Рассказы об охоте и не только. Рассказы

Михаил Анатольевич Юдин

Рассветы и закаты, раздолье бескрайних полей и дурман заливных лугов, тишина осени и гомон весны – что может быть лучше для городского жителя, обременённого повседневными заботами, чем очутиться в таинственном мире природы. А для охотника каждый новый сезон – это ещё и особое время, праздничное.Автор книги, Михаил Юдин, страстный охотник и заядлый легашатник, не мыслит своего увлечения без собак. Жизнь твёрдо следует известной истине и убеждению, что охотник без собаки – это не охотник.

Начало

Начать, наверное, надо с того, как вообще я стал городским охотником и прошёл длинный путь от восторженного, начинающего неуча до столь же восторженного лысого и пузатого легашатника. Всё это весьма странно и как говорится ничто не предвещало. Обычно подобные рассказы начинаются с того, что имярек вырос в охотничьей семье, с соответствующими традициями, окружённый охотничьей литературой, охотничьими собаками и родственниками, поколениями одержимыми различного рода охотами. У меня этого не было и в помине. Среди многочисленной родни не было ни одного охотника, среди друзей семьи таковых также не наблюдалось. Да, что там охотников, даже и рыбаков-то не было. Самое большое приключение, связанное с природой, был ежегодный выезд всей семьёй на электричке для сбора грибов. На этих выездах, как истинные горожане мы держались рядом одной кучкой дабы не потеряться и каждый найденный гриб приводил нас в неописуемый и искренний восторг. Я рос тихим городским мальчиком, для которого знакомство с дикой природой ограничивалось посещением Зоопарка и телепередачей «В мире животных». Семья наша была читающая, и естественно я с младых лет с большим удовольствием поглощал одну книгу за другой. Набор книг доступный школьнику тех лет был стандартным, он чуть варьировался в зависимости от интересов юного читателя, но в целом был представлен признанными мастерами выбранного жанра. Как любого мальчишку как тогда говорили среднего и старшего возраста меня привлекали путешествия, приключения и авантюрный исторический жанр, который столь блестяще реализовал Вальтер Скотт. Джек Лондон, Луи Буссенар, Майн Рид, Жюль Верн, Густав Эмар и Фенимор Купер, Томпсон были моими любимыми авторами. Я засыпал под строчки их книг и просыпался в предвкушении новой встречи с героями приключений. Конечно, моим любимым героем был ловкий и немногословный следопыт Натаниэль Бампо, практически все герои Джека Лондона и, конечно, Белый Клык.

Немного повзрослев, я открыл для себя Хемингуэя, Тура Хейердала, С.Т.Аксакова с его изумительными «Записками об ужении рыбы» и, конечно Сабанеева. Позднее в мою жизнь пришли Пришвин и Паустовский, Бианки и Пермитин, Соколов-Микитов. Вместе с Пришвиным я искал волшебный корень жень-шень в Приморских сопках, с Паустовским бродил по лесам и болотам Мещеры, а с Пермитиным охотился в Приамурской тайге. Уже тогда в совсем «нежном» возрасте я нередко представлял себя с винтовкой в руке, выслеживающим какую-нибудь сторожкую антилопу. Не знаю, так ли это на самом деле было? Строки эти пишутся почти пятьдесят лет спустя, что я могу помнить? Но, думаю, именно эти детские впечатления и увлечённость дремали во мне до поры, до времени.

И время это пришло! Кому-то из знакомых отца пришла в голову мысль предложить ему вступить в охотничье общество! Отец, бесконечно далёкий от охоты человек, неожиданно согласился и через год показал мне членский охотничий билет. Некоторое время спустя он принёс купленное по блату (тогда многое было по блату) новенькое, в смазке охотничье ружьё! Наверное, даже если я со временем превращусь в растениеподобного идиота, я и тогда без запинки смогу совершенно безошибочно назвать марку и модель этого первого в нашем доме оружия — это была горизонталка 16 калибра ИЖ-58 МАЕ, с эжектором, облечённая в ореховый приклад и цевьё. Чудо это произошло в середине семидесятых годов и, наверное, это и стало отправной точкой в моём становлении, как охотника. Более счастливого человека в нашем доме в этот вечер чем я, совершенно точно не было. Как же приятно было вдыхать этот терпкий запах густой смазки, перебирать твёрдые кругляши папковых патронов, а потом с усилием загонять их в ещё совершенно тугие и плохо поддающиеся ячейки бурского пояса! Эти подростковые впечатления останутся со мной до конца жизни. Также отец принёс набор для чистки ружья, номерной нож и книжку в мягком переплёте «Охотничий минимум». Эта с виду совсем неказистая книжечка стала моим любимым чтением на долгие месяцы, а название «настольная» из идиоматического оборота превратилось в буквальное.

Дальше началась просто сказочная жизнь! Летом мы с батей поехали на первую нашу охоту. Никогда мне не забыть Горицкое охотхозяйство, что в Калининской области, а ныне в Тверской, уже тогда заброшенную всеми крошечную деревеньку и сплошь заросшую густым камышом небольшую речку, названия которой я не помню, да и не знал никогда. Речка была совсем невелика, около сорока метров в ширину и напрочь заросшая густым, плотным камышом. Иногда среди камыша встречались крошечные прогалы чистой воды размером в несколько метров. Думаю, в нормальную речку она превращалась только в период весенних паводков, а затем неотвратимо зарастала. Берега этой речушки были заполнены по обе стороны охотниками, которые стояли бивуаками через каждые сто метров. Через какое-то время по обе стороны реки затеплились небольшие костерки, окрестности затянуло дымом и посередине дня образовался дымный туман. Мужики весело перекрикивались через речку, весело постукивали топорики, трещали и бухали костры, сладко пахло кулешом, лаяли собаки. Обстановка неведомого мне раньше праздника придавала остроту ощущениям, дурманила голову и обещала новые, неизведанные ранее приключения! Много позже я понял, что наша первая с отцом охота пришлась на открытие охоты по перу, чем и объясняется многолюдство, весёлое поведение охотников и замотанность егерей. Мне повезло, я попал сам того, не ведая на главный охотничий праздник года — открытие охоты!

Мы с отцом остановились на окраине заброшенной деревеньки под открытым небом. Предварительно принесли старого сена из почти целёхонького сарая, застелили его толстый слой куском брезента и сделали небольшой навес от дождя. Я натаскал из деревеньки сухих досок и вскоре и у нас запылал небольшой костерок. Наверное, это и есть счастье, когда ты в 15 лет вместе с отцом оказываешься в месте своей мечты, на охоте, которая снилась тебе десятки раз и сны эти ты помнишь почти наизусть. К сожалению, понимаешь это спустя многие годы, спустя десятилетия… Уже нет в живых отца, а воспоминания о той самой первой и незабываемой охоте, тех мальчишеских ещё впечатлениях, живы и поныне. Как забыть то тёплое утро, предрассветный сумрак, сухое покашливание отца и себя, дрожащего то ли от сырости, то ли от невозможного волнения? Спасибо тебе батя, ты видел, что со мной творилось. Видел и всё понимал. Ты позволил мне первому сделать прицельный выстрел по этой несчастной утке, первый раз в жизни промахнуться, почувствовать первый в жизни азарт и радость от тяжести ружья в руках.

Но тогда всё это было ещё впереди, а пока к нам на огонёк подошёл усталый мужик, который оказался егерем. Он раскрыл видавший виды планшет и начал выписывать путёвку. На вопрос отца, как тянет утка он пробурчал, — А, чё ей сделаиться, лятает… На этом наше общение с охотничьей администрацией закончилось. Зато началось общение с местным населением в лице самой осведомлённой его части — пастухом. Невзрачного вида мужичок подошёл к нашему костру и поздоровавшись начал беседу с риторического вопроса, — На охоту мол приехали? Получив утвердительный ответ, он удовлетворённо кивнул и сообщил, что утки мало, а сейчас вообще всю разгонят охотнички. Отец поднёс пейзанину бутерброд с салом и традиционную при знакомстве чарку. Пастух, которого как это не удивительно звали Иваном, принял угощение весьма благосклонно и посоветовал пройтись по закрайкам леса — мол там выводки тетеревов поднимались им не раз.

— Собачки-то нет у вас по птице? Нет? А то многие держат. Ну, можно и так, ногами побуровить, авось спугнёте, — Иван уже как должное принял вторую чарку, через некоторое время поднялся и заорал на почти взявших нас в плотное кольцо коров, — А ну,………, пошли, гойда, гойда! — и ушёл по-английски, не попрощавшись.

Ночь проскочила незаметно. От всех этих дневных треволнений, ожиданий чуда чудного, полного дня новых впечатлений я и не помню, как заснул, по-моему, только опустил голову на туго свёрнутую телогрейку, так тут же и уснул. Проснулся словно от какого-то толчка. Отец уже затеплил маленький костерок и прилаживал над ним чайник. Было совсем не тихо. С обоих берегов речушки доносились приглушённые голоса, едва мерцали в темноте огоньки костров и слышался общий фон некого весёлого оживления — народ готовился к утренней зорьке. Мы быстро выпили по кружке обжигающе горячего чая и пошли к заранее, с вечера присмотренному кусту ивняка, от которого хорошо просматривалось русло реки на приличное расстояние в обе стороны.

Начало заметно светать, а ничего не происходило. Оба берега затихли в ожидании, сквозь поредевшую утреннюю мглу были видны силуэты двух наших соседей с противоположного берега. Они, как и мы стояли неподвижно, напряжённо вглядываясь в уже почти просветлевшее небо. Отец держал ружьё на локтевом сгибе, а я стоял чуть сбоку от него переминаясь с ноги на ногу. Утка не «лятала»… Солнце из едва заметной на горизонте робкой полоски призрачного света вдруг осветило окрестности уверенно и ярко. Стояла поразительная тишина, только какая-то упорная пичужка настырно радовалась новому дню и без конца повторяла одну и ту же незатейливую песенку фиу-фиу-фить-фить-фить… В этот момент вдалеке от нас наконец-то глухо прозвучал первый выстрел нового охотничьего сезона! Началось! Я до боли в глазах вглядывался в даль, вглядывался так, что заслезились и начали слегка пощипывать глаза. Через некоторое время отец внимательно посмотрел на меня и чуть улыбнувшись сказал, — Держи ружьё, я покурю пока, — и присел на подстеленную заранее телогрейку. Я благодарно посмотрел на него, расставил поудобнее ноги и застыл в своеобразной стойке для стрельбы, которую десятки раз тренировал дома. Как положено левая нога была опорная и вынесена чуть вперёд. Как же я хотел в тот момент, чтобы мне была дана возможность выстрелить по делу! Как гордо я сжимал цевьё и шейку приклада! Но глубокая, безнадёжная тишина висела словно смог, окутывала нас, приводя в уныние и отнимая надежду. Отец давно уже докурил сигарету, но не торопился забрать ружьё. Конечно, он прекрасно понимал, видел моё состояние и оставил всё, как есть. Вдруг! Ох уж это «вдруг» на охоте! Сколько раз это «вдруг» меняло тоскливое ожидание на искромётное «летит»! Справа от нас по руслу поднялась почти ураганная стрельба, раздались торопливые выстрелы. Выстрелов было так много, что они сливались в очереди переходя в канонаду. Ещё издалека я заметил одинокую, отчаянную крякву, которая лихо уходила от обстрела меняя траекторию движения и постепенно набирая высоту. Уходя от выстрелов в одном месте, она неизбежно попадала под новые, так как оба берега были буквально усыпаны охотниками. Когда она поравнялась со мной, утка была уже на приличной высоте и наверное, можно было не стрелять, но кто же удержится! Все знания о плавной поводке и упреждении были благополучно забыты, и я броском бросил ружьё вперёд птицы опережая её на пару корпусов. Отсалютовал первым в жизни выстрелом и проводил невредимого смельчака взглядом. Больше в это утро ни одной утки мы с отцом не видели. Наверное, так дружно съехавшиеся на открытие охотники изрядно распугали ещё с вечера всю птицу кострами, песнями, громкими разговорами и криками. Думаю, что подавляющая часть птицы благополучно ушла из опасного места ещё совсем затемно, оставив на потеху тщательно проинструктированных смельчаков, один из которых и произвёл такой фурор на нашей безымянной речке.

Надо ли говорить, что этот первый день на охоте, первый выстрел и первый промах навсегда остался со мной, во многом определив главное увлечение жизни. Заряд юношеских впечатлений жил во мне долгие годы, чуть затухая за повседневной суетой и вновь разгораясь в мечтах. Очарование атмосферы праздника, сумрак просыпающейся речки и тугой посвист утиных крыльев остались во мне надолго, наполняя надеждой на скорое чудо, чудо причастности к охотничьему братству, новым, неведомым прежде приключениям и укладу жизни.

Но как же далеко ещё было до воплощения моих надежд! Занятие охотой в то, уже далёкое время было сродни с вхождением в элитарный клуб, в который допускались лишь избранные. Это сейчас любой желающий может подать заявление и спустя несколько дней получить охотничий билет государственного образца. В дни моей молодости всё было намного сложнее. В то время я учился в институте и понятное дело, без протекции попасть в охотколлектив вуза не имел никаких шансов. Всё опять решил так называемый «блат». Тот же товарищ отца, который помог ему получить охотничий билет несколько лет назад, взялся устроить подобным образом и моё счастье. Его знакомый председатель охотничьей первички согласился помочь в этом непростом вопросе. Мне предстояло собеседование с приёмной комиссией на предмет знания охотничьего минимума, охотничьей этики и правил обращения с оружием. Я нисколько не сомневался в своих знаниях, так как эта наиполезнейшая книжка была уже давно выучена мной наизусть. Я прекрасно разбирался в моделях оружия, снаряжении патронов, правилах безопасного обращения с оружием, породах собак и видах охотничьих птиц и зверей. Оставалось только убедить строгую комиссию в своей подготовленности и произвести на неё благоприятное впечатление.

В назначенный день и час, немного волнуясь я сидел в ожидании собеседования в помещении охотничьего общества. В коридоре помимо меня маялись ещё два претендента на вступление в славные ряды охотников и рыболовов. Так получилось, что в комнату, где заседала экзаменационная комиссия, первым вызвали именно меня. Изрядно волнуясь, я вошёл в кабинет и увидел, как сейчас сказали бы «тройку» старичков. Это были, судя по их почтенному возрасту, наверное, самые опытные и уважаемые люди охотничьего сообщества. Мне кажется, что всем им было далеко за семьдесят и они вполне могли быть участниками штурма Зимнего дворца. Они по очереди рассмотрели поданные мной документы, ознакомились с анкетой и начали по очереди задавать вопросы. Вопросы были лёгкие, если учесть, что все они были в рамках охотничьего минимума. Я без запинки рассказал уважаемой комиссии о номерах дроби при охоте на утку, а также о различиях весенней и осенней охоты на водоплавающих, породах охотничьих собак, правилах и способах снаряжения патронов, безопасном обращении с оружием. Всего было задано, наверное, более десятка вопросов и на все из них я толково и без запинки ответил. Комиссия довольно покачивала головами, взгляды старичков становились всё более тёплыми, а вопросы всё более заковыристыми. Особенно старался один самый дотошный дед, сидевший посередине «тройки». Видимо, он был председателем комиссии. Дедок, хитро посматривая на меня, спросил каких из охотничьих классиков мне доводилось читать и доводилось ли вообще? Не моргнув глазом, я ответил ему, что прочёл «Записки ружейного охотника Оренбургской губернии» Аксакова, «Русскую охоту» Сабанеева, упомянул про Тургенева и Пришвина. Видно было, что ответ привёл пытливого деда в восторг. Он пожевал губами и вкрадчиво, добрейшим голоском спросил, — А что Миша, из ружья-то стрелял уже, пробовал? Бывал на охоте? И вот тут мной была сделана грубейшая ошибка, которая чуть было не перечеркнула все мои блистательные ответы, подготовку и страстное желание наконец-то стать охотником.

Не учуяв подвоха, забыв всё написанное в охотничьем минимуме, я честно признался, — Да, приходилось, отец давал ружьё, стрелял, но пока не доводилось добывать птицу! Волновался очень, вот и мазал несусветно. От этого моего ответа зловредный дед пришёл в совершеннейший восторг. Его глаза радостно блеснули, и он с восторгом несвойственным обычно его возрасту почти прокричал, — А-а-а! Доводилось! Стрелял, а ведь нельзя! Не имеешь ты ещё права оружие в руки брать! Я, как и Штирлиц был на грани провала… Положение спасли два других, более позитивных деда. Они сокрушённо покачали головами и один из них сказал, — Да, уж Миша, нарушение это, серьёзное нарушение. Но молодец, что честно сказал, не утаил, не стал выкручиваться и врать, хорошо, что честно ответил. Ну, всё, иди подожди в коридоре, мы тебя потом вызовем, как закончим свою работу.

Поникший вышел я из комнаты и на вопрос двух претендентов, только расстроено махнул рукой, мол и не спрашивайте. Зачем, зачем я это сказал, зачем был так искренен и правдив? Огорчение моё не знало предела. Тем временем оба моих товарища тоже вышли из кабинета. В коридоре наступило напряжённое молчание. Наконец дверь приоткрылась и один из старичков указав на меня пальцем, произнёс, — Заходи! Меня немного потрясывало, но я старался не показывать вида. Зловредный старикан внимательно посмотрел на меня и неожиданно расцвёл доброй улыбкой. Так, улыбаясь он и произнёс, — Ну что, Миша, отвечал ты бойко, основы знаешь хорошо. Правду говоришь, это тоже тебе в плюс. Правда, Миша она напортить ничего не может, запомни это! В общем, наша комиссия рекомендует тебя к вступлению кандидатом в ряды охотников и членов охотничьего общества. Теперь в течении года ты будешь кандидатом и сможешь на полном основании принимать участие в жизни и мероприятиях своего коллектива. Но! — здесь он сделал небольшую паузу и продолжил, — Без оружия! Оружие потом, через год! Запомни это! — А я подумал, какая же у него добрая улыбка, и что это он показался мне таким ехидным и злым, ведь чудо, а не дед!

Через неделю я с восторгом рассматривал кандидатский билет. Он был оранжевого цвета, с синей печатью и моей фотографией! Чудо почти свершилось и через год я стану полноправным охотником! Радости моей не было предела! Впереди меня ждал год изучения азов охотничьего мастерства, увлекательные выезды на положенные отработки в охотничьи хозяйства, знакомство с интересными, опытными людьми.

На отработку мне довелось съездить всего два раза в охотничье хозяйство на Верхне-Рузском водохранилище. Делать солонцы для животных, строить новые и ремонтировать старые вышки, подрубать осинки для зайцев и прочие увлекательные мероприятия было доверено проверенным и опытным охотникам, а мне пришлось заниматься в основном уборкой территории базы и покраской забора. Не очень увлекательное занятие, конечно, но кому-то надо делать и эту работу. Так прошло около трёх месяцев, когда настало время судьбоносного, как оказалось отчётного собрания первичного охотничьего коллектива. Сам я, естественно, на нём не присутствовал, но его результатом стало лишение моего благодетеля всех руководящих постов и ревизией списков членов общества, в том числе и вновь вступивших членов. Оказалось, что таких «мёртвых душ», как я, оказалось около десяти человек. Конечно, никто нас живьём не видел и услышали о таком солидном прибавлении в коллективе только на собрании. Народ возмутился и низвергнул пронырливого председателя. Было принято решение об аннулировании подложных протоколов и исключении вновь принятых членов из первичного охотничьего коллектива. Что ж, демократия в действии в буквальном смысле этого слова! Кривая дорожка блата привела меня в ту же точку, откуда несколько месяцев назад так удачно подхватила. Поделом. Не стоит начинать дело мечты с подлогов и лжи. Урок на всю оставшуюся жизнь.

В дальнейшем, получив некоторый жизненный опыт я был весьма удивлён поразительной схожестью правил и алгоритмом при вступлении в охотничье общество и вступлением в члены КПСС. Такое впечатление, что правила эти были просто скопированы. Посудите сами, для получения охотничьего билета было необходимо представить рекомендации 2-х охотников со стажем не менее 5-ти лет, протокол первички, кандидатский стаж 1 год, собеседование с приёмной комиссией, обязательные отработки «на земле», изучение профильной литературы. Это сходство только подчёркивало серьёзность подхода общества и государства к охотничьей отрасли, к тем людям, которым будет доверено право владения оружием и присвоено действительно почётное звание — охотник! Наблюдая сейчас, как направо и налево в МФЦ всем подряд раздаются охотничьи билеты, остаётся только огорчённо вздохнуть и вспомнить те времена, когда охотниками становились только подготовленные и достойные люди. После столь печальных нововведений, стоит ли удивляться, когда вновь испечённые «люди с ружьями» крошат хлопунцов, лупят по гусям картечью и не могут отличить крякву от чирка, гоняются на снегоходах и квадроциклах за несчастными зайцами? Получили то, что сами заслужили, развалив годами налаженную охотничью отрасль.

Тем временем мы с отцом всё реже выезжали на совместные охоты, его так и не «зацепило» это интереснейшее занятие. Но в моей душе жила надежда, что когда-нибудь при удобном случае мне всё же удастся стать охотником. Случай этот появился уже в начале 90-х, когда в круговерти новых общественно-экономических отношений были смяты установленные ранее правила и многие общественные организации боролись за выживание. Я, просто пришёл в одно из районных обществ города и сказал о своём желании стать охотником. Прежние, строгие порядки были уже в прошлом и после непродолжительной беседы я уплатил вступительный взнос, некоторую сумму за отработку и мне был выписан членский билет районного общества охотников и рыболовов. Вот так просто и буднично исполнилась моя мечта. Чуть более пятнадцати лет ожидания и вот наконец-то свершилось! Через некоторое время я приобрёл своё первое и до сих пор самое любимое ружьё ТОЗ-34. В то время в охотничьих магазинах выбор оружия был крайне скуден и оружейный ряд был представлен в основном двумя моделями: ТОЗ и ИЖ. Я остановил свой выбор на Тулке и нисколько об этом не жалею. Ружьё это служит мне верой и правдой до сих пор, а добыто из него столько дичи, что сейчас иногда это количество кажется вымыслом. Как и любой гладкоствол, это ружьё универсально и применялось мной, как при охоте на пернатую дичь, так и на копытных.

Теперь, когда с документами и оружием всё было в порядке, главным становилась то, ради чего всё это затевалось — Охота!

Впереди было открытие весенней охоты. Понятно, что мои знания ограничивались исключительно охотничьим минимумом и не более, так как с отцом мы ездили только на утку, да и то на пролёте. Всю доступную информацию в то время можно было получить только из профильной литературы, либо из уст бывалых охотников. Я решил пойти проверенным путём и в магазине «Охотник», что находится возле метро «Новые Черёмушки» приобрёл, как потом оказалось очень толковую книгу — двухтомник «Всё об охоте». По построению и манере подачи информации эта книга очень напоминает Охотничий минимум, только в намного более подробном и развёрнутом варианте. Она то и стала моим спутником на ближайшие несколько лет. Книга очень толковая, достаточно подробная и написана доступным для неискушённого человека языком. Проштудировав её, что называется «от корки, до корки» понял, что эту весну мне лучше всего посвятить охоте на вальдшнепа, как наиболее доступной и простой для новичка в наших природных условиях. Не мудрствуя лукаво, я решил, что местом моей первой самостоятельной охоты станут окрестности нашего дачного посёлка, вокруг которого располагался смешанный лес с большим количеством опушек и лесных полян. Незадолго перед открытием весенней десятидневки была приобретена путёвка и патроны с седьмым номером дроби. Все оставшиеся до открытия две недели я засыпал под виды лесных перелесков и мечты о заветном лесном кулике.

За суетой на работе и как-то неожиданно свалившимися на меня обильными домашними заботами две недели пролетели незаметно. Оглядываясь назад, я понимаю, что незаметно могли пролететь именно эти первые две недели. Тогда я ещё не вполне понимал, не осознавал до конца, какое пиршество впечатлений и праздник ждёт меня впереди. Теперь время останавливается, словно огромные тормозные колодки зажимают его плотно и не дают двигаться вперёд. С годами чувство это не ослабевает, а наоборот только усиливается. Наверное, сказывается возраст, и всё чаще сам себя спрашиваешь, — Сколько ещё раз судьба дозволит опять услышать стон влюблённого кулика, сколько раз проводишь ты взглядом тянущего в стороне лесного отшельника?

В то утро я проснулся с ощущением почти полного счастья. Оно до краёв наполняло меня, расплёскивалось вокруг и если бы могло светиться, то точно бы раскрасило причудливыми огнями деревенский дом, где я ночевал и близлежащие окрестности. Накоротке сбегал в лес и приметил подходящую лесную поляну с одиноким высоким деревом почти ровно посередине. Поляна точно повторяла основные рекомендации охотничьих справочников.

В семь часов вечера нестерпимый зуд первой самостоятельной охоты привёл меня на выбранное место. Разложил совсем крохотный костерок и вскипятил чуть-чуть кипятка на одну кружку чая. С этого момента не было ещё ни одной тяги, которая не начиналась бы с ароматного, только что с костра, чая с дымком. Это стало некой традицией, которую я обязательно соблюдаю вот уже несколько десятилетий.

В жизни как-то так всё устроено, что рядом с радостью обязательно идёт какая-то неприятность, а иногда и беда. Не замечали? Вроде хорошо всё и раз, хоть небольшая, но тучка набегает на нашу жизнь, старается заслонить успех, радость. В этот счастливый день рядом со мной было настоящее горе. Несколько месяцев назад умер отец, умер скоротечно, тихо и как-то очень страшно для меня. Страшно беспомощностью моей, пониманием того, что ничего уже не изменить. Страшно ожиданием этого, страшно отчаяньем матери, которая буквально за месяц постарела сразу на несколько лет. В несколько месяцев, ещё нестарого совсем человека съела неизлечимая болезнь, превратила его из уверенного в себе мужчины в буквально тень, измождённую и ослабевшую. Что же можно было сделать? Наверное, ничего. Где-то глубоко, тайно и подло, страшная хворь всё это время незаметно готовила своё разрушительное действие. Когда она стала заметна, было уже поздно… Неистребимое чувство вины преследовало меня все последующие месяцы, раз за разом я возвращался к этим событиям и корил себя. В чём? Во всём: в постыдной, непростительной невнимательности, благодушии и лёгком снисходительном превосходстве глупой молодости, в некой резковатости суждений, да мало ли в чём. Я осуждал себя, с отчаянием и горечью понимая, что никогда уже мне не увидеть столь дорогого и родного человека.

Я сидел на поваленном стволе и держал кружку с чаем. Мысленно разговаривал с отцом, он был рядом. Да, и как могло быть иначе? На моей первой охоте батя незримо присутствовал, конечно, я верю в это. Заметно стемнело, весенний, звонкий день стихал, от земли потянуло вдруг сыростью и холодом. Я чутко вслушивался, очень внимательно оглядывал горизонт, но ничего не видел. Смешной я был тогда. Ведь никогда раньше мне не приходилось слышать хорканье вальдшнепа, никогда я не видел эту птицу. Все мои знания были из охотничьей литературы и только из неё. Конечно, в этот первый выход мне не помешал бы опытный товарищ, но такого у меня не было. Всё впервые, всё сам. В этом тоже есть некая прелесть — все ошибки, знания и успехи — всё моё и только моё. Так и крутил я головой, но пока ничего не слышал и не видел. Вдруг прямо над лесом послышались непонятные, неведомые мне ранее звуки, схожие, наверное, с негромким хрюканьем небольшой свинки. Это был он, вальдшнеп! Он летел довольно медленно, опустив клюв вниз и, видимо, осматривал окрестности. От неожиданности я вжался спиной в куст и не поднимая ружья проводил его взглядом. Не готов был стрелять. Как оказалось впоследствии это был так называемый «объездчик», старый, опытный самец, который делает пробный облёт территории. Его категорически не рекомендуется стрелять. Где-то далеко глухо шумнул первый выстрел. Через несколько минут прозвучал ещё выстрел, затем ещё один. Похоже начиналась тяга и мне оставалось только ждать и надеяться на удачу.

Было ещё довольно светло и поверхность земли чётко просматривалась на несколько десятков метров вперёд. Как же всё это зыбко и ненадёжно! Через десять минут всё вокруг стало неумолимо сереть прямо на глазах, густые сумерки готовились опуститься прямо мне на голову, к тому же лёгкая зыбь тумана начала окутывать окрестности пока ещё совсем не страшной, полупрозрачной плёнкой. И вот тут закрутилось! Опять над лесом послышалась уже знакомая мне свадебная песня и новый кулик показался над верхушками деревьев. Я стоял не двигаясь, как предписывал учебник и только в последний момент, когда птица была прямо надо мной резко вложил ружьё и чуть обогнал силуэт стволами. Если бы я промазал по первому в своей жизни вальдшнепу, то не знаю стал ли бы столь заядлым охотником в дальнейшем. Но чудо произошло и птица, кувырнувшись несколько раз в воздухе упала в десятке метров от меня. Я бросился к ней и нагнувшись услышал новое хорканье почти в том же месте, что и в первый раз. Мне удалось развернуться и стрелять пришлось уже сидя, оперевшись одним коленом о землю. В этот раз я не стал напускать птицу в упор, а сделал приличное упреждение и нажал на спусковой крючок лишь только самец показался над краем поляны. И в этот раз охотничье счастье было на моей стороне! Тем временем, тяга была в самом разгаре. Мне удалось увидеть вне выстрела ещё шесть птиц, по четырём стрелял и попал в двух! Последних двух сбитых я искал уже почти в полной темноте, подсвечивая себе фонариком. И ведь всех нашёл! Как говорится дуракам и новичкам везёт. В этот вечер я был и тем и другим одновременно. Не зная местности и повадок птиц, я выбрал, по-видимому, чрезвычайно удачное место. Кроме того, судя по всему, мне удалось попасть на окончание валового пролёта. Всего в этот вечер я видел 13 птиц, стрелял по шести, ещё несколько слышал, а многих думаю просто не заметил и не услышал. Как ни странно, более насыщенной тяги в моей охотничьей жизни больше не было. Мне кажется, что это Папа помог, положил на моё плечо невесомую ладонь, незримо отпраздновал вместе с сыном его первый охотничий праздник. Я уверен в этом.

***

Вспоминал ли я всё это или мне пригрезилось? Думаю, и то и другое вместе. Знаете, как это бывает? Вроде всё наяву, а на самом деле находишься в каком-то пограничном состоянии между лёгкой дрёмой и явью. Вот и сейчас я открыл опущенные веки и вдруг, — О чудо! — на тишайшей глади воды явственно вижу лёгкую, почти незаметную неискушённому глазу рябь. Фокусирую взгляд и вижу буквально в двадцати — тридцати метрах от меня, на противоположной стороне озерка небольшую стайку кормящихся кряковых уток. Присматриваюсь, их прекрасно видно сквозь редкие иголки молодых сосенок. Теперь главное не делать резких движений и очень плавно взять стоящее рядом ружьё. Их шесть штук, два селезня, остальные утки. Утки увлечённо кормятся озёрной ряской, то и дело ныряют, так что на поверхности остаётся только хвост и поднятые вверх оранжевые лапки. Вынырнув, они отряхиваются, наполняя воздух мельчайшим дождиком микроскопических капель. Они ничего не подозревают и мне немного жаль их. С возрастом, когда юношеский максимализм давно в прошлом, всё чаще замечаю за собой сомнения нравственного характера перед выстрелом. Но всё же пока охотничья страсть берёт верх. Как только сомнения станут пересиливать, повешу ружьё на гвоздь и займусь всерьёз рыбной ловлей. Впрочем, никогда не отличался жадностью к добыче и довольствовался малым. Всегда презирал «мясников» от охоты, превращающих благородную страсть в груды набитой дичи. К тому же с годами выработалась полезная привычка — не бить самок, разумеется, в тех случаях, когда их можно отличить от самцов. По этой причине отказался от некоторых видов охот, таких как охота на гуся, например. Опять меня увело в сторону от событий рассказа, но как не высказать своё мнение по такому важному вопросу, как охотничья этика и нравственность.

И вот ружьё в руках, затыльник плотно вложен в плечо, а прицельная планка вровень с чуть прищуренным глазом. Выстрел! Один из селезней плотно обсыпан дробовым снопом, некогда смотреть на него, некогда! Стая заполошно взлетает, на тягучем подъёме выцеливаю второго — плавная поводка, на полкорпуса вперёд — выстрел и распластав крылья птица мягко планирует на поверхность. Уф-ф-ф! Смотрю на первого — чисто бит, второй — тоже, лишь подрагивание лапок выдаёт предсмертную конвульсию птицы. Два выстрела — две птицы! Два осенних, облитых жиром крякаша! С Полем! Я в восторге! Нечасто мне даются в последнее время такие великолепные дуплеты! Главное, что добивать не надо — ненавижу это, чувствую себя палачом и негодяем. Но как же теперь их доставать? Собаки рядом нет, хоть иди за ним домой. Раньше, когда я был безсобачником, всегда носил с собой китайский спининг-раскладушку с увесистым тройником. Но с собаками я уже столько лет, что напрочь забыл о нём в этот раз. Да, к хорошему привыкаешь очень быстро. Ветра нет совсем и надежд, что прибьёт их на мою сторону никаких. Ситуация, как в поговорке — «Видит око, да зуб неймёт!». Остаётся одно-сидеть и ждать, когда поднимется ветер, а он обязательно поднимется часам к девяти утра, проверено при охоте с легавой. Бывает приедешь на луга часам к семи утра и до восьми-девяти часов ходишь в почти полное безветрие, что для легавой совсем плохо. Обязательно поднимется, только в какую сторону? Вот вопрос. Может ведь и наоборот прибить их вплотную к камышам и там мне их точно не достать, придётся идти домой и договариваться с обиженной собакой. Опять ждать, но что поделаешь, в сущности, вся наша жизнь сплошная череда ожиданий — не привыкать. Можно, конечно, в несколько строк закончить рассказ, но я хочу рассказать вам одну забавную историю, которая приключилась со мной буквально две недели назад и до сих пор эти смешные и в чём-то нелепые события, как говорится в таких случаях «стоят перед глазами».