно их ждет участь жертв шаманов. Как бы хорошо ни прятались, но дикари джунгли знают великолепно, они же в них выросли. Кроме того, здесь еще когда мы построим крепость? Ведь пока не возведем стены, то все это время будем в опасности. А там уже все есть, и с трех сторон кроме стен защищает и река…

Я мысленно зааплодировал Медведю. Очень хороший ход, ведь для русского человека нет ничего более сладкого для ушей, чем слово — халява! Зачем строить, горбатиться на стройке, рубить бревна в лесу, ежесекундно ожидая нападения, и сдирать ладони до кровавых мозолей, таская ведра земли для насыпи, когда все это уже сделано другими? Ну, живут там какие-то чудища, но от них сумели отбиться несколько доходяг с копьями и палками, а значит, против огнестрельного оружия страшилища не прокатят.

И вообще — халява!

Поспорили, поспорили и решили, что готовая крепость всяко лучше, чем горбатиться невесть сколько (ну, а я чем говорил), да еще и река, по которой можно в обе стороны кататься, где-то выход в море или океан, плюс соляной пласт совсем рядом, и пищевой минерал там выше всяческих похвал, судя по образцам, которые мы доставили вместе с группой Борисыча.

— Максим, на тебе еще одна разведка окрестностей крепостей. Посмотри пигмеев, наших людей и разных монстров, вдруг там местные дикари не столько зомби боятся, сколько тварюшку какую, чудо-юдо местное джунглевое?

— Да я там все дважды уже разведывал, Медведь. Ресурс же камня не бесконечный.

— И в третий раз слетай, ничего с твоим камнем не случится. Теперь мы знаем, как его заправлять, и в случае чего подкинем тикеров.

Разговор проходил при небольшом количестве народа, пятерых, если быть точнее и считать Сильфею. Всех прочих глава распустил пятнадцать минут назад.

— Еще попробуй узнать что-нибудь про этих зомби, как их убивать, отпугивать, как появляются, — продолжал инструктировать меня Медведь. — Их слабые места и тактику.

Я без слов кивнул, подтверждая, что понял задачу.

— Так, еще кое-что, — чуть помедлив, словно раздумывая — говорить или нет, сказал он. — Если получится, то загляни в саму крепость и поищи портал там.

— Чего?

— Что?

Мы с Федотом воскликнули одновременно.

— Портал, чего неясного? Или вы думаете, что создатели крепости бегали каждый раз к тому кольцу на берегу за тридевять земель? Да нам до могильника быстрей добраться, чем им до того портала. Поэтому и считаю, что там просто обязан быть свой пространственный переход.

— Ага, теперь понятно, почему мы перебираемся в крепость, — протянул Стрелец. — Вот значит как оно.

— И ради портала тоже, — кивнул ему глава анклава.

Борх входил последним в крепостные ворота. Перед тем как сойти с деревянной поверхности навесного моста, он оглянулся и посмотрел на широкую и ровную дорогу, сейчас заваленную противопехотными рогатками, засыпанную бронзовыми трехсторонними шипами. Империя положила здесь жизни тысячи рабов и потратила сотни тысяч золотых дерханов, чтобы превратить узкое ущелье с неровным дном в прекрасный широкий тракт, площадки с трактирами, постоялыми дворами, коновязями, навесами и загонами для скота. Сейчас все постройки были сожжены — что из дерева, разобраны — каменные, от последних стройматериал был перенесен в крепость, чтобы завалить ворота и сбрасывать на головы нападавшим.

— Господин, первые эллиски скоро появятся в долине, — окликнул его десятник городской стражи, — а нам еще ворота заваливать.

— Я иду.

Несколько секунд он смотрел, запоминал, а потом резко отвернулся и вошел под тень каменного карниза надвратной башни. За спиной затрещал стопор подъемного барабана, на который наматывалась бронзовая цепь. Рядом лежала гора бревен и булыжников, стояли корзины со щебнем и землей, которые должны закрыть намертво главные крепостные ворота.

На стенах курились дымки костров, над которыми на высоких треножниках кипели котлы с маслом и водой. Гремели снаряжением солдаты, в основном новобранцы и ополчение, нервничающее перед первым своим скорым боем. Опытные воины — гарнизон крепости и полусотня императорской гвардии, вели себя спокойно, им не впервой ходить под смертью, проливать свою и чужую кровь. Правда, до этого момента у них всегда был шанс выжить, сейчас же…

Они успели.

Последний камень лег в баррикаду, которая намертво закрыла весь проем ворот. Точно такие же завалы замуровали остальные два прохода в крепость.

На стенах раздался гомон, резко, словно с каким-то надрывом, забился бронзовый колокол надвратной башни, сообщая о тревоге.

— Идут!

Борх поднялся на стену, потом перешел в стеновую башенку, возвышавшуюся над проходом, вдоль которого стояли воины, и служившую для управления солдатами и осмотра наступающих рядов противников. Обычно эти башенки — пять на каждую стену — становились целью вражеских осадных машин и лучших стрелков с дальнобойными луками, и потому все командиры предпочитали находиться среди солдат на стенах. Но только не в этот раз, сегодня у врага нет ни катапульт, ни лучников. Собственно, у эллисков даже оружия не было, кроме того, что дала им природа и потом улучшили умельцы черных керутов.

Ущелье заполонила черная живая река, и конца ей не было, даже когда первые немертвые подошли ко рву, в ущелье продолжали входить еще и еще.

— Спасите нас, боги земли и неба, воды и огня, — испуганно прошептал посыльный Борха.

— Боги отвернулись от нас, Алавас, — покачал головой старший махашэр Борх. — Люди решили, что сравнились силой с ними, и отказались чтить заветы небожителей.

— Их тут тысячи! Откуда столько тикеров у черных керутов? Ведь это невероятное количество камней. Столько и у императора в сокровищнице нет.

— Я думаю, им помогают тронки, кто-то из живущих за Грозовым хребтом.

— Проклятые боги, — скрипнул зубами Алавас и сжал кулаки.

Тронки. Представители всех рас, что жили в мире, от ‘ра — обладающих человеческим обличьем, до птицелюдей ‘моа. Они редко вмешивались в дела людей, но если же решались на это, то тогда реки крови текли по планете. С их помощью исчезали целые империи в прошлом и появлялись новые, они уничтожали расы до последнего представителя и создавали новые, ранее не виданные никем. Вот и сейчас кто-то из этих существ, которые считали себя богами под небом, решил поиграть в свою любимую кровавую игру.

Не менее десяти тысяч эллисков скопилось в двух ближайших долинах, если верить разведчикам.

В крепости всего пять сотен воинов. И пусть стены высоки, а ров глубок, пусть у защитников в достатке стрел, копий, масла и припасов, но справиться с таким количеством немертвых им не под силу. Эллиски завалят своими телами ров, поднимутся по стенам, цепляясь своими когтями за малейшую неровность, срываясь и вновь выбираясь изо рва, чтобы опять ползти вверх, туда, где пахнет живой кровью, где стучат в бешеном ритме горячие сердца.

Пятьсот человек: сто солдат гарнизона, пятьдесят гвардейцев, триста тридцать ополченцев и новобранцев и двадцать Сестер Лука. Еще пять махашэров, включая самого Борха. Нанести хоть какой-то урон смогут только гвардейцы с сестрами да махашэры. У одних оружие с электроном, вторым подвластны стихии.

Если бы повелителей стихий было два десятка, да сотни две сестер, да полтысячи гвардейцев, то шансы удержать крепость имелись, но… такой силы здесь не было. Задача у защитников одна: задержать хоть ненамного немертвых и дать шанс уйти подальше беженцам и главным силам укрепиться на новом рубеже, чтобы не пустить эту орду, что алчет свежего человеческого мяса, в империи.

Рядом ударили несколько луков, выпуская смертоносные гостинцы в сторону врага. Пока стреляли простые солдаты, стараясь повредить эллисков: разбить суставы, пробить головы, позвонки, или даже в случае великой удачи повредить управляющий амулет, который находится рядом с сердцем и прикрыт двойным слоем ребер.

— Лей! — крикнул Борх, когда ров за минуту наполнился рычащей и шевелящейся массой. Первые эллиски уже нащупали трещины и выступы на стенах, когда на них пролилось кипящее масло, заставляя пузыриться кожу и отслаиваться плоть от костей. Это не убьет немертвых, но выведет на некоторое время их из строя.

— Поджигай! — отдал вторую команду старший махашэр.

Когда во рву скопилось порядком масла, а часть врагов пропитались им не хуже пакли в светильниках, сверху полетели пучки горящего хвороста и лампы. В один миг пламя поднялось на много метров, а от сильного жара все стоящие на стенах отшатнулись.

— Пора! — произнес третье слово за начало сражения Борх и посмотрел на вал врагов, которые шли в ров, заваливая огонь своими телами и не давая пламени разгореться, перекрывая воздух своей массой. Под его взглядом в немертвых стали бить молнии, прорубая огромные бреши в рядах эллисков. В двадцати метрах от него со стены слетели несколько огненных шаров, которые при столкновении с вражескими рядами взорвались, разорвав на куски и обуглив несколько десятков врагов.

Огонь действовал на немертвых не хуже электрона, но не обладал такой скоростью воздействия, как святой металл. А жаль, тогда бы защитники просто залили бы ров маслом и подожгли, все, что им грозило — тяжелый запах горелого мяса.

— Камни! Бросайте камни! Они уже лезут!

Эллиски, некоторые объятые огнем с головы до ног, ползли вверх по стене. Камни и бревна сшибали их обратно в огонь, но на их место вставали другие, и их становилось все больше и больше.

— Еще масла! — скомандовал Борх. — Не жалейте его, не давайте огню тухнуть.

Еще несколько огромных котлов с кипящим маслом перевернулись через край стены, отправляя свое содержимое на головы созданий черных керутов. В двух местах пламя во рву вновь вспыхнуло, жадно набросившись на промасленные тела. От жара солдаты отворачивались, теряли внимание и просто не верили, что там может выжить хоть кто-то, пусть он и не считается живым.

И зря.

Но что взять со вчерашних крестьян или погонщиков, торговцев и охранников караванов, которые видели эллисков только на картинках у бродячих трупп весельчаков?

А немертвым было плевать на жар, от которого у людей на стенах сворачивались брови и ресницы, перехватывало дыхание, нагревалась бронза и сталь доспехов. И они ползли, лезли все выше и выше. Вот первые твари уже совсем рядом с крепостными зубцами, еще немного, еще несколько метров и они окажутся на стенах, среди солдат. И в этот момент в них ударила невидимая воздушная волна, срывая со стен, растирая о каменные блоки, подбрасывая высоко вверх, чтобы уронить на огромной скорости на землю, где превратятся в мешок из костей и мяса, разрушая управляющие амулеты.

Борх только покачал головой. Он не раз попрекал махашэра Пиюлта за его страсть к излишней силе ударов. Зачем так жечь тикеры и самого себя? Бой только начался, а несколько камней в ожерелье уже, должно быть, рассыпались, превратившись в невесомый прах.

Хотя для кого беречь сейчас камни? Чтобы потом черные керуты вставили их в тела пленников, тем самым превратив в эллисков?

Сестры Лука зря стрелы не переводили, выбирая среди эллисков поводырей — более умелых, сильных, сохранивших зачатки разума и остатки памяти. Эти твари могут координировать примитивных собратьев, направляя на слабые точки обороны и укреплений, координируя свои действия, создавая кулак, если есть возможность прорвать оборону защитников.

Самые меткие стрелки во всем мире, с оружием, в которое вставлены тикеры, идеальными стрелами, которые изготавливают лишь немногие мастера-оружейники, и наконечниками, покрытыми слоем электрона, сплава из серебра и золота разрушающего ту силу, что делает эллисков неубиваемыми созданиями.

Но мало, слишком мало этих молодых и красивых женщин, чтобы выбить всех поводырей, не говоря уже и о массе простых немертвых.

Как ни сражались люди, сколько бы ни выливали горючей жидкости на голову врагов и сколько бы ударов ни наносили махашэры, но тот момент, когда твари забрались на стены, случился. А когда это произошло, то люди стали гибнуть один за другим.

Уже некому стало сбрасывать карабкающихся немертвых со стен, и те словно муравьи облепили их.

Волна плотного, как камень воздуха ударила на площадку рядом с лестницей, которая вела со стены во двор крепости. Пиюлт, не разбирая на своих и чужих (впрочем, своих там почти не осталось), снес почти сотню сражающихся. Потом ударил своим любимым воздушным тараном вдоль стен, разбрасывая во все стороны людей и эллисков.

— Все во двор! — прокричал Борх. — Вниз, там поджигайте костры и отходите к последним воротам!

За десять минут схватки на стене от солдат осталась пятая часть. Ни одного новобранца, только гвардейцы, несколько сестер и часть гарнизонных. И два махашэра — Борх и Пиюлт.

— Пиюлт, не трать силы, — старший махашэр придержал за локоть своего коллегу, когда тот собрался снести со стены очередную толпу врагов. — Тебе еще раздувать огонь в крепости, чтобы она превратилась в один костер и остановила врагов. Ступай вниз.

Повелитель воздушной стихии без слов согласно кивнул в ответ и быстро, по-мальчишечьи перепрыгивая через ступеньки, заторопился во двор.

Эллиски, как грязная вода, вливались сквозь зубцы на стену, а после скатывались во двор, где насаживались на копья, теряли конечности и головы, навсегда затихали со стрелой в груди или после удара молнии.

Гибли и люди…

Борх так и остался на стене, сдерживая натиск немертвых со всех сторон, обугливая их тела молниями. Когда последний тикер рассыпался, отдав всю накопленную энергию, старший махашэр встал на парапет и оглянулся назад, на ворота, которые вели дальше в ущелье, по которому сейчас уходили тысячи крестьян, семьи гарнизона, женщины, старики и дети, оставив своих старших сыновей и мужей в крепости, в последнем заслоне.

И раскинув руки в стороны, он шагнул вперед со стены.

Крепость горела, а благодаря помощи махашэра Пиюлта огонь поднимался на многие метры вверх, облизывая каменные стены построек, добираясь до деревянных крыш, втягиваясь в окна, чтобы вгрызться в деревянные перекрытия и утварь. Скоро в крепости бушевал огненный шторм, который в считанные минуты обугливал плоть до костей.

Никто из защитников крепости так и не вышел из ворот, навсегда оставшись среди оплавленных руин в виде обугленных костей. Пять сотен людей остановили многотысячную армию эллисков, дали своим родным и тем, кого поклялись защищать на присяге, уйти в безопасное место.

Когда я проснулся, то увидел стоящую рядом с кроватью на коленях Сильфею, державшую мою руку. Столкнувшись со мной взглядом, она прошептала:

— Это было страшно.

— Ты, кха, — хриплым ото сна голосом спросил я, — ты видела то же самое?

— Нет, тронк’ра, не видела, но я чувствовала то, что видел ты.

Сон был тяжелый, оставил после себя головную боль и сосущее чувство безысходности под сердцем. Причем потеря энергии в драконьем камне была невелика, плохое самочувствие не из-за этого…

После завтрака, чуть-чуть придя в себя, я навестил Медведя.

— Привет, Максим, по делу? — поинтересовался он, едва я появился на пороге.

— По нему.

— Присаживайся и рассказывай.

— В общем, местоположение становищ не изменилось, дикари все там же, на старых местах стоят. Вот в этом, — я указал на одно из пятен, отмечающее лагерь пигмеев, — народу сотни две, в другом и сотни не наберется. У меня чувство, что его жители ото всех прячутся, потому и сидят в самой чаще, среди зарослей и ни одной нормальной дороги к ним нет.

— Прячутся или нет, но нам все равно придется разбираться. Думаешь, мне нравится этот геноцид, что устраиваем им? — Медведь посмотрел на меня тяжелым взглядом. — Только нет у нас другого выхода, понимаешь?

Отвечать я не стал, пусть голова и душа (если она есть) болит у главы анклава, который создает рейды для уничтожения врагов, вместо ответа продолжил доклад.

— Вот в этих местах видел какие-то развалины, руины, — сказал я и машинально пожал плечами, — не знаю, точно не рассмотрел.

— Остатки городов дикарей?

— Нет, — мотнул я отрицательно головой, — не они. Кажется, это наши, земные следы. Может, какое здание перенеслось сюда и разрушилось при этом, может, несколько машин перевернутых… извини, но я все это мельком увидел, краем глаза, не это у меня в планах было.

— Где видел?

Медведь достал рулон с точной копией карты, что висела на стене, взял в руки карандаш и вопросительно посмотрел на меня. На этой склейке он отмечал все, что сообщал я или группы разведчиков, информация с данной карты была доступна считанным лицам.

— Здесь… здесь и вот здесь. Точно не скажу места, придется искать наугад.

— Ничего, хоть какая-то привязка, — собеседник обвел кружками указанные места. — Еще что-то?

— По зомби или эллискам, как их называют местные. Делают их какие-то маги или делали, точно я не знаю. Эллиск получается из обычного человека, которому вставили какой-то амулет в грудь, и амулет не простой — с тикерами. Убить их очень сложно: разрушить амулет, сжечь тело или воткнуть стрелу или кинжал с наконечником из электрона. Электрон это…

— Я знаю, что за сплав, — прервал меня Медведь, сделавший стойку на слово «тикеры». — Сколько камней в каждом таком зомби?

В ответ я просто развел руками.

— Понятно-о, — протянул с задумчивостью собеседник и задал новый вопрос: — А что с тикерами происходит, если зомби упокоить пулей из электрона? Серебра и золота у нас немного, точнее именно серебра, за золото спасибо дикарям, но на доброе дело набрать можно, а пули и выковыряем потом.

Я опять развел руками, потом опустил главу с небес на землю:

— Медведь, попробовать-то можно с нашими драгметаллами, но во сне у меня было чувство, что правильный электрон делали из металла определенных шахт, из прочих месторождений сплав не работал против эллисков.

— Вот же… — Медведь несильно ударил кончиками пальцев по столешнице. — Ладно, разберемся. Что-то еще?

— Ага. Во сне я видел местных магов, один управлял ветром, второй огнем, третий молниями. Лупили так, что нашим иным и не снилось.

— И? — приподнял бровь собеседник. — Мы тут без года неделю, хорошо хоть научились вообще этими камнями пользоваться. Кстати, что за маги, где они сейчас?

— Умерли, попали под удар эллисков в какой-то горной крепости. И было это очень давно, может быть, в то время, когда развалины в джунглях еще были полноценными городами. А дело в том, что у каждого было ожерелье с одноцветными кристаллами. У одного красноватые, у второго голубоватые, у третьего белые-белые, но не молочного, матового цвета, а сверкающие, как крошечные зеркала. И вот я думаю, а что если цвет отвечает за стихию, за умение и неправильный камень в ожерелье только снижает свой кэпэдэ, а нужный — увеличивает силу, м-м, заклинаний?

— Вот даже как. Интересные новости, Максим, ты рассказал. Вот что, никому не говори про это. Нам еще не раз с соседями общаться, с тем же Максимовым, и лучше иметь при себе такой козырь. Догадаются сами — честь и хвала, а нет, так на то и суда нет. Нам больше достанется славы и пользы. Знаешь, я сам замечал, что тикеры отличаются друг от друга цветом, совсем слабо, почти неуловимо, но отличаются.