Горох. Старушка Божия. Книга 3

Мирослав Гришин, 2021

Как рассказать об истине и свете? Как поведать о счастье? Как объяснить любовь? Или как сказать о своём страшном одиночестве? Лучше всего не рассказывать, а показывать на живых, непридуманных примерах. Именно такой способ использует Мирослав Гришин в своей новой книге. Образный, живой язык автора позволяет читателю как бы заглянуть по ту сторону книжного листа, вживую встретиться с героями рассказов, внимательно всмотреться в их лица. Было бы желание у читателя вникать и делать выводы. Ведь опыт за деньги не купишь, потому он так дорого ценится.

Смерть Мышки

Любовь — это все, что есть у человека и чем он может помочь другому человеку.

Эразм Роттердамский

Никогда не пытайся доказать свою правоту, ибо тогда Будешь не прав.

старец Иосиф Исихаст Пещерник

1

Наташа умирала мучительно долго. Мучительно потому, что у неё был рак. А долго потому, что её близкие развили такую активность, таская Наташу по всяким больницам, приглашая разных докторов с их поистине золотыми препаратами, что ей лечь и помереть было некогда.

Но с раком шутки плохи. Кого он зацепил своей клешнёй, так добра не жди. Ничем ты его не вытравишь: ни таблетками, ни химиотерапией. И даже ножом не вырежешь. И это только вопрос времени — когда рак окончательно сгрызёт человека.

Смерть свила в ней гнездо: однажды, вставая с кровати, Наташа опёрлась на руку и сломала её при таком незначительном усилии. Рак поедом пожирал Наташу — даже самые кости начали превращаться в труху, что уж говорить об остальных органах.

Не ссудил Господь житья…

2

Вячеслав в молодые годы любил Наташу, и сейчас он захотел помочь ей, как-то облегчить её страдания. Он подарил ей крестик на цепочке, чтобы она постоянно носила его на груди. Учил молиться. Разговаривал подолгу с ней по телефону: как умел, поддерживал и ободрял её. Он просил, чтобы она исповедалась священнику, отцу Александру, и причастилась из его рук. Но Наташа отнекивалась, говорила: «Я нехорошо сейчас выгляжу, не хочу, чтобы ты меня такой видел. Давай в другой раз». Вячеслав возражал — мол, я в машине у подъезда посижу, а батюшка один поднимется и примет у тебя исповедь.

Наташа понимала, что ей обязательно надо исповедаться, но на ближайшие дни не соглашалась. Просила оттянуть, попозднее назначить исповедь, надеялась, как любой больной, что вот-вот наступит, из-за каких-то особых таблеток, улучшение здоровья. Но когда летишь вниз с ледяной горки, как тут затормозить, а тем более поехать опять в гору? Вылечиться от всего можно — но не от смерти. А тут она ещё и шамкать по телефону стала, сказала, что рот у неё «перекособенило» и батюшка не поймёт её слов.

3

Её смерть не стала неожиданностью. Смерть была покойной, тихой, мирной. Она умерла во сне. Наташа, памятуя, что «всякая могила травой зарастает», просила её тело сжечь. Посчитала, раз она одинока, то за её могилой некому будет ухаживать и некому будет приносить цветы…

4

Её родственники и друзья собрались у ворот крематория и довольно долго дожидались своей очереди, чтобы пройти в зал прощаний, где священник должен быть совершить обряд отпевания. Разговор не клеился. У всех было тяжело на душе. В такой яркий августовский день особенно тяжело провожать в последний путь ещё вполне молодую женщину. Наконец тяжёлые двери отверзлись, и все прошли внутрь, дабы проводить покойную в путь всея земли…

5

Наташа лежала в гробу как купецкая дочка — в платочке, нарядная, с румяными щеками. Приветливое, радостное лицо. Казалось, на губах её играла улыбка, словно ей сейчас предстоит испытать что-то очень приятное.

Батюшка за аналоем стоял в головах покойной и правил чин отпевания.

Людей вокруг гроба было немного. Близкая подруга усопшей, сотрудница с работы Наташи, отец, брат, лечащий врач да ещё несколько старых друзей и подруг.

Гроб оказался многоразовый: при внимательном рассмотрении было видно, что кое-где дорогая полировка была отколота. На профессиональном жаргоне такой гроб называют «челленджер». Действительно, было бы глупо каждый раз жечь дорогой гроб в газовой печи.

6

Под скороговорку батюшки Вячеслав вспомнил, как они с Наташей, юные и прекрасные, шли вдоль зеленеющих хлебов, высматривая место, где можно было бы перебраться через глубокий ров, внизу которого текла вода. Наконец они увидели две жерди, положенные поперёк, и Вячеслав сказал, что по ним они смогут перейти на другую сторону. Наташа, испугавшись высоты, шаткости и ненадёжности жердей, отказывалась перебираться по ним. Тогда Вячеслав попросил её закрыть глаза, подхватил её на руки и осторожно, на ощупь, как акробат по канату под куполом цирка, двинулся вперёд по гнущимся жердям.

Наташа прижалась к нему всем телом, уткнулась лицом ему в шею и замерла. В тот момент они слились воедино, и Вячеславу стали ясны библейские слова, как мужчина и женщина делаются одной плотью.

Наконец Вячеслав, точно рассчитав свои силы, сделал последний короткий шажок и ступил на противоположный край рва. Бережно поставил Наташу на ноги и заглянул в её распахнутые глаза:

— Тебе было страшно?

— С тобой мне ничего не страшно…

— А у меня с тобой за спиной вырастают крылья!

7

Рыжий хищный кот утром притащил мышку и положил её к ногам Вячеслава. Мышка была ещё жива и подавала признаки жизни. Рыжий котик, умильно глядя на мышь, любовно лизал и ласкал её, как любящая мать своего детёныша, — и ничто не предвещало в их отношениях драматической развязки.

Кот играл с ней, как бы поощряя её к движению, помогал ей встать на лапки, но мышка всё время валилась набок. Так продолжалось довольно долгое время. А затем, когда мышка неожиданно ожила и, к удовольствию кота, попыталась скрыться, кот на лету схватил её зубами и быстро расправился с ней — только косточки захрустели.

Была мышка — и нету… Лишь на листке подорожника остались капельки алой крови — кот их старательно слизал.

Наташа (Вячеслав иногда любовно называл её Мышкой) заплакала. А затем горько зарыдала. Спустя время, успокоившись, она отёрла слёзы и, смотря куда-то в сторону, глухо сказала Вячеславу: «Так и ты меня жрёшь, рыжий кот».

8

Отношения Наташи и Вячеслава не были простыми. Жизнь отталкивала их друг от друга, как электроны одного знака: сильным, гордым, ранимым и нетерпимым, им не суждено было быть вместе — для этого надо себя ломать, учиться переступать через себя, жить не так, как только тебе хочется…

9

Наташа не смогла или не захотела создать семью.

У неё были мужчины, но любви не случилось, так как она постоянно их сравнивала с Вячеславом, и сравнение это всегда было не в пользу мужчин. Поначалу она ждала, что Вячеслав вернётся, и даже представляла себе эту «сцену у фонтана», и готовилась — выверяла каждое слово.

Но дни шли за днями, а Вячеслав всё не шел. Она могла сама позвонить, попросить прощения за обиду, нанесённую ему. Но не звонила — гордость не позволяла. Её любовь не смогла пересилить её гордость.

И пошли года — как в пути вода. Слова, заготовленные ею для объяснения, истёрлись, потеряли смысл, стали казаться ей пошлыми.

Она обладала яркой притягательностью. Мужчины всегда обращали на неё внимание и, ослеплённые её внешностью, останавливались в изумлении на улице, вожделенно глядя ей вслед. Но её женская сила, ум и красота не позволяли ей жить «как все» — лишь бы как, лишь бы с кем. Она знала себе истинную цену и не могла себе подобрать ровню…

Так она и прожила свою жизнь с мертвящим холодом одиночества в груди, удивляясь бесполезности и никчёмности своей жизни.

10

Отпевание закончилось. Распорядительница похорон скомандовала, чтобы все подходили прощаться. Вячеслав последним подошёл ко гробу. Наклонился, чтобы отдать последнее целование любви, не перестающей быть за гробом. На него надвинулось незнакомое расплывшееся лицо. Крупные поры были густо замазаны пудрой, и тлен смерти явился ему во всём безобразии. Он содрогнулся, не узнав некогда дорогих и любимых черт. Своя жизнь пронеслась у него перед глазами как чужая. Ничего не исправить. Ничего не вернуть. Прожитое, как пролитое, не воротишь. Да и зачем?..

Была Мышка — и нету. Прощай, Наташа. Прости, Наташа…

11

Столы в ресторане ломились от снеди и выпивки. Поминальщики с постными лицами, вполне осознавая себя участниками скорбного ритуального действа, важно расселись, едва заполнив своими телами пятую часть приготовленных мест.

Вячеслав не смог ни выпивать, ни закусывать за помин души Наташи. Когда подошла очередь ему славословить покойную, он встал и, пробормотав что-то невразумительное типа: «Бог дал — Бог взял… Все там будем…», сел на место, тупо глядя перед собой.

Выбрав удобное время, он, не привлекая к себе внимания, вышел на улицу и побрёл к метро.

Аминь^[1].

Примечания

1

Корректор в редакции издательства внёс правку в этот текст «Смерть Мышки»: «Как Наташа может быть одинокой, раз у неё был отец и брат?». Автор ответил так: «Отец Мышки был глубокий старик, который сам нуждался в уходе и заботе. Её брат — ненадёжный человек, хотя именно он давал большие суммы на лечение Наташи. Но её брат Саша жил с семьёй подолгу за границей и любил принимать запрещённые законом препараты. Противоречий между одиночеством Наташи и её живыми родными нет. Если женщина считает себя одинокой, разве эту женщину сможет убедить в обратном пусть даже самый лучший корректор на этом свете?»