Запретная женщина

Мила Дрим

Быть самой красивой и желанной женщиной, но не иметь столь важного – любви своего мужа – это ли не проклятие?Она – красива, одинока и замужем.Он – жесток, привлекателен и несет войну. Приехав к другу детства, он знакомится с его женой – прекрасной, манящей и столь желанной красавицей.Но для него она – запретная женщина… Ведь она – жена его друга.

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

Дивина проснулась удивительно поздно — за окном был полдень. Она спешно спустилась с кровати и подошла к окну — внимание ее привлекли мужские голоса — неужели гости еще здесь? Однако молодая женщина увидела своего мужа, верхом на черном коне в сопровождении своей охраны, покидавшего имение. Куда Мариус собрался? И как же хорошо, что он уехал.

В комнату постучали — это обеспокоенные самочувствием госпожи, давали о себе знать служанки. Дивина впустила их, позволив им привести себя в порядок.

— Как вы долго спали, госпожа, и пропустили уезд того красавца, — прислуга вздохнула, проводя щеткой по волосам молодой женщины.

— О ком это ты? Кто-то еще приезжал? — спросила Дивина.

— Ну как же, — служанка с улыбкой посмотрела на госпожу, — друг вашего мужа! Каков красавец! Сильный, властный, а какой взгляд… Жаль, на рассвете уехал. Вот он бы не прошел мимо вас, и каждую ночь согревал.

Молодая женщина покраснела и опустила взор вниз, опасаясь выдать собственные чувства, которые она прятала ото всех, в том числе и от самой себя.

— А куда отправился мой муж? — вопросила Дивина, желая скорее сменить тему разговора.

— Я точно не знаю, но поговаривают, что к самому правителю.

Дивина задумалась и нахмурилась — что нужно было Мариусу у Константина? Она ощутила тревогу. Однако, вскоре тревога сменилась радостным осознанием, что у нее есть время отдохнуть и порадоваться предоставленной свободой. Пусть временной и неполной, но все же, свободой!

Все последующие три дня Дивина провела, наслаждаясь одиночеством и отсутствием мужа — она не носила украшения, не пудрилась, с удовольствием вкушала различные, выбранные ей самой, а не мужем, блюда. Мариус всегда сам решал, что можно было ей есть — он не желал, чтобы его прекрасная жена прибавила в весе. Она должна была оставаться идеальной. Всегда.

Так что, пока хозяин дома отсутствовал, Дивина могла немного расслабиться. Пару раз, заглянув на кухню и послушав историю из молодости кухарки, молодая женщина даже от души посмеялась. Это было таким счастьем. Быть настоящей — не стесняясь себя и своих чувств. Хотя бы немного, пока Мариуса не было дома. Она так же успела несколько раз помесить тесто и испечь несколько пирогов, а потом съесть их, разделив со своими служанками.

Но перед сном, лежа в своей просторной и одинокой кровати, Дивина вспоминала разговор с Хунгуром. Она вновь видела его черные, властные глаза и словно слышала его мужественный голос. Почему он спросил у нее про Елену из Спарты? Что мужчина имел в виду? Что он этим хотел сказать ей? Или он намекал на что-то?

Дивина могла лишь догадываться… Промучившись полночи от своих размышлений, она заснула, и в беспокойно сне ее повсюду преследовали черные глаза Хунгура.

На исходе пятого дня Хунгур вернулся на границы своих земель. Там, раскинув лагерь, его ожидало часть разделенного им же войска. Это был его народ — десятки тысяч доблестных мужчин, желавших изменить собственную жизнь. Хунгур же был их предводителем. Устав от натиска римской империи, от беззакония, а после — от раздираемых землю и людей междоусобных войн, воины и простые люди принесли верность новому лидеру северо-восточных земель. Лидеру, которого все так долго ждали.

Несмотря на то, что Хунгур и Мариус были с одного племени, последний, вместе со своими родителями, перебрался на юго-запад, где и обосновался. Накопленные богатства отца помогли Мариусу преуспеть в торговле и в некоторых других делах. Он был знатен и богат, но уже совсем далек от своей родной земли — помыслами, обычаями и взглядом на жизнь. Мариус впитал в себя прежнюю роскошь римлянин, и позволил своему характеру вобрать в себя любовь к неге, расточительству и другим не слишком благородным качествам, особенно для мужчины. Но в другом же, он был хорошим другом — щедрым, внимательным, открытым и беззлобным. Теперь Мариус являлся не только другом, но и соратником Хунгура. Он не отказал ему, а намерен был встать под его знамена. И это многое значило для воителя.

— Хунгур, — от костра, дым которого тянулся до самого неба, к нему спешно приблизились его двоюродные братья — Арнас и Казмер, молодые мужчины. Они, приостановившись, почтительно ожидали, когда тот обратит на них внимание.

Хунгур натянул поводья своего резвого коня и тот замедлил шаг, вскоре остановившись возле Арнаса и Казмера. Братья опасливо поглядывали на фыркающую морду животного — последний отличался буйным нравом и мог укусить тех, кто его раздражал.

— Какие новости? — вопросил темноволосый мужчина.

— Никаких происшествий. Еще один отряд прибыл с запада. И ваша мать прибыла, — ответил Казмер. Хунгур нахмурил черные брови — ведь он просил не приезжать ее сюда.

— Вероятно, она приехала не одна, а со своей сестрой — вашей матерью? — догадался воитель.

— Да, они в синем шатре, — виноватым голосом отозвался Арнас.

Хунгур кивнул головой и направил коня в сторону синего шатра.

Полог шатра откинулся, и внутрь, решительной походкой, зашел Хунгур. Две женщины, сидевшие возле горящего очага, подскочили на ноги, увидев долгожданного родственника.

— Хунгур, — первой, распростерев свои маленькие объятия, к нему подошла его мать — Илдико — невысокая, темноволосая женщина, одетая в синий шелк. — Мой сын.

Она обняла Хунгура и услышала над своей головой его грозный голос:

— Когда я просил оставаться вас дома, это значило, что не нужно было приезжать.

Илдико чуть отстранилась, окидывая сына внимательным взглядом:

— Ты злишься, Хунгур, и так похож своего на отца. Прости, но мне было слишком тоскливо без тебя. Я беспокоилась о тебе.

— Дорога могла быть небезопасной, — сверкнув глазами, ответил мужчина. Его мать понимающе кивнула головой, мысленно отмечая, какое усталое и неулыбчивое лицо у ее сына. Власть — нелегкое бремя. Однако еще что-то, вероятно в глубине его черных глаз, привлекло внимание Илдико и она озвучила шепотом свой вопрос:

— Ты приехал с женщиной? Я вижу — твои глаза изменились.

— Ты ошиблась, — сжав зубы, от нахлынувшей на себя злости, приглушенно ответил Хунгур, — в ближайшие годы я не собираюсь тратить свои силы и время на то, что незначительно для меня.

— Жаль, — тихо ответила Илдико.

— А мне — нет, — широко улыбнувшись, сообщил Хунгур, затем его взгляд перешел на другую женщину — тетку, — Бернадетт!

Женщина, являющаяся старшей сестрой Илдико, улыбнулась и подошла поближе, дабы поприветствовать племянника. Его грозный взгляд немного напугал ее, однако нужно было привыкать к нему такому — он уже не был маленьким мальчиком. Бернадетт была похожа на свою сестру, только была чуть полнее ее и немного выше.

Хунгур недолго побеседовал с ними, а на прощание приказал более не своевольничать и находиться в шатре и только рядом с ним.

Утомленный, воитель вернулся в свой шатер. Мужчина растянулся на шкуре медведя. Этого зверя он убил один в пятнадцать лет. Никто не верил, что Хунгур вернется уцелевшим. А он вернулся, да еще со шкурой. Тогда покойный отец сообщил сыну наедине, что верит, что тот станет лидером их народа и приведет его к благополучию. Его слова уже начали сбываться…

Смежив веки, мужчина тут же увидел в своем воображении красивое, светлое лицо Дивины. Он словно ощутил ее личный аромат, который ему довелось почувствовать в библиотеке, когда он, Хунгур, зажал женщину между своим телом и книгами. Нежный аромат ее кожи, а волосы ее пахли сладко — розами… Мужчина вспомнил выражение ее глаз. Эта близость напугала ее. Но она вела себя достойно и честно…

Воитель недовольно вздохнул — ну что он за глупец! Будто не знает, сколько ролей может сыграть женщина — и Дивина наверняка не была исключением! Сегодня она словно невинная дева, а завтра будет искушенной гетерой… Довольно вспоминать о ней! Он никому не позволит лезть слишком глубоко в его душу, сердце или разум — матери ли, брату, другу или прекрасной женщине. Никогда не позволит.