Капризы Ангела, или Приказ 1138

Мирослава Дорофеева

Наркоманка поймала глюк, а дальше сказка про гномов и реальные проблемы, муж-полковник спас её от смерти, боролся за сохранение семьи, появившись на пороге, как из ларца, со своим другом, но жить с ней не мог, по её вине в парке застрелили их 12-летнего сына. По дороге домой снял путану, друг влюбился в её подругу и ушёл из милиции, подал в Госдуму проект о легализации проституции. Дружба двух путан, гаишника, милиционера и депутата расцвела в социуме 2000-х годов…

Глава №2

Статья 8 — Общие правила поведения:

Часть 1.

Поведение сотрудника всегда и при любых обстоятельствах должно быть

безупречным, соответствовать высоким стандартам профессионализма и

нравственно-этическим принципам стража порядка. Ничто не должно

порочить деловую репутацию и авторитет сотрудника.

Часть 3.

Сотруднику-мужчине по отношению к женщинам следует проявлять

благородство, особую учтивость, внимание и такт, быть

предупредительным и вежливым на службе и в повседневной жизни.

(Выписка из Приказа 1138)

И пошло, поехало — современного Рене не мучает совесть, он не скитается по лесам, не бежит от своих мыслей, живёт каждый день, проживая яркие ощущения. При виде милиционера, несущего на руках нечто в одеяле, все почтительно расступаются и открывают двери. Весь медперсонал становится покладистым и начинает усердно угождать, а точнее, для избранных выполнять свои обязанности. Так уж заведено в медицинских учреждениях совдепии, точнее в России и в СНГ тоже, что медперсонал, давший клятву Гиппократа о помощи всем больным одинаково, свои обязанности выполняет бюрократично, на личное усмотрение. Ниоткуда появляется каталка, и медсестра, вопросительно глядя, ждёт объяснений. Светка уже перекочевала из рук мужа в каталку, и заботливый персонал покатил её в реанимацию, с короткой характеристикой.

— Жить не хочет, вены вскрыла, — так сухо и коротко может объясняться только милиционер убойного отдела. Он расслабился, опустился в кресло и уставился на мигающую красную лампочку.

— Ну, молодой человек? — доктор звуком голоса привлёк внимание. Сдвинув маску на подбородок, остановился возле Димы. — Всё в порядке, даже рука будет функционировать как полноценная. Сухожилие не задето. Шока удалось избежать. Комы удалось избежать, не погрузилась в забытьё, пациентку вовремя доставили в больницу. Замечу вам, даже потеря крови незначительная. Я заштопал красиво, — вежливо докладывал доктор.

— Спасибо, доктор, я могу поговорить с… — Дима замолчал, не зная, кем представиться тому существу в реанимации, которое не хотел называть женой и по мере возможности стремился скрыть от людей, что она записана на его фамилии.

— Можете, только не долго, — доктор участливо махнул рукой в сторону дверей реанимации.

Ему было совсем неинтересно знать, кто, кому и кем из людей приходится, выяснять в его обязанности не входило, и работу регистратуры он не собирался выполнять. Опираясь на ту же клятву Гиппократа, он, по сути, выполнил свой долг.

Дима зашёл в белую, стерильно чистую палату, тихонько притворил дверь и усталым взглядом принялся разглядывать бескровное лицо жены. Один на один с собой он не стеснялся называть это чучело женой. Он осознавал, долг, нависший над ним за прирученного зверька, и нес крест ответственности за взятую когда-то девственность и рождение сына. Сын, скорее всего, играл ведущую роль в их отношениях. Дима подумал: «Привидение милее». Губы шевельнулись, ресницы дрогнули, в тот же миг распахнулись глаза и уставились в потолок. Светка уловила присутствие человека в палате, она не напрягала сознание, помнила, а точнее, знала, что люди в белых халатах прогнали гномов. Угрожали им шприцами с длинными, тонкими иглами, на кончике которых сверкали капельки живительной смеси для Светки и убийственной для гномов. Гномы убежали, даже не простились, испуганные звоном инструмента. «Кома» тоже чего-то испугалась и устремилась следом за гномами. Всё, чего Светке больше всего хотелось, так это не расставаться с веселыми гномами. Дальше, волной отрешённости захлестнула ненависть к врачам, к белому свету, который лез через глаза в сознание, заставляя осмысливать реальность. Ненависть к человеку, который сейчас на неё смотрел, была пропорциональна отвращению. Когда наркотики завладеют кровью, душой и телом, секс с мужчиной утрачивает смысл, потому и мужем Светка Диму не считала, даже не вспоминала о штампе в паспорте. На сына, во время редких свиданий, последние два года смотрела, как на человечка, не имеющего к ней никакого отношения.

— Не хочу… — Светка скривила губы, демонстрируя отвращение.

— Вот тебе раз, на твоём личике читается благодарность к тому человеку, который спас тебе жизнь… — Иронизируя, Дима потрепал волосы у себя на затылке, раздумывая о том, чего он не хочет.

Не хочет видеть её. Не хочет нянчиться с ней. Не хочет вытаскивать её за уши из всякого дерма, что творит она в своей жизни. Не хочет разных типиков видеть, их она посылает к нему в отдел с записками, где одна фраза: «Денег дай». Да много чего ещё не хочет…

— Опять нравоучения будешь читать? — Света симулировала слабость, чтобы жалость к её загубленной жизни песком скрипела на зубах Димы и всех, кто с ней сталкивался.

Силу духа ей демонстрировать ни к чему, пожалеет, денег даст, а их ей всегда не хватало. Доза — не шуточная штука у наркоманов. Растёт пропорционально имеющейся сумме в кармане, отсутствие денег учит лицемерию и изощрённости. Цель ставится одна — любой ценой раздобыть на дозу.

— Не хочу… — теперь, уже Дима «нехочукнул» равнодушно. — Выпишут тебя — мне позвонят, и сбежишь — позвонят. На наручники посажу… — он не угрожал, голос не повышал, а наручники, знал, не помогут.

Этот метод уже пробовали год назад — без результата. Дважды сидела прикованная наручниками к чему ни будь, вытаскивала руки, прыгала в окно со второго этажа первый раз, а второй милиция забирала с лодочной станции и за неделю скалывалась до реанимации. Повернулся красиво на каблуках, и бесшумно зашагал к выходу, а за спиной услышал.

— Ага… — это «ага» могло означать всё, что угодно.

Ага, не дождёшься, или ага, как скажешь, или ага, чихала я на твою заботу, словом, всё что угодно отрицательное.

Дима вышел в коридор, добрался до стола, за которым сидела миловидная медсестричка. Её не смутило подавленное настроение офицера милиции, уж очень красиво сидела синяя форма на спортивной фигуре, хотя была заляпана пятнами не понятного происхождения, но его безразличный взгляд скользнул по белому халатику.

— Вы из третьей палаты реанимации вышли? У нас не положено находиться в отделении без халата, — щебетала девица, кокетливо хлопая глазками. — Вот распоряжение, для третьей палаты, вам огласить?

— Оглашайте… — Дима не хотел флирта, ему нужен был агент, но мужское начало среагировало на запах духов, и он удивлённо приподнял бровь.

— Завтра из реанимации в 8.00 ее переведут на третий этаж, палата 316, а в 11:00 у меня смена заканчивается. — Медичка привстала, желая продемонстрировать высокую грудь и узкую талию. — Вам кем приходится больная? Как оформлять? — она явно искала повод для более продолжительной беседы.

— Кем? — задумчивость появилась в глазах Димы, но интерес к беседе отразился на лице. — Не оформлять можно? И ваш номерок телефона можно? Я могу звонить… узнать, когда выпишут или…? — Он махнул в сторону палаты, не найдя подходящих слов.

— Вот уж не думала, что так вербуют агентов, — девица понятливо улыбнулась. — Это мой личный номер, Алиса — это я, — она быстро начеркала цифры на листке, словно опасаясь, что офицер передумает. — Я буду знать, когда выпишут… — Алиса не упустила шанс.

Наблюдала, как красавец в нагрудный кармашек засунул листочек с её номерком телефона. Она знала, он непременно позвонит.

Заполучив телефон, симпатичного шпиона, Дима приободрился, даже умудрился улыбнуться, кстати, он отметил для себя — имя у девушки красивое и мысленно произнес фразу: «Алиса в стране чудес». Ему не хотелось смущаться любого флирта, а может, он встретил судьбу? Отношений со Светкой у него давно нет. Дима один живёт в «двушке». Света пятый год скитается по притонам, а сынок живёт у бабушек — то у одной, то у другой. Жениться на Алисе ему не светит. Светка в суд, на развод, никогда не придет, не тащить же её в наручниках? Да и грязь личной жизни Дима не рискнёт засветить, дед генерал не позволит. Радует, что с Алисой хотя бы сожителями можно жить. Если она сама будет согласна на сожительство.

Утешая себя мыслями о постоянстве, Дима вырулил на сквер Мира в городке К., где жил и каждый закоулочек знал, и кто чем дышит, и как промышляет понимал. Медленно катился по кругу сквера, заранее зная, что увидит «поплавок», точнее место, где жрицы любви ловят клиентов, там две прелестницы демонстрировали ножки на высоких каблуках, раздавали визитки и посылали гулящую публику в «газель» за углом, в которой еще с десяток красавиц ждали выбора. На поплавке дежурили по очереди и шутили между собой: «Кто сегодня на и… балку?» Во всех профессиях свой сленг, у путан он очень заковыристый.

Казнить себя Диме надоело, за чистоту мундира голова не болела. Погоны по Приказу 1138 он не снимет, из-за нечистоплотности в выборе и отношений с путаной, дед генерал прикроет, сам не раз так делал и зятьку с глазу на глаз посоветовал. В продажной любви проще всего найти утешения от душераздирающего скрипа в мозгах. Хотя, я считаю, что душа и мозги — это разное. Душу нужно слышать, мозги или разум всегда бастуют. Продажная любовь для женщины — средство существования, а для мужчины — отдушина или лазейка от тягот. Здесь всё просто: знаешь где, увидел, выбрал, деньги заплатил и имей кралю твоей мечты столько, в какой мере денежный доход позволит, время кончилось, расстались без претензий.

Темно-синяя «Мицубиси» еще с поворота на кольцо сбросила скорость и плавно притормозила возле «жриц любви». Впрочем, сомнения не возникали, а может, девушки порядочные? Все проезжающие по скверу Мира, знали, чего или кого ищут в поздний час. Без лишней фантазии, в вульгарно одетых девицах угадывались «жрицы любви». Искатели острых ощущений или любви за деньги сюда стремились за безотказностью. Две стоящие девицы на поплавке были, так сказать, рекламными роликами. Раздавали визитки с номером утех и направляли «искателей» за поворот. Во дворе домов, в местечке по тише, стояла серебристая «газель», там все девочки на просмотр выйдут, встанут в линеечку предлагать себя в молчаливых позах клиенту, а говорливая мамка будет цену набивать. Вот и блеск народной мудрости: «Наш товар, ваш купец». Стекло в «Мицубиси» опустилось, и через сиденье наклонилась «синяя фуражка», сверкнули капитанские звездочки.

— Почём нынче любовь? — Красиво пробасил Дима. Он не смутился, что в мундире, прямиком из реанимации, в два часа ночи хочет любви.

— А мы не работаем… — в один голос отозвались две «короткие юбки» в красных куртках, они не испугались «звездочек на погонах».

Страха в глазах не было, они не прекращали улыбаться. Просто им не хотелось работать бесплатно, так как стояние на трассе показало, что «мундиры» деньги не платят, а норовят всё использовать как положенное. Типа, они закрыли глаза на нарушение закона, а девочки обязаны дать им без денег. Не важно, что дальше, сами «мундиры» используют закон для собственной выгоды, а точнее, удовлетворения похоти. Не для них, видимо, Приказ 1138 писан. Считают себя всемогущими, зная, что любой звездочке отказать — себе навредить.

— Мы… ждём друга… — отреагировала блондинка на раздевающий взгляд «мундира».

— Мы… жду подругу… — вторила, рыженькая.

— Понятно, а хлопцы в «Форде» вас ждут или охраняют? — Дима понизил голос на шёпот.

Дима не хотел ссоры, хотя мог и обнаглеть. Просто, уловив движение в машине, стоящей недалеко от девушек, понял — либо охрана, либо сутенеры. Потеряв интерес к девушкам, которые открещивались от «Форда», выбрался из «Мицубиси», даже не убрав её с проезжей части дороги, бодро пошёл к машине. На сиденьях впереди сидели два молодца, они разом встрепенулись и напряглись при виде «мундира», быстро шагающего в их сторону. Дима заглянул в машину через лобовое стекло. Резко распахнул дверцу, уверенно расположился на заднем сиденье и не спешил начинать разговор. Мужчины молчали, заметно нервничая. Водитель, армянин, а рядом сидел русский, как принято называть качков, — «шкаф». Диму «мускулистые» не пугали, они сами боялись. Никто Диму не пугал, он знал, что «мундир» лучшая визитка, он хозяин любого положения, хотя рабочее время закончилось.

— Ваши девчонки? — не зло спросил, без напора, без гонора.

Не хотелось везти всех в отдел или вызывать наряд патрульных, хотя мог. Но если говорить о другом, то должен блюсти честь «мундира» и запрещено ему Приказом 1138 связываться с путанами. Долг его — пресекать нарушения закона или хотя бы давать, куда надо, сигнал тревоги. Но он человек живой, со своими странностями, и хотел того, чего сейчас хотел: расслабиться, забыться, перестать в душе проклинать судьбу, залить водкой все. Залить водкой все, во всем теле, в каждой клеточке своего сознания ту липкую, мерзкую действительность, имя которой жена-наркоманка.

— Мне нужна девка… — в тишине салона, Димин голос полоснул, как лезвие, по натянутым нервам «шкафов».

— Ну, мы… тут… — заговорил водитель, даже на местоимениях запинаясь.

Они из опыта знали, что почти всегда встреча с «мундирами» заканчивалась не гладко. Ваха работал на разных сутенеров уже лет пять. Много знал случаев о беспределе ментов и каждый раз, столкнувшись с ними, верил в чудо, то есть в «без проблем».

— Я не хочу проблем, начальник… — Ваха знал, что брат лучше не говорить людям в погонах.

Услышишь избитую фразу: «Тамбовский волк тебе брат и тот в овраге овцу доедает». Хорошо, если этим закончится, а то и зубы можно оставить на пьяном кулаке. На рукоятку табельного «Макара» тоже можно наткнуться, если ерничать, любят «мундиры» махать оружием.

— Мужики, хочу свои проблемы водкой залить и девочкой закусить. — Почему-то, Дима откровенничал, избегал агрессии. Видимо, устал очень, сил на выкрутасы не осталось.

— Ну, проблемы у девочки что ли будут? — Вкрадчиво, понизил голос Ваха, он всегда сочувствовал путанам.

— Ни у кого проблем не будет, еще и денег дам, а дама может и целкой пьяной остаться… — ерничал Дима, ему стали надоедать переговоры.

— Хорошо… какая? — Не оборачиваясь к «мундиру» подал голос «шкаф». — Только, земляк, завези после или дай денег на мотор…

— Без проблем, я и вам немного подкину. Давай блондинку. — Дима знал, что ночь любви стоит 10 000 рублей, но кинул на сиденье 5000 и вышел из машины. Вернулся в уют своего салона ожидать пассажирку.

У блондинки сотка заиграла мелодию, занявшую на Евровидении-2009 первое место. Марина некоторое время смотрела на телефон, слушала Рыбака, потом красивым ноготком ткнула в кнопочку и перевела взгляд на лицо «мундира», в упор разглядывающего её через лобовое стекло.

— Марина, в тебя попала шельма, — Андрей, то есть «шкаф» из «Форда», говорил с нотками сочувствия в голосе.

Он за многие годы работы с проститутками знал, что они очень разные и в большинстве хорошие. Конченых мало, как принято считать в народе, если б…, то конченая, а Марине он симпатизировал, она сильно отличалась от других.

— Звони, если что, страхуем. Будешь дома, звони, как обычно… — Ваха говорил, высунув голову в форточку.

Марина молча слушала, ей нечего было сказать. Её выбрал «мундир». Её послал сутенёр, а ей только досталось терпение и защита небес, что этот «мундир» не использует своё положение, не увезёт на общак, как часто поступали «мундиры», берет с точки один, а оказывается для троих, а то и пятерых. Обречённость демонстрировать не положено, поэтому, сунув сотку в карман, Марина, кокетливо качая бёдрами, подошла к «Мицубиси». Элегантно взмахнула кистью руки, открыла дверь и села рядом с «мундиром», тихо прихлопнув дверку. Всё как обычно, он «мундир», но мужчина, а отношения к «жрицам любви» у мужчин шаблонные, зависят от того, как она себя поведёт. И редкая сволочь выставит свой звериный инстинкт на показ. Если я плачу то, что хочу, то и ворочу. В большинстве случаев всё происходит так, какой темперамент у мужчины. Машина покатила по скверу Мира, от кольца уходя вправо. В машине молчали, чувствуя какую-то тяжесть в поведении каждого.

— Давай в магазин? — Первым заговорил Дима, проехав минут двадцать молча. — Кстати, меня зовут Дима.

— Ммм… любые начинания через магазин сулят хорошее продолжение. Меня Марина зовут. — Вот вроде бы всё сказано, повисла тишина в салоне.

Лихо завернув на стоянку магазина, Дима уловил, что настроение начинает налаживаться на нужный лад флирта. Они зашли в магазин, и флирт начал набирать обороты, сияя витринами и стеллажами в глазах посетителей. Заполняя корзину «джентльменским набором», Дима легкой улыбкой растянул напряжённые губы, даже заминка у витрины со спиртными напитками не могла испортить настроение. Видя, сколько литров вина и водки в корзину ставит Дима, Марина догадалась, пить надо будет очень много.

— Вино на всякий случай, — уточнил Дима. — Ты же водку пьёшь? — Смотрел в упор, слова нет услышать не хотел.

Марина не ответила, улыбнулась, и красивые ресницы опустились. Дима только сейчас разглядел, какая она красивая, но вопрос: «Что ты делаешь на трассе?» с губ не сорвался. От магазина до дома добрались минут за пять, и через пятнадцать минут в прихожей «двушки» Дима, не церемонясь с синей формой, стал её стягивать, небрежно бросил под вешалку в угол. Дима знал, он сдирает с себя свою гордость, изрядно загаженную женой, которая брезгливо кривила лицо в реанимации, он только в подъезде увидел бурые пятна на форме. Понял, почему его так пристально разглядывал продавец в магазине. Ему в сознание пришла запоздалая шутка: «Одну девушку съел, другую взял с собой, дома съем». Заулыбался своим мыслям, не обращая внимания на Марину, остался в одних трусах и босыми ногами ушлёпал в ванну.

Марина, постояла в нерешительности с минуту, прислушалась к шуму воды в ванной, подхватила пакеты и, ведомая инстинктом хозяйки, пошла в кухню. Накрыла на стол незамысловато, но красиво теми продуктами, что были в пакетах и имелись на кухне. Выложила продукты из расчета: пусть всё и много стоит на столе, зачем искать повод крутить бёдрами по узкой кухне за добавкой колбасы. Из народной мудрости следует: «Путь к сердцу мужчины лежит через его желудок», впрочем, и отношения приятнее сытые, нежели голодные. Знакомясь с женщиной, мужчины часто спрашивают: «Чай, кофе, водка и потанцуем?» В этом весь секрет знакомства. В сытом мужчине меньше остаётся от зверя. Осталось надеяться, что Дима захочет её один и не придут друзья, сослуживцы, коллеги.

Дима вышел из ванной весь в бисеринках воды, голый торс и полотенце на бедрах открыли красоту тела. Марина опустила ресницы и загадала желание: «Хочу, чтобы он и в душе был таким же красивым». Он не пользовался своей красотой, он сел за стол, не посмотрел на Марину, которая стояла у окна и откровенно его разглядывала. Налил полную рюмку водки, граммов 150, и махнул в рот, аккуратно запрокинув голову назад, зажав пустую рюмку в кулаке, саданул по столу, даже не поморщился и прошипел: «Сука…»

Марина вздрогнула — когда в квартире всего два человека и мужчина говорит «сука», значит, он имеет в виду тебя? «Всё, пропала, или я попала!» — пронеслось в сознании. От этих мыслей или от слова «сука» в груди зашевелился удав и медленно стал зажимать дыхание. Марина шумно втянула воздух.

— Садись… это… как зовут? — Дима осознал, что не один, и вспомнил, что притащил в квартиру проститутку. Затем, чтобы отвлечься. Или развлечься? Он вообще не хотел её пугать, уловил, как трясутся пальчики с сигареткой в руке.

— Марина… — голос предательски дрогнул.

— Сука, не тебе сказал, — Дима оправдывался, понял, что напугал ее и, руководимый народной мудростью: «Чужому человеку легко рассказать всё, не обременяя его и облегчая себя», — начал исповедь.

— Давай выпьем, — тихим голосом предложила Марина.

— Та сука вены вскрыла, как я могу её женой называть? Давай…. Будь…. — Дима отсалютовал стопкой и влил жидкость в рот.

Марина поняла — у этого мента не все сладко да гладко в жизни, так же как у многих, свои заботы, хлопоты и трагедии. С неё, как ветер со скал сдувает песок, слетела скованность, и она «дала», точнее начала пить. Три бутылки водки, принесённые с собой, и одну из холодильника они выпили за пять часов, хотя время не засекали, не охмелев. Разговаривали, оголяя друг другу души, как одержимые, поведали все тайны, все секреты выложили на свет божий. По мере залитой водки становились такими близкими, что казались близнецами, объединёнными бедами, трепавшими их по жизни. В семь утра, пошатываясь, двинулись в спальню с намерением заняться сексом, но, добравшись до постели, уснули с пьяным храпом, едва успев оголится. Часов в пять вечера их разбудила трель звонка.

— Кого принесло… — Дима, недовольно бурча, приподнялся и сонным взглядом наткнулся на красивую голую фигуру, которая в упор смотрела на него. — Ой, ёё, вот это нонсенс, а секс был? — Он потер небритое лицо. — Надо вспомнить, как тебя зовут. — Встал, вспомнил, оглянулся на Марину, понял, что все ей рассказал о своей тягостной жизни и пошёл открывать всё ещё звонящему в дверь кому-то. Этим кем-то оказался друг — напарник Андрей.

— Ты, брат, вижу, загудел! Я догадался в 9:00! На летучке я тебя отмазал. Привезёшь справку из реанимации. Надеюсь, симпатичное знакомство завел? — Андрей стоял, упершись в косяк рукой, и говорил.

— Заходи… — Дима попятился от входной двери, впустил друга и скрылся в ванной. Принимая стимулирующий душ, думал об Алисе.

— Опа, мой брат не один! — Андрей бесстыдно смотрел на Марину, ещё не зная, кто она.

То, что она могла оказаться будущей женой, и ему не нужно распахивать закрытую дверь в спальню, ему и в голову не пришло. Он стоял в мундире, чувствовал себя хозяином жизни и считал себя в праве лезть в личную жизнь Димы.

— Кто тебе милая леди из спальни? — крикнул Андрей, стукнув ладонью в дверь ванной, и пошёл на кухню. Ему было плевать, что о нём подумала незнакомка.

Марина думала, надо было пьяной уносить ноги. Кто расслабился, того и «имеют». Прошлась бы пьяная по ночному городу, может быть, целей осталась, а сейчас, что будет?

— Проститутка! — Подал голос Дима, потом издал звучные выкрики, видимо, обливаясь холодной водой.

— Понимаю, лучше любовь или секс покупать, чем наркоманку реанимировать. — Андрей говорил без укора, было ясно, что они настоящие друзья и честные, без лицемерия в отношениях.

— Кому что бог послал, а мне сегодня — и то и другое. — Стоя в проёме дверей, Дима следил, как голая Марина прошла в ванну с охапкой вещей.

Дима сел за стол и уставился на пустые бутылки, не замечая бардак на кухне. На лице читалась скорбь по поводу вчерашнего ЧП с женой, по поводу беспредельной откровенности с Мариной, и хлобучило похмелье.

— Дим, ты поделишься дамой? — Андрей вцепился глазами в чисто вымытую Марину, с волос которой катились капельки, оставляя мокрый след на кофточке.

Марина догадалась, что в холостяцком жилище, где нет женских вещей, эти двое не впервые делятся дамами. Только не поняла, где живёт жена-наркоманка — Дима ночью говорил о её постоянном присутствии в его жизни. Про притоны говорил, но Марина решила, что его жена их посещает. Кстати, про жену думать глупо, отогнала Марина свои мысли. Глупо оказаться в положении, где её согласия никто не спросит, будет, так как захотят эти двое.

— Не поделюсь! — Дима налил, две стопки. — Марина, похмеляйся, будешь водку? — он похлопал по стулу рядом с собой.

Андрей стоял у окна, его удивило резкое отрицание друга. Марину удивило, то, что её спросили, значит, отношения плавно перекочевали в качественно новые.

— Демон, а может, я присоединюсь к вам, в смысле выпить? — Андрей спросил разрешение, для того чтобы потушить похоть в глазах. Пусть искры в глазах будут от желания выпить, и его не начнут подозревать в похоти.

— Поделиться против сейчас, после меня! — Дима почесал затылок, понимая, что оправдывается и открывает тайну вчерашней несостоятельности. Впервые ему не захотелось делиться с другом.

Дима понял, его что-то неуловимое тянет к Марине. Марина поняла — друзья откровенны, и перестала чувствовать себя агнцем на заклании. Интуиция подсказала, Дима ей увлёкся и не поделится, раз признался другу, что ночь прошла без секса.

— Хороша. красотка, даже ярлык «дорожная» совсем не хочется вешать, похоже жизнь трепет лихо, в отделе я видел-пере видел пачками пропащих. — Андрей говорил, не смущаясь, что Марина не только его видит, но и слышит.

— Её лихо по жизни крутит жизнь, ты брат прав, — отозвался Дима, закусывая вторую выпитую стопку вчерашней колбасой.

— Она что, уйдёт от нас красивых, целенькой? — Андрей снял китель, настраиваясь на весёлый вечер и делая ещё одну попытку уговорить друга поделиться «прелестью».

— Ещё не решил. — Отозвался Дима, думая о вчерашних откровениях, как-то странно, что огромное количество выпитого спиртного не вышибло память, а только обострило чувствительность, посеяв семена борьбы в душе.

Они втроём два часа пили, точнее, Марина и Дима похмелялись, а Андрей пил.

— Андрюх, ты представляешь, как хорошо, что мы вчера до вина не добрались, — рассуждал Дима.

Изрядно захмелевший, он всё ещё не решался тащить Марину в спальню. Андрей нетерпеливо ждал «после меня». Он не мог перебороть в себе человечности, которая нахлынула на него при знакомстве с этой девушкой. Он заметил, что в мыслях не называет ее гулящей.

Андрей и Дима подружились в школе, не один пуд соли съели вместе, в Чечне два сезона отработали, связались крепкой мужской дружбой, как в мудрости: «Мужик сказал, мужик сделал». Дима все делил с Андреем, а Марину не хочет делить. Дима уяснил, реанимация жены камнем повисла в душе, но боль стала утихать, он понимал, что с любопытством разглядывает Марину, силясь уловить её тайну.

Часов в десять вечера, так и не решившись утащить Марину в спальню, Дима внимательно смотрел на Андрея, который, прижав к уху сотовый, слушал, что говорят в трубке. Звонит кто-то из старших офицеров, было написано у Андрея на лице.

— Товарищ капитан, у нас труп, шеф рекомендует нам присоединиться к опергруппе, — озадаченно сказал Андрей.

Дима посмотрел на Марину с сожалением. Осознал, что, если шеф рекомендует, это значит, ему всё равно, что их рабочий день до 20:00, и что ребята пили или уже пьяны. Недовольство чьих-то жён шефу по фене. И вообще шефу много чего по фене. Звание полковника и должность начальника убойного отдела при РОВД городка К. дала ему право иметь много, причем разных «ДО ФЕНИ».

— Опочки, рекомендации шефа не обсуждаются, а выполняются, и по возможности, бегом не спотыкаясь о пороги. — Дима ёрничал, встал, слегка пошатнулся. — Значит, мой прогул сегодня, брат, мы будем вместе с трупом отрабатывать. — Он хлопнул Андрея по плечу и пошёл одеваться, а в душе радовался, есть повод не объясняться с напарником, не делиться Мариной. — Мы подвезём тебя. — Из спальни крикнул Марине, бросая на разобранную постель вешалку с чистым обмундированием.

Марина пришла в восторг, но ликование затаила в глазах, боясь спугнуть. Редкий раз «жрица» покидала клиента, не примерив его мужскую сущность на себе в разных позах. Марина попросила подвезти её туда, где Дима взял её вчера. Помахала охранникам в «Форде» и, поздоровавшись с поплавком, который сегодня представляли Катька и Таня, пошла за угол в «газель». Товарки встретили Марину разностью и странностью женского коллектива, приветствуя, кто с ехидством, кто с завистью, короче, кто чем в силу своего воспитания. Только Юля сдвинулась в угол, освобождая ей место, Марина втиснулась на сиденье.

— Ты в порядке? — тихо спросила Юля.

— Да, странный мужик этот «мундир», сам не имел и напарнику не дал. Попойку прервал труп. — Марина дала понять, что не хочет говорить здесь, опустила ресницы.

Дима и Андрей катили под мост на происшествие, где обнаружен труп девушки, со слов шефа они поняли — их присутствие там обязательно. На самом деле Андрей знал, шеф сказал, что под мостом якобы труп Диминой жены. Шеф был однополчанином деда жены. Городок К. совсем небольшой, все всем кем-то приходятся. Шеф психику парня не щадил. Рассчитал просто, пусть Диме о трупе жены скажет друг. Окажется рядом жилетка, в которую можно лить слёзы, а Дима опознает труп — и гора с плеч, формальности в любом случае будут, но потом. Труп не иголка в стоге сена. Да внучка друга вроде родной человечек, маленькой, помнится. На руках держал, сопли кителем вытирал и не брезговал, а наркоманки чурается и однополчанину сочувствует, но время лечит и калечит.

— Всех замытарила, наркоманка, деда раньше время в могилу загонит. — Так закончил шеф свою речь, когда звонил Андрею.

Эту пылкую тираду выслушал Андрей на кухне у Димы. Сейчас, подъезжая к мосту, он так и не решился сказать об этом другу. Они спустились по объездной дороге как можно ближе к месту происшествия. Выскочили из машины, пошли туда, где уже были оперативники. Дима шёл впереди. Андрей намеренно пристроился след в след. Дима еще издали заметил белые волосы, соломой лежащие на темно-сером бетоне. В сознании мелькнуло: «Волосы, как у Светки». И сразу засосало под ложечкой. Во рту появился противный привкус металла, хмель мигом улетучился. До трупа осталось пять шагов. Дима остановился, горестно оглянулся на Андрея. Ноги приросли к плитам, до жути не хотелось идти дальше, ближе. Не хотелось увидеть лицо действительности, не хотелось смотреть на тело реальности.

— Держись, брат, опознаешь и гора с плеч… — Андрей повторил слова шефа. — Ребята, лицо покажите, — обратился он к криминалистам и подхватил друга под локоть.

Кто-то наклонился, перевернул тело, заслоняя спиной от Димы обзор. Он стоял, зажмурив плотно глаза, а в сознании мелькали быстрыми кадрами годы прожитого, кадры плохого и хорошего смешались в одну ленту груза и обмотались вокруг шеи, затрудняя дыхание. Он уговаривал себя открыть глаза, увидеть ее, Светку, и вздохнуть с облегчением, что всё, отмучилась, или он отмучился. Глубоко в сознании он желал ей смерти не из-за жестокости своего характера, он жалел её. Устал смотреть, как она гибнет и мучает всех близких. Когда она воровала деньги и вещи у него в квартире или в доме матери, думал о том, что лучше бы сдохла, иногда мечтал, что сам её передознет или пристрелит. Дима увидел рождение сына, те полгода, когда Света не кололась и кормила Максима грудью. Вспомнил счастливый смех, когда они с годовалым Максом гуляли в парке, держа его за маленькие ручки с двух сторон.

— Сука, а мы могли быть счастливы… — прошипел Дима так тихо, что слышал только Андрей.

Андрей знал, что в глубине души Дима жалеет это опустившееся существо, которое является его женой. Андрей каждой клеточкой своего тела переживал семейную трагедию друга. Сам не женился, страх мешал, а вдруг за ангельской внешностью скрывается монстр, не верил девушкам. Дима зарядился твердым намерением опознать жену, резко открыл глаза. Пару минут тупо смотрел на лицо и вдруг дико расхохотался. Все как по команде побросали свои дела, обернулись на хохот и удивлённо ждали.

— Ни чё… ни чё… коллеги, все в порядке, это шок, это лучше, чем труп… — Бормотал Андрей, похлопывая друга по спине. Он опознал труп, он осознал, что это не Светка.

— Пить надо меньше, говорить понятно будете, — кто-то из толпы кинул реплику.

— Это не она… — Дима заливался слезами и хохотал, еле выговорить смог, согнулся пополам и хохотал.

— Что ты сказал? Не она? Не она, да? — Андрей нервничал, ему было не ясно, опознал ли Дима труп, но что это не Светка, Дима ясно выразился, и сам Андрей увидел, что труп не Светкин. — Доконает нас твоя жена… — пробормотал Андрей.

Он очень душевно переживал трагедию семейной жизни друга, поэтому сам не женился. Схватил Диму за плечи, встряхнул и сам начал хохотать: «Хорошо, пусть сейчас не Светка, а хотелось бы, чтобы сдохла», — подумал Андрей, поняв, что хочет водки, много водки. Друзья угомонились, не стали ничего объяснять коллегам, которые знали, что этих двоих связывает с шефом какая-то тайна или родственные узы. Коллеги наблюдали как Андрей и Дима пошли, точнее, побрели от трупа к машине.

— Батяня… — так шефа за глаза звали все, но сейчас в глаза это позволил себе Дима. — Это не она… — сказал в трубку телефона, сидя в машине. Отчитываясь за событие, точнее, переключаясь на волну, «пронесло».

— Ну, слава богу! Сынки, отдыхайте… — Шеф тоже позволял себе неуставные отношения в случаях экстрима.

Не сговариваясь, друзья зашли в тот же магазин, где ещё вчера Дима разглядывал красивую фигуру Марины в витринах со спиртным и собирал в корзину «джентльменский набор». Сейчас с Андреем они собирали в корзину с прилавков «убойный набор», а точнее, «упойный». Они знали, что зайдут в «двушку» и упьются.